Сверхъестественное

Если счесть философию и религию историческими способами выведения потаенного в непотаенное, показа сокрытого, то какая более глубокая истина бытия человека открылась в христианской философии? Античная философия, сосредоточившись на природном мире, открыла сверхчувственную, умозрительную реальность. Она остановилась на предметах мышления, на умопостигаемых конечных причинах мироздания («Nus», «благо», «перводвигатель») и на сущностях чувственных вещей («идея», «форма»). Религиозному же озарению оказался доступен сверхъестественный, духовный мир, прибежище религиозных, этических норм и ценностей, т.е. то измерение, в чем и чем живет «внутренний» человек. Это нечто сверхсущее, то, что пребывает вне пространства и времени, что, не обладая бытием, не является и предметом мышления. Эта духовная сверхреальность – истина веры, а не разума. К ней нет проторенных разумом дорог, единственный путь – доверие к религиозному опыту отдельных личностей, их свидетельствам. Подобный опыт – это не созерцание, а мистическое озарение в неразрывном единстве с действием. Искать духовное, сверхъестественное надо не вне человека, а в нем самом.

Сверхъестественный мир, открывшийся в религии – вымысел? Для «скоточеловека», пленника плоти и вещей – да, для человека – нет. (Я. Беме) Полагаю, понятно, что моральная норма – это нечто иное, нежели закон и тем более не умозрительная форма, сущность вещей. Она обращена не к телу человека, даже не к его разуму, а к «внутреннему человеку», к душе. С этой точки зрения, нормы морали не от мира сего. Правда, разум и в сфере ценностей оставил свой след, настаивая на том, что нормы морали имеют земные, социальные корни. Например, заповедь «не укради» выросла из частной собственности, стремления ее сохранить. Отчасти это верно, но как обстоят дела с проповедью любви к ближнему, любви к человечеству? Как быть с советом – «ударили по одной щеке, подставь другую»? Какая здесь природная зависимость или социальная корысть и интерес? Духовный мир человека, о котором говорит и хочет говорить религия, не от мира сего, он вне природы и вне социальных отношений. Но священный ли это мир, божественный, имеется ли в нем личностный центр (бог) и пр. – это дело трактовок и предпочтений.

Неоплатонизм и проблемы средневековой философии.

В каком облике предстал сверхъестественный мир на рубеже античности и средневековья в философии неоплатонизма? В философии Плотина (204 – 269), который считается «величайшим мистическим философом человечества» (Н. Бердяев). Он последний философ античности, синтезировавший учения Платона и Аристотеля, и «начало того, что касается христианства». (Б. Рассел) В его учении, как в зеркале, отразились проблемы и решения, которыми была захвачена средневековая христианская философия в начальный период своего существования.

Какие проблемы встали перед Плотином и патристикой? Бытие, небытие сверхъестественного мира, его «строение» и отношение к тварному миру. Сверхсущее и человек. Способы постижения чувственного, умозрительного и сверхсущего миров (истины веры и разума) и др. Трудность, с которой столкнулся Плотин и средневековая философия, – открылась, была представлена на обозрение сверхъестественная «реальность», а язык, который владел людьми, был оптический, связанный с природным, пространственно-временным миром и его сущностью. Всегда был соблазн и опасность, пользуясь «природным» языком, в традициях античной философии трактовать сверхсущее по образу и подобию тварного мира. Например, говоря о духовном измерении мира, можно было мыслить его пространственно (искать ему место) или уподобить его предметам мысли, сущностям вещей. (За что бы ни взялся разум, он тотчас превращает это в предметы мышления.) Вторая трудность, о сверхсущем может свидетельствовать лишь личный опыт тех, кто созерцал сияние Божие, испытал восхищение от близости истинного света, кто привел себя в чистое, полное единство. /Плотин, Эннеады. Т. 1, с. 358/ Отсюда уже проблемы понимания знакомящихся с религиозной философией – ее язык символичен, образен, и, не имея религиозного опыта (он скорее исключение, чем правило), трудно довериться свидетельствам пророков и мистиков, слившихся с абсолютом.

В суждении о сверхъестественном Плотин преодолел оптическое мировосприятие. По его мнению, сверхсущее, пронизывающее собой весь тварный мир, – везде и нигде. Вершина его – «Благо» (Бог), неизреченное, непостижимая на путях познания причина существования тварного мира, само не обладает бытием. «Дух» – эманация (мистическое истечение творческой мощи божества) «первоединого», место порождения эйдосов, где мысль и мыслимое «одно и то же». «Душа» (мировая душа) – эманация Духа, источник жизни чувственного мира, пространства и времени. «Ниже» – тварный мир, оформленная материя. Форма – логос вещи, подарок Души, созерцавшей порожденные Духом эйдосы. Внизу – неоформленная материя, «первоматерия» Аристотеля. Дух, Душа – ступени нисхождения Бога в мир.

Человеческое познание имеет отношение лишь к чувственному миру, в нем предметом познания является умозрительное, логос вещей, их сущность. Разум занимается отношениями между вещами – это ему по силам, но он абсолютно бессилен, когда речь идет о Благе, Духе, о Душе, т.е. о том, что вне пространства и времени. Постижение же сверхсущего не символично, не снятие копий, слепков, а «слияние» субъекта и объекта, растворение в объекте. Полная отрешенность от внешнего мира, сосредоточенность на себе самом – вот путь не познания, а слияния с духовным миром. Духовное постигается духовным в человеке. (В ограничении притязаний разума корень противопоставления и превосходства истин веры над истинами разума.)