Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
ВВЕДЕНИЕ.doc
Скачиваний:
5
Добавлен:
08.05.2019
Размер:
878.59 Кб
Скачать

170

Вердиева Н.Ф., Гуревич А.Г.

Концептуализация как культурно- ментально-языковой способ исследования языковой картины мира

Махачкала, 2004

Вердиева Н.Ф., Гуревич А.Г.

Концептуализация как культурно – ментально -языковой способ исследования языковой картины мира

Махачкала, 2004

Печатается по решению ученого совета факультета дагестанской филологии

Дагестанского государственного университета

Отв. ред. доцент Магомедова П.А.

Рецензент: профессор Алиева Г.Н.

Вердиева Н.Ф., Гуревич А.Г. Концептуализация как культурно- ментально-языковой способ исследования языковой картины мира

ИПЦ ДГУ, Махачкала, 2006. - с.

В последние годы в отечественной семантике развивается направление интегрального воссоздания русской языковой картины мира на основании комплексного (лингвистического, культурологического и семиотического) анализа концептов русского языка в межкультурной перспективе с опорой на научную картину мира. Воссоздание фрагмента языковой картины мира, ограниченного концептом света и тьмы, подтвердило высокую эффективность такого подхода и доказало необходимость дальнейшего изучения языковых картин мира при помощи концептов, рассматриваемых как культурно-ментально-языковые образования.

ИПЦ ДГУ

© Вердиева Н.Ф., Гуревич А.Г.

© ДГУ, 2006

Глава I. Концепт как культурно-ментально-языковой способ исследования языковой картины мира §1.Сущность термина «языковая картина мира».

Язык – это важнейший способ формирования и существования знаний человека о мире. Отражая в процессе деятельности объективный мир, человек фиксирует в слове результаты познания. Совокупность этих знаний, запечатленных в языковой форме, представляет собой то, что в различных концепциях называется «языковым промежуточным миром», «языковой репрезентацией мира», «языковой моделью мира» и «языковой картиной мира». Наиболее распространенным является последний термин.

Проблема изучения языковой картины мира, зафиксированной в языке и специфической для данного языкового коллектива, имеет давнюю историю.

Вера в определяющее воздействие языка на духовное развитие народа лежала в основе философии языка В. Гумбольдта (1767-1835), выдающегося представителя немецкого классического гуманизма. Изучая язык испанских басков, резко отличающийся от языков индоевропейской семьи, Гумбольдт пришел к мысли о том, что разные языки – это не просто разные оболочки общечеловеческого сознания, но различные видения мира. Позже в работе «О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества» (М., 1984) Гумбольдт писал: «В каждом языке заложено самобытное миросозерцание. Как отдельный звук встает между предметом и человеком, так и весь язык в целом выступает между человеком и природой, воздействующей на него изнутри и извне <…>. И каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг данного языка» (с. 80).

В России идеи Гумбольдта о влиянии языка на народное сознание развивал А.А. Потебня (1835-1891), крупнейший в XIX в. отечественный филолог-мыслитель. Потебня находил физическое участие национального (этнического) языка не только в формировании народного мировосприятия, но и в самом развертывании мысли: «Человек, говорящий на двух языках, переходя от одного к другому, изменяет вместе с тем характер и направление течения своей мысли, притом так, что усилие его воли лишь изменяет колею его мысли, а на дальнейшее течение ее влияет лишь посредственно. Это усилие может быть сравнено с тем, что делает стрелочник, переводящий поезд на другие рельсы» [79: 260].

Таким образом, лучшие умы XIX века понимали язык как духовную силу, которая формирует культуру народа. В XX веке идеи Гумбольдта и Потебни получили дальнейшее развитие и делались попытки проверить эти гипотезы экспериментально.

Теория о том, что люди видят мир по-разному – сквозь призму своего родного языка – была детально разработана неогумбольдтианством в двух его разветвлениях – американском и европейском.

Американское направление неогумбольдтианства, некоторые принципиальные положения которого были впервые сформулированы Э.Сепиром (1884-1939), получило свое развитие прежде всего в работах Б.Л.Уорфа (1897-1941) (гипотеза лингвистической относительности Сепира-Уорфа), а в дальнейшем Д. Хаймса и др.

Гипотеза Сепира-Уорфа выдвигает следующие основные положения. Во-первых, утверждается, что язык определяет характер (тип) мышления, сам его логический строй. Так, говоря о соотношении грамматического строя языка и процесса логического мышления, Б. Уорф пишет: «Было установлено, что основа языковой системы любого языка (иными словами грамматика) не есть просто инструмент для воспроизведения мыслей. Напротив, грамматика сама формирует мысль, является программой и руководством мыслительной деятельности индивидуума, средством анализа его впечатлений и их синтеза. Формирование мыслей – это не независимый процесс, строго рациональный в старом смысле этого слова, но часть грамматики того или иного языка и различается у различных народов в одних случаях весьма незначительно, в других – весьма существенно, так же как грамматический строй соответствующих народов» [99: 171].

Иначе говоря, гипотеза Сепира-Уорфа отрицает общечеловеческий характер мышления, наличие общего для всех людей логического строя мышления.

Во-вторых, согласно этой гипотезе характер познания действительности зависит от того, на каких языках мыслят познающие субъекты, так что при существенных различиях языков, которыми они пользуются, процесс их познавательной деятельности и его результаты также будут отличаться друг от друга существенным образом. «Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком, - пишет Б. Уорф. – Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; например, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном – языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы – участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию. Это соглашение имеет силу для определенного языкового коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка» [99: 174-175,190].

Логическим следствием из положения о полной зависимости характера познания действительности от языка является третий принцип гипотезы Сепира-Уорфа, согласно которому человеческое знание не имеет объективного, общезначимого характера. Он формулируется Уорфом как принцип относительности. «Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности, - пишет он, - который гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем» [99: 175].

Основные положения европейского неогумбольдтианства (Л. Вейсгербер (Л. Вайсгербер), Г. Гольц, Г. Ипсен, П. Гартман и др.) по вопросу о соотношении языка, с одной стороны, мышления и познания, с другой стороны, во всем существенном оказываются весьма близкими к гипотезе Сепира-Уорфа. В этом направлении неогумбольдтианства язык также рассматривается не как орудие, средство осуществления мышления, в той или иной степени адекватно отражающего объективную действительность, а как некий промежуточный мир между объективной действительностью и мышлением, сознанием, характер которого определяет тип мышления, так что мышление каждого народа имеет чисто национальные черты и его развитие целиком определяется имманентным развитием национального языка [83].

Для Вейсгербера язык есть «первичная действительность, и человек по существу познает не объективную действительность, существующую вне и независимо от него, а тот язык, носителем которого он является». Ни одна из различаемых Вейсгербером ступеней человеческого познания – чувственная и рациональная (причем вторая рассматривается как совершенно независимая от первой) – не дает, по его мнению, объективного знания о действительности; каждый народ имеет специфическую «картину миру», характер которой определяется тем языком, носителем которого он является [17].

Современные лингвисты, анализируя достижения предыдущих поколений, делают свои заключения по этому поводу: «…язык, оказывая некоторое, но отнюдь не решающее влияние на мышление, не может также коренным образом определить и характер материальной и духовной культуры общества, которая опосредована человеческим мышлением, представляющим собой, как и язык, продукт социального развития» [76: 12].

Современная концепция соотношения языка, реальности и культуры базируется на условном разделении окружающей человека действительности на реальную картину мира, культурную (понятийную или концептуальную) картину мира и языковую картину мира. Реальная картина мира – это «объективная внечеловеческая данность, это мир, окружающий человека». Культурная (понятийная или концептуальная) картина мира – это «отражение реальной картины через призму понятий, сформированных на основе представлений человека, полученных с помощью органов чувств и прошедших через его сознание, как коллективное, так и индивидуальное». Языковая картина мира «отражает реальность через культурную картину мира» [95: 39-41,46-47].

Под картиной мира в данном случае понимается целостный, глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека, всех его контактов с миром – бытовым, предметно-практической деятельности, созерцания, умопостижения мира, т.е. формируется в процессе синтеза результатов познавательных и оценочных процессов.

Концептуальная картина мира – это глобальный образ мира, существующий в сознании человека. Она складывается из концептов, вычленяемых сознанием в структуре действительности и в свою очередь состоящих из различных элементов в их взаимосвязи. Концептуальная картина мира признается инвариантной, независимой от конкретного языка, и лишь языку отводится роль национального модификатора, окрашивающего «через систему своих значений и их ассоциаций концептуальную модель мира в национальные цвета» [87: 176]. Под концептуальной картиной мира мы пониманием не только систему основных логических категорий, которые, действительно, универсальны. На «нижних этажах» концептуальной картины мира непременно найдут отражение национальные особенности мироощущения, мировосприятия, миропонимания. А значит, языковая картина мира будет не национальным воплощением инвариантной концептуальной картины мира, а экспликацией национально-специфической концептуальной картины мира в ее окончательном национально-специфическом оформлении средствами языка.

Языковая картина мира – это исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности. Говоря о языковой картине мира как об упорядоченной совокупности языковых средств экспликации концептуальной картины мира, отметим многочисленные справедливые утверждения о том, что в действительности концептуальная картина мира богаче, объемнее языковой в силу большей «подвижности», «текучести» мышления, наличия невербальных типов мышления, которые участвуют в формировании концептуальной картины мира и т.п. Более того, существует мнение, что «на основе единиц языка можно восстановить в лучшем случае лишь приблизительные, размытые контуры элементов мира вне деталей и связей» и лишь на основе продуктов речи, являющейся коррелятом мышления, можно получить голографическое отражение действительности, реконструировать концептуальную картину мира «достаточно полно, точно, детально, взаимосвязано» [72: 57-60].

В настоящее время Е.С. Яковлева выделяет целые направления в рамках этой общей темы [114]. Назовем лишь некоторые из них: а) типологические исследования (Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров) [43]; лингвистические основы балканской модели мира (Т.В. Цивьян, Г. Гачев) [106], [30]; изучение славянской языковой картины мира в аспекте реконструкции духовной культуры славян (Н.И. Толстой, С.М. Толстая, С.Е. Никитина) [98],[96],[97],[74]; б) исследование отдельных сторон языка: отражение языковой картины мира в русском словообразовании, в лексической семантике и прагматике (Ю.Д. Апресян, Т.В. Булыгина, В.Г. Гак, А.Б. Пеньковский, А.Д. Шмелев) [5],[15],[29],[77]; своеобразие языка в зеркале метафоры и других тропов (Н.Д. Арутюнова, В.Н. Телия) [8],[94]; «Аксиология в механизмах жизни и языка» - название одной из статей А.Д. Арутюновой и целого направления исследований функциональной семантики оценки и средств ее выражения (Е.М. Вольф. Г.Е. Крейдлин и др.) [26],[56].

Перечисленные направления объединяет интерес к выявлению национально-своеобразных черт описываемых языков. Такое описание в качестве исходной точки предполагает опору на языковые универсалии, точнее, исследование языковых картин мира ведется на базе фоновых знаний. Под фоновыми знаниями подразумеваются «знания о местности, исторической эпохе, обычаях народа, специфике его мироощущения и критериях категоризации внеязыковой действительности» [1: 10].

Фоновые знания огрубленно разбиваются на три группы [12:403],[51]:

  1. Знания общечеловеческие (универсалии) – референты, тождественные по своим существенным и второстепенным признакам в сопоставляемых культурах. То есть знания о действительности, которыми в общем располагают все взрослые люди. Таковы, например, сведения о смене дня и ночи, об элементарных физиологических процессах, об элементарных арифметических отношениях и аналогичные. То есть речь идет об условиях существования, общих для всего человечества и одинаково отражаемых сознанием говорящего на самых различных языках.

  2. Знания региональные (квазиреалии) – референты, тождественные по своим существенным признакам, но различающиеся по второстепенным. Их также определяют, как знания «общие для нескольких языковых коллективов».

  3. Знания страноведческие (собственно реалии) – референты, которые по своим существенным и второстепенным признакам являются уникальными, присущими лишь одной из сопоставляемых культур. То есть знания, наличествующие лишь у членов данного языкового коллектива.

Слова, несущие чисто страноведческую информацию, также называются безэквивалентной лексикой [103: 135]. Определение безэквивалентной лексики наиболее полно формируется Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым в книге «Язык и культура» (М., 1973): «Слова, служащие для выражения понятий, отсутствующих в иной культуре и в ином языке, слова, относящиеся к частным культурным элементам, то есть к культурным элементам, характерным только для культуры А и отсутствующим в культуре Б, а также слова, не имеющие перевода на другой язык одним словом, не имеющие эквивалентов за пределами языка, к которому они принадлежат» (с. 53).

Во всем многообразии работ, посвященных языковой картине мира, доминирующим элементом можно считать противопоставление двух систем понятий – научных (используемых в физике, геометрии, логике, психологии и пр.), в совокупности образующих научную картину мира, и, так сказать, «наивных» (наивная физика, геометрия, логика), используемых человеком независимо от его знаний тех или других научных дисциплин и владения научной картиной мира.

Ю.Д. Апресян подчеркивает донаучный характер языковой картины мира, называя ее «наивной картиной мира» [7: 38-39]. Национальная специфика здесь также учитывается со всей возможной полнотой, но акцент ставится именно на цельной языковой картине мира. Тезисно суммируем основные положения этого подхода:

  1. Каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации (= концептуализации) мира. Выражаемые в нем значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка <…>.

  2. Свойственный языку способ концептуализации действительности (взгляд на мир) отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков.

  3. С другой стороны, он «наивен» в том смысле, что во многих существенных деталях отличается от научной картины мира. При этом наивные представления отнюдь не примитивны. Во многих случаях они не менее сложны и интересны, чем научные. Таковы, например, наивные представления о внутреннем мире человека, которые отражают опыт интроспекции десятков поколений на протяжении многих тысячелетий и способны служить надежным проводником в этот мир.

  4. В наивной картине мира можно выделить наивную геометрию, наивную физику пространства и времени, наивную этику, наивную психологию и т.п.

Наряду с этой существует и другая, достаточно устойчивая, тенденция трактовать значения языковых единиц (выражающих такие категории, как «время», «пространство», «восприятие», «знание»), опираясь на систему соответствующих научных понятий [90], [114]. Это объясняется тем, что многие научные понятия давно вошли в наш речевой обиход («трехмерное пространство», «временная ось», «последовательность точек (событий) на временной оси» и др.). Можно даже сказать, что в модели мира современного человека граница между наивной и научной картинами стала менее отчетливой (по опыту «сопряжения» научной и наивной систем понятий и представлений о мире, по образцу некоей «естественной» - единой и нерасчленимой – ментальности и поиск национально своеобразного в научной картине мира) [30].

Итак, понятие языковой картины мира включает две связанные между собой, но различные идеи: 1) что картина мира, предлагаемая языком, отличается от «научной» (в этом смысле употребляется также термин «наивная картина мира») и 2) что каждый язык «рисует» свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки. Реконструкция языковой картины мира составляет одну из важнейших задач современной лингвистической семантики. Исследование языковой картины мира ведется в двух направлениях, в соответствии с названными двумя составляющими этого понятия. С одной стороны, на основании системного семантического анализа лексики определенного языка производится реконструкция цельной системы представлений данного языка, отражающей «наивный взгляд» на мир в противоположность «научному» или на базе «научной картины мира». При анализе и реконструкции «наивной картины мира» учитывается то, что в ней является национально-специфичным для данного языка и что носит универсальный характер. С другой стороны, исследуются отдельные характерные для данного языка (=лингвоспецифичные) концепты, обладающие двумя свойствами: они являются «ключевыми» для данной культуры (в том смысле, что дают «ключ» к ее пониманию) и одновременно соответствующие слова плохо переводятся на другие языки: переводной эквивалент либо вообще отсутствует, либо такой эквивалент в принципе имеется, но он не содержит именно тех компонентов значения, которые являются для данного слова специфичными.

В последние годы в отечественной семантике развивается направление, интегрирующее оба подхода; его целью является воссоздание русской языковой картины мира на основании комплексного (лингвистического, культурологического, семиотического) анализа лингвоспецифических концептов русского языка в межкультурной перспективе.

Наше исследование – это опыт интеграции обоих подходов; т.е. попытка воссоздания фрагмента русской языковой картины мира на основании комплексного анализа концепта света и тьмы в русской языковой картине мира в сопоставлении с английской языковой картиной мира и с опорой на научную картину мира.