Билет 25. Ф. Ницше о становлении, воле к власти, сверхчеловеке. «Генеалогия морали»

Основа жизни, по Ницше, - это воля; жизнь есть проявление, объективизация воли, но не абстрактной мировой воли, а конкретной, определенной воли – воли к власти. «Жизнь, - говорит Ницше, - это воля к власти», которая понимается им прежде всего как инстинктивное иррациональное начало, которому подчинены мысли, чувства и поступки человека. Человек изображается Ницше как по природе своей иррациональное существо, которое живет инстинктами, бессознательными побуждениями. «Воле к власти» Ницше придает значение, выходящее за пределы жизни, рассматривает ее как космическое начало, основу и движущую силу мирового процесса.

Ницше разделяет различные проявления воли к власти. У слабых – воля к свободе, у сильных – воля к еще большей власти, а если не удается добиться власти, то воля к справедливости, у самых сильных – любовь к человечеству, что на самом деле прикрывает стремление к подавлению чужой воли.

В учении Ницше происходит переоценка всех традиционных моральных ценностей Запада. По его мнению, христианство с его призывами к состраданию, милосердию и послушанию портит человека, подавляя важнейшие жизненные инстинкты. «Христианство принимало всегда сторону слабого, низкого и уродливого; свой идеал оно составило по противоположности инстинктам сохранения жизни, жизни в силе; христианство погубило разум даже самых сильных духом натур, научив чувствовать заблуждение, искушение, греховность в самых высших ценностях духовного». Но в наше время: «Бог умер!» - провозглашает Ницше. Это значит, что наступает новая эпоха, с новой системой ценностей, рождается новый человек – «сверхчеловек», «белокурая бестия». Право на существование имеет только сильный: «Пусть гибнут слабые и уродливые – первая заповедь нашего человеколюбия. Надо еще помогать им гибнуть». Ницшеанский сверхчеловек стоит «над добром и злом», вне любых моральных норм – кроме тех, которые сам создает.

Сверхчеловек Ницше – это сильная личность, разорвавшая оковы «рабской морали», построенной на послушании, и восставшая против человеческих законов, это аристократ, находящийся вне пределов «стада».

26. Проблема истории человека в психоанализе з. Фрейда. Психоанализ как "наука о смысле"

Одним из возражений против психоанализа долгое время было обвинение его в биологическом подходе к человеку, в игнорировании им культурно-исторической сущности. Повод для подобных обвинений давало использование Фрейдом в ряде случаев понятия инстинкта в традиционном смысле, т.е. для обозначения унаследованной схемы поведения, присущей определенному виду животных, которая почти не меняется от индивида к индивиду, передаваясь по механизмам наследственности. Аналогия с инстинктом - эвристическое средство постановки и исследования проблемы существования у человека унаследованных психических образований, подобных инстинкту животных. Однако формулировку понятия влечения как движущей силы поведения человека Фрейд решительно противопоставлял таким характеристикам инстинкта, как определенная программа поведения и тип объекта, удовлетворяющие потребности животного. Более того, аналогию инстинктам сам Фрейд усматривал не во влечениях, а в первофантазмах вроде первосцены, кастрации и т.п. По существу психоанализ инициировал открытие детства как в филогенетическом, так и в онтогенетическом аспектах, состоящего в его временной продолжительности и необходимости заботы о ребенке со стороны взрослых. Зависимость от взрослых означает возможность и необходимость существования культуры. Опираясь на фактические данные, психоаналитики, в конечном счете, сформулировали новую концепцию человека, новую философскую антропологию. Переосмыслив собственные предпосылки психоанализа, ученые определили возможность формирования человеческого в процессе семейной коммуникации, а самого человека назвали функцией воспоминаний, уходящих в раннее детство. А коль скоро семья является важнейшим социальным институтом, то психоанализ оставил за собой теоретические возможности выхода за рамки семьи к более широким общественным отношениям. Увы, обратный процесс перехода от глобальных общественных отношений к семейным оказался значительно более трудным и более поздним. Этот интерес только к взрослым Ж.П. Сартр отмечал, например, у марксистов. "Почитать их, - иронически замечал он, - так можно подумать, что мы появляемся на свет в том возрасте, когда получаем свой первый заработок: они забыли собственное детство" [2]. В какой бы семье ни родился человек, он всегда рождается ребенком.