- •Новое предисловие
- •Введение Открытие первичной родовой боли
- •1. Проблема
- •2. Невроз
- •Первичные сцены
- •Реальные и нереальные «я»
- •Обсуждение
- •3. Боль
- •4. Боль и память
- •5. Природа напряжения
- •6. Система защиты
- •Обсуждение
- •7. Природа чувства и ощущений
- •8. Лечение
- •Первый час
- •Второй день
- •Третий день
- •После третьего дня
- •Первичный крик
- •Сопротивление
- •Символическое первичное состояние
- •Разновидности форм первичного состояния
- •Групповое переживание
- •Улучшение
- •Обсуждение
- •9. Дыхание, голос и крик
- •10. Невроз и психосоматические расстройства
- •Исчезновение симптомов
- •11. Что значит быть нормальным
- •12. Пациент, прошедший курс первичной психотерапии
- •Отношение к родителям
- •25 Февраля
- •26 Февраля
- •27 Февраля
- •1 Марта
- •3 Марта
- •4 Марта
- •5 Марта
- •6 Марта
- •7 Марта
- •10 Марта
- •14 Марта
- •Случайные связующие звенья, появляющиеся во время первичной терапии
- •14 Июня
- •15 Июня
- •12 Июля
- •13. Отношение первичной теории к другим психотерапевтическим подходам
- •Фрейдизм или психоаналитические школы
- •Вильгельм Райх
- •Бихевиоризм или условно-рефлекторные школы психотерапии
- •Школа рациональной психотерапии
- •Терапия свободы и реальной ответственности
- •Трансцендентальная медитация
- •Экзистенциализм
- •Психодрама
- •14. Инсайт и перенос в психотерапии Природа инсайта
- •Обсуждение
- •Перенесение
- •15. Сон, сновидения и символы
- •Обсуждение
- •16. Природа любви
- •17. Сексуальность, гомосексуальность и бисексуальность
- •Любовь и секс
- •Фригидность и импотенция
- •Половые извращения
- •Гомосексуальность
- •Идентификация личности и гомосексуальность
- •Бисексуальность и скрытая гомосексуальность
- •Обсуждение
- •Элизабет
- •18. Основы страха и гнева Гнев
- •Антифобия
- •Детские страхи
- •Обсуждение
- •Самоубийство
- •19. Наркотики, психотропные вещества и лекарственная зависимость Диэтиламид лизергиновой кислоты (лсд-25)
- •Обсуждение
- •Марихуана
- •Переедание
- •20. Психозы: лекарственные и нелекарственные
- •21. Выводы
- •Приложение
- •Заключение
- •Эпилог: Предостережение
- •Первичная терапия не является терапией «первичного крика»
10 Марта
Сегодня был очень важный сеанс. Я пережил то, что Янов называет «комой в сознании», и это превосходный термин. В пятницу я называл это «состоянием», «трансом», состоянием воображаемого переживания» или «мысленным театром». Но, конечно, здесь лучше всего подойдет название «кома в сознании». Начал я с того, что попытался осмыслить все, что произошло вчера. У меня были проблемы с подлинным чувством. Меня снова одолевали прежние злобные, сварливые, раздражительные чувства. Я не мог ничего выразить. У меня ничего не получалось. Потом я надолго замолчал. И тут я начал ощущать чувство, с которого и началось все событие.
Во-первых я почувствовал, что под гневом прячется боль, которую я не желаю ощущать. Гнев и лицедейство — это отвлекающие маневры, которыми мы пользуемся для того, чтобы на поверхность не прорвалось чувство глубинной боли и обиды. Другими словами, все так озабочены противодействием лицедейству и гневу человека, что он избегает необходимости чувствовать свою первичную боль. В первичной терапии ты знаешь об этом, потому что, лежа на кушетке, переживаешь первичную сцену, и если хочешь поправиться, то не должен убегать от боли и чувства. Итак, я понимал, что мои чувства блокированы. Но не знал, каким образом и почему. Я продолжат молча лежать. Потом я почувствовал как и почему.
Мне надо было помочиться. Потом я ощутил истинную причину, Я ХОТЕЛ ИЗБЕЖАТЬ ЧУВСТВА, ВЫПУСТИВ ЕГО ИЗ СЕБЯ С МОЧОЙ. На самом деле мне не хотелось мочиться, учитывая то малое количество жидкости, какое я выпил в течение двенадцати часов перед сеансом; к тому же я уже мочился раз пять. Значит, то, что я делал, было побуждением мочиться, чтобы символически избавиться от чувства неощущаемой боли, угнездившейся внутри меня. Я хотел вытолкнуть боль через член; другими словами, вместо того, чтобы дать боли подняться, я решил выбросить ее снизу. Это было так просто и понятно. Удивительно, как я не понимал этого раньше. Потом стали обретать смысл и другие вещи. Во-первых, я вспомнил, как многие интересовались, почему я так часто мочусь, высказывали озабоченность моим здоровьем. Другие, наоборот, завидовали тому, как хорошо работает мой мочевой пузырь. Чушь, чушь, на самом деле, я просто выписывал свою обиду, свою боль.
В то же время начало происходить и нечто другое. Когда я постарался глубоко дышать, чтобы выдохнуть чувство через широко открытый рот, меня вдруг охватила тошнота; потом начался небольшой кашель. Теперь-то я хорошо знаю, что у меня не было никаких причин кашлять — за последние две недели я не сделал ни одной затяжки. Этот чертов кашель был еще одной уловкой, к которой прибег мой организм, чтобы отвлечь мое внимание от чувства боли и обиды.
Я был изумлен до глубины души. Я тихо лежал на кушетке и начал увязывать между собой эти значимые вещи: (1) Боль есть, она существует; (2) Я хочу избежать ее ощущения; (3) ощущение означает переживание боли, переживание обиды; (4) мой организм разрабатывает тактику позыва на мочеиспускание, как отвлекающий маневр; (5)таким образом, я сосредоточивая свое внимание на том, чтобы терпеть и удерживать мочу; (6) я не могу сейчас воспользоваться своей силой, чтобы ощутить истинное чувство, потому что эта сила нужна мне, чтобы терпеть и не упустить мочу из члена, а это точно произойдет, если я перестану терпеть, а я в конце концов не могу же, в самом деле, обмочить кушетку Янова; (7) только для того, чтобы удостовериться, что все мои силы уходят на удержание мочи, организм придумал небольшой кашель; (8) теперь я вынужден удерживать мочу и вдобавок кашель, и у меня не остается никаких сил для того, чтобы почувствовать чувство, потому что в этом случае мне придется расслабить мочевой пузырь, а этого я сделать не могу. Так я оградил себя от чувства, превратив собственное тело в ловушку. Я лежал, оглушенный своим открытием.
Теперь я вспомнил, что за пять минут до этого чувствовал раздражение, злобу, недовольство. Я вспомнил, как судорожно вытянулся, словно стараясь освободиться от злости, внушить себе спокойствие и безмятежность. И таким способом я обманывал себя годы. ГОДЫ! Естественно я успокаивался, когда делал это. Но теперь я знаю, что это было спокойствие, вызванное не тем, что я прочувствовал свою боль, это был способ анестезии, которая позволяла мне не чувствовать Боль. Я лежал, пораженный тем, что я узнал о самом себе. Я лежал довольно долго — может быть, минут двадцать — и постепенно во мне снова стало возникать настоящее чувство, и на этот раз я полностью отдался ему.
Этим чувством было ощущение одиночества. «Поговори с мамой», — сказал Янов. Я позвал маму, но, как мне кажется, она ничего не смогла с этим поделать. Она стояла рядом, печально опустив голову, руки ее бессильно висели. Я видел ее в моей коме. Это видение продолжалось минуту или две. Потом она начала медленно уходить. Я пошел за ней, не зная, что будет дальше. Я кричат ей вслед: «Подожди, не уходи! Вернись!». Я помню, что умоляюще протянул к ней руки. Она же продолжала медленно уходить, и наконец исчезла. Потом, также медленно, ко мне стали подходить другие фигуры, они подходили так медленно, что мне стало больно. Наконец мне стало казаться, что это Сьюзен и ее мать; потом из них осталась одна Сьюзен. Я испугался и начал кричать: «Не подходи». Но она все же подошла очень близко и остановилась. Откуда-то снова появилась моя мать. Мне стало трудно дышать, и прошло не меньше минуты, прежде чем я смог успокоиться и избавиться от страха, который возник во мне, когда из того места, где исчезла моя мать, вдруг появилась Сьюзен.
Здесь я должен особо сказать о том, что после того, как чувство поднималось в моей душе минут пять, я вдруг сломался и начал выкрикивать слова, которые до этого долго плавали где-то в глубинах моего сознания: «Нет, это не любовь — это болезненная нужда — я женился на собственной матери». Я повторил эти слова несколько раз, и потом конечно эта картина обрела смысл в моих глазах. Театр, развернувшийся перед моим мысленным взором, показал мне, что в этой другой девушке я нашел свою мать и женился на ней. Это, конечно, ужаснуло меня. Но такое чувство невозможно выплеснуть с мочой. Кроме того, когда находишься в коме в сознании, то хочешь только одного — снова пережить это чувство; начинаешь понимать, что тебе незачем его бояться, потому что ты и так уже целиком утонул в нем. Очень трудно войти в него сознательно.
Отлично, вот они обе— моя мать и моя жена, стоят рядышком, разговаривая со мной ради моего же блага — или говоря ради своего блага — о том, какие они обе замечательные и как хорошо обо мне заботятся.