5.2.2. Некоторые особенности организации

научно-исследовательской деятельности на основе реакции тренировки

Из сказанного в предыдущем параграфе следует, что реакция акти­вации наиболее желательный адаптационный ответ на проблемные ситуации, возникающие в процессе научно-исследовательской деятель­ности. Однако эта реакция не может рассматриваться как основа орга­низации повседневной работы научного сотрудника, но крайней мере, при существующем уровне культуры межчеловеческих отношений и сложившихся формах организации труда в научных коллективах ву­зов. Поэтому при организации личной научной работы и работы со­трудников необходимо опираться также и на другую нормальную физиологическую реакцию – реакцию тренировки. Это неизбежно также потому, что основной объем исследовательской деятельности обычно составляет работа, близкая по своему характеру к рутинной.

В этом случае текущие задачи являются стимулами слабой силы. Сила стимула определяется здесь объемом работы и сроком се выпол­нения.

То есть слабые стимулы это весьма широкий класс стиму­лов? От таких, на которые реагировать нецелесообразно, до стиму­лов, имеющих уже несомненную значимость для данного человека.

Совершенно верно. Кстати, очень широка также и область чрезмер­ных стимулов: это любые поручения, которые субъективно воспри­нимаются как невыполнимые, и которые, тем не менее, необходимо выполнить.

Что же касается стимулов средней силы, приводящих к реакции активации, то они образуют узкую зону, промежуточную между сла­быми стимулами и стрессорами. Планируя научно-исследовательскую работу, руководителю нелегко попасть в эту зону: для этого надо очень хорошо знать особенности, как объекта научно-исследовательской де­ятельности, так и конкретного исполнителя. Поэтому ориентация при планировании текущей научной работы на реакцию тренировки, как на наиболее легко формируемый и поддерживаемый нормальный фи­зиологический адаптационный ответ организма, неизбежна и жела­тельна.

В процессе формирования реакции тренировки (стадия ориентиров­ки [14]) и при сформировавшейся реакции (стадия тренированности [14]) в центральной нервной системе преобладает так называемое охра­нительное торможение. Его биологическое назначение на действие сла­бого стимула состоит в том, чтобы защитить организм от множества слабых раздражителей, которые постоянно действуют на человека и на большую часть которых можно не реагировать. Кроме того, дать ответ на вопрос, а на каком из слабых стимулов целесообразно сосре­доточить внимание, а какие можно игнорировать, лучше «на свежую голову», после отдыха или освежающего сна, а не непосредственно под влиянием обстоятельств момента.

Наблюдение взаимодействий в научном коллективе, реакции сотруд­ников на возникновение проблемных ситуаций, самонаблюдения дают много примеров возникновения охранительного торможения в процес­се исследовательской деятельности. Вот один из них.

Сотрудник Н. возвращается домой с работы, захватив ксерокопию статьи, которая, как предполагается, может пролить свет на интересу­ющий его вопрос. Заметим, что его аспирант не может решить пробле­му выбора уравнения, приемлемого для описания кинетики исследуе­мого явления. В смежных областях для аналогичных процессов полу­чено несколько различных уравнений, применимость каждого из них имеет существенные ограничения. Проблемная ситуация здесь в выбо­ре или получении подходящего уравнения. Важным фактором, опре­деляющим се субъективную значимость силу стимула является необходимость ускорить работу аспиранта, так как идет уже второй год аспирантуры.

Читая статью, Н. видит, что подход к проблеме, развиваемый в ней, приемлем и для проблемы, решаемой его аспирантом, но не все ясно и, главное, не очень понятно, применимо ли полученное в статье урав­нение к этой проблеме. То есть, неясно, имеет ли статья отношение к проблемной ситуации.

Это типичный пример слабого стимула. В ответ на него разви­вается реакция тренировки, которая характеризуется, особенно на начальной стадии, охранительным торможением ЦНС. Последнее проявляется, в частности, в сонливости. К счастью, дело происходит дома, поэтому желание прилечь на диван легко осуществимо. После получа­сового сна Н., еще лежа на диване, продолжает изучение статьи, те­перь уже легко концентрируя внимание на принципиальных моментах. Довольно быстро он убеждается, что уравнение, полученное в статье, может быть легко трансформировано к виду, в котором его непосред­ственно можно использовать в интересующем его случае. Разумеется, результат мог быть и отрицательным. Однако, так или иначе, проблем­ная ситуация была бы преодолена.

Типичная ситуация, в которой, как правило, начинает формиро­ваться реакция тренировки, обсуждение диссертации, монографии или другой большой работы (здесь существенно то, что обсуждение длится достаточно долго), которая уже закончена, напечатана, однако при просмотре се редактором, руководителем, консультантом выяви­лись некоторые мелкие неточности, неувязки, стилистические дефек­ты. Устранить остаточные противоречия и неопределенности не всегда просто, это может потребовать существенной переделки рукописи. И в то же время они не настолько существенны, чтобы такую переработ­ку непременно предпринимать. Таким образом, замечания редактора или руководителя являются для автора слабыми стимулами: с одной стороны, многие из них – проблемные ситуации, с другой реагиро­вать на них, во всяком случае, в полной мере, необязательно. И вот такой, казалось бы, в высшей степени заинтересованный в оценке ра­боты человек, как ее автор, после нескольких минут разговора уже с трудом сдерживает или старается скрыть зевоту от собеседника. Этот эффект наблюдается у многих соискателей ученой степени при беседе по машинописи законченной диссертации.

Аналогичная ситуация имеет место, когда, напротив, соискатель об­ращается к научному руководителю или консультанту с серией послед­них вопросов по работе, касающихся се не очень существенных дета­лей, относящихся к форме изложения; все принципиальные вопросы Уже решены и работа практически полностью написана. Правда, роли в этом случае меняются: после двух-трех из пары десятков вопросов Дремота начинает одолевать уже не автора, а его собеседника. Очень хорошо, если беседа происходит, например, в поезде: в этом случае

можно действительно вздремнуть, после чего беседа идет исключи­тельно результативно.

А борьба со сном с помощью чая или кофе?

Менее эффективна: сонливость снимается, но проблемная ситуация обычно остается непреодоленной.

Конечно, охранительное торможение, особенно в начале реакции тренировки, и такие его проявления, как интеллектуальная тупость, сонливость являются не очень ободряющими атрибутами этой адап­тационной реакции. Однако небольшой отдых, который может быть необязательно сном, а просто неким отвлечением от проблемы, вы­полнением каких-нибудь чисто технических действий, приводит к кон­центрации внимания на проблемной ситуации, прояснению сознания, достаточного для того, чтобы обеспечить значительные мыслительные усилия по ее преодолению.

Важная особенность реакции тренировки состоит в том, что для ее поддержания силу стимула необходимо постоянно увеличивать. Нара­щивая сложность заданий, можно достигнуть весьма высокой резуль­тативности деятельности исполнителя, осуществляемой в рамках этой адаптационной реакции. Поэтому ориентация на реакцию тренировки в организации исследовательской деятельности не только возможна, но во многих случаях и весьма желательна, особенно при планирова­нии работы молодых научных сотрудников, делающих первые шаги в науке.

Очевидный недостаток реакции тренировки, как основы деятельно­сти вообще и исследовательской в частности, состоит в слабости вну­тренней мотивации. Человек, работающий в состоянии реакции активации, захвачен ею, своей увлеченностью он заражает других. В со­стоянии же реакции тренировки он работает четко в соответствии с заданием или текущими обстоятельствами, не проявляя собственной инициативы. Движущие силы работы находятся вне человека.

Эмоциональный уровень деятельности при реакции тренировки сни­жен. Поэтому эмоциональная активация мышления и связанное с ней включение механизмов эмоциональной памяти, происходит много ре­же, чем при реакции активации.

Но если внутренняя мотивация слабо выражена, за работой со­трудника нужен регулярный контроль. Как часто?

Частота контрольных бесед зависит от рода выполняемой деятель­ности, но, во всяком случае, она должна быть высокой. Наращивая, вместе с увеличением трудности задания, теми работы, сотрудник мо­жет получать при немалых усилиях руководителя и других участни­ков работы все более существенные результаты. Осознание значимости своей деятельности вследствие, например, докладов на научных семи­нарах, конференциях, интереса к публикациям и т.д. может привести к повышению значимости для молодого сотрудника или аспиранта про­блемных ситуаций, с которыми он встречается, до уровня стимулов средней силы. Тогда увеличится и сила адаптационного ответа: на ба­зе реакции тренировки развивается реакция активации. Для обеих ре­акций характерен приблизительно одинаковый химизм гормональной регуляции и тип обменных процессов в организме, и такой переход происходит легко.

Ценной чертой реакции тренировки является то, что она, в отличие от реакции активации, сравнительно легко формируется в любых усло­виях. Так, она может развиваться под действием слабого стимула на основе острого стресса, давая «убежище» или, но крайней мере, отдых от патологических процессов, протекающих при этой реакции. Реак­ция тренировки даст, таким образом, возможность выхода из стресса.

Поскольку охранительное торможение и связанный с ним принуди­тельный отдых вплоть до сна, если позволяют условия, обеспечива­ет высокую эффективность последующей деятельности, весьма важ­но организовать режим работы таким образом, чтобы возможно более полно использовать часы, непосредственно следующие за сном. В част­ности, устойчиво высокие результаты в научной работе могут быть достигнуты в утренние часы, сели сесть за работу сразу после сна. При регулярной работе в течение 2-4 часов каждое утро, можно сде­лать очень много: при этом для текущей оперативной и технической работы остается еще много времени и сил.

Теперь мне понятны некоторые «особенности» моего поведения в процессе решения той или иной задачи. Как и ошибки, которые я допускал. Жаль, что мы не встретились раньше: этих ошибок мог­ло бы быть меньше, а результаты моей работы были бы лучше. В любом случае, знания эти полезны для всех без исключения. Может быть, стоит подобный курс читать в студенческих аудиториях наравне с физикой, высшей математикой и прочими?

А мы и читаем. Аспирантам первого года обучения. Сделать же его обязательным для студентов вряд ли целесообразно. Тут наблюдается такой парадокс. Если беседовать на эту тему с незаинтересованным слушателем время только зря потратишь, а интерес возникает ко­гда, как Вы говорите, «уже поздно» и человек уже сам более-менее разобрался в этих вопросах методом проб и ошибок. И хватается за голову: «Где вы раньше были!?» Да здесь же и были. Просто раньше он нас не слышал.