1. Переход в Среднем Поднепровье от сравнительно высокой

  сколотской (скифо-земледельческой) культуры VI -- IV вв. до н. э. с

  ее всадничеством  и  хлебным  экспортом  к  более  примитивной,  но

  сохраняющей преемственность, культуре последующих веков (III в.  до

  н. э. -- III  в.  н.  э.),  названной  по  первому  месту  раскопок

  зарубинецкой,  связан  с  нашествием  на  степи  и   на   лесостепь

  многочисленных сарматских племен с берегов Дона в III в. до н. э.

      Зона  соприкосновения  праславян  Правобережья  и   Ворсклы   с

  сарматами была протяженностью  около  600  км.  Кочевники  временно

  отвоевали у пахарей широкую полосу плодородных земель.

      Общеизвестно, что царские скифы-кочевники  не  смогли  удержать

  ни своих  приморских  пастбищ,  ни  священных  могил  у  Порогов  и

  перекочевали в Крым.

      Исследователи почему-то не  обращали  внимания  на  то,  что  в

  источниках сарматской эпохи есть сведения и о том, что скифы-пахари

  (сколоты) тоже переместились из своей земли, так подробно описанной

  Геродотом, но в другом направлении, чем скифы-номады. Первым об этом

  говорит Страбон (7 год до н. э.):

      "Множество людей из Малой  Скифии  переправлялось  через  Тирас

  и Истр и поселялось в той стране (Фракии). Значительная часть Фракии

  была также названа Малой Скифией тем более, что  фракийцы  уступили

  пришельцам отчасти подчиняясь силе, отчасти из-за плохой земли, так

  как большая часть земли болотиста" 13.

      Из   текста   Страбона   недостаточно   ясно,   какая   область

  подразумевалась под Малой Скифией.

      Интересны сведения Плиния  о  задунайских  землях,  дополняющие

  Страбона:

      "Фракия  с  одной  стороны  начинается  от  берега  Понта,  где

  впадает в него Истр (Дунай). В  этой  части  прекраснейшие  города:

  основанный милетянами Истрополь, Томы, Каллатия (прежде называвшаяся

  Кербатирой).  Здесь  же  лежали  Гераклея  и  Бизона,   поглощенная

  разверзшейся   землей.   Теперь   остается   Дионисополь,    прежде

  называвшийся Круном. Здесь течет река Зира. Всю эту область занимали

  скифы, называемые пахарями. У них были города: Афродисиада, Либист,

  Зигера, Рокобы, Эвмения, Парфонополь и Герания" 14.

      Еще одно дополнение дает  сочинение  Арриана  (первая  половина

  II в. н. э.), перечисляющего те же приморские города (с добавлением

  Одесса -- Варны, Месембрии, Анхиала и Аполлонии) и поясняющего: "Все

  это -- эллинские города, лежащие в Скифии" 15.

 

      13 Страбон VII-4-5. -- Страбон. География. М., 1964, с. 284.

      14 ВДИ, 1949, № 2, с. 275 -- 276, по  общей  пагинации  с.  843

  -- 844.

      15 ВДИ, 1948, № 1, с. 275, по общей пагинации, с. 401.

 

      Перед нами две группы населенных пунктов в  низовьях  Дуная,  в

  Добрудже: во-первых,  приморские  гавани,  населенные  греками,  но

  находящиеся в Скифии, и,  во-вторых,  собственно  скифские  города,

  нередко с негреческими  именами.  На  побережье  Черного  моря  эта

  область простирается примерно на 200 -- 250 км. Скифские города, как

  предполагают, находились не у моря. Наличие нескольких  городов  на

  сравнительно  небольшой  территории  подтверждает  слова  Плиния  о

  "скифах-пахарях", так как настоящие скифы-кочевники  "не  имеют  ни

  городов, ни укреплений" (Геродот IV -- 46).

      Чрезвычайно важно  указание  на  скифов-пахарей,  которых,  как

  уже многократно  говорилось,  следует  отождествлять  со  сколотами

  ("борисфенитами").

      Наличие семи городов  у  скифов  дополнительно  свидетельствует

  о том. что речь идет именно  об  оседлом,  земледельческом  народе,

  каковым и  являлись  по  археологическим  данным  сколоты  Среднего

  Поднепровья,  у  которых  тоже  были  "города",  хорошо   известные

  археологам. Сведения  Плиния  подкрепляются  сообщениями  Тацита  о

  славянах-венедах в устьях Дуная и смыкаются с  целым  рядом  других

  данных,  завершающихся  рассказами  о  болотистом  "острове  русов"

  восточных авторов IX -- X вв.16 Тацит (98 г. н. э.) говорит о своих

  современниках, славянах, под их новым именем венедов, а Плиний пишет

  в прошедшем времени о какой-то давней ситуации,  когда  переселенцы

  перенесли  за  Дунай  древний  термин   "скифы-пахари".   По   всей

  вероятности,   Плинием    отражено    продвижение    южной    части

  среднеднепровских сколотов в III --  II  вв.,  теснимых  сарматами.

  Южную половину сколотских царств на Днепре ("парадатов" и "авхатов"

  см.  ниже)  заняли  сарматы,  археологические   памятники   которых

  вклиниваются в зарубинецкую  область  на  Роси.  Очевидно,  богатое

  сколотское всадничество, хорошо знавшее торговые пути на юго-запад,

  к Ольвии-Борисфену, ушло в этом направлении от сарматской угрозы  и

  оказалось далеко  за  Дунаем,  где  отвоевало  у  фракийцев  земли.

  Зарубинецкая культура -- это проявление быта простых людей, рядовых

  членов племени, оставшихся без своей племенной знати, смогшей  уйти

  или в Крым или во Фракию,

 

      16 Рыбаков Б. А. Киевская Русь..., с. 342 -- 358. Карта  на  с.

  345.

 

      2.  Катализатором   социального   развития   среднеднепровского

  праславянского  населения  была   в   скифское   время   экспортная

  хлеботорговля. Сарматское господство в степях  перерезало  торговые

  пути и нарушило экономическое развитие Ольвии, этого "окна в Европу"

  для  среднеднепровских  борисфенитов.   Торговля   с   днепровскими

  земледельцами была для Ольвии, по-видимому,  настолько  важна,  что

  постепенно и имя города, расположенного не на  Днепре,  а  западнее

  Буга, стало заменяться именем реки, устье которой отстоит от Ольвии

  на 40 км: город стали называть Борисфеном.

      Начиная  с  III  в.  до  н.  э.   Ольвию   ослабляли   сарматы,

  кельты-галаты и дунайско-днепровские геты, разгромившие город в  48

  г. до н. э. Критическое состояние города в III  в.  до  н.  э.  при

  начале  сарматского  вторжения  явствует   из   такого   ценнейшего

  эпиграфического источника, как мраморный декрет в честь  Протогена,

  богача, спасавшего город от голода и позора  (власти  заложили  под

  залог храмовую утварь).

      Зарубинецкая   культура   и   декрет    Протогена    (как    ни

  парадоксально совместное упоминание о них) -- два результата одного

  и того  же  события,  нарушившего  нормальную  жизнь  и  сколотских

  "царств" на Среднем Днепре, где резко понизился облик  культуры,  и

  "Торжища  Борисфенитов"   --   Ольвии,   при   посредстве   которой

  борисфениты-сколоты общались с античным миром.

      Кроме  того,  следует  отметить,  что  сама   Греция,   главный

  покупатель восточноевропейского хлеба, переживала тяжелый кризис: Во

  времена  Страбона  (рубеж  нашей  эры)  "Эллада  представляла  поле

  развалин с великими памятниками прошлого: целые области обезлюдели,

  города превратились в захолустные деревушки..." 17

 

      17 Страбон. География. Предисловие, с. 775.

 

      3. Значительное  превышение  территории  зарубинецкой  культуры

  над  древней  областью  славянской  прародины   прямо   связано   с

  упомянутыми выше событиями III в. до н.  э.  Если  племенная  знать

  Среднего Поднепровья (известная нам по богатым курганам VI -- IVвв.

  до н.э. с вещами скифского стиля) могла силой оружия  пробиться  во

  Фракию, то простым  людям  приднепровских  племен  оставалось  одно

  испытанное  средство  --  уходить  в  леса,   недоступные   набегам

  кочевников. И началось продвижение праславян на север в лесную зону

  вверх по Днепру и его притокам,  включая  Припять  и  Десну.  Таким

  образом, Зарубинецкая культура  охватила  большое  пространство  от

  Пинска на западе до Брянска на востоке и от Кременчуга  на  юге  до

  Могилева-Днепровского на  севере.  Эта  обширная  область  включала

  разные ландшафтные зоны и жила  неодинаковой  жизнью:  когда  общая

  историческая ситуация стала более  благоприятной,  то  южная  часть

  зарубинецкой культуры быстрее  перешла  к  новым  формам,  активнее

  восприняла новшества и возобновила древние связи с античным  миром,

  что в  глазах  археологов  стало  выглядеть  как  "появление  новой

  культуры". Северные племена долгое  время  не  ощущали  этих  новых

  условий бытия и оставались поэтому при прежних формах  быта,  тогда

  как на юге Черняховский этап развития  сильно  отличался  от  более

  примитивного позднезарубинецкого, уцелевшего на севере.