44. Антропный принцип в космологии.

Антропный принцип в современной космологии гласит, что жизнь на Земле, включая разумное существо - человека, возникла благодаря совокупности всех условий, так сказать, «стечению обстоятельств» во всей Метагалактике, то есть той Вселенной, о которой мы сегодня знаем. И это действительно так: в иных условиях наша жизнь могла и не возникнуть, во всяком случае в ту астрономическую эпоху, когда она возникла реально. Но отсюда вовсе не следует, что благоприятствующие жизни условия в Метагалактике были «сфокусированы» исключительно на Землю - рядовую планету около рядовой звезды, находящейся на периферии, в одном из витков рядовой галактики в системе их огромного семейства Метагалактики.

В XIX веке, в частности, были гипотезы того времени о распространенности цивилизаций во Вселенной, и даже считалось, что в Солнечной системе жизнь и разум имеются «самое большее» на трех планетах, имеется в виду Венера, Земля и Марс, да и то расценивалось такая предполагавшаяся ситуация, как «колоссальная расточительность природы», потому что в Солнечной системе оставалось еще целых пять планет, лишенных жизни (шестая и девятая по общему счету, Плутон и Нептун, еще не были открыты в то время). Но какой же невообразимо «суперрасточительной» должна была быть природа всего мироздания, чтобы существовать ради жизни и разума на одной-единственной Земле!

Концепция уникальности Земли и человечества, конечно, лишь усиливает «ужас одиночества», о котором говорил Рассел. Как бы в противовес этой концепции и этому «ужасу» уже не в научных кругах, а в массовом сознании нередко упорно поддерживается версия об инопланетянах, якобы время от времени посещающих нашу планету.

«У этого создания было два глаза, два уха, один рот. Но... не было носа. Кожа в складках и бугристая. Чудовище как будто дышало порами своей бугристой кожи». Это рассказ об одном из членов экипажа «летающей тарелки», приписываемый некоему кавказскому крестьянину. Подобных рассказов сотни и тысячи, родились они в преддверии и в первые годы после выхода человека в космос, они недостоверны ни фактически, ни научно, и, пожалуй, представляют собой последний крик «грезящего человечества», наяву вынужденного отказаться от надежд на скорые контакты с инопланетными существами.

О недостоверности такого рода «наблюдений» можно судить хотя бы по следующему проведенному эксперименту. Когда в США были опрошены десятки «очевидцев», якобы видевших членов экипажей «неопознанных летающих объектов» (НЛО), и путем криминалистического анализа по этим описаниям был составлен обобщенный портрет инопланетного существа, то им оказался человек с хилым телом, большой и лысой головой, заостренными ушами и жутковатым пронзительным взглядом, одетый в костюм вполне земного космонавта. Здесь перемешались ненаучные представления о будущей биологической эволюции человека, традиционные образы чертей, стереотип «супермена» из комиксов и сведения об экипировке членов экипажей земных космических кораблей. Ни грана новой информации, а лишь фантастическая комбинация элементов известного. Именно этими качествами всегда отличалась фантазия, будь то в мифологии или в художественной литературе и искусстве.

Нам, поколениям ХХ-XXI столетия, представляется, что мифотворчество безвозвратно ушло в далекое прошлое. Однако оно продолжается и в наше время. Этнограф Валерий Санаров провел интересное исследование, где показал, что рассказы о встречах с НЛО продолжают традицию так называемых «быличек» древних, да и не очень древних повествований о столкновении человека с «потусторонним» миром ведьм, чертей, леших, привидений. Санаров подмечает, например, такие общие черты: подчеркивание невероятности происшествия и вместе с тем его якобы достоверности; внезапность появления «объекта»; ночная тьма и уединенность места действия как наиболее частая обстановка происшествия; страх, бессилие, «окаменение» субъекта происшествия; очень быстрое, внезапное исчезновение «объекта». Так что хладнокровное исследование этих феноменов не действительности, а сознания и психологии показывает, что мифотворчество способно существовать и в наше время. Но теперь, в своем «тарелочном» варианте, оно лишилось самого главного, что было в мифотворчестве древнем: прославления человека, его могущества и его творчества.