в А. Швейцер (Иконникова)_2

Вполне правомерно возникает вопрос об идейных источниках мировоззрения. Швейцер опровергает надежды на философию, ко­торой якобы удается заглянуть за «кулисы» сущности явлений и выступить в роли «дарителя» мировоззрения. Это мнение он объяв­ляет роковым заблуждением, и было бы трагичным вновь его гальва­низировать.

В истории культуры неоднократно предпринимались многочис­ленные попытки поиска смысла человеческого существования. Швей­цер исследует историю философии и этических учений от античности до Нового времени. Не отвергая этих усилий, он показывает тщет­ность попыток разгадать тайну предназначения человека. В мировом процессе не обнаруживается той целесообразности, которая могла бы подчинить себе деятельность человека и человечества. На одной из маленьких планет одного из миллионов созвездий на протяжении короткого отрезка времени живут человеческие существа. Сколько еще они будут жить? Может случиться, что и сама Земля, подобно целым космическим мирам, погибнет в результате какой-либо ката­строфы во Вселенной. Мы не знаем, что человек означает для Земли. Поэтому напрасно искать смысл в объяснении его существования.

Наше отношение к миру определяется самой главной и всеобщей Ценностью, признаваемой всеми людьми: благоговением и почита­нием жизни. В этой истине заключен принцип нравственного созна­ния, и поведения человека:

Моя жизнь в самой себе носит свой смысл, который состоит в том, что я живу высшей идеей, проявляющейся в моей воле к жизни, — идеей благо­говения перед жизнью. Благодаря ей я придаю значимость своей жизни и всем окружающим меня проявлениям воли к жизни. Побуждаю себя к деятельности и создаю ценности.

Так Швейцер приходит к формуле культуротворческого миро­воззрения, которая навсегда окажется связанной с его именем. Об этом он пишет в предисловии к книге «Культура и этика» в 1923 г. Вначале данный этический постулат, нравственный императив вос­принимался скептически и не сразу нашел своих сторонников. Швейцер упорно доказывал жизненность подобного мировоззрения всей своей подвижнической, благотворительной и милосердной дея­тельностью, заставляя поверить в действенность гуманизма. В наши дни принцип благоговения перед жизнью стал символом экологиче­ского движения, охраны природы от разрушения, утверждения цен­ности жизни.

Главная идея всей гуманистической концепции культуры состоит в утверждении жизни как высшей ценности. Это обязывает челове­ка во всех своих помыслах и действиях исходить из данного поло­жения. Но действительность не представляет собой идиллической картины. Она напоминает жестокую драму, полную конфликтов и трагедий, когда одна жизнь утверждает себя за счет другой, беспри­чинно разрушая и убивая все вокруг. Созидающая сила проявляется и как разрушающая.

Как же должен действовать человек в подобных сложных ситуа­циях? Ведь его жизнь неоднократно вступает в конфликт с другими: когда он идет по тропе, его ноги уничтожают крохотные живые су­щества; чтобы сохранить свою жизнь, человеку приходится убивать насекомых, обитающих в доме, уничтожать бактерии, подвергающие жизнь опасности, добывать пищу за счет растений и животных. Даже счастье человека нередко строится на вреде другим людям. Как же оправдать эту жестокую необходимость?

Принцип благоговения перед жизнью не отбрасывает конфлик­ты, но каждый вынужден решать сам, в какой степени он должен подчиниться необходимости или же содействовать сохранению жизни.

«Я не должен делать ничего, кроме неизбежного, — даже самого незначи­тельного. Крестьянин, скосивший на лугу тысячу цветков для корма сво­ей корове, не должен ради забавы сминать цветок, растущий на обочине дороги, так как в этом случае он совершит преступление против жизни, не оправданное никакой необходимостью», — утверждает Швейцер.

Проводя эксперименты над животными ради совершенствования методов лечения человека, мы не должны успокаивать себя тем, что жестокие действия преследуют благородные цели. Мы должны быть обеспокоены тем, чтобы уменьшить страдания этих животных, осла­бить их боль, не подвергать их напрасным ужасным мукам. Как часто люди не думают об этом, избавляя себя от лишних хлопот. Если животные испытывают страдания от безжалостных людей или от жесто­ких игр детей, то во всем этом наша вина, с болью заключает Швейцер. Надо в самом себе создавать такое умонастроение, которое побуж­дает делать добро по отношению ко всему живому. Никто не должен облегчать собственное бремя ответственности, успокаивая свою со­весть, проходя мимо страданий как якобы неизбежных, молчаливо соглашаясь с творимым злом. Отношение к животным и растениям, проникнутое принципом благоговения перед жизнью, может служить показателем нравственности и культуры.

Но особенно высокую ответственность за ценность жизни должен проявлять человек по отношению к другим людям и к самому себе. Здесь нет готовых рецептов, каждый должен решать сам, чем он мо­жет пожертвовать от собственной жизни, от своей собственности, сво­их прав, счастья, времени, покоя и что должен оставить себе. В этом проявляется свободное решение индивида.

«Этика благоговения перед жизнью — неумолимый кредитор, отбира­ющий у человека его время и его досуг», — пишет Швейцер.

Она нашептывает человеку тревожные мысли: все, что тебе дано больше, чем другим, — здоровье, способности, талант, успех, чудес­ное детство, тихий домашний уют, — нельзя считать само собой разу­меющимся. Ты обязан отплатить за это, отдать силы своей жизни ра­ди другой жизни. Человек не должен следовать лишь эгоистическим устремлениям:

Открой глаза и поищи, где человек или группа людей нуждается немного в твоем участии, в твоем времени, в твоем дружеском расположении, в твоем обществе, в твоем труде. Может быть, ты окажешь добрую услугу человеку, чувствующему себя одиноко, или озлобленному, или больному, или неудачнику. Может быть, это будет старик или ребенок. Или доброе дело сделают добровольцы, которые пожертвуют своим свободным вечером или сходят по какому-либо делу для других. Кто в силах перечислить все возможности использования этого «ценного капитала», называемого человеком?

В подобном участии нуждаются во всех уголках мира. Надо не от­вергать этой возможности, не бояться разочарования, не ждать на­град. Таковы судьба и предназначение человека. Этика благоговения перед жизнью не позволяет ученому жить только наукой, художни­ку — только искусством, занятому человеку — только работой. Она требует от всех, чтобы частичку своей жизни отдавали другим лю­дям. В какой форме и в какой степени — решает каждый сам, соот­ветственно своим возможностям и обстоятельствам. Один делает это незаметно, не нарушая нормального течения своей жизни; другой склонен к ярким, эффектным поступкам. Никто не должен судить кого-либо из окружающих: важно, чтобы каждый совершал добро, проявлял терпение, добросердечность к людям. В этом заключается гуманность жизни и поведения человека. Обновление культуры воз­можно только на данном основании. В подобном деле не могут по­мочь ни принципы целесообразности, ни вульгарная мораль благо­приятных обстоятельств, ни бессмысленные идеалы власти, нации, ни политические программы, предлагаемые лидерами и пропаган­дой. Все возникающие в обществе проекты, программы, принципы надо тщательно поверять этикой благоговения перед жизнью. Одоб­рять можно только то, что согласуется с гуманностью:

Мы прежде всего обязаны свято защищать интересы жизни и счастья человека. Мы должны вновь поднять на щит священные права челове­ка. Мы требуем вновь восстановить справедливость. Фундаментом права является гуманность.

В этом Швейцер видит гражданский и нравственный долг че­ловека.

Сущность культуры в том, что она всемерно содействует проникновению принципа благоговения перед жизнью в сознание отдельных лю­дей и всего человечества.

Четыре идеала образуют культуру:

идеал человека,

идеал соци­ального и политического единения;

идеал религиозно-духовного единения;

идеал человечества.

Пренебрежение к идеалам как неосу­ществимым в жизни достаточно прочно укоренилось в сознании людей. Считается, что человек должен все помыслы направить лишь на улучшение собственного бытия под давлением жизненных условий. На самом деле, лишаясь идеалов духовности, он превращается в че­ловека-вещь. Людям недостает духовности, которая придает им жиз­ненные силы для взаимного понимания и доверия. Однако это воз­можно при соблюдении принципа благоговения перед жизнью как главного условия гуманности. В этом и заключается идеал человече­ства. Гуманность побуждает прислушиваться к голосу не только ра­зума, но и сердца. Доброта должна стать действенной силой истории, положить начало веку гуманности. В этом заключается историче­ский смысл гуманистического мировоззрения.

Завершая изложение взглядов Швейцера на культуру, необхо­димо сделать еще один штрих к его портрету как мыслителя и обще­ственного деятеля: упомянуть об отношении к России. Вполне оче­видно, что духовная связь с русской культурой способствовала укреп­лению его веры в силу и действенность провозглашенных нравствен­ных принципов.

Эти связи выявлены философом В. А. Петрицким, исследовате­лем жизни и творчества Швейцера. Он обращает внимание на бли­зость нравственных позиций Швейцера и Л. Н. Толстого в обоснова­нии этики ненасилия. В Нобелевской речи Швейцер отмечает вклад Л. Н. Толстого в утверждение идей мира.

Швейцер неоднократно обращался к творчеству Ф. М. Достоев­ского, внимательно читал романы «Идиот», «Братья Карамазовы», о чем свидетельствуют его пометки. Он был знаком с работами узни­ка Шлиссельбургской крепости Н. А. Морозова, с его исследованием личности Иисуса Христа.

Увлечение Швейцера музыкой не оставило его равнодушным к русской музыкальной культуре. В его библиотеке было сочинение Н. А. Римского-Корсакова «Рукописи моей музыкальной жизни». Он испытывал симпатии к творчеству М. П. Мусоргского и А. Н. Скря­бина. В библиотеке и архиве Швейцера находились книги Н. Бер­дяева, Л. Шестова, П. Успенского, Н. Лосского — видных мыслителей России Серебряного века. Многие их идеи разделялись Швейцером. Наблюдается определенное сходство умонастроений Швейцера при рассмотрении роли человека во Вселенной со взглядами Н. К. Рери­ха. Оба философа выступают за безграничные возможности нравст­венного совершенствования человека. Швейцер неоднократно вы­сказывал желание приехать в Россию, но не было возможности для осуществления его планов.

Идеи Швейцера постепенно завоевали всемирное признание. Его книги переведены на многие языки; в европейских, азиатских, афри­канских странах созданы общественные объединения, посвященные претворению в жизнь его идей.

Этика благоговения перед жизнью стала основой экологического движения, вошла в программы средних школ. Успешно действует Всемирная ассоциация друзей Альберта Швейцера. Международных Швейцеровских премий удостоены многие деятели культуры. Куль­турологические идеи А. Швейцера стали неотъемлемой частью ду­ховной жизни XX в.