§ 2. Музыкальная эстетика отцов церкви

Отцами церкви, согласно традиции, называют ос­нователей и защитников христианского вероучения. Большинство из них — Климент Александрийский, Василий Великий, Киприан, Тертуллиан, Августин — живет еще в античную эпоху, выступая с ожесточен­ными нападками и критикой элементов античной культуры. Это во многом определяет оппозиционный и нигилистический дух их эстетики, аскетический ха­рактер их взглядов на музыку¹.

Отношение отцов церкви к музыке противоречиво. Они прекрасно понимали ее чувственную природу, ее способность воздействовать на чувства человека, воз­буждать его страсти и эмоции. С этой точки зрения музыка признавалась скорее вредной, чем полезной. Она больше приносит зла, чем добра, увлекая слух верующего к чувственному и приятному. Однако, не­смотря на все неприятности, которые приносит музы­ка, отцы церкви не могли от нее отказаться.

Это противоречивое в своей основе отношение к музыке базировалось на философской доктрине, почти целиком исключающей эстетический подход к музыке и подчиняющей ее морали. Музыка, по мнению отцов церкви, должна быть терпима лишь как чувственная завеса, как сладкая облатка, смягчающая горечь аскетической морали. Так, например, рассуждает один из отцов церкви — Василий Великий. «Дух свя­той знал, — говорит он, — что трудно вести род чело­веческий к добродетели, мы не радеем о правильном пути. Итак, что же он делает? К учениям приме­шивает приятность песнопения, чтобы вместе с усладительным и благозвучным для слуха принимали мы неприметным образом и то, что есть полезного в пе­нии. Так и мудрые врачи, давая пить горькое лекар­ство имеющим к нему отвращение, нередко обмазы­вают чашу медом. С этой целью изобретены для нас эти страстные песнопения псалмов, чтобы дети и вообще не возмужавшие нравами, по-видимому, толь­ко пели их, а в действительности обучали свои души» («Беседы на псалмы», I). Аналогичные рассуждения мы встречаем у отцов церкви почти на каждом шагу.

Таким образом, в эстетике отцов церкви музыка, как и все искусство в целом, подчиняется дидакти­ческим задачам. Она всего лишь приманка, делаю­щая более привлекательным и доступным слово священного писания. Этим объясняются многие осо­бенности музыкальной эстетики отцов церкви: их полемика против античного искусства, неприятие народной музыки, отрицание элементов танца, жеста, движения, критика инструментальной музыки, утвер­ждение примата слова, текста над пением, аллегори­ческое понимание музыки и т. д.

Как видим, отцы церкви почти полностью исклю­чают из музыки эстетический элемент. Все они в один голос заявляют, что чувственное удовольствие, при­ятность, наслаждение, исходящие от музыки, есть уступка святого духа слабости человеческой приро­ды, уступка, посредством которой душа человека подготавливается для восприятия божественного от­кровения. «Сама по себе музыка богу не угодна, — говорит монах Бруно Картуз. — Ему не нужны более ни пение, ни жертвоприношения; если он допускает пение, если он желает, чтобы пели, то лишь из снис­хождения к слабости человеческой и склонности лю­дей к ребячеству. Он согласен на меньшее зло (музыку), чтобы избежать большего (удаления от истинной веры)... Музыка — необходимое неподобие» (Expos. in psalm. 41). Комментируя подобные выска­зывания отцов церкви, известный историк музыки Г. Аберт весьма остроумно замечает: «Бог допускает музыку и музыкальные инструменты. Он делает хо­рошую мину при плохой игре; сам он не находит удовольствия в песнях и игре на музыкальных инструментах. Но поскольку человек прикован к ней, он допускает ее, чтобы посредством небольшого вреда предотвратить вред больший... Таково положение му­зыки в церкви. Никто еще не подозревал, что на этой основе возникнет гордое здание церковной музыки Палестрины».