Джон локк мысли о воспитании

Как правило, мы обладаем достаточным благоразумием, чтобы начинать уход за упомянутыми другими созданиями с очень ранних лет и чтобы современно их дисциплинировать, если только мы хотим их сделать полезными и на что-то годными. Только в отношении собственных детей мы здесь проявляем небрежность; и, сделав их дурными детьми, мы неразумно надеемся, что из них выйдут хорошие люди.

Тот, кто не привык подчинять свои желания разуму других, когда он молод, вряд ли будет вслушиваться и подчиняться голосу своего собственного разума, достигший того возраста, когда он способен им пользоваться. И нетрудно предвидеть, какого рода человек, по всей вероятности, выйдет из такого субъекта.

Итак, кто ставит своей целью всегда управлять своими детьми, тот должен начинать это, пока те еще очень малы, и следить за тем, чтобы они полностью подчинялись воле своих родителей. Очень неправильно понимают должное обращение с детьми те, которые проявляют по отношению к ним снисходительность и фамильярность, пока они малы, и становятся суровыми к ним и держат их на известном расстоянии от себя, когда они выросли; ибо свобода и притворство не приносят пользы детям, а недостаток рассудительности создает необходимость для них ограничений и дисциплины, и , наоборот, властное и строгое отношение - плохой способ обращения с людьми, уже обладающими собственным разумом, чтобы им руководствоваться, если только вы не хотите стать в тягость своим детям, когда они вырастут, и не хотите, чтобы они в тайне говорили про себя: «когда ты, наконец, умрешь, отец?».

Поэтому, если детей держать в строгости с самого начала, то, пока они дети, они будут послушны и спокойно подчиняться строгостям, как будто никогда не знали другого обращения. И если по мере того как они будут подрастать и подрастут настолько, чтобы руководствоваться своим разумом, строгость управления будет мало-помалу (в той мере, в какой они будут заслуживать) смягчаться и обращение отца будет становиться все более мягким, и расстояние между ним и детьми уменьшится, то его прежняя строгость только усилит их любовь, так как дети поймут, что это было лишь проявление доброты к ним и желания сделать их способными заслужить любовь родителей и уважение всех и каждого.

Страх и почтительность должны дать вам первую власть над их душами, а любовь и дружба должны закрепить ее.

Побои. Обычный метод воздействия наказанием и розгой, который не требует ни усилий, ни много времени, этот единственный метод поддержания дисциплины, который широко признан и доступен пониманию воспитателей, является наименее пригодным из всех мыслимых приемов воспитания, так как он приводит к вредным последствиям; а они, как мы показали, представляет собой Сциллу и Харибду, которые, с той или другой стороны, губят всякого, кто сворачивает с правильного пути.

Этот вид наказания совсем не способствует преодолению нашей естественной склонности предаваться физическим и мимолетным удовольствиям, и всячески избегать страданий, а скорее поощряет эту склонность и тем самым укрепляет в нас то, что является корнем всех порочных поступков и отступлений от правильной жизни.

Этот метод исправления естественно порождает в ребенке отвращение к тому, что воспитатель должен заставить его полюбить.

Такой род рабской дисциплины создает рабский характер.

Награды. Побои и все прочие виды унижающих телесных наказаний не являются подходящими мерами дисциплины для воспитания детей, которых мы хотим сделать разумными, добрыми и талантливыми людьми; эти меры следует поэтому применять очень редко и при том только по серьезным основаниям и лишь в крайних случаях. С другой стороны, нужно тщательно избегать поощрения детей посредством награждения их вещами, которые им нравятся. Чтобы сделать из ребенка хорошего, разумного и добродетельного человека, нужно научить его противостоять своим влечениям и отказывать в удовольствии своему вкусу к богатству, щегольству, лакомству и пр., когда разум его советует, а долг от него требует противоположного.

Правила. Я видел родителей, которые наваливали на своих детей такую кучу правил, что бедным малышам невозможно было запомнить и десятую их часть, еще менее они могли их выполнять. Поэтому пусть этих правил, которые вы даете своему сыну, будет возможно меньше; лучше пусть их будет меньше, а не больше того, что кажется абсолютно необходимым.

Практика. Этот метод обучения детей путем повторной практики, путем многократного выполнения, под наблюдением и руководством воспитателя, одного и того же действия до тех пор, пока дети не привыкнут делать это хорошо, с какой бы стороны мы ни рассматривали его, имеет столько преимуществ перед методом, рассчитанным на правила, которые дети должны усвоить с помощью памяти, что я могу только удивляться (если можно вообще удивляться дурным обычаям), как он мог оставаться в столь большом пренебрежении.

Поэтому тот, кто имеет дело с детьми, должен основательно изучить их натуры и способности и при помощи частных испытаний следить за тем, в какую сторону они легко уклоняются и что к ним подходит, каковы их природные задатки, как можно их усовершенствовать и на что они могут пригодиться Педагогические сочинения. - М..1969. (С.170-176)

жан - жак руссо

эмиль

(книга 4.)

Общество нужно изучать по людям и людей по обществу; кто захочет отдельно изучать политику и мораль, тот ничего не поймет ни в той, ни в другой. Обращаясь прежде всего к отношениям первобытным, мы видим, как они должны действовать на людей и какие страсти должны из них возникнуть, мы видим, что путем развития страстей и эти отношения взаимно умножаются. Не столько сила рук, сколько кротость сердец делает людей независимыми и свободными. Кто желает немного, тот зависит от немногих. А кто, постоянно смешивая суетные наши желания с нашими физическими потребностями, те постоянно следствия принимали за причины и только путались в своих рассуждениях.

В естественном состоянии существует равенство фактическое, действительное и неразрушимое, потому что невозможно, чтобы простого отличия одного человека от другого было достаточно для того, чтобы одного сделать зависимым от другого.

Я желал бы, чтобы для молодого человека избрали такое общество, чтоб он был хорошего мнения о всех, кто живет с ним, и чтоб его так хорошо ознакомили со светом, чтобы он был дурного мнения обо всем, что там делается. Пусть он знает, что человек от природы добр; пусть он это чувствует, пусть судит о ближнем по самому себе; но пусть он видит, как общество портит и развращает людей; пусть он находит в их предрассудках источник всех их пороков; пусть уважает каждое отдельное лицо, но пусть презирает толпу: пусть он видит, что все люди носят почти одну и ту же маску, но пусть знает также, что есть лица более красивые, чем закрывающая их маска.

Этот метод, нужно признаться имеет свои неудобства и нелегко применима на практике; ибо если он слишком рано делается наблюдательным, если вы приучаете его слишком близко всматриваться в чужие поступки, вы делаетесь злоречивым и насмешливым, решительным и поспешным в суждениях; он с отвратительным удовольствием будет стараться истолковывать все в дурную сторону и не видеть ничего хорошего даже в том, что хорошо. Скоро всеобщая испорченность будет служить ему не столько уроком, сколько извинением; он скажет себе: «если уж таков человек, то мне не следует желать быть иным».

А если вы хотите наставлять его, выходя из принципа, и вместе с природой человеческого сердца показать ему и влияние внешних причин, превращающих склонности наши в пороки, то, сразу перенося таким образом от предметов чувственно - воспринимаемых к предметам умственным, вы пускаете в дело метафизику, которую он не в состоянии понять, делаете промах, которого доселе так заботливо избегали, - именно преподаете ему уроки, очень похожие на уроки школьные, и его собственный опыт и развитие разума заменяете в его уме опытом и авторитетом учителя.

Чтобы разом устранить эти два препятствия и чтобы сделать человеческое сердце доступным его понимания, не рискуя в то же время испортить его собственное сердце, я хотел бы показать ему людей издали, показать их в других временах и других местах, и притом так, чтобы он мог видеть сцену и не имел возможности сам на ней действовать. Вот время заняться историей; через нее он будет читать в сердцах и без уроков философии; через нее он будет смотреть в них как простой зритель, без личного интереса и без страсти, как судья, а не как сообщник или обвинитель.

Чтоб узнать людей, нужно видеть их действующими. В свете мы слышим их говорящими; они выставляют свои речи и скрывают поступки; но в истории они разоблачены, и мы судим о них по фактам. Педагогические сочинения. - М..1969. (С. 236 - 243)