Тамерлан

Все пространство населенной части мира

не стоит того, чтобы иметь двух царей.

Тамерлан.

И стория всех стран, по которым прошла волна монгольского нашествия, была историей жизни среди развалин. Летописцы горестно описывали руины, среди которых бродили волки, дороги, усеянные костями, поля, поросшие лебедой и полынью. «Сомнений нет, – писал историк Казвини, – что разруха и всеобщая резня, бывшие при появлении монгольской державы таковы, что если бы и за тысячу лет после того никакого бедствия не случилось, их все равно не исправить, и мир не вернется к тому первоначальному состоянию, какое было прежде».

Но все‑таки жизнь продолжалась. Монгольские племена, пришедшие на Ближний Восток вместе с войсками Хулагу‑хана, выбрали для своих кочевок Муганские степи в теперешнем Азербайджане; они породнились с жившими здесь тюрками и вскоре перемешались с ними, приняв тюркский язык. На окраине степи, в Алыдаге, тысячи согнанных пленных построили для хана великолепный дворец, но Хулагу лишь изредка появлялся в нем, предпочитая привычную кочевую жизнь. Государством фактически управлял великий визирь, персидский сановник Джувейни, проводивший ту же политику, что и Елюй Чу‑цай. Так же, как и в Китае, налоги собирали даругачи и баскаки, которые отвозили деньги в кочевья и отдавали их эмирам сотен и тысяч – а те раздавали жалование своим воинам.

Хотя налоги были тяжелыми и откупщики намного завышали их ставки, этот порядок позволял крестьянам как‑то жить, восстанавливать селенья и засевать заброшенные поля. Кочевым эмирам не нравилось, что ханы ограничивают их право грабить райатов, – и все надежды крестьян были на то, что сильные ханы и мудрые министры сумеют сдержать алчность кочевников, сдержать то, что историки называют националистической реакцией. Газан‑хан (1295‑1304) и его визирь, знаменитый историк Рашид‑ад‑дин, приказали вывесить на каждой мечети налоговые росписи, чтобы сборщики налогов не смели брать лишнего. Однако кочевники оказались сильнее; они заставили Газан‑хана выделить каждому воину икта – деревню, с которой он мог сам собирать налоги – точно так же двести лет назад тюркские воины заставили раздать им икта знаменитого визиря Низам ал‑Мулька.

Племенные эмиры получили в икта целые округа и принялись грабить крестьян. Вскоре эмиры перестали подчиняться хану и страна распалась на племенные княжества. Как в Великой Степи, племена воевали между собой и, подобно стаду овец, угоняли в свои владения тысячи захваченных у противника райатов. Города и деревни подвергались разорению, поля не вспахивались, в стране царил голод, и чума опустошала еще уцелевшие селения. Несчастным крестьянам оставалось уповать лишь на бога, и они стали искать спасения и совета у "святых людей", "дервишей", которые босиком и в лохмотьях ходили по деревням и тайком проповедовали против монголов. В 1337 году на востоке Ирана вспыхнуло крестьянское восстание; отчаявшиеся райаты называли себя "сербедарами", "обреченными на виселицу", и сражались с яростью обреченных. Усобицы среди кочевников помогли крестьянам одержать победу и создать небольшое государство, в котором все были равны, а султаны носили крестьянскую одежду и каждый день устраивали общие обеды для тех, кто приходил в их дом.

Между тем, усобицы среди кочевников распространились на правобережье Аму‑Дарьи, в области, где правили потомки второго сына Чингисхана, Чагатая. Среди удальцов, прославившихся в бесконечных войнах, был сын эмира из племени барлас, Тимур, – его имя означало "железный"; в одной из битв он был ранен в ногу и охромел, поэтому его называли Тимур‑ленгом или Тамерланом, "Железным хромцом". Жизнь Тамерлана была полна приключений; в 24 года он был назначен наместником Самарканда, но вскоре ему пришлось бежать от своих врагов; он посадил в седло свою жену и с горсткой друзей скитался по степи; ему не раз приходилось участвовать в отчаянных схватках, и он чудом остался жив. В конце концов, Тамерлану удалось собрать тысячу воинов и снова вступить в борьбу; после десяти лет войны он отвоевал Самарканд и объединил под своей властью кочевые племена Средней Азии. Кочевники не могли жить без войны, и объединение степных племен породило новую большую Волну; огромная орда обрушилась на Индию и Ближний Восток, обращая в пепел города и деревни.

Тамерлан хотел возродить всемирную империю монголов; он говорил, что "все пространство населенной части мира не стоит того, чтобы иметь двух царей". Новый завоеватель мира стремился превзойти своей жестокостью Чингисхана; после покорения сербедарского государства он приказал воздвигнуть стены из живых людей: связанных пленников клали друг на друга и заливали известью. Из отрубленных голов строили высокие башни и минареты; после овладения Багдадом было построено 120 башен из 90 тысяч голов. Страшная орда "Железного хромца" опустошила земли от берегов Ганга до Средиземного моря; на этих обширных пространствах почти не осталось людей и только жуткие башни из черепов возвышались среди развалин.

Уцелевшие ремесленники угонялись кочевниками в Среднюю Азию: Тимур решил превратить Самарканд в столицу мира; под свист бичей десятки тысяч пленных возводили здесь огромные мечети и мавзолеи. Неграмотный и жестокий варвар, Тамерлан изображал из себя почтенного мусульманина и приказал воздвигнуть самую большую мечеть в мире – самаркандскую мечеть Биби‑ханым. Купол этой мечети был настолько велик, что кладка не выдержала нагрузки, и купол обрушился на головы молящихся – это произошло после смерти Тамерлана, который умер в 1405 году, в разгар приготовлений к походу в Китай. После смерти грозного завоевателя огромная империя была поделена между его сыновьями; междоусобные войны возобновились, и степные племена снова схватились между собой в извечной борьбе за скот и пастбища. Эта война среди развалин продолжалась больше столетия – пока с запада не пришли новые завоеватели; их звали турки‑османы, и они были вооружены Новым Оружием – аркебузами и пушками. Новое Оружие положило конец господству кочевников и прервало долгую череду нашествий из Великой Степи; в истории Ближнего Востока началась новая глава – история Османской Империи.