1. Подвиг преподобного Сергия.

XIII век в русской истории было отмечено глубоким кризисом во всех областях общественной жизни, в том числе и религиозной: наступает всеобщий упадок и уныние, пустеют монастыри, за целое столетие Русская Церковь не знает ни одного инока-преподобного. И на этом печальном фоне Господь воздвигает нам святого, в корне изменившего ситуацию.

Мы можем лишь предполагать, какого самоотверженного подвига потребовалось от преподобного ради изменения ситуации. От нас скрыто, какую страшную невидимую брань вел святой, сколько молитвенных трудов он нес; мы знаем лишь то немногое, что сохранил для нас его жизнеописатель и народная память. Более того, у нас есть то, по чему и призывал нас судить Господь – плоды его подвига, о которых мы и попытаемся рассказать.

Уже в раннем детстве мы можем увидеть в юном мальчике Варфоломее те черты, которые будут присуще игумену Сергию. Когда юный отрок сильно отставал в учебе от своего младшего и старшего брата и терпел из-за этого порицания, он с горячей верой усердно постоянно молил Господа, и Тот, через загадочного схимника, преподает ему «знамение благодати Божия и разума Святаго Писания»¹. Юный Варфоломей стал учиться с огромным усердием и в народном сознании до сих пор считается главным покровителем всех учащихся. Как говорит Федотов, через это чудо произошло «освящение духовной культуры», подчеркнут ее глубокий смысл и красота.

После такого чуда Варфоломей еще более утвердился в желании служить Богу, и после смерти своих родителей, зовет своего старшего брата «на взыскание места пустынного». Что влекло его туда? Видимо юный Сергий, «вкусив и увидев, яко благ Господь», оставил ради Него все. За такую ревность Господь сподобляет нести ему удивительный для того времени подвиг; со времен первых киево-печерских чудотворцев православная Русь не знала монахов-отшельников, более того, все монастыри располагались в основном в городах или недалеко за чертой города. Здесь же юноша, которому было чуть более 20 лет и который даже не был пострижен в монашество, уходит в глухой лес и вскоре остается один (Стефан, не выдержав подвига, оставляет брата и уходит в Москву). Только Бог знает, что перенес юный подвижник в одиночестве в лесу, но, безусловно, в эти годы он возрастает до высочайшего духовного уровня, и когда к нему после придут первые ученики, он не без сожаления скажет: «Аз бо, господие и братиа, хотел есмь един жити в пустыни сей и тако скончатися на месте сем. Аще ли сице изволшу Богови еже быти на месте сем монастырю и множайшей братии, да будет воля Господня»².

Воля Божия на это действительно была. Сначала преподобный восстанавливает давно забытый тип монашества, который был самым древним и тяжелым – отшельничество (именно отшельниками были все первые великие монахи). Затем Господь через Своего ревнителя возрождает и древний, первоначальный, тип монастырского жития – общежитие, также недолго просуществовавший в Киевской Руси и зачем утраченный. Древнее христианские монастыри славились строгим общежитием, когда у монахов не было ни одной личной вещи, все в монастыре было общее. Но во многих местах общежитие вытесняло особножитие – такой же путь прошла русская монашеская жизнь, когда общежитие к XIV веку оказалось полностью утраченным. Немногочисленные монахи в монастырях должны были сами заботиться о питании, одежде, обустройстве своей жизни. Так было и в обители Сергия, особножитие хорошо характеризует один случай, описанный в Житии преподобного: однажды у Сергия совсем не оказалось пищи и он после трех дней голода попросился за лукошко сухарей целый день работать на одного брата. Особножитие представляло большое искушение для братии монастырей, так как могло способствовать развитию у них мшелоимства, привязанности к вещам, алчностью и другим искушениям. Монастыри с особножитием к тому же мало походили на древние христианские общины, у которых «было одно сердце и одна душа, и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее» (Деян. 4:32). Здесь мы видим решимость и мужество преподобного Сергия, который с кротостью, но непреклонно осуществил «реформу», хотя ряд монахов после этого монастырь покинули.

Введя в своем монастыре общежитие, преподобный явил и прекрасный образец игумена общежитийного монастыря, на которого будут равняться все последующие поколения русских игуменов до сего дня. Устав общежития требует, чтобы все монахи одинаково участвовали в работах, носили одинаковую одежду. Почитавшийся уже при жизни как святой, Сергий работал не только наравне со всеми, но и больше всех – он плотничал, готовил еду, кроил и шил одежду для братии, пек прософры из самим изготовленной муки, катал свечи, носил одежду из самого плохого сукна, от которого отказались все монахи, копал грядки на огороде. «Труды преподобного Сергия» глубоко запечатлелись в сознании русских людей, которые, не обращая внимания на его аристократическое происхождение, всегда видели в преподобном близкого и родного человека, заступника простых людей.

Заботясь о каждом из врученных ему Господом иноков, Сергий каждодневно обходил келии, смотря за тем, чем занимаются монаси – если видел, что брат занимается рукоделием, творит молитву или читает святую книгу, воздавал благодарение Богу, если же видел разговоры среди монахов осторожно и с любовью указывал на неполезность для монахов такого занятия.

Говоря о личном подвиге преподобного нельзя не упомянуть о том, что не смотря на простой, полный физических трудов, внешний образ жизни он был величайшим русским мистиком, русским исихастом. Преподобный Сергий стал первым русским святым, которому явилась сама Царица Небесная вместе с апостолами Петром и Иоанном. Ночью, после обыкновенного чтения акафиста Божией Матери, которую он усердно молил призреть на свою обитель, преподобный обратился к своему келейнику: «чадо! Трезвись и бодрствуй, понеже посещение чюдно хощет нам быти и ужасно в сий час»¹. При появлении Богородицы, преподобный Михей упал ниц и даже не смог взглянуть на Пречистую. Она, назвав Сергия своим избранником, сказала ему о том, что его молитва об учениках и обители услышана, она будет изобиловать всем, «и не токмо дондеже в житие си, но и по твоем еже к Господу отхождении не оступна буду от обители твоеа, потребнаа подаввающи»²

Преподобный Сергий еще не раз сподоблялся различных видений, так, его ученики однажды увидели во время Литургии ангела, который служил с преподобным. Вопросив Сергия после службы, он сказал, что «ангел Господень есть, и не токмо ныне днесь, но и всегда посещением Божиим служащу ми недостойному с ним»¹ и запретил говорить об этом до его смерти. В другой раз, когда Сергий приступал к Причастию, еклессиарх Симон увидел Божественный Огонь, который снизошел в потир, и Которым причастился преподобный. Игумен и подвижников своих благословлял на различные подвиги: он разрешил преподобному Исаакию подвиг полного безмолвия до конца жизни. Когда преподобный благословлял его на этот подвиг, Исаакий увидел огонь, исходящий от руки Сергия.

Одной из самых удивительных и поучительных черт подвига преподобного, который вместил в себя огромное количество разных дарований, на наш взгляд является то, что вся его жизнь стала олицетворением непреложности исполнения евангельских истин: например о том, что «ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6:33). Ведь на первый взгляд может показаться странным, что человек, всецело отдавшийся делу спасения своей души, преуспел и на поприщах земной жизни, создав вокруг себя монастырь, который вскоре станет самым богатым на Руси, а также коренным образом повлиял на нравственную и политическую жизнь Руси.