1514 Г. Смоленском, имевшим важное военное значение. Как ни старались

литовцы, эта крепость осталась в московских руках, и Литва была вынуждена

заключить (в 1522 г.) перемирие с уступкой Смоленска Москве до "вечного

мира" или "докончания". Но этого "докончания" так и не было достигнуто в

течение более чем столетия, ибо Литва и Москва никак не могли размежевать

между собой спорные промежуточные между ними русские волости.

Татарские отношения после падения Золотой Орды не стали легче для

Москвы. Дружба с Крымом при Василии III прекратилась, а влияние Москвы в

Казани не было прочно. И со стороны Крыма, и со стороны Казани на русские

области совершались постоянные набеги. На южных границах Московского

государства грабили крымцы; в местах нижегородских, костромских и галицких

-- казанские татары и подчиненная им мордва и черемиса. От татарской и

черемисской "войны" русские люди не могли жить спокойно у себя дома и не

имели возможности колонизовать ни плодородной черноземной полосы на юге от

Оки (так называемого "дикого поля"), ни лесных пространств за Волгой по рр.

Унже и Ветлуге. Вся восточная и южная окраина государства была в постоянном

страхе татарских набегов. Мало того, если татарам удавалось не встретить на

границах Руси московской сторожевой рати, они устремлялись в центральные

русские волости и добирались даже до самой Москвы. Василию III оставалось

только сторожить свои границы и при случае вмешиваться во внутренние дела

татар и укреплять среди них свое влияние. В Казани это и удавалось. Крым же,

к сожалению, был так далек от Москвы, что нельзя было хорошо следить за

крымцами и влиять на них. Московское правительство ограничивалось тем, что

посылало в Крым посольство с "поминками", т.е. подарками, которыми думало

задобрить и замирить врага; а в то же время ежегодно летом на южной границе

государства (шедшей по берегу средней Оки и потому называвшейся тогда

"берегом") ставились войска, чтобы стеречь "берег" от внезапных набегов.

Сверх того, в наиболее опасных местах строили на Оке и за Окой недоступные

для татар каменные крепости (Калуга, Тула, Зарайск) и помещали в них войска.

Василий III был женат на Соломонии из боярского рода Сабуровых и не

имел детей. Он, однако, никак не хотел оставить великого княжения своим

братьям (Юрию и Андрею), так как, по его мнению, они и своих уделов не умели

устроить. Поэтому, с разрешения митрополита (Даниила), он заставил свою жену

постричься в монахини (с именем Софьи) и отправил ее на житье в Суздальский

женский Покровский монастырь. Сам же женился вторично, взяв за себя княжну

Елену Васильевну Глинскую, из рода литовских выходцев. В этом браке у него

было два сына, Иван и Юрий. Старшему из них было всего 3 года, когда Василий

III заболел случайным нарывом и умер, не дожив до 60 лет.

Отношения к боярству. Властный, требовательный и строгий, Василий не

обладал достоинствами Ивана III, но зато еще более его любил власть и умел

показать свое могущество и самовластие всем его окружавшим. При нем простые

удельные отношения подданных к государю исчезают. Герберштейн, германский

посол, бывший в ту пору в Москве, замечает, что Василий III имел власть,

какой не обладал ни один монарх, и затем добавляет, что когда спрашивают

москвичей о неизвестном им деле, они говорят, равняя князя с Богом: "Мы

этого не знаем, знает Бог да государь". Такой казалась власть государя

иноземцам; но пойманные ими фразы назначались не только для того, чтобы

политически возвысить государя в дипломатических сношениях с иноземцами;

внутренние отношения действительно менялись, и власть московского государя

росла не только по отношению к удельным князьям как власть единого

властителя сильного государя, но и в отношениях подданных. Эта перемена,

отношений к подданным резче всего сказалась изменениями в быте боярства.

В Москве издавна, благодаря богатству московских князей и другим

причинам, собралось многочисленное боярство: со времени Ивана Калиты с юга и

с запада приезжали сюда именитые бояре и мало-помалу около московского

великокняжеского стола столпилось больше слуг, чем у кого бы то ни было из

других русских князей. Основанием отношений между князем и боярами до

половины XV в. в Москве был договор; боярин приходил "служить князю", а

князь за это должен был его "кормить", -- вот главное условие договора.

Сообразно с этим каждый служилый боярин имел право на "кормление" по

заслугам и вместе с тем право отъезда и участия в совете князя. До половины