§ 1. Уголовное законодательство России

Уголовный закон — <QUEST1< FONT>это принятый в особом порядке нормативный правовой акт высшего органа представительной власти, регулирующий охрану личности, общества и государства от общественно опасных посягательств путем признания их преступными и санкционирования на этой основе норм уголовно ответственного поведения.

<QUEST2< FONT>Отрасль уголовного законодательства образует система законов, регулирующих общественные отношения, относящиеся к ее предмету. Из предписания, содержащегося в ст. 1 УК РФ, можно извлечь следующие выводы относительно построения отечественного уголовного законодательства, которое должно быть:

1. общефедеральным, т. е. составляющим предмет исключительной компетенции Российской Федерации;

2. кодифицированным на отраслевом уровне, т. е. имеющим форму Уголовного кодекса;

3. эксклюзивным, т. е. единственным юридическим документом, официально признанным в качестве формального источника уголовного права;

4. основанным на российской Конституции и общепризнанных принципах и нормах международного права.

Исходя из конституционного разграничения полномочий между федеральными органами государственной власти и органами власти субъектов Федерации, уголовное законодательство находится в исключительном ведении Российской Федерации (п. «о» ст. 71 Конституции РФ).¹ Обретая, таким образом, статус федерального закона, Уголовный кодекс имеет прямое действие на всей территории Российской Федерации, субъекты которой не вправе принимать какие бы то ни было законы уголовно-правового характера.

<QUEST3< FONT>Требование кодифицированности российского уголовного права означает, что соответствующие положения вновь принимаемых законодательных актов, содержащих уголовно-правовые вкрапления, должны в обязательном порядке включаться в УК и не могут применяться самостоятельно. Это требование не только отражает сложившиеся отечественные тради ции и накопленный правовой опыт, но и затрагивает само существо структуроформирования уголовно-правовой нормы. Ведь ни один из законов, включающих уголовно-правовые фрагменты, сколь бы они обширны ни были, не может действовать отдельно от тех нормообразующих компонентов, которые содержатся в УК, и прежде всего в его Общей части. Если же мы не соединим документально положения означенных законов и Уголовного кодекса, нам все равно придется мысленно связывать их друг с другом.

Вместе с тем кодифицированность российского уголовного права не означает, что его структура идентична структуре УК. Составляя ядро уголовного законодательства, кодификационный акт служит объединяющим началом и формирующим фактором (можно сказать — стержнем) его структуры. Однако в сферу притяжения УК попадают и другие акты, обеспечивающие правотворческую и правоприменительную функции: а) акты, санкционирующие уголовный закон и определяющие порядок введения его в действие или устанавливающие перечень актов, утративших силу; б) акты, дополняющие или изменяющие уголовный закон; в) интерпретационные акты нормативного характера (например, акты аутентического толкования). Фактически примыкая к УК, данные акты остаются, тем не менее, относительно самостоятельными элементами системы уголовного законодательства.

Еще одним свидетельством того, что рассматриваемая отрасль состоит не только из Уголовного кодекса, как утверждают некоторые авторы,² служит возможность существования чрезвычайного уголовного законодательства. Так, согласно ч. 3 ст. 331 УК уголовная ответственность за преступления против военной службы, совершенные в военное время либо в боевой обстановке, определяется законодательством военного времени.

Принятие уголовного закона высшим законодательным органом предполагает наделение его высшей юридической силой, суть которой выражается в том, что ни один другой орган (будь то орган исполнительной или судебной власти) не вправе отменять или изменять уголовный закон. Любые законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации также не могут противоречить уголовному законодательству. В случае противоречия между федеральным уголовным законом и иным актом, изданным в Российской Федерации, приоритет должен принадлежать уголовному закону (ч. 5 ст. 76 Конституции РФ)

В то же время и сам уголовный закон не должен противоречить федеральным конституционным законам и Конституции России. Нарушение законом конституционных прав и свобод служит основанием для обращения за их защитой в Конституционный Суд РФ.

Вопрос о соотношении и взаимосвязи российского уголовного законодательства с международно-правовыми актами впервые нашел законодательное решение в ч. 2 ст. 1 УК, согласно которой настоящий Кодекс «основывается на... общепризнанных принципах и нормах международного права».

Но данное положение еще не предопределяет признание международного договора, участником которого является Россия, в качестве формального источника ее уголовного права. Дискуссионность этого вопроса с очевидностью вытекает из явной коллизии между положениями, сформулированными на этот счет в Конституции и УК РФ.

С одной стороны, ч. 4 ст. 15 Конституции провозглашает, что общепризнанные принципы и нормы международного права, а также международные договоры России «являются составной частью ее правовой системы», а с другой — ч. 2 ст. 1 УК закрепляет, что Кодекс лишь «основывается» на общепризнанных принципах и нормах международного права, признавая тем самым приоритет последних над уголовным законодательством, но не включая таковые в состав его формальных источников.

Далее, ч. 4 ст. 15 Конституции гласит, что в случае установления международным договором правил, отличных от предусмотренных законом, «применяются правила международного договора», а ч. 1 ст. 1 УК признает единственным источником уголовного права только настоящий Кодекс, требуя непременного включения в него всех новых законов, предусматривающих уголовную ответственность, вынося, таким образом, международные договоры за скобки прямой правореализации.

Наконец, по смыслу озвученной конституционной нормы международные договоры непосредственно порождают права и обязанности для субъектов российского права, а ч. 1 ст. 3 УК прямо говорит о том, что преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия «определяются только настоящим Кодексом».

Указанные расхождения предопределили появление в литературе целого спектра мнений по рассматриваемой проблеме. Одни авторы, опираясь на положения Конституции, утвердительно отвечают на вопрос о возможности признания международного договора формальным источником уголовного права;³ другие, черпая аргументацию в изложенных положениях УК, дают отрицательный ответ,⁴ не исключая, однако, способности норм международного права служить «материальным источником», из которого нормы национального уголовного права черпают свое содержание.⁵ Компромиссный вариант ответа на исследуемый вопрос сводится к признанию за международными договорами роли источников национального уголовного права, но не всех его норм, а относящихся только к его Общей части⁶ либо к правам человека.⁷

Международные соглашения о правах и свободах действительно занимают особое место в международном договорном праве. Наряду с положениями общего характера, многие из них содержат и требования, непосредственно затрагивающие права осужденных и правила обращения с ними. К числу таких актов следует прежде всего отнести Всеобщую декларацию прав человека, принятую Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. В ней содержится немало положений, которые служат общим ориентиром как для определения круга преступных деяний (подчинение устанавливаемых ограничений целям обеспечения должного признания и уважения прав и удовлетворения справедливых требований морали), так и для установления мер наказания за их совершение (запрет на применение пыток и жестоких, бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство видов обращения и наказания). Аналогичное требование сформулировано в ст. 7 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г.: «Все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности» (п. 1 ст. 10).⁸

Кроме этого в международном праве имеется ряд специализированных актов, непосредственно значимых для исполнения наказаний и обращения с осужденными. Основными из них являются: Меры, гарантирующие защиту прав тех, кто приговорен к смертной казни;⁹ Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10 декабря 1984 г.;¹⁰ Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме от 9 декабря 1989 г.;¹¹ Основные принципы обращения с заключенными 1990 г.;¹² Правила ООН, касающиеся защиты несовершеннолетних, лишенных свободы, 1990 г. и др. Строго формально перечисленные документы относятся к пенитенциарной сфере. По существу же, подчиненность процесса исполнения наказания тому или иному порядку определяет смысл самого наказания.

Изложенный список необходимо дополнить соответствующими актами Совета Европы, среди которых нужно назвать Европейскую конвенцию о защите прав человека и Европейскую конвенцию по предупреждению пыток.

Подчиненность российского УК общепризнанным принципам и нормам, сформулированным в названных актах, означает, что устранение противоречий между ними предполагается за счет приведения УК в соответствие с указанными принципами и нормами.

В ряду международно-правовых актов следует также выделить блок документов (договоров и конвенций), направленных на установление уголовной ответственности за преступления против мира и безопасности человечества (международные преступления). К их числу относятся, в частности, Женевские конвенции о защите жертв войны от 12 августа 1949 г.¹³ и Римский статут международного уголовного суда 1998 г.¹⁴

Несмотря на опережающую законотворческую практику отдельных государств, включивших в национальные кодексы нормы об ответственности за данные преступления, именно на международном уровне должен быть доработан кодекс о такого рода преступлениях и создан жизнеспособный механизм его реализации — постоянно функционирующий международный уголовный суд.

Что касается несамоисполняемой части международного уголовного права, подлежащей инкорпорации в национальное законодательство, то в сфере уголовно-материальной соответствующая нормативная база служит для объединения усилий и сотрудничества в борьбе с преступлениями международного характера. Речь идет, в частности, о таких договорах, как: Международная конвенция по борьбе с подделкой денежных знаков от 20 апреля 1929 г.;¹⁵ Единая конвенция о наркотических средствах от 30 марта 1961 г.;¹⁶ Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов от 16 декабря 1970 г.;¹⁷ Международная конвенция о борьбе с захватом заложников от 17 декабря 1979 г.;¹⁸ Конвенция ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ от 20 декабря 1988 г.;¹⁹ Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма от 9 декабря 1999 г.;²⁰ Конвенция ООН против транснациональной организованной преступности от 15 ноября 2000 г.;²¹ Конвенция ООН против коррупции от 31 октября 2003 г.;²² Европейская конвенция о пресечении терроризма от 27 января 1977 г.; Конвенция Совета Европы об «отмывании», выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности от 8 ноября 1990 г.; Европейская конвенция о преступности в сфере компьютерной информации от 23 ноября 2001 г.

Положения такого рода конвенций определяют сектор совместного участия их сторон в борьбе с преступностью. Те же вопросы, по которым стороны не сочли необходимым или не нашли возможным сотрудничать, остаются в компетенции каждой из них. Поэтому указанные конвенции не затрагивают принцип, согласно которому предусмотренные ими действия должны быть в каждой стране квалифицируемы, преследуемы и судимы по внутреннему законодательству. Никакого ущерба не наносят они и праву договаривающихся сторон самостоятельно устанавливать режим смягчения наказания, а также порядок помилования и амнистирования.

Согласно ч. 3 ст. 5 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» положения официально опубликованных международных договоров, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют непосредственно. Для осуществления иных норм международных договоров принимаются соответствующие правовые акты.

К признакам, свидетельствующим о невозможности непосредственного применения положений международного договора в Российской Федерации, относятся, в частности, содержащиеся в нем указания на обязательства государств-участников по внесению изменений во внутреннее законодательство. В связи с этим Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно, поскольку такими соглашениями прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом.²³

Таким образом, несмотря на то, что положения конвенций о борьбе с преступлениями международного характера оказывают непосредственное воздействие на национальный процесс криминализации, это обстоятельство не ставит под сомнение правило, согласно которому единственным источником уголовного права России остается национальный уголовный закон.

Исключительное положение УК в качестве системообразующего источника уголовного права означает, что все положения, регламентирующие преступность и наказуемость деяний, права и обязанности сторон уголовно-правового отношения, должны быть сформулированы в уголовном законе как высшем акте государственной власти, который непосредственно или опосредованно отражает волю большей части населения, направлен на регулирование наиболее типических и устойчивых отношений в обществе, первичен по отношению к подзаконным актам, а также имеет особый порядок принятия, изменения и отмены.

Таким образом, источник, особая процедура принятия, специфическое содержание и высшая юридическая сила объясняют исключительное положение закона как единственно приемлемой формы институционализации уголовного права, вполне отвечающей важности регулируемых им отношений.