10.000 Масонов в России никогда не было, но к моменту организации

заговора декабристов количество масонов было все же очень велико. В 1820

году в 32 масонских ложах состояло 1.600 членов. Если даже допустить, что

учет масонов в 1820 году был произведен неточно и часть масонов осталась

неучтенной, то и тогда надо думать что число масонов не превышало 2.000

человек. Но и это число не является незначительным если вспомнить что

большинство масонов по своему социальному положению являлись

представителями высших слоев общества и правительственной администрации.

У некоторых старинных русских родов, бывших до Петра I опорой

национальной власти, выработалась традиция обязательно состоять членом

масонских лож. Такая порочная традиция существовала, например, у Князей

Долгоруких, Нарышкиных, Гагариных, Голицыных, графов Толстых и других.

Среди масонов было много высших сановников государства, представителей

умственной элиты страны, представителей высшего военного командования,

высших придворных чинов. Масонство направило свои щупальца во всех наиболее

важных направлениях: в придворные круги, высший слой государственной

администрации, армию, в круги ученых, писателей, артистов и художников, в

Православную Церковь.

После запрещения масонства Александром I, со всех масонов были взяты

подписки, что они больше не будут состоять ни в масонских ложах, ни в каких

других тайных обществах. Подобные же подписки были даны и всеми масонами -

будущими декабристами: Пестелем, Рылеевым и другими. Но все они нарушили

данную правительству клятву и продолжали состоять в тайных политических

обществах ставивших себе целью насильственный государственный переворот.

Убедившись во время следствия над декабристами, что во главе

заговора стояли масоны нарушившие данное правительству обещание, Николай I

в 1826 году снова издал указ об категорическом запрещении масонства в

России. Но братья масоны и после этого запрещения ( четвертого по счету),

продолжали свою деятельность в России. Это доказывает следующая директива

Великой Провинциальной Ложи, написанная в сентябре 1827 года. (Опубликована

известным исследователем А. Н. Папиным в монографии "Русское масонство

XVIII и первой четверти XIX века" (стр. 472-480).)

"При рассматривании настоящего положения нашего относительно к

братству, естественно вознестись мыслью к источнику, из коего оно в России

начало свое получило. Открывается, по дошедшим преданиям, что масонство в

отечестве нашем не имело ни надлежащего устройства, никаких либо знаний, до

самой той благополучной эпохи, когда немногие, но внутренним голодом

возбужденные и ревностно идущие братья решились просить покойного Шварца, а

он решился принять их предложение отправиться за границу для искания Света.

Видно, что искание сие было с обеих сторон чистосердечно, бескорыстно и

Богу угодно, ибо увенчалось успехом, который превзошел всякое ожидание. И.

Е. Шварц возвратился в Россию со светильником, озарил их жаждущих света

братьев, озарил столь живо, что отражение лучей разлилось даже на всю

Россию и столь прочно, что еще и ныне, спустя 40 лет после сего счастливого

события, находятся еще такие братья, кои желают у света сего согреваться,

им питаться и возрастать.

С возвращением И. Е. Шварца устроился в братстве порядок, учредилось

начальство, принесено новое и в России до того времени неслыханное учение.

В порядке сем образовались новые ложи, прежде существовавшие пристали к

нему. Но недолго сие продолжалось. Жизнь И. Е. Шварца была кратковременна.

Однако, не смотря на сии, при самом начале постигшие братство несчастия,

несмотря на преследования правительства, обращаемые на наружные собрания,

несмотря на последовавшее от сего разсеяние многих братьев, внутренняя сила

осталась непобежденною и начальство постоянно сохранялось даже видимым

образом до тех пор, пока Богу угодно было вырвать из сего мира тех

благодетельных мужей, коим оно было вверено.

Число братьев увеличилось в течение сорокалетнего неусыпного

упражнения сил начальников; но с умножением членов открывались в братстве

многие неустройства. Сколько начальники не внушали своим братьям строгое и

бдительное исполнение всех предписанных правил, а особливо скромности, но

наставления их часто оставались бесплодными. Некоторые из прикосновенных к

ним братьев, в противность установленному порядку, стали принимать других

без надлежащей осторожности. Сии, новопринятые, нередко побуждаемые к

вступлению в братство частными видами, и более всего любопытством, скоро

соскучили повторением нравственного учения, практикование коего есть

неизбежное приготовление к достижению высших познаний вечных божественных

истин. Они начали искать удовлетворения своему любознанию неправильными

путями возымели дерзкое намерение уловить тайну вместо того, чтобы получать

ее в награду за практическое исполнение самою премудростию предначертанных

должностей. От одного руководителя переходили к другому, а часто и в одно

время ходили слушать многих, подобно, как в университетах слушают лекции

разных профессоров. Некоторые, постранствовавши таким образом, оставили

совсем братство, стали искать спасения или в наружных обрядах, или в

наружной безобрядности, или у русских раскольников, либо у чужестранных

фанатиков и новых проповедников. Иные же, набравшись несвязными отрывками

из разнохарактерных разговоров, слепили себе ложные системы, передавали

другим, прикрывая их наружностью братского учения, т.е. степенями и

одобряемыми книгами; но всему оному дали одно толкование и раздачу

производили не во время и без разбора.

Сие явно продолжалось до того времени, когда правительство положило

оному предел запрещением всех тайных обществ, а ныне может быть также

продолжается, но только скрытнее. Между тем число истинных братьев со дня

на день уменьшалось. Смерть похищала одного за другим, так что теперь едва

ли найдется современник братского в отечестве нашем благоустройства.

Из вышесказанного можно извлечь заключение, что неустройство

масонства в России прежде озарения оного Светом Премудрости, происходило от

недостатка в руководстве и материалах к просвещению. И ныне происходит оно

от недостатка в руководстве, но и от преизбытка материалов.

Скажем чистосердечно: мы теперь лишены видимых начальников,

изустного от них поучения, но мы не лишены однако руководства: мы находим

его в истинных степенях, в правильных материалах на отечественном и на

иностранных языках, завещанных нам от св. отцов наших. Сверх того имеем в

памяти чистое учение сих начальников, многими из нас из уст самих их

слышанное, или от тех, кои имели счастье пользоваться оным от сих

благодетельных мужей.

Итак, будем в совокупности употреблять сии материалы. Будем общими

силами продолжать сооружение стен того здания, коего основание столь

превосходно и твердо положено было предками нашими. Каждому из нас

предлежит обтесывание собственного своего дикого камня, а вместе с сим всем

нам вообще приготовление и других камней к строению сему годных.

Итак, для собственного нашего руководства и для тех, кои после нас

призваны будут к сим занятиям, сообразив все вышеописанное с правилами

о-кого учения, в чистоте и святости коего мы уверены, начертали мы для

вышесказанных степеней следующее постановление, от коего никто да не

уклонится:

1. Работы производить по актам, исправленным и сверенным с подлинниками,

утвержденными приложением к ним особой печати.

2. Вкралось в обычай давать всякому брату акты его степени, от чего число

списков весьма увеличилось и немудрено, если они попадут в руки

непосвященных. То для прекращения такого скромности противного

действия, отныне впредь акты списывать давать только иным братьям,

коим будет руководство других с условием, чтобы они отнюдь никому не

давали оных списывать, а желающим заниматься ими чаще сами бы им

читали, или при себе давали читать им. Но и сим братьям давать

списывать акты неполные, а самое из них нужное, как то: по Иоанновским

степеням приготовление к 3 степеням, устав Св. К., общие учреждения

законы. Шотландским мастерам, как братьям, оказавшим уже более опытов

в верности и скромности, можно будет присовокупить катехизис 3-х

степеней, объяснения ковров.

3. При принятии или присоединении в четырех первых степенях клятвенного

обещания не брать, а вместо оного довольствоваться честным словом

принимаемого или присоединяемого, что будет умалчивать все то, что

увидит и услышит. В теоретической степени вводимый должен дать

присягу. Присоединяемому же напомнить оную и взять с него слово об

умолчании всего того, что услышит, и всех тех лиц, коих увидит в

собраниях.

4. Принятие, присоединение и повышение по всем сим степеням должны

производиться не иначе, как с дозволения со старшего над теоретической

степенью начальства.

5. Главный предстоятель теоретической степени назначается высшим

начальством, которое имеет полную власть в случае смерти предстоятеля

заменить его, или даже сменить оного, если почтет за благо для пользы

общей.

6. Одному из теоретических братьев поручается управление 3-мя

Иоанновскими и Шотландскою степенями, которому руководствоваться

предписанными правилами и законами.

7. Принадлежащему ныне к союзу нашему братьями признаются все те, кои

прикосновенны были к Николаю Ивановичу (Новикову).

8. Братьев других связей, которые пожелают с кем-либо из наших братьев

сблизиться по предмету учения нашего, таковых весьма испрашивать

позволение, как в 4-м пункте сказано о присоединении их в ту степень,

о которой они доказать могут, что правильно ее получили в ложе или от

брата, имевшего право отдать оную.

9. С братьями других систем обходиться на счет масонского учения как с

посторонними и в случае оказываемого ими к просвещению вожделения,

начинать с ними с приготовления ученического.

10. Вообще должно приступать с крайнею осторожностью к умножению числа

братьев и увеличению прикосновенных к нам, как по причине

существующего подозрения со стороны правительства, так и потому, что,

разводя приготовительную школу нам должно рачительно печись о

сохранении ее в чистоте, чтобы она не походила на скопище наружного

масонства, самому себе преданного, орденского руководства лишенного и

цели ордена совершенно противного.

11. Есть у братьев привычка, которая не менее вредна, как и списывание

актов, о коем было упомянуто в 2-м пункте. Привычка сия состоит в том,

чтоб брать и давать списывать пьесы и книги орденские кому бы то из

братьев ни случилось. Ссуда пьесами и книгами питает только

любопытство суетное и хвастливое. А потому и должно от сей привычки,

как себя, так и других братьев, остерегать.

12. Наконец, если бы по неисповедимым судьбам Божиим последовало снятие

наложенного на масонские ложи запрещения, то и тогда для братьев, к

Союзу нашему принадлежащих, должны все сии правила служить основанием

к открытию Иоанновских и Шотландских лож по истинным актам.

Если же, по каким бы то ни было причинам не позволено было бы по

актам сим работать, или потребовано было бы подчинение какому либо

масонскому начальству, порядку нашему не принадлежащему, тогда в действиях

таковых никому из участия не принимать, а оставаться всем нам в настоящем

положении и в тишине спокойно продолжать занятия наши, имея всегда в

предмете сказанное у Матфея VI. 33 "Ищите во первых царствия Божия и правды

Его, и все сие приложится вам".

10 сентября 1827 года"

VIII

Как неопровержимо свидетельствует приведенная выше масонская

директива русское масонство продолжало нелегально существовать и после

запрещения его Николаем I. Да и масоны, не принимавшие больше участия в

работе масонских лож, продолжали представлять из себя источники

распространения масонских и порожденных масонством идей.

Русское масонство надолго, вплоть до начала двадцатого столетия

уходит в глубокое подполье. Существующие масонские ложи ведут свою работу в

глубокой тайне, не выходя на поверхность русской жизни в течение нескольких

десятков лет. Но подобное положение не является доказательством того, что

русское масонство потерпело окончательное поражение в России и не оказывало

в дальнейшем никакого влияния на дальнейшую политическую судьбу России.

Русским масонством до его запрещения была проделана такая успешная работа

по разложению миросозерцания высших слоев русского общества, что оно могло

спокойно отстраниться на некоторое время от открытой политической

деятельности против царской власти и Православной Церкви. Но это отнюдь не

является доказательством того, что русское масонство, являвшееся послушным

орудием мирового масонства, отказалось от выполнения своих замыслов в

отношении России, Это доказывает только, что русское масонство изменило

тактику своей работы в России. Раньше оно работало непосредственно, с

помощью членов масонских лож и находившихся под идейным влиянием масонских

лож лиц и полумасонских организаций. После запрещения же уйдя само в тень,

оно уступило дорогу молодому поколению, воспринявшему политические и

социальные идеи вольтерьянства и масонства.

Поколение это сделало своими кумирами заговорщиков декабристов и

проявляло самый крайний фанатизм и нетерпимость в исповедании своих

политических убеждений. Спрашивается, чтобы выгадало запрещенное масонство

и масоны, многие из которых, как мы знаем, занимали очень высокое положение

в обществе от связи с юными фанатиками, готовыми на самые крайние действия?

Ничего кроме обвинений в связи с этими фанатиками и неприятностей связанных

с этими обвинениями. В сложившейся после осуждения декабристов политической

атмосфере, масонам, продолжавшим свою деятельность было неизмеримо выгоднее

сохранять внешне лояльность, а тайно разжигать политический фанатизм у

молодежи и всех недовольных.

В год убийства Пушкина, через десять лет после запрещения масонства,

на политическую арену выходит Орден Русской Интеллигенции, являющийся, как

мы это в дальнейшем докажем, прямым духовным потомком русского

вольтерьянства и русского масонства. Эта духовная преемственность не только

не отрицается многими видными представителями Ордена Русской Интеллигенции,

как в прошлом, так и в наши дни, но, наоборот, всячески подчеркивается.

"Русская интеллигенция служа кругу масонских идей, добилась того,

что история русской интеллигенции, - указывает В. Иванов в своей работе "От

Петра до наших дней" ("Русская интеллигенция и масонство"), - что история

русской интеллигенции является почти историей русского масонства." Что это

злостное преувеличение противника масонства? Нет. То, что Орден Русской

Интеллигенции является потомком русского вольтерьянства и масонства

признают и многие выдающиеся представители Ордена.

Подобные свидетельства об этом будут приведены в специальном

исследовании об Истории Ордена Русской Интеллигенции, а сейчас мы

ограничимся ссылкой на мнения высказанные по этому поводу таких видных

членов Ордена, как Бердяева и проф. В. Зеньковского.

В книге "Русская идея" Н. Бердяев, например, утверждает: "Масоны и

декабристы подготовляют появление русской интеллигенции XIX в., которую на

западе плохо понимают, смешивая с тем, что там называют intelectueles. Но

сами масоны и декабристы, родовитые русские дворяне, не были еще типичными

интеллигентами и имели лишь некоторые черты, предваряющие явление

интеллигенции".

Проф. В. Зеньковский в своей "Истории русской философии"

высказывается еще более категорично: "Масонство, также как и вся

секуляризованная культура, верила в "Золотой век впереди", в прогресс,

призывала к творчеству, к "филантропии". В русском масонстве формировались

все основные черты будущей "передовой" интеллигенции." (В. Зеньковский.

История Русской философии. Т. I, стр. 105).

То есть и Н. Бердяев и В. Зеньковский говорят тоже самое, что и

противник масонства В. Ф. Иванов. А ведь Н. Бердяев и проф. Зеньковский

являются послушными лакеями современного мирового масонства. Оба они

работали профессорами в созданном на деньги масонства в Париже

"Православном" Богословском Институте и все написанные ими книги всегда

издавались масонским издательством "УМКА".

В заключение еще приведем утверждение по затронутому вопросу и

третьего профессора "Православного" Института в Париже Г. Федотова. В

статье "Певец империи и свободы" он пишет: "Свободолюбивая но

безгосударственная Россия рождается в те же тридцатые годы с кружком

Герцена, с письмами Чаадаева. С весьма малой погрешностью можно утверждать,

что русская интеллигенция рождается в год смерти Пушкина" (сб. "Новый

Град"). А в статье "Судьба Империй", помещенном в том же сборнике "Новый

Град" заявляет: "После Пушкина, рассорившись с царями, русская

интеллигенция потеряла вкус к имперским, к национальным и международным

проблемам вообще. Темы политического освобождения и социальной

справедливости завладели ею всецело до умоисступления".

БОРИС БАШИЛОВ

Масонские и интеллигентские мифы о Петербургском периоде Русской Истории

I

Русские западники порочат Московскую Русь, не считаясь совершенно с

исторической правдой.

В щ9-10 журнала "Русский Путь", органе Российского Отечественного

Союза, в статье Владимира Ильина "Русь Петербургская и Киевская в связи с

расцветом общерусской культуры" (к 250-летию со дня основания

Санкт-Петербурга), мы встречаем редкий бесстыдный исторический поклеп на

Киевскую и Московскую Русь.

Во всей русской истории, по мнению лже-мудрствующего автора, есть

только одно светлое пятно - это петербургский период ее истории.

"Относительная удача этого дивного, поистине Афинского Периклова

века Петербургской России была невероятна и Петербургскому "чуду" надо

дивиться не менее - если не более - чем "чуду греческому".

Это чудо "потому чудесней, если можно так выразиться, что оно есть

все же чудо глубоко христианской и даже первоначальной христианской

культуры, каким является православие Киевское, к которому вернулась

Петербургская Россия".

"Петербургская Российская Империя, - заявляет, лишенный чувства

стыда автор, - есть такая краткая интермедия в этой ужасающей непрерывной

цепи национально-культурных убийств и самоубийств, какой является Русская

История"...

Итак вся русская история для сего лже-мудреца есть только ужасающая

непрерывная цепь национально-культурных убийств.

"И не удивительно, - утверждает В. Ильин, - что в Петербургской

России было христианства гораздо более, чем его было в Московской Руси -

тоже вопреки народнически-славянофильским трафаретам - одному из

пагубнейших заблуждений все той же Петербургской России - ибо

славянофильство есть типичный продукт петербургского духа в стадии

самоотрицания."

Из этой статьи вы узнаете, что Преподобный Серафим Саровский резко

противостоит Московскому духу, якобы выразившемуся только "в конце концов в

старообрядческом снобизме, и эстетизме, а потом и вовсе в беспоповщине, то

есть в протестантизме, в анти-церковности и в либрпансерском безбожии -

последнем продукте старообрядчества, давшем такого мерзкого урода, как

Крымов"... "во-вторых в Петербургском периоде в Петербургской России было

несравненно более христианства чем в Московской Руси по той причине, что ее

культура сосредоточила в себе лучшие плоды светского, секулярного

гуманизма, гражданской гуманности, что ведь есть тоже анонимный или

псевдонимный плод христианства".

Каждая фраза статьи Владимира Ильина - ужасна по безвкусию своего

стиля и по беспардонной клевете на Киевский и Московский период Русской

истории.

Такой видный член Ордена Русской Интеллигенции, как Г. Федотов и тот

в своей работе "Трагедия русской интеллигенции" признает необходимость

коренного пересмотра существовавших до сих пор взглядов на русское

историческое прошлое: "Мы, современники революции, - пишет он в предисловии

у упомянутой выше работе, - имеем огромное, иногда печальное преимущество

видеть дальше и зорче отцов, которые жили под кровлей старого, слишком

уютного дома. Мы, - пусть пигмеи - вознесены на высоту, от которой дух

захватывает. Может быть, высота креста на который поднята Россия... Наивным

будет отныне все, что писал о России XIX век, и наша история лежит перед

нами, как целина, ждущая плуга. Что ни тема, то непочатые золотые россыпи."

Необходимость и законность пересмотра признает и другой выдающийся

представитель Ордена Русской Интеллигенции наших дней - критик Г. Адамович.

Он так же считает, что взгляды на русское прошлое оказались

несостоятельными, неспособными объяснить трагическую судьбу постигшую

Россию. "Да, действительно, - пишет он в статье "Нео-нигилизм" (Рус. Мысль

щ1137), - после всего, что в России - и с Россией - произошло, пересмотр, а

может быть и "переоценка" прошлого неизбежны и естественны. Кто же станет

это отрицать? Русский человек должен искать ответа, добиваться объяснения:

как, почему, отчего случилось то, что случилось? Кто в конечном счете

виноват? Кому обязаны мы тем, что уже почти сорок лет сидим здесь, на новых

"реках вавилонских?" Если бы такого вопроса в русских сознаниях не

возникало, это был бы плохой признак, свидетельствующий об окончательной

спячке." Подобные взгляды членов Ордена Русской Интеллигенции, который

несет главную историческую ответственность за крушение русского

национального государства, есть ничто иное как стыдливое признание лживости

исторических концепций созданных историками в предреволюционную эпоху, в

большей или меньшей степени, выполнявших идеологические заказы Ордена

Русской Интеллигенции.

Взгляда о необходимости переоценки ценностей придерживался и

выдающийся представитель правого лагеря, недавно умерший проф. И. А. Ильин,

"...мы не ищем обвинения, - писал он в журнале "Колокол" (щ2 за 1927 г.), -

но мы не можем замалчивать правду, ибо правда необходима сейчас России, как

свет и воздух. Зоркий и честный диагноз есть первая основа лечения".

Некоторые мои читатели считают что я слишком строго сужу Петра I,

другие считают непоследовательным мое отношение к русским историкам

признанным до революции классиками русской историографии. Один из моих

оппонентов, весьма уважаемый мною человек, пишет, например: "Все они были

умными - скажу больше очень умными людьми. Так за что же Вы их подозреваете

в недомыслии?" Умными людьми были не только Соловьев, Карамзин, Ключевский,

С. Платонов, но и многие рьяные разрушители России, как Белинский и Герцен,

Салтыков-Щедрин и многие, и многие другие. И никого из них я в недомыслии

не упрекаю, я недостаточно глуп чтобы делать им упреки такого рода. Я

указывал на совершенно иную причину несостоятельности существующих

исторических систем - на то, что в одних случаях историки приходили к

неверным выводам непреднамеренно, потому, что придерживались созданного

русскими вольтерьянцами и масонами мифов о варварстве Московской Руси и ее

"гениальном спасителе" Петре I, или, в ряде случаев, преднамеренно искажали

историческую перспективу боясь кары со стороны Ордена Русской Интеллигенции

от милости или гнева которого зависела ученая карьера всех русских

историков.

"Для нормально логически рассуждающего человека, - писал я, в

"Робеспьере на троне", - или оценки личности Петра неверны, или неверен

вывод, который делают историки, называя государственного деятеля "без

элементарных политических понятий, не умеющего понимать ни исторической

логики, ни физиологии народной жизни" "гениальным человеком и великим

реформатором". Большинство представителей эмиграции совершенно ошибочно

воображают что изобретателями идеологического, или как принято говорить

"социального заказа" являются большевики. На самом деле изобретателями

идеологического заказа являются масоны. Эту масонскую традицию всегда

широко применял и Орден Русской Интеллигенции. Прославлялись только те

историки, которые придерживались основных масоно-интеллигентских мифов: о

варварстве Московской Руси и ее неизбежной гибели, гениальности Петра,

благодетельности осуществленной им революции, мифа о "Екатерине Великой", о

благодетельности будто бы царствования Александра I и реформ масона

Сперанского, мифа о "сумасшествии Павла I", мифа о "диком деспотизме

Николая I" и т.д.

Историки могли варьировать несколько свои оценки исторического

прошлого России, чтобы создавать видимость свободной трактовки, но не имели

права разоблачать лживость основных масоно-интеллигентских мифов. Историки

это превосходно знали и принуждены были мириться с явной нелогичностью

своих рассуждений в целом ряде случаев. В таком же точно положении сейчас

находятся историки современной России, среди которых тоже находится не мало

весьма образованных и культурных людей. Но они тоже, как и дореволюционные

историки, принуждены выполнять идеологические заказы прямых духовных

потомков Ордена Русской Интеллигенции - большевиков.

Вот как, например, оценивал поведение историка Ключевского

митрополит Киевский и Галицкий Антоний слушавший лекции В. Ключевского в

Московской Духовной Академии: "В это время в Московской Академии преподавал

знаменитый историк Василий Осипович Ключевский, вышедший из духовного

звания. Вопреки общему перед ним преклонению о. Антоний относится к нему

сдержанно, он считал его ученым не вполне искренним и ставил ему в укор то,

что он, заботясь о своей популярности, обнаруживает себя то как патриот и

друг Церкви, то наоборот, как сторонник материалистических начал жизни, в

зависимости от среды для которой ему приходилось действовать". (Епископ

Никон. Жизнеоп. Блаженнейшего Антония, митр. Киевского и Галицкого. Том I,

стр. 119)

Лекции в Московской Духовной Академии Ключевский читал в одном духе,

а лекции в Московском университете уже совершенно в другом. То есть в целях

снискания популярности Ключевский преднамеренно искажал истину страшась

бойкота и преследований со стороны Ордена Русской Интеллигенции. А духовная

цензура Ордена Русской Интеллигенции была на много нетерпимее и страшнее

цензуры царского правительства. Ключевский, как и все другие крупные

историки никогда не забывал как расправился Орден Русской Интеллигенции с

Гоголем, Н. Лесковым, славянофилами и многими другими осмелившимися не

выполнять идейных заказов Ордена.

Ключевскому как и другим русским историкам приходилось идти на

сделки со своей ученой совестью и делать искусственно натяжки в толковании

бесспорных исторических фактов. Нельзя же такие противоречия в оценке

последнего периода Московской Руси и революционной деятельности Петра,

которые мы находим в сочинениях Соловьева, Ключевского и Платонова,

объяснять незнанием ими исторических фактов (факты эти они приводят сами)

или в неумении логически мыслить. Тогда остается только одно объяснение -

они принуждены были трактовать эти факты ложно, не имея мужества выступить

на борьбу с ложными историческими взглядами идеологов западнической

интеллигенции.

II

"Для всякого, кто внимательно и беспристрастно изучал историю

социальных революций, антигосударственная деятельность масонства во время

этих революций совершенно очевидна; правда, многие историки в своих весьма

обстоятельных трудах ни словом не обмолвились об этом факторе

первостепенной важности, по ведь именно благодаря этому некоторые моменты

революций в их исследованиях оказались весьма непонятными. Умолчание, а

иногда искажение исторических фактов входит иногда в программу масонской

тактики и такого рода умалчивание роли ордена вполне понятно со стороны

историков, так или иначе симпатизирующим ложам, но кроме них и большинство

историков не масонов (как например, Тэн) почему-то боится одного имени

ордена, а ведь только его подпольной работой можно объяснить множество

фактов". Так пишет исследователь деятельности европейского масонства Фара,

в изданной в 1930 году книге "Масонство и его деятельность".

Большинство русских историков идут по ложному пути своих европейских

собратий. В "серьезных трудах" по русской истории не принято освещать

разрушительную деятельность русского и иностранного масонства против

России. Всякая попытка правдиво осветить эту тему признается проявлением

махрового черносотенства. О деятельности масонства или говорят вскользь,

как о незначительном факторе, не заслуживающем внимания, или отмечают

только "положительную роль" его в деле формирования русского образованного

общества и Ордена Русской Интеллигенции. А, между тем, русское и мировое

масонство сыграло чрезвычайно значительную роль в разрушении русского

национального государства. Вредно переоценивать эту роль, как склонны

делать некоторые из сторонников теории, что в постигнувшей Россию трагедии

виноваты "одни жиды и масоны": подобная постановка далека от исторической

объективности и с помощью этой теории невозможно понять действительные

исторические причины русской национальной катастрофы. Но вредно и

недооценивать роль масонства и еврейства. Историки недооценивающие роль

масонства и еврейства в так называемый "Петербургский период" Русской

истории не в силах правдиво изобразить сложный ход русской истории, между

революцией совершенной Петром I и февральско-октябрьской революцией

совершенной "масонской пятеркой" (см. С. Мельгунов. На путях к дворцовому

перевороту) с помощью всех политических группировок входивших в Орден

Русской Интеллигенции: В. Ключевский, например, обходит вопрос о том какую

роль сыграло масонство в петербургском периоде русской истории. А если

касается этого вопроса, то говорит о масонах как о безобидных, мистически

настроенных чудаках. В работе "Воспоминание о Н. И. Новикове и его времени"

он дает, например, масонам следующую идиллическую оценку: "Опять скажут:

люди новиковского кружка нашли такой выход, потому что были масоны,

мартинисты, и их христианские добродетели сильно омрачены этою сектантскою

тенью. Можно сказать и так, можно и наоборот: они потому и стали масонами,

что нашли такой выход из своего затруднения, больше масонствовали, чем были

масонами; они - воспользуемся их же фигурным языком - вступили в состав

"малого избранного народа" вольных каменщиков только для того, чтобы самих

себя переработать в пригодные камни для мысленного храма Соломонова, т.е.

для будущего идеального русского общества. Что же касается их добродетелей,

те я не берусь судить, насколько нравственная добродетель Гамалея тускнела

от того, что он прикрывал ее от недоброжелательных людских глаз театральным

рубищем какого-то масонства". Масонство для Ключевского - только жалкая

"сектантская тень" и "театральное рубище". (?!?)

III

Некоторые из моих читателей ставят мне в упрек то, что в ряде

случаев я провожу сопоставление Петра I с большевистскими вождями. По

мнению одного из оппонентов сопоставление Петра I с большевистскими вождями

является искусственным так как: "Логика требует сравнивать только

однородные величины, тогда как Вы сравниваете разнородные. Петр был русским

национальным государем с русским национальным мышлением". Петр I никогда не

был "русским национальным государем с русским национальным мышлением." В

"Робеспьере на троне" мной приведено очень большое число самых

разнообразных фактов доказывающих это. Если мой оппонент не пожелал

объективно разобраться в них, а пожелал верить в масонско-интеллигентский

миф о "гениальности Петра", то ни моя, ни его логика, тут не при чем. Он не

пожелал проверить правильность моих доказательств с помощью логики, а

отверг их на основании своего эмоционального отношения к Петру I. Но там,

где действуют эмоции, там обычно нет места логике.

Многие убежденные националисты смотрят на Петра I точно так же, как

я. Выступая, например, на Соборе Всероссийской Православной Церкви Антоний,

митрополит Киевский и Галицкий утверждал: "Без патриарха Русская Церковь

осталась со времен Петра Великого. Пусть он велик, как государственный

деятель, хотя и то под сомнением, но по отношению к Церкви он может быть

назван только великим разорителем. Все то дурное, что приписывают церковной

бюрократии, пошло от Петра Великого. С его времени наш церковный строй

получил уклон к протестантству." (См. Епископ Никон. Жизнеописание Блажен.

Антония митрополита Киевского и Галицкого. Т. IV) На основании каких же это

законов логики разорителя Православной Церкви можно возводить в ранг

государя с "русским национальным мышлением"? А вот выдержка из статьи

архимандрита Константина "Роковая двуликость Императорской России"

опубликованной в философско-православном сборнике "Православная Русь" за