1. Что такое социальное? Возможные ответы на этот вопрос в современной социологии.

2. Какие типы взаимодействия признавались основой общества в истории обществоведческой мысли?

3. Почему деятельностное взаимодействие целесообразно считать собственно социальным взаимодействием?

4. Почему в качестве собственно социального взаимодействия менее пригодно рече-коммуникационное взаимодействие?

5. Общество система объектного или субъектного типа? Обоснуйте ответ.

6. Каковы простейшие и основные разновидности деятельности? Почему их можно считать таковыми?

7. Каковы основные личностные типы?

1.2. ЛИЧНОСТЬ И ЦЕННОСТИ.

1. Понятие ценность.

Это понятие введено в научный оборот, в основном, благодаря усилиям баденской школы неокантианства (В.Виндельбанд, Г.Риккерт) и в настоящее время приобрело такое значение, что по словам М.Рокича, известного американского аксиолога, этому понятию «должно бы принадлежать центральное место во всех науках об обществе» [Rokeach M 1973. P.3]. Столь важное положение этого понятия в названных науках можно объяснить рядом обстоятельствами.

Во-первых, существует мнение, высказанное представителями структурно-функционального анализа, что ценности лежат в основе социальных систем [Parsons T., Shils E.A 1962. P.202-203]. При этом Р.Дарендорф утверждает, что ценности – самая устойчивая структура общественной системы [См.: Смелзер Н.1994, с.24].

Во-вторых, в отличие от потребностей ценности являются стимулами собственно человеческой деятельности, придающими ей такие признаки, как свободу и субъективно заданный смысл. В силу этого человеческое общество приобретает принципиальные отличия от объединений животных.

Наконец, если признать, что деятельностное взаимодействие является собственно социальным взаимодействием, тогда ценности оказываются в самом фундаменте социальных систем как стимулы деятельности. И потому-то можно утверждать, что им принадлежит особое место во всех науках об обществе.

В обычном языке слово «ценность» имеет два основных значения: 1) ценность – любое материальное или идеальное явление, имеющее значение для человека, ради которого субъект прилагает усилия. Образно говоря, «ценности – то, ради чего люди живут» [Жуков Ю.М. 1976, с.254-277]; 2) ценность - свойство, признак явления, характеристика его значимости для субъекта (в этих случаях говорят о ценности любви, дружбы и т.п.).

Обычно этих двух значений достаточно для понимания смысла текста, в котором это слово употребляется. Однако в философской и социологической литературе встречается масса разнообразных определений понятия «ценность». Нет возможности рассматривать в учебном пособии хотя бы важнейшие из них. Однако следует разобрать одно неудачное определение ценности, данное в учебнике «Социология», принадлежащем перу Н.Смелзера. В нем ценности понимаются как «общепринятые убеждения относительно целей, к которым должен стремиться человек» [Смелзер Н.1994, с.50]. Неудачно это определение по трем основаниям.

Во-первых, если мы согласимся, что «общепринятое убеждение», тогда окажется, что у человека не может быть своих, личных ценностей. Более того, оказывается, что и группы не имеют собственных наборов ценностей, поэтому, скажем, космополиты не отличаются своими ценностями от националистов, что является очевидной нелепостью.

Во-вторых, если согласиться, что ценности нечто такое, к чему люди «должны стремиться», то как быть со свободой человека? В чем может состоять тогда свобода выбора? В мечтах и грезах? В потворстве человека своим желаниям? Едва ли действительно свободным человеком мы можем считать бесплодного мечтателя или беззастенчивое животное. Человек свободен в нравственном выборе, т.е. в выборе ценностей, ради которых он может предпринять те или иные действия

В-третьих, если ценность есть некое убеждение, т.е. нечто помещенное в человеческой душе, то чем в таком случае является ценностная ориентация? Ориентацией на некое убеждение, т.е. на какой-то элемент духовной структуры? Если это так, то мы получаем какой-то комплекс духовных элементов и связей, присущих отдельной человеческой душе, который имеет к внешнему миру весьма отдаленное отношение. Социологии с этим комплексом делать нечего, поскольку в данном случае мы имеем дело с философией аксиологического солипсизма.

К сожалению, анализируемое представление о ценностях все шире распространяется в отечественной литературе [См., в частности: Социология: Под ред. Д.В.Иванова. 2005, с..186]

Намного более удачное понимание ценности дано, как ни странно это может показаться, Аристотелем в «Никомаховой этике», хотя Аристотель рассуждает не о «ценности», но о «благе» (правда, «благо» у него может иметь значение и «польза», и «ценность»). Занимаясь проблемой, что такое благо само по себе, он делает предположение-вопрос: «Может быть, то, ради чего все делается?» (курсив мой - П.С.). И поясняет далее на примерах: «Для врачевания – это здоровье, для военачалия – победа, для строительства – дом и т.д., а для всякого поступка и сознательного выбора – это цель, потому что именно ради нее все делают все остальное» [Аристотель. Никомахова этика 1983, с.62 и др.].

Далее Аристотель фактически вводит важное представление о двух классах ценностей (когда рассуждает о благах-средствах и о благах совершенных, конечных, которые являются целями сами по себе, например, счастье). М.Рокич в наше время обозначил эти ценности как инструментальные и терминальные. Однако для нас важнее всего то, что Аристотель ввел эмпирический признак – деятельность, которую совершает деятель ради достижения блага. Говоря нашим языком, ценность выступает в качестве стимула деятельности.

Именно благодаря признаку затраты трудовых усилий, мы и можем отличать собственно ценности от благ, то есть явлений, имеющих значение для человека, но которые в данный момент предоставляются ему даром, без затраты труда. Такими благами оказываются до поры до времени солнечный свет, свежий воздух, чистая вода, плодородная почва и разные минеральные ресурсы, которыми человек пользуется, но их не воспроизводит и не заботится об их сохранении. Природа в целом становится для нас ценностью, а не благом как прежде тогда, когда мы, люди, все больше и больше труда прилагаем для ее сохранения. По-видимому, именно признак трудовых усилий служит основанием тому, что в ряде европейских языков понятия «ценность» и «стоимость» обозначаются одним и тем же словом (Value - англ., Wert - нем., Valeur - фр.).

Ценности могут использоваться как средства манипуляции человеческим сознанием и управления массовым поведением, поскольку люди часто не в состоянии отличить подлинные ценности от фальшивых. Происходит это во многом потому, что смысл слов, которыми обозначаются ценности, часто не однозначен. Люди и группы понимают их по-разному. Кроме того, существует феномен соблазна, когда люди жертвуют высокими ценностями ради ценностей низких, например, долгом ради личной выгоды, а высокой любовью ради плотских утех.

Гюстав Лебон, основатель социальной психологии, в самом конце XIX века ясно и четко изложил основы управления толпой с помощью идей, как он выражался. Умело используя слова типа свобода, демократия, социализм и т.д., можно побудить людей на те или иные действия. С нашей точки зрения, подобную манипуляцию общественным сознанием можно назвать «игрой на ценностях». Теоретически разделить фальшивые ценности от настоящих крайне трудно, но на практике разные системы ценностей можно оценить по результатам их ввода в массовое сознание. Если жизнь после ввода «демократии», «свободного рынка», «приватизации и пр. улучшается, значит введены подлинные ценности, если нет – значит имеет место ввод не декларируемых ценностей, а нечто иное, например, вместо демократии введена олигархия, вместо свободного рынка – свобода денежных спекуляций, а вместо приватизации – ограбление народа.

2. Фундаментальные ценности общества.

Проблемная ситуация. Коль скоро ценности являются основными стимулами собственно человеческой деятельности, а деятельностная связь считается нами специфической общественной связью, крайне желательно уточнить, какие ценности именно ценности являются стимулами деятельности. Ведь именно эти ценности лягут в основание социальных систем. Именно тогда мы с большей или меньшей уверенностью будем говорить о так называемых «общечеловеческих ценностях». В противном случае это выражение окажется всего лишь метафорой, которую недобросовестные политики могут использовать в демагогических целях. Нужен достаточно ясный и определенный перечень этих ценностей. Хотя количество ценностей велико, мы можем надеяться получить перечень ценностей, являющихся основными стимулами деятельности человека как социального существа (и поэтому лежащими в основе социальных систем), и приблизиться к пониманию действительных общечеловеческих ценностей.

Методология выявления основных ценностей общества. Имеются два принципиально разных пути выявления основных ценностей общества.

Первый путь предложен эмпирической социологией. Суть его в том, что перечень ценностей создается на основе изучения мнения людей об их ценностях. При этом предполагается несколько циклов исследования. Сначала к людям обращаются с открытыми вопросами типа: «Что Вы больше всего цените в своей жизни?» или «Что для Вас в данный момент важнее всего?», или «Что в жизни приносит Вам наибольшее удовлетворение?». Цель этого цикла в том, чтобы выяснить самые главные значимые явления в жизни человека (т.е. ценности в первом значении этого слова).

В результате получается некий перечень ответов. И оказывается, что кого-то больше всего волнует профессиональная карьера, кого-то интимные отношения, третий озабочен проблемой спасения души (вечной жизни), четвертый мечтает о летнем отдыхе на Канарах, пятый стремится увековечить свое имя в анналах истории и т.д.

После анализа и обобщения на основе полученных ценностей составляются полузакрытые вопросы, когда респонденту предлагается выбрать из имеющегося списка ценностей (например, вечная жизнь, свобода, материальный комфорт, удовольствие и т.д.) самые важные для него, а кроме того, предлагается дополнить перечень другими важными для него ценностями.

После нескольких туров таких исследований (количество их зависит от целей исследования и имеющихся средств) возникает определенное насыщение перечней наиболее значимыми для большинства людей ценностями. Тогда составляются стандартные перечни ценностей, на базе которых составляются закрытые вопросы, т.е. такие, где респонденту предлагается лишь выбрать важнейшие для него ценности из имеющегося перечня (при этом выбор может ограничиваться количественно – предлагается выбрать не более трех из имеющихся в перечне ценностей). Полученный исследовательский инструментарий используется далее для массовых опросов.

Эту процедуру, но в достаточно сокращенном виде, использовал М.Рокич при получении известных перечней терминальных и инструментальных ценностей, которые он использовал, исследуя ценности американского общества [[Rokeach M 1973. P.28]. В свое время эту систему ценностей адаптировал и использовал для изучения ценностей советского общества В.А.Ядов с сотрудниками [См.: Ядов. 1979, с298-209].

Эмпирический путь имеет ряд существенных недостатков.

Главный из них тот, что с помощью опроса мы можем выяснить лишь мнения людей относительно их важнейших ценностей. А как известно, «люди могут обмануться», поэтому у нас нет никаких гарантий, что нам удалось выявить действительно важнейшие общественные ценности.

Второй недостаток, тесно связанный с первым, заключается в том, что люди в массе склонны несколько «завышать» свои личные ценности, «подгоняя» их под некий общественный идеал, характерный для соответствующего временного периода. Это не сознательная ложь, а некое общественное поветрие, своеобразная мода. Считается неприличным выражать скепсис по поводу «социализма» или «демократии», «плана» или «рынка», «целомудрия» или, напротив, «сексуальной свободы» и т.п.

Наконец, в обществах разного типа, в которых культуры заметно различаются, мы получим перечни основных ценностей достаточно резко отличающиеся между собой. При этом мы, конечно, подтвердим эмпирически факт несходства этих обществ, отчасти даже конкретно укажем то, чем они различаются. Но мы едва ли четко и полно зафиксируем те ценности, которые совпадают в разных обществах. Иначе говоря, мы рискуем упустить из виду факт сходства, что сильно исказит общее представление о них.

Предпочтительнее поэтому второй путь, когда перечень важнейших ценностей (стимулов деятельности) может быть составлен при помощи некоторого исходного принципа, некоторой неявной ценности, обнаруживающей себя в известных всем проявлениях, в ценностях, доступных обыденному сознанию. Нам нужно действовать примерно так, как поступил Н.О.Лосский, когда выводил из высшей ценности – «абсолютной полноты бытия», данной в Боге – частные абсолютные ценности как необходимые условия такого бытия, т.е. «любовь, свободу, красоту, истину, жизнь» [Лосский Н.О..1994, с.273]. Но если Лосский использовал представление о Боге для построения всеобщей системы ценностей, то наша задача значительно скромнее. Нам нужно построить систему основных общественных ценностей. При этом, учитывая, что ценности суть основные стимулы деятельности, нам нужно найти такую ценность, которая была бы основным стимулом деятельности людей как социальных существ.

Ниже предлагается такая ценность и построенная на ее базе система фундаментальных общественных ценностей. При этом надо ясно сознавать, что полного, абсолютного доказательства истинности этой точки зрения быть не может. Но едва ли можно сомневаться в принципиальной верности предложенной методологии. Обоснованную систему социальных ценностей можно получить только исходя из некоторой главной ценности. Другое дело, какая именно ценность будет принята в качестве таковой.

1.2.3. Концепция социальной значимости человека как средство

выявления основных социальных ценностей.

Понятие социальной значимости. Руководящей идеей для выявления ценностей, лежащих в основе социальных систем, служит представление о социальной значимости как основной личностной ценности. Социальная значимость понимается как способность человека оказывать влияние на ход дел в обществе. Противоположное понятие социальное ничтожество. В пределе оно означает полную неспособность влиять на ход общественных дел. Люди «в массе» интуитивно стремятся к социальной значимости, избегая социального ничтожества [Смирнов П.И. 1990, с.38-39]. Следует отметить, что выражение «общественная значимость человека» употребил И.Кон, но без всякого пояснения, как интуитивно ясное, и без указания на его возможное методологическое значение [Кон И.С. !967, с..49]. Еще раньше использовал это выражение по отношению к человеку Ж.-П. Сартр в романе “Тошнота” [Сартр. 1997, с.99].

Почему же следует искать ключ к системе основных ценностей общества на основе представлений о социальной значимости человека? Здесь можно привести несколько аргументов.

Во-первых, потому, что человек, как заметил в свое время Аристотель, есть существо общественное [Аристотель. Политика. 1983, с.379], а Генрих Риккерт утверждал, что «главным объектом исторического исследования является ... человек как социальное существо, и ... лишь постольку, поскольку он участвует в реализации социальных ценностей» [Риккерт. 1908, с.68]. Не имея социальной значимости, человек не может реализовывать какие бы то ни было социальные ценности, и в этом смысле он выпадает из общества и исторического процесса.

Во-вторых, потому, что общество существует на деятельностном обмене, а ценности – главные стимулы собственно человеческой деятельности.

В-третьих, вывод о том, что стремление к социальной значимости – главный стимул деятельности человека как социального существа, следует из анализа высказываний весьма авторитетных мыслителей. Ибо мысль о том, что человеку нужно быть кем-то или чем-то в этом мире и что-то значить в глазах окружающих людей, высказывалась неоднократно.

В частности, П.Я.Чаадаев в свое время писал, что для существа разумного нет муки тяжелее ничтожества [Чаадаев, 1987, с.153]. Правда, он писал о значимости человека в мире вообще, но разве может человек быть значим в мире, если он не значим в обществе? У.Джеймс считал, что трудно придумать более дьявольское наказание, чем полностью лишить человека внимания со стороны других людей [Джеймс У. 1982, с.63]. Ему вторит О.Мандельштам, утверждая, что нет ничего более страшного для человека, чем другой человек, которому до первого нет никакого дела [Мандельштам О. 1990, с.176]. По словам Э.Фромма, люди боятся быть отверженными даже больше, чем смерти [Фромм Э. 1986,.с.131], а И.Ильин писал о здоровой потребности, присущей человеку, быть чем-то в жизни, что-то весить на весах бытия, пользоваться уважением и признанием, и что каждый должен быть «признан» [Ильин.1993, с.317]. Д.Карнеги, опираясь на идеи Джеймса и других авторов, кладет представление о социальной значительности (в переводе используется это выражение) в основу своего учения об управлении людьми [Карнеги. 1995, с.52-53]. О том же повествует красивая легенда, рассказанная Горьким в «Старухе Изергиль», где высшей карой считается полная непричастность к жизни других людей. Наконец, эта же мысль прослеживается ив библейском сюжете о Каине, где наказанием, которое больше того, что можно вынести, стала отверженность от людей.

Разные люди, разные слова, разные эпохи, но в сущности речь идет об одной и той же мысли, высказанной в разной форме и под разными углами зрения. Человек стремится к социальной значимости и боится стать отверженным, превратившись в социальное ничтожество.

.В-четвертых, в качестве аргумента можно привести сравнение социальной значимости в обществе с жизнью в природной среде.

Если задать вопрос: «Что такое жизнь с точки зрения отдельного существа?», - то вполне логично ответить: «С этой точки зрения, жизнь - непрерывное самоутверждение любой живой единицы в окружающем мире». Любой организм вынужден как-то воздействовать на окружающий мир, чтобы быть в этом мире. Решающий признак того, что данный организм состоялся, был живым существом, заключается в передаче генетической информации следующему поколению.

Общество – вторая природа, второй мир, в который с рождения попадает человек (а в известном смысле для него это первый мир, поскольку человек взаимодействует с природой через общество). Поэтому перед ним стоит та же задача, что и перед живым существом в природе – самоутвердиться в обществе, «найти свое место в жизни», ибо «в любом обществе индивид испытывает потребность в самоутверждении» [Соколов.1972, с.192].

Перед каждым человеком (сознает он это или нет) стоит гамлетовский вопрос: «быть или не быть?». Каждый, сознательно или нет, принимает соответствующее решение, но ясно, что если он «решил» состояться как социальное существо, - социальная значимость для него является высшей ценностью.

Конечно, важно при этом, какой мерой значимости готов довольствоваться отдельный человек. Кто-то стремится к сверхзначимости, желая определять судьбу человечества (или собственного народа), кто-то довольствуется мерой значимости лиц из ближайшего окружения (чтобы все было как у людей), кто-то просто согласен «не даром есть свой хлеб». Но пока человек не выключил себя из социальной жизни, он стремится к социальной значимости, избегая социального ничтожества.

Социальная значимость с точки зрения общественных интересов может быть как положительной, так и отрицательной. Вообще говоря, желательно, чтобы люди стремились к положительной социальной значимости, когда их деятельность приводила бы к полезным для общества результатам. Но на практике воспитать всех «законопослушными» не удается.

Стремление к социальной значимости столь велико, что люди изобретают преступные или безумные пути ее приобретения (чему пример Герострат, добившийся-таки позорной славы). Нередко люди предпочитают отрицательную значимость социальному ничтожеству, тем более, что у в обществе построенном на резком социальном неравенстве у многих из них нет реальной возможности добиться положительной значимости. Как однажды заметил известный гангстер Аль Капоне в свое оправдание: «…Я пытался заняться законным предпринимательством два или три раза, но … меня до этого не допустили» [Бурстин Д.1993, с.112 ]. Часто преступления совершаются именно с целью выбиться из ничтожества (например, приобрести богатство), и неясно, можно ли всех людей научить довольствоваться только законными и нравственно оправданными путями для достижения этой цели.

С точки зрения основных личностных типов, т.е. в зависимости от отношения деятеля к собственной значимости она может быть выражена приблизительно в следующих понятиях:

• С точки зрения гармоничного деятеля она предстает как самореализация деятеля в гармонии с обществом;

• с точки зрения эгодеятеля она предстает как личное самоутверждение за счет общества,

• с точки зрения служителя она предстает как личная годность для пользы общества,

• с точки зрения игрока она может выглядеть как личный успех, выигрыш независимо от интересов общества.

Особенно важно различие между отношением к собственной значимости у эгодеятеля и служителя. Первый направляет ее на использование ресурсов общества для собственной выгоды, он выделяет себя из общества и пытается эксплуатировать последнее. Второй же использует весь свой потенциал на служение обществу, пытается укрепить некую социальную целостность и гармонизировать отношения внутри нее. Это две принципиально отличные линии поведения, и обществу крайне важно ограничить стремление эгодеятеля с социальной значимости в некоторых сферах деятельности, особенно в политике.

Устойчивость и масштаб социальной значимости, которой пользуются лица или группы, соотносятся, видимо, со степенью свободы, которой они пользуются в ведении собственных дел. Чем прочнее общественное признание, чем выше социальная значимость, тем слабее общественный контроль над деятельностью людей или групп, тем устойчивее доверие к ним со стороны общества. Так, фирма с устоявшейся репутацией свободнее назначает цену за товар, легче получает кредит и т.п., а политический лидер проводит реформы и т.д. Иначе говоря, свобода оказывается важнейшим признаком социальной значимости. Но она же оказывается и одним из важнейших условий достижения последней.

Преимущества свободы очевидны, но достичь ее можно разными путями. Законный путь для смягчения общественного контроля – демократические процедуры, рынок и т.п. В основе этого пути лежат мастерство, эффективность работы и гарантированность ожидаемых обществом результатов. В этих случаях законность достижения социальной значимости обеспечена также и с правовой точки зрения, ибо соблюдается воля общества, выраженная в законе.

Однако законный путь достаточно труден. Поэтому постоянно возникает соблазн снять общественный контроль незаконными способами, то есть через хищения, насилие, ложь. Социальная значимость в этом случае достигается в ущерб обществу. Иначе говоря, это значимость со знаком «минус». Таковой ее и следует считать, поскольку она достигается в ущерб общественным интересам и за счет нарушения прав человека, признанных в данном обществе в данный момент.

Модусы социальной значимости.

Не надо думать, что социальная значимость существует в «чистом виде» и выступает для всех как понятная и желанная цель. Аналогично стоимости, которая, как известно, не воспринимается чувственным образом и может быть выявлена лишь путем абстракции, социальная значимость не существует вне более привычных обыденному сознанию форм. Это ценности мы назовем модусами социальной значимости, и к ним более или менее осознанно стремятся люди, обретая вместе с ними социальную значимость.

Перейдем к рассмотрению модусов социальной значимости и одновременно приступим к формированию более обширной системы социальных ценностей, состоящей из нескольких групп.

Модусы социальной значимости входят в первую группу и составляют как бы ядро определенной типологии (системы) ценностей, описанной ниже. Они служат наиболее тесной точкой соприкосновения или даже «сращивания» личности и общества, ибо по самой свое сути являются целевыми ценностями субъекта деятельности и носят несомненные признаки своего социального происхождения (вне общества они невозможны или немыслимы). Каждый из модусов может иметь целый ряд своих собственных модификаций, некоторые из них будут названы, но без дополнительного анализа.

Модусами социальной значимости являются: святость (праведность, духовность), знание (информация), слава (популярность, известность), мастерство (профессионализм), хозяйство (дело, предприятие), власть, богатство (капитал, состояние).

Почти все они могут иметь или приобретать отрицательный знак как по отношению к субъекту деятельности, так идя интересов общества. Так, знание может быть ложным, известность дурной (плохая репутация или известность преступника), власть незаконной или противозаконной, мастерство или богатство могут использоваться в преступных целях или быть получены преступными путями, громадный долг можно считать отрицательным богатством и т.п. Но в любом случае с людьми, обладающими этими ценностями, другие люди «считаются», их «принимают во внимание». О наличии в том или ином обществе определенных модусов значимости можно судить по определенным фигурам – носителям этих модусов, например, вождь, богач, мудрец, святой, хозяин, знаменитость, мастер.

Модусы социальной значимости служат основными стимулами деятельности людей в любом обществе (хотя не во всяком обществе они равнодоступны, но об этом позже). Стремясь к ним и достигая их, люди обретают социальную значимость, но, очевидно, что обладание разными ценностями ведет к разной социальной значимости и сказывается на разных сферах жизнедеятельности общества.

Так, значимость мудреца не равна значимости богача, художника, хозяина, вождя и т.д., а значимость последних не равна между собой хотя бы потому, что деятельность каждого из них имеет специфический «продукт». Вождь принимает решения, мудрец хранит и добывает знание, мастер производит вещи, хозяин организует использование природных и социальных ресурсов и т.п. Кроме того, способы достижения разных модусов далеко не одинаковы. Нельзя с помощью одной и той же деятельности достичь славы, богатства, святости, власти и т.п. Но это не означает, что один и тот же человек, используя разные виды деятельности, не способен достичь определенного комплекса названных ценностей. Лучше, правда, когда эти ценности хорошо сочетаются между собой (что возможно), то есть некоторые из них могут составлять как бы естественные соединения (но об этом чуть ниже). Но даже не сочетающиеся между собой ценности не представляют собой чего-то совершенно отличного друг от друга. Ведь и разные товары во всей их чувственно наглядной разноликости могут считаться лишь модификацией одного и того же общественного явления.

Тот факт, что эти ценности суть проявления чего-то более общего, подтверждается возможностью их превращения друг в друга, хотя и не на взаимной основе. Так, святость может перейти во власть (Жанна д’Арк, аятолла Хомейни), а слава (популярность) - в богатство, мастерство – в славу, но обратные переходы не всегда возможны или крайне затруднены (что свидетельствует не об отсутствии взаимосвязи, а о наличии какой-то иерархии между ценностями). Известный политик или даже преступник могут заработать неплохие деньги на своих мемуарах, но не всякому богачу удается подобно Нобелю увековечить свое имя. И, конечно, притча о богаче, которому труднее попасть в царство Божие (обрести святость), чем верблюду пройти сквозь игольное ушко, может быть истолкована весьма рациональным и земным образом (для чего полезно вспомнить мысль Аристотеля о том, что каждому виду деятельности соответствует свое благо).

Действительно, богач не может обрести святость не потому, что он богат, то есть просто владеет богатством и пользуется им, но потому, что его реальная деятельность не направлена на достижение святости, не имеет ее своей целью. Богач, пока он богач как деятельное социальное существо, то есть человек имеющий богатство и занимающийся приращением последнего, ориентирован в своей деятельности не на дух, а на материю как средство упрочения своего социального влияния. Он погружен в материальное бытие умом, волей и чувствами, оно дает ему радость жизни, являющуюся следствием самореализации этого человека в мире через богатство. Если же он изменит направление своей деятельности и попытается самоутвердиться через служение мыслящему духу (неважно, как он сам для себя трактует это понятие), то тем самым богатство потеряет для него смысл и значение как стимул деятельности. И у него появится шанс вступить в царство Духа уже здесь, на Земле. Очевидно, что одновременное служение и духу, и богатству невозможно, ибо это разнонаправленные деятельности, а попытка соединить их неизбежно влечет внутреннюю лживость и внешнее лицемерие («Не можете служить Богу и мамоне» - Матф. 6.24).

Существуют и другие несовместимые или плохо совместимые ценности, например, власть и святость, хозяйство и святость, потому что в обоих случаях происходит «обмирщение» святости. Напротив, возможны сочетания ценностей, легко совместимых друг с другом. Например, сочетаются знание и святость, богатство и хозяйство, мастерство и слава. Знание, похоже, сочетается достаточно легко с любой ценностью, особенно если выполняет служебную роль.

В практической жизни желательно обладание несколькими хорошо совместимыми ценностями, чтобы добиться социальной значимости и устойчиво обладать ею. Например, знание очень удобно иметь в связке со славой (популярностью). «Известный ученый» оказывает заметно большее влияние на ход дел в обществе, чем «непризнанный гений». Богатство желательно иметь в сочетании с хозяйством (делом) или властью и т.п.

Некоторые социальные роли прямо требуют обладания несколькими ценностями, например, актеру крайне нужны мастерство и известность, а предпринимателю – богатство, хозяйство и мастерство в ведении хозяйства. Впрочем, современным российским предпринимателям для обеспечения нормальной деятельности их фирм требуется и доля политической власти, чтобы вводить необходимые законодательные акты [Неверов, 1993].

На основании способности модусов социальной значимости переходить друг в друга можно выстроить их иерархию. Тогда получается, что высшей ценностью оказывается святость, низшей – богатство (хотя иерархия здесь может быть не строго линейная). Отчасти эта иерархия находила отражение в трудах древних мыслителей («идеальное государство» Платона построено как бы с учетом этой иерархии), а также воплощалась на практике в кастовых системах Древнего Египта и Индии. И это соотношение следует признать правильным, но необходимы существенные уточнения, часть из которых еще будет высказана.

Для некоторых модусов социальной значимости можно, вероятно, подобрать «антиценность». Так, святости противостоит греховность, богатству – нищета, знанию – невежество и т.п. Любопытно, что в сознании людей ценности способны соединяться «перекрестным образом». Взятые из противоположных рядов «позитивная» и «негативная» ценности как бы усиливают одна другую или считаются едва ли не необходимыми взаимными атрибутами. Например, святости часто сопутствует нищета. В средние века «праведник мыслился бедным, ибо бедность – добродетель, каковой ни в коем случае не могло быть богатство» [Гуревич. 1972, с.219], а знание легко сочетается с греховностью – «дьявольская мудрость». Возможно, теоретический анализ сочетаний ценностей из этих двух рядов позволил бы лучше осветить некоторые типы социального поведения особенно в ранние исторические эпохи.

Представление о социальной значимости как фундаментальной личностной ценности позволяет также лучше понять кажущиеся парадоксы человеческого поведения, отмеченные М.Вебером.. В частности, немецкий социолог квалифицировал как «бессмысленное» стремление к приобретательству и наживе, не направленное на удовлетворение «материальных жизненных потребностей», а ставшее «целью жизни». Он видит в этом «нарушение естественного хода вещей» [Вебер. 1928, с.53]. Ему также представляется (с точки зрения личности) «совершенно иррациональной» такая мотивировка поведения, когда «человек существует для своего дела, а не дело для него» [Вебер. 1928, с.62].

Действительно, если полагать, что прибыль или хозяйство существуют только для того, чтобы удовлетворять материальные или даже духовные потребности, то есть, чтобы «просто жить», то ни увеличение богатства, ни расширение своего дела свыше какого-то предела не нужны. Но если исходить из представления о том, что хозяйство, богатство, мастерство являются способом утвердить себя в обществе и средством избежать социального ничтожества, тогда поведение, рассматриваемое Вебером, оказывается весьма и весьма рациональным, ибо и в этом случае «не человек существует для дела, а дело для него».

Инструментальные ценности, регулирующие конкуренцию из-за модусов социальной значимости. Во вторую группу ценностей входят те, что выступают в качестве регуляторов межличностных и межгрупповых отношений, упорядочивающих конкуренцию субъектов при достижении целевых ценностей. Это такие ценности, как право, свобода, равенство, справедливость, братство, милосердие, долг, дисциплина и т.д. Их перечень может весьма различаться в разных культурах. Они социальны по своему происхождению. На их основе способы и результаты достижения целевых ценностей признаются «законными», нравственными, справедливыми». Они поэтому выполняют функцию своеобразных критериев, нарушение которых может привести к тому, что социальная значимость лица приобретает отрицательное значение. Пока неясно точное количество этих инструментальных ценностей. Вероятно, инструментальные ценности не только упорядочивают конкуренцию субъектов, но и защищают высшие общечеловеческие ценности (о которых речь ниже).

Инструментальные ценности – природные свойства человека. В третью группу входят инструментальные ценности, имеющие природное происхождение. Это жизнь (собственная жизнь человека), ум, здоровье, красота, сила, ловкость и т.п. Наличие этих ценностей, а зачастую и благ, ибо они достаются и даром, облегчает достижение социальной значимости или выступает в качестве необходимой предпосылки этого.

Очевидно, что наличие какого-то минимального уровня интеллекта, данного от природы (скажем, для овладения речью), абсолютно необходимо, чтобы человек состоялся как социальное существо. И ясно, что обладание силой, красотой, умом дает дополнительные возможности для достижения успеха. Более того, на ранних этапах развития общества (периоды дикости и варварства) эти ценности были ведущими при получении социальной значимости, а ныне, хотя их влияние заметно упало, существенно повышают шансы в жизненной борьбе.

Все ценности этой группы могут рассматриваться и как целевые с точки зрения отдельного индивида. В жизни несомненно встречаются случаи, когда человек оставляет власть или богатство ради здоровья и силы (литературный пример - Э.Харниш из романа Дж.Лондона «Время-не-ждет»). Человек способен выбирать ценности и упорядочивать их по значимости для себя. Кстати, это касается и других ценностей. Например, человек способен отказаться от любых форм социальной значимости, чтобы обрести покой. Вспомним знаменитую фразу Г.Гарбо: «Я хочу остаться одна», - произнесенную ею в зените славы, когда 36-летняя актриса решила удалиться от дел [Грета Гарбо. 1990]. Он может попытаться оставить все ради любви (это безуспешно старался сделать Вронский). Но в подобных случаях человек отказывается от своего бытия в качестве активного социального существа и живет ради других ценностей (а в данном исследовании речь идет именно об этом бытии, почему социальная значимость и признается фундаментальной личностной ценностью).

Целевые ценности – характеристики природной среды. Четвертой группой ценностей следует считать характеристики природной среды, поддающиеся контролю со стороны социальных субъектов. Это земля, вода, руды и прочие природные ресурсы. Обобщенно их можно назвать «вещество», «энергия», «пространство». Они являются целевыми или потому, что служат предметом конкуренции сами по себе, или потому, что в определенной мере воспроизводятся, но в обоих случаях люди прилагают усилия для обладания ими. Эти ценности интересны тем, что представляют собой природный субстрат богатства и хозяйства, что имеет далеко идущие последствия. Кроме того, они выступают едва ли не древнейшими ценностями, из-за которых ведется борьба. Ведь еще животные ревностно охраняют свои территории обитания.

Высшие общечеловеческие ценности. Наконец, пятая группа – высшие общечеловеческие ценности, к каковым относятся: Мыслящий дух (Бог или совокупная душа человечества), Общество (родная страна), Личность, Человечество (родной народ), Человек (как «ближний»), Природа, ибо эти явления выступают в качестве безусловных предпосылок существования всех людей, причем в настоящее время для их сохранения требуются все большие усилия каждого по отдельности и всех вместе. Часто некоторые высшие ценности для отдельных людей или групп могут проявляться через более конкретные ценности. Общество может являться как Отечество (Родная страна), Человечество как Родной народ (нация, раса), Мыслящий дух как групповой или племенной бог.

Возможно, как уже отмечалось выше, наличие инструментальных ценностей (право, свобода, справедливость и т.д.) как раз и обусловлено необходимостью защиты высших ценностей. Особенно учитывая стремление человека «поширяться и хватать» (выражение А.Солженицына). При этом отдельные инструментальные ценности в большей мере направлены на защиту и сохранение конкретных высших ценностей. Скажем, право защищает по преимуществу интересы общества, а гуманность – отдельного человека. Может иметь место ситуация, когда две или три инструментальные ценности призваны защитить одну общечеловеческую (например, справедливость и милосердие защищают человека, а дисциплина и долг – группу или общество). Но пока отношения между высшими общечеловеческими ценностями и ценностями инструментальными не слишком ясны.

В целом складывается следующая система ценностей (таб. 5).

Вероятно, нет необходимости заниматься анализом каждой из ценностей, приведенных в таблице. Смысл слов, которыми они обозначены, более или менее ясен. Следует, пожалуй, уточнить лишь понятия «Мыслящий дух» и «святость», чтобы текст понимался наиболее правильно.

Словосочетание «Мыслящий дух» взято из введения к «Диалектике природы» Ф.Энгельса, где выражена печальная уверенность в том, что «материя ... с железной необходимостью ... когда-нибудь истребит на земле свой высший цвет – мыслящий дух» [Энгельс. Т.21, с.363] (курсив мой – П.С.). Понимать же его следует, отталкиваясь от представлений В.Вернадского о ноосфере как новом эволюционном состоянии биосферы [Вернадский. 1991, с.241-242], но не сводя ее лишь к функции геологической силы. А лучше всего представление об этом явлении выразил Тейяр де Шарден, писавший о «гармонизированной общности сознаний, эквивалентной своего рода сверхсознанию», когда

Таблица 5.

ОСНОВНЫЕ ГРУППЫ ЦЕННОСТЕЙ

Группа Наименование ценностей

Целевые ценности субъекта, модусы Святость, Знание, Мастерство,

социальной значимости, имеющие Хозяйство (Дело), Слава, Власть,

социальную природу Богатство

.....................................................................................................................................

Инструментальные ценности, Право, Свобода, Равенство,

имеющие социальную природу Справедливость, Милосердие и др.

.....................................................................................................................................

Инструментальные ценности; Жизнь, Здоровье, Красота,

состояния или свойства человека Сила, Ум, Ловкость и пр. .....................................................................................................................................

Целевые ценности субъекта, Вещество, Пространство,

характеристики природной среды Энергия

.....................................................................................................................................

Высшие общечеловеческие ценности Мыслящий дух, Общество,

Человечество, Человек,

Природа, Личность

«Земля не только покрывается мириадами крупинок мысли, но окутывается единой мыслящей оболочкой, образующей функционально одну обширную крупинку мысли в космическом масштабе» [Тейяр де Шарден. 1987, с.199].

Атеист может понимать выражение «мыслящий дух» как эквивалент словосочетания «совокупная душа человечества» или похожего на него. Верующий же имеет право считать, что за ним скрывается представление о Боге*.

Соответственно святость понимается как причастность к Мыслящему духу и служение ему. Святость – это жизнь в духе и для духа, но люди нередко склонны считать святостью служение какой-либо крупной идее, которая в шкале ценностей данной нации или группы в определенный момент занимает высшее место.

Так, фактически в ранг святых возводились лидеры, посвятившие себя борьбе за построение бесклассового общества, завоевание мирового господства, за национальное освобождение и т.п. Служение подобной идее позволяет оправдать массу не просто неблаговидных дел, но грехов и преступлений (скажем, вторжение в «землю обетованную» с соответствующими последствиями для коренного населения).

Позже, когда дело завершено или, чаще, разрушено, может наступить переоценка ценностей, и прежние кумиры лишаются ореола святости. Крайне важно в такой момент не поддаться массовому психозу очернительства и варварскому уничтожению прежних святынь. Нужен спокойный вдумчивый анализ и понимание людей, возможно, стремившихся к благу, но выбравших неверный путь его достижения.

Удовольствие как особая ценность. Существует еще одна важная ценность, не вошедшая в классификацию, но требующая специального рассмотрения. Эта ценность – удовольствие с ее производными (блаженство, радость, удовлетворение, наслаждение,

*Замена выражения мыслящий дух словом Бог практически ничего не меняет в выше изложенной аргументации. Долго и по-настоящему служить Богу могут лишь разумные и свободные люди, способные обеспечить длительное существование своим потомкам.

«кайф»). В каком-то смысле удовольствие подобно ценности «социальная значимость» (как возможный объяснительный принцип человеческого поведения и по числу собственных модусов).

Попытки объявить удовольствие высшей для человека ценностью делают уже персонажи платоновских диалогов [Платон. 1971.с.12, 21]. Достаточно аргументировано подобную точку зрения оспаривает Н.Лосский, возражая Дж.Миллю и Г.Спенсеру [Лосский.1994, с.256-258]. Подробную справку по истории вопроса об удовольствии как ценности дает Э.Фромм [Фромм. 1992, с.168-184], поэтому нет нужды останавливаться на этом подробнее. Подчеркнем лишь, что в нашем курсе отказ положить ее как исходный принцип для построения системы ценностей общества (а теоретически это возможно) связан с тем, что удовольствие свойственно и человеку, и животным. Уже у древних ящеров в мозгу имелся центр удовольствия.

В то же время удовольствие требует особого внимания в связи с тем, что оно выступает как необходимый компонент для «усвоения» субъектом любого другого блага (ценности). Эта проблема также затронута Платоном, который связывал разумение с удовольствие, доказывая, что лучшее сочетание – сочетание истинных удовольствий с разумением [Платон. 1971, с.78-79]. Затрагивая проблему связи удовольствия с другим благом, на Платона ссылаются Н.Лосский [Лосский.. 1994, с.258] и М.Поллани, который подчеркивает связь процесса познания с величайшим интеллектуальным наслаждение [Полани. 1985, с.23-24, 26 и др.].

Принцип связи удовольствия с ценностью в контексте данного пособия важен тем, что без него нельзя понять механизм усвоения индивидом любого модуса социальной значимости (и вообще любой ценности). Если человек не получает удовольствия от богатства, власти, славы и т.п., то они тем самым выпадают из его системы ценностей и не могут служить действенными стимулами его деятельности.

Может быть, имеет смысл попытаться сконструировать систему понятий, где удовольствия разного рода будут сцеплены с соответствующими модусами социальной значимости. Например, блаженство получают от обладания святостью, наслаждение – от богатства, власти или удовлетворения требований тела, радость от знания или мастерства. Нахождение подобных «естественных» сочетаний было полезным для лучшего понимания природы удовольствий, получаемых от обладания разными ценностями. Чем отличается радость от удовлетворения, блаженство от наслаждения, а «кайф» от всех прочих? Или отличий нет? Один ли и тот же психофизиологический механизм получения удовольствия или разные виды его обладают своей спецификой? Пока это все не эксплицировано, и неясно, как выполнить необходимую работу.

1.2.4. Процедуры социального признания и средства достижения социальной значимости.

Процедуры социального признания.

Естественное и неотъемлемое право человека как социального существа - стремиться к социальной значимости, избегая социального ничтожества. Все остальные «права человека», надо полагать, вытекают из него. Достигает он социальной значимости через разные модусы ее, которые являются основными стимулами деятельности людей как социальных существ.

Общество, вообще говоря, заинтересовано, чтобы эти стимулы «работали», а значит, на определенных условиях были доступны людям. В то же время очевидно, что общество не может оставить без контроля деятельность личности, направленную на достижение богатства, власти, славы и т.п. Поэтому в нем существуют определенные процедуры, позволяющие обеспечить доступ к этим ценностям «по праву и закону», чтобы конкуренция людей из-за них была введена в определенные рамки и не служила источником постоянного напряжения и хаоса. Эмпирически таких процедур может существовать неопределенное количество, поскольку они складываются под влиянием массы случайных факторов, но в сущности возможны только два принципиально отличных друг от друга способа социального признания [Смирнов. 1990, с.41].

Личная экспертиза как процедура социального признания. Первый способ – «личный» (или «экспертный»). Он осуществляется с помощью правомочных судей (экспертов), признающих право именно этого конкретного индивида на обладание властью, богатством, почестями, мастерством и т.п. Таковыми судьями могут быть все члены данного сообщества, имеющие соответствующие права, а может быть и один человек (например, монарх). Процедурами экспертизы, узаконивающими притязания субъекта на тот или иной модус социальной значимости, могут быть решения суда, оглашение завещания, присуждение ученой степени, выборы должностного лица и т.п.

Нередко такая процедура сопровождается клятвой избранника не злоупотреблять возросшей социальной мощью (скажем, политик – властью, врач – мастерством), а напротив, использовать ее для общего блага. И почти всегда необходимым моментом этой процедуры является своего рода испытание, связанное с достижением какого-то достаточного в глазах эксперта результата. Это может быть изготовление шедевра, выдвижение популярной политической программы, написание диссертации, победа в соревновании или на поле боя и т.д.

Способ личностной экспертизы может иметь разновидности по степени демократичности – недемократичности, что зависит от количества членов, принимающих решение относительно прав субъекта на пользование определенной ценностью. Самый демократичный способ (когда решение принимается максимально большим количеством голосов) не обязательно самый лучший. Очень часто лучшим оказывается способ «компетентных судей», «экспертов». Правда, в таких случаях важно обеспечить нравственную надежность экспертов. Демократичный способ нужен прежде всего тогда, когда в равной степени затрагиваются интересы всех членов сообщества.

Экспертиза может быть очень «грубой» (драка за лидерство в сообществе, группе, шайке), может подчиняться тщательно разработанным правилам (турниры, соревнования), исходить из оценки физических, нравственных и интеллектуальных способностей претендента, а также принимать во внимание весь комплекс человеческих свойств. Она может иметь значение для узкого круга лиц (прием подмастерья мастером в цех) и охватывать «все человечество» (первенство мира по любому виду спорта).

Рынок как процедура социального признания. Второй способ - «безличный» (или рыночный). В этом случае процедура социального признания сводится к акту купли-продажи (первоначально – обмена). Если продукт или рабочая сила данного человека признаны рынком, то тем самым в известной мере признана и его социальная значимость, причем позитивная, поскольку усилия человека по производству товара на законной основе компенсированы обществом. Рыночный способ отличается от экспертизы тем, что для рынка конкретный человек сам по себе безразличен и оценивается только как носитель социальной функции (товаровладелец или товаропроизводитель).

Исходя из изложенной точки зрения, представляется излишне узким взгляд, согласно которому «рынок всего лишь метод регулирования» в области экономики [Кургинян.1992, с.210]. В контексте данного исследования рынок можно рассматривать как социальный институт, имеющий по крайней мере две важные и тесно связанные между собой функции: регулирование экономики и определение социальной значимости личности (точнее, любого социального субъекта, но нас прежде всего интересует человек).

Рынок, как и экспертиза может различаться по масштабу своего действия. По мнению Ф.Броделя, рынок имеет два уровня. Один можно назвать элементарным. К нему относятся рынки «местечкового» уровня. На нем владелец товара, скажем, крестьянин из близлежащего села, вступает в непосредственный контакт с покупателем. Более высокий уровень – ярмарки и биржи, основное назначение которых купля-продажа крупных партий товара. Биржа от ярмарки отличается тем же, чем лавка отличается от местечкового рынка и постоянством и непрерывностью совершения сделок по времени. Местечковый рынок работает один-два раза в неделю, ярмарка обычно один раз в год, а лавка и биржа – ежедневно [Бродель.1993, с.24-25, 28 и др.].

В зависимости от применения расчетных единиц (денег, валюты), правовых процедур оформления сделок, дальностью действия мы можем различать в настоящее время рынки «местный», «национальный», «мировой». Соответственно тому, на каком рынке принимается продукт, меняется и социальная значимость товаровладельца или товаропроизводителя, поскольку через продукт его влияние сказывается в разных масштабах. Большое значение имеет в этом случае и объем купли-продажи. Кроме того, существуют разновидности рынка в зависимости от его легальности-нелегальности («черный рынок»), от подконтрольности- неконтролируемости общественной властью (вслед за английскими историками Бродель в этом случае различает «общественный» и «частный» рынки [Бродель.1993, с.32 и др.], от степени монополизированности его и т.п.

Все эти особенности рынка влияют на обе функции его: и на регулирование экономики, и на определение социальной значимости человека. При этом независимо от его особенностей признание в конечном счете происходит через продукт.

Рыночный способ обретения социальной значимости особенно интересен и важен еще тем, что он, стимулируя активность человека и развертывание его деятельностного потенциала, одновременно способствует введению в приемлемые для общества рамки конкуренции людей между собой. Обмен товарами и услугами осуществляется на рынке на основе свободной воли товаропроизводителей. Но среди владельцев тождественных товаров неизбежна конкуренция. Успех любого из них зависит «в конце концов от шансов рынка, то есть мирной борьбы людей между собой [Вебер.1923, с.9].

Это свойство рынка переводить борьбу людей между собой в мирные формы способствует непрерывному прогрессу общества рыночного типа (особенно в материальной сфере), ибо обусловливает непрерывное развитие и совершенствование деятельности. Напротив, исключение рынка как способа социального признания хотя и может на какое-то время обеспечить спокойствие внутри общества, исключив явную конкуренцию, неизбежно будет способствовать консервации или даже регрессу объективно необходимой деятельности и породит неявные, скрытые формы конкуренции. Пользуясь ими, «жулики» всегда возьмут верх над «порядочными людьми». А в период кризиса эти формы могут поразить общество как болезнь, если контроль над ними ослабнет.

Постепенно хороший (или очень дурной) продукт может «обрести лицо», то есть стать носителем имени товаропроизводителя «Форд» или фирмы («Сони»). Но изначально он все-таки безлик. Ведь по сути через товар оценивается даже не человек, а хозяйство. Кроме того, возникал рыночный способ социального признания как изначально безличный, поскольку и обмен продуктами впервые стал осуществляться не между отдельными лицами, но между племенами, родами, общинами (то есть, коллективами) владевшими какими-то продуктами в количестве, которое допускало возможность обмена [Энгельс. Т.21, с.160; Масон. 1976, с.61].

Необходимость обоих способов социального признания. Оба способа социального признания необходимы обществу, но раз существует разделение труда, признание через рынок, вероятно, должно оставаться основным в сфере материальной деятельности. Рынок позволяет объективно (насколько это вообще возможно) оценить продукт, а тем самым и притязания человека на социальную значимость как деятельного, точнее, трудящегося существа. Оценка труда вне рынка чревата, если не предполагать достаточного количества высокоморальных экспертов, субъективизмом и произволом, а деятельность производителя ориентирует не на достижение объективно высоких результатов, а на потакание вкусам и склонностям лица, вершащего акт социального признания.

Процедуры социального признания и социальные группы. Как говорилось ранее, в обществе возможны разные комбинации двух основных способов социального признания. Кроме того, к разным социальным группам, выполняющим специализированные виды деятельности (общественные функции), желательно применять тот способ социального признания, который наиболее адекватно отражает специфику и стимулирует развитие деятельности данной группы. Общество тоже заинтересовано в том, чтобы члены каждой группы получали социальное признание таким образом, чтобы это побуждало их к активизации и совершенствовании своей деятельности. Например, в тех случаях, когда для выполнения профессиональной деятельности важны личные качества человека, его мастерство, талант и прочее, желательно использовать процедуры личной экспертизы.

Очень часто так и делается. Экспертиза, особенно в момент перехода от профессиональной подготовки к деятельности, в большинстве профессий играет решающую роль. Практически любая профессиональная деятельность начинается с каких-то выпускных экзаменов, изготовления образца продукта (что в средние века называли «шедевром»), написания диплома и пр., но часто экспертиза остается важнейшим способом контроля над деятельностью профессионала и в дальнейшем (например, наука, искусство, медицина, отчасти политика). В таких видах деятельности получает социальное признание всегда конкретный человек (даже через образец продукта). Как правило, оценка сперва происходит в профессиональной среде (начинающего мастера оценивают признанные мастера), а затем это признание распространяется и на все общество.

Однако бывают виды деятельности, где имеют место обе процедуры социального признания, скажем, актерская деятельности или деятельность хозяйственная. В таких сложных случаях крайне важно сохранить преобладание такой процедуры, которая способствует совершенствованию деятельности и общему благу. Ибо преобладание «неправильного» способа влечет тяжелые последствия.

В частности, если мерилом для деятельности актера становится коммерческий успех его продукции, то мы неизбежно скатываемся к современному массовому «искусству», точнее, «шоу-бизнесу» со всеми вытекающими последствиями – потаканию низменным вкусам зрителя, снижение интеллектуального уровня произведения, деградации профессионального мастерства. Эволюция российского искусства, доступного массовому зрителю, за годы «перестройки» и «радикальных реформ», весьма показательна.

Иначе дело обстоит с группой хозяев, то есть лиц, чья функция состоит в том, чтобы технологически и организационно соединять и использовать социальные (рабочая сила) и природные ресурсы. Эта группа в силу весомости своей общественной функции (она обеспечивает материальную сторону жизнедеятельности общества) в настоящее время задает «правила игры» всей общественной жизни. Она выступает эталонной группой, с которой вынуждены сверять свое поведение и все остальные группы, ибо способ обретения социальной значимости, принятый группой хозяев, оказывается ведущим и для прочих групп. Если хозяева выносят свой продукт в качестве товара на рынок, то и другие в той или иной степени делают то же самое (добровольно или вынужденно). Если же хозяева распространяют продукт централизованно или по связям, сочетая иногда оба способа, то и другие вынуждены применять эти способы.

Как показал исторический опыт нашей страны и стран с централизованной экономикой, крайне важно, чтобы именно группа хозяев получала признание через рынок. Тогда возникает ситуация, когда их деятельность управляется и контролируется Делом [Мухин..1993, с.8-10 и др.]. Когда же хозяин оценивается экспертным путем в рамках чиновничьей иерархии, возможны всяческие нежелательные последствия. Причем следует отметить, что сами хозяева могут чувствовать себя превосходно в обеих ситуациях, так что рынок интересен не столько хозяевам, сколько обществу.

Помимо обеспечения материальной стороны жизнедеятельности общества хозяева имеют еще одну важную функцию – сохранение и приумножение общественного богатства. Здесь хозяева также могут быть двух типов: хозяин-собственник и хозяин-чиновник. Очевидно, что сохранить богатство лучше способен первый, чем второй. Хозяином-собственником может быть и коллектив, но, вероятно, только в том случае, когда его члены сохраняют реальную возможность распоряжаться произведенным продуктом и участвовать в принятии важных решений. В противном случае неизбежна «трагедия общественного богатства» [Печчеи. 1980, с.111], ибо с давних пор известно, что «к тому, что составляет предмет владения очень большого числа людей (курсив мой. – П.С.), прилагается наименьшая забота» [Аристотель. Политика. 1983, с.406].

В сфере политики также часто применяют комбинацию обоих способов признания, особенно в странах рыночной цивилизации. Политического лидера оценивают и как конкретный человек со всеми его качествами, и как носитель определенного «товара» - политической программы, призванной дать ответы на злобу дня. Чтобы привести к власти нужного лидера, заинтересованные круги тратят громадные деньги на рекламу провозглашенного курса, создание нужного имиджа и пр., что превращает выборы в специфический вид продажи. Этот процесс любопытен еще тем, что здесь налицо превращение богатства в известность, а последняя является непременным условием достижения власти в условиях демократии.

В целом, как бы ни были сложны конкретные процедуры, «чистых» способов социального признания существует два – экспертиза и рынок.

Средства достижения социальной значимости.

Помимо способов социального признания обществу не безразличны и средства, которые использует личность для достижения славы, богатства, власти и т.п.

Общество существует на основе обмена результатами деятельностями. Поэтому, чтобы человек был справедливо признан в качестве равноправного члена общества, он должен внести свою долю как деятельное существо.

Труд как средство достижения социальной значимости. Производительный труд (в отличие от присвоения как разновидности деятельности) является основой существования современного общества.. Поэтому чем большую долю труда может предложить обществу человек, тем набольшую социальную значимость он может претендовать (при условии, что общество приняло его труд). Рассуждая абстрактно, труд – единственное законное средство достижения любого успеха и любого модуса социальной значимости.

Поскольку это единственное законное средство достижения социальной значимости, зависящее от самого человека и находящееся в его распоряжении (предполагается, что он в нормальном состоянии способен к труду), право на труд – неотъемлемое право человека. Общество обязано дать ему возможность реализовать себя в жизни законным путем.

Лишить человека права на труд означает исключить его из общества в качестве значимого социального существа. Потому-то «безработица как таковая, пусть обеспеченная или даже затопленная частными и государственными субсидиями, унижает человека и делает его несчастным. Уже одно это томительное чувство, что «я в жизни не нужен» или что «мир во мне не нуждается», что я выброшен из великого процесса мирового труда и стал социальной пылью, лишней и ветром гонимой пылью мироздания, - пробуждает в сердце здорового человека всевозможные ощущения личной несостоятельности, приниженности, обиды и горечи» [Ильин.1993, с.317]. Следствием безработицы является бессмысленная пустота и мертвая скука от вынужденного ничегонеделания, стремление любым путем заполнить время, а далее отрицание правопорядка и отвращение к честному труду [Ильин. 1993, с.317-318]. Поистине, лишь работа «выводит на верную дорогу к здоровью, богатству и счастью» [Форд. 1992, с.16 и др.]. Даже “идеолог” рабовладельческого общества, Платон, полагал, что если человек не будет выполнять свою работу, «ему и жить не к чему» [Платон.1971, с.192]. Поэтому звучащие иногда декларации о пользе безработицы для экономики глубоко аморальны.

Следует хорошо помнить, что, обрекая человека на безработицу, общество, даже если оно хорошо его кормит, обувает и одевает, не только лишает личность законного средства достижения социальной значимости, но одновременно на деле (а не на словах) дает ей право прибегнуть к незаконным средствам социального признания – мошенничеству, воровству, грабежу и пр. Ибо общества не имеет права превратить человека в нечто похожее на «любимое домашнее животное», которое могут «холить и лелеять», но которое лишено права самостоятельно определять свою судьбу, в том числе, самостоятельно добывать себе средства к существованию.

Другие законные средства достижения социальной значимости. В реальности существуют, однако, и другие (помимо труда) средства приобретения отдельных модусов социальной значимости, в частности, богатства, власти, хозяйства, славы, которые общество отчасти допускает по разным причинам. Считаются законными такие средства, как творчество, подвиг, жертва, дар, удача.

Может вызвать сомнение, почему творчество выделено в особое средство достижения социальной значимости. Разве это не разновидность труда?

Конечно же, в любом творчестве есть существенный момент труда, но здесь оно выделяется в качестве особого средства для того, чтобы подчеркнуть приоритете индивидуального начала в этом акте. Во вновь созданном произведении (какого бы рода оно ни было) важно не столько то, что это продукт труда, сколько то, что оно нечто новое. В любом нововведении есть момент черновой работы, но в нем есть и момент озарения. И ясно, что главное не в рутинной работе. Не случайно возникновение авторских прав, как не случайно, что люди в прежние времена относились к творцам с подозрением и нередко отправляли их на костер.

Подвиг также в известной мере выпадает из процесса труда, хотя в нем есть момент затраты нервных и физических сил. Но по смыслу подвиг противоположен труду. Труд совершается для продолжения жизни или улучшения ее условий для самого деятеля, ради личной пользы, чтобы так или иначе присвоить себе нечто. Подвиг же есть жертва собой во имя чего более высокого по отношению к себе, отдача себя, а не присвоение себе.

Особое место среди законных средств достижения социальной значимости занимает дар, дарение. Поскольку оно основано на свободном решении дарителя, то получение чего-либо в дар, вообще говоря, законно, Однако есть разновидности дарения, где отношения дарителя и одариваемого весьма различны с точки зрения равенства сторон.

Например, дарение по наследству не только законно и привычно. Оно в известном смысле производится между равными субъектами. Ведь родитель, оставляя наследство детям, лишь повторяет операцию, которую его предок осуществил по отношению к нему самому. Размер наследства может меняться, но по сути его передача есть возвращение долга или возвращение «взятого напрокат». Ибо нагим является человек в этот мир, и нагим он уходит из него.

Но дар может быть своеобразной покупкой человека, когда в обмен на дар человек, получивший его, в той или иной степени утрачивает свою свободу. От дара здесь остается только внешняя видимость, суть же – акт купли-продажи, где человек уподобляется вещи.

Дар может быть милостыней, более или менее приличной формой подачки. В этом случае не обязательно какое-то возмещение со стороны одариваемого дарителю, хотя часто предполагается выражение благодарности или молитва за благодетеля перед Господом. Но главное в этом акте то, что получающий публично признал себя социальным ничтожеством (искренне или лживо – другой вопрос), неспособным по каким-то причинам содержать себя. А дающий – вознесся над ним, показав свое явное социальное превосходство.

Момент равенства в подаче милостыни остается. Но это равенство признается со стороны дающего только в праве на жизнь у получающего. Даритель как бы говорит ему: «Пусть ты ничтожество. Но как живое разумное существо – ты мой брат. Поэтому – живи!». Дарителем также может двигать мотив страха перед превратностями жизни: любой может потерпеть крушение в жизненной борьбе. Поэтому дающий дает как бы возможному равному себе, одновременно пытаясь откупиться от несчастья.

Наконец, законным признается достижение социальной значимости с помощью удачи, фарта, везения. Не часто, но все же существуют случаи, когда результат явно превосходит затраченные усилия. И люди, как правило, завидуя «счастливчику», признают все же законность «подарка судьбы».

Незаконные и нечестные средства достижения социальной значимости. Таковыми признаются средства, основанные на обмане или насилии, - воровство, мошенничество, грабеж, вымогательство и т.д. Все они основаны на явном непризнании равенства между людьми, или, другими словами, на «комплексе превосходства», свойственного настоящему преступнику. Тот, кто домогается социальной значимости нечестным путем, исходит из установки (сознательной или бессознательной – неважно), что он много лучше своих собратьев (не «тварь дрожащая, а право имею»), поэтому может поступать с ними по своей воле и разумению. Уверенность в своем превосходстве может быть основана на силе, тогда средствами получения значимости становятся грабеж, вымогательство и всякого рода насилие. При этом может использоваться не только личная физическая сила, но и контролируемые деятелем социальные силовые структуры (законные и незаконные). Когда же исходят из представления о превосходстве собственного интеллекта и способности к разным комбинациям, чаще употребляется мошенничество, плутовство и т.п.

Посредничество как средство достижения социальной значимости. Очень интересным средством получения социальной значимости оказывается посредничество между заинтересованными сторонами, основанное, как правило, на контроле за информацией. Предполагается, что посредник «знает» реальные нужды и возможности обеих сторон, тогда как сами стороны информацией по отношению друг к другу не обладают. Интересно оно тем, что его трудно назвать честным или нечестным. Если речь идет о посредничестве в торговле, то неясно, где кончается законная коммерция и начинается незаконная спекуляция. Вероятно, единственным мерилом в этом случае может служить величина прибыли, извлекаемая посредником. Надо полагать, она не может существенно превосходить прибыль производителей. Но ведь выявление неучтенного спроса есть своего рода маленькое социальное открытие. Так почему бы не получить за это открытие дополнительную прибыль? В целом же, если не принимать во внимание сознательно организованный неудовлетворенный спрос, то признание честности и законности спекуляции представляет очень сложный вопрос.

Когда же речь заходит о посредничестве в политике, то наивно было бы ожидать, что посредник не извлечет какую-то прямую или косвенную выгоду, устраивая соглашение двух сторон. «Всякий труд должен быть оплачен». Короче говоря, пока неясны критерии, исходя из которых посредничество можно было бы точно определить как честное и законное. Поэтому оно занимает место посредине между честными и нечестными средствами достижения социальной значимости.