25. Творчество а.П.Гайдара для детей (рассказы, сказки и повести). «Встреча с Гайдаром» к.Г.Паустовского (страницы биографии, интересные младшим школьникам).

Аркадий Гайдар — писатель с военным типом мышления. В его повестях и рассказах существуют только два состояния страны и народа — война и мир (как передышка между войнами). При этом на войне продолжается мирная жизнь, а после войны не утихает боевая тревога. Главные герои Гайдара, как правило, не привязаны к дому и всегда готовы к решительным действиям. Дети растут новыми бойцами, и для них очень важен пример отцов (мать занимает гораздо более скромное место в системе образов). Даже пейзажи и интерьеры у Гайдара строятся на кон­трасте спокойствия и тревоги. Основой повестей, рассказов и сказок писателя являлся детективно-приключенческий жанр, во всяком случае в них почти всегда присутствует тайна — мальчи­шеская или взрослая.

Во всех произведениях Гайдара дети и подростки, хотя и не лишены недостатков, в целом воплощают идеал человека. В их нравственном мире война отражается более чистой, они вносят в нее этику игры.

Гайдар хорошо чувствовал своего читателя, нюансы его возра­стного восприятия.

Дети и подростки в изображении писателя всегда точно опре­делены по возрасту, тогда как герои-взрослые разделяются преж­де всего по социально-идеологическим признакам. Не менее достоверна психологическая разница между мальчиками и девочка­ми, разница в их поведении.

Автор всегда примиряет маленьких «классовых врагов», но для него не может быть мира между взрослыми врагами, ведь дети сражаются до первой крови, а взрослые — до смерти.

Лукавый ум и необдуманность поступков, отчаянность и жи­вой страх, чистая вера и наивные заблуждения — эти и другие противоречивые черты характеризуют гайдаровских мальчишек и красноармейцев

Герои Гайдара, живущие в 30-е годы, в целом отличаются боль­шей внутренней взрослостью, серьезностью. Это дети, сознатель­но готовящиеся сменить взрослых на боевом или трудовом посту, и взрослые, прошедшие суровую школу испытаний и передаю­щие свои идеалы подрастающему поколению. Социально-бытовая обстановка периода мирного строительства по-прежнему узнава­ема, но все-таки более обобщена и несомненно идеализирована (повести «Дальние страны», «Военная тайна», «Судьба барабан­щика», трилогия о Тимуре, рассказы «Голубая чашка», «Дым в лесу», «Чук и Гек»).

В советской детской литературе Гайдар утвердил образ ребен­ка — героической жертвы.

Опасности подстерегали детей и в мирное время: особенно волновала Гайдара судьба юного поколения, оставшегося в годы сталинских чисток без отцов. Этой очень опасной для писателя проблеме посвящена его повесть «Судьба барабанщика». Крепкое единство стра­ны и семьи — таков идеал Гайдара, провозглашенный в пору жестоких противоречий между Советской страной и советской же семьей.

АРКАДИЙ ПЕТРОВИЧ ГАЙДАР (1904-1941)

Шапка-кубанка, гимнастерка, перепоясанная ремнем. Высокий лоб, широкая улыбка. Это Аркадий Петрович Гайдар, детский писатель. В 14 лет он ушел в Красную Армию, а в 16 лет он командовал полком. Вот то он сам о себе рассказывает:

«Я любил Красную Армию и думал остаться в ней на всю жизнь. Но в 23-м году из-за своей контузии я сильно заболел...

В апреле 1924 года как раз мне исполнилось 20 лет, и я был зачислен командиром полка в запас.

С тех пор я стал писать. Вероятно, потому, что в армии я был еще мальчишкой, мне захотелось рассказать новым мальчикам и девочкам, какая была жизнь, как оно все начиналось и продолжалось, потому, что повидать я успел все же немало.»

Он начал свою жизнь солдатом и умер как солдат. Когда фашистская Германия напала на нашу страну, Гайдар ушел добровольцем на фронт. Погиб А.П.Гайдар 26.10.1941 на Украине, недалеко от города Канева. Посмертно был награжден орденом Отечественной войны 1 степени.

ИСТОРИЯ ПСЕВДОНИМА

Гайдар – это не настоящая фамилия, а придуманная. Расшифровывается она так:

«Г» - первая буква настоящей фамилии Голиков.

«Ай» - первая и последняя буква имени Аркадий,

«Д» - на французском «из»

«Ар» - первые две буквы названия родного города.

Вот и получается: Голиков Аркадий из Арзамаса.

В этом небольшом городке прошло детство и юность писателя.

АРЗАМАС

Давно, еще в 1916 году, я был проездом в Арзамасе. Вырос я на юге и до тех пор не видал еще таких уездных городков, как Арзамас, - типично русских, вплоть до причудливых резных наличников, неизменной герани на окнах и дверных звонков, дребезжащих на заржавленной проволоке.

Старый Арзамас остался в памяти как город яблок и церквей. Базар был заставлен плетеными корзинами с желтыми, крепкими яблоками, куда ни заглянешь – всюду было такое обилие золоченых, похожих на эти яблоки куполов, что казалось, этот город был вышит в золотошвейной мастерской руками искусных женщин.

Есть сотни маленьких городов в России. Никто даже толком не знает об их существовании. А вот Арзамасу повезло. Он вошел в народную поговорку: «Один глаз на нас, другой – на Арзамас» Его имя в начале XIX века было присвоено вольнолюбивому литературному обществу, основанному Жуковским. Пушкин был принят в это общество еще лицеистом. Поэту дали в «Арзамасе» чудесное прозвище - «Сверчок».

В Арзамасе был в ссылке Максим Горький. А в начале XX века в захолустном в ту пору Арзамасе, в простой русской семье народного учителя, провел сове детство Аркадий Гайдар – замечательный советский писатель и столь же замечательный человек.

ГЛАВНАЯ ЧЕРТА ХАРАКТЕРА ГАЙДАРА

Гайдар был настоящим и большим человеком. Поэтому каждая, даже «как будто бы мелочь» связанная с ним, определяет новую черту его глубокой натуры. В своих воспоминаниях я приведу несколько таких кажущихся мелочей, как «малых капель воды», в которых все же отражается солнце. Главным и самым удивительным свойством Гайдара было, по-моему, то, что его, жизнь никак нельзя было отделить от его книг. А жизнь Гайдара была как бы продолжением его книг, а может быть, иногда их началом. Почти каждый день Гайдара был заполнен не обыкновенными происшествиями, выдумками, шумными и интересными спорами, трудной работой и остроумными шутками. Все, что бы ни делал или говорил Гайдар, тотчас теряло свои будничные, наскучившие черты и становилось необыкновенным. Это свойство Гайдара было очень непосредственным – такова была натура этого человека. Он прошел по жизни как удивительный рассказчик, трогавший до слез детские сердца и вместе с тем как проницательный и суровый товарищ и воспитатель. Детей, особенно мальчишек, он знал насквозь с одного взгляда и умел говорить с ними так, что через две-три минуты каждый мальчишка готов был по первому слову Гайдара совершить любой героический поступок.

МАНЕРА ПИСЬМА

Дольше всего мне пришлось прожить вместе с Гайдаром в селе Солотче, под Рязанью, в Мещерских лесах. Там он задумывал и писал некоторые свои повести и рассказы.

Писал Гайдар совсем не так, как мы привыкли об этом думать. Он ходил по саду, бормотал рассказывал вслух самому себе новую главу из начатой книги, тут же на ходу исправлял, менял слова, фразы, смеялся или хмурился, потом уходил в свою комнату и там записывал все, что уже прочно сложилось у него в сознании, в памяти. И затем уже редко менял написанный текст.

Я в это время тоже работал в деревянной баньке и невольно прислушивался к бормотанью Гайдара. Я слышал, конечно, только те слова, которые он говорил, когда проходил мимо открытого окна баньки и искоса сердито поглядывал на меня сердито потому, что Гайдар никак не мог понять, как это можно писать сидя по нескольку часов и к людям, работавшим именно так, относился с некоторой долей зависти и уважения.

– Если бы я мог вот так сидеть за столом, - сказал он мне однажды,- я бы уже написал целое собрание сочинений. Честное пионерское слово!

ЧТЕНИЕ ПОВЕСТИ НА ПАМЯТЬ

Иногда Гайдар приходил и без всяких обиняков спрашивал:

– Хочешь, я прочту тебе новую повесть? Вчера окончил.

– Конечно, читай!

И тут происходило непонятное. Обычно в таких случаях писатель вытаскивает рукопись. Кладет ее на стол, разглаживает ладонью, торопливо закуривает, причем папироса у него тут же тухнет, говорит несколько невнятных и жалких слов о том, что он совсем не умеет читать и рукопись к тому же совершенно сырая и только после этого хриплым и прерывающимся голосом начинает читать.

Гайдар никакой рукописи из кармана не вынимал. Он останавливался посреди комнаты, закладывал руки за спину и, покачиваясь, начинал спокойно и уверенно читать всю повесть наизусть, страница за страницей.

Он очень редко сбивался. Каждый раз при этом он краснел от гнева на себя и щелкал пальцами. В особенно удачных местах глаза его щурились и лукаво смеялись.

Раза два, мы, его друзья, на пари следили за его чтением по напечатанной книге, но он ни разу не спутался и не замялся и за это потребовал от нас такое неслыханное выполнение пари – что-то вроде покупки для него подвесного лодочного мотора, – что мы бросили это дело и никогда больше Гайдара не проверяли.

« Разве это свойство Гайдара что-нибудь доказывает, кроме того, что у Гайдара была блестящая память?» – с полным правом может спросить меня читатель, мало искушенный в деле литературного мастерства.

Дело здесь, конечно, не только в памяти (кстати, память у Гайдара после контузии во время гражданской войны была несколько нарушена), но в отношении к слову. Каждое слово его прозы было настолько взвешено, что было как бы единственным для выражения и потому, естественно, оставалось в памяти.

ЛЮБОВЬ К ПАРИ

Гайдар любил идти на пари. Однажды он приехал в Солотчу ранней осенью. Стояла затяжная засуха, земля потрескалась, раньше времени ссыхались и облетали листья с деревьев, обмелели озера и реки, черви ушли очень глубоко в землю, ни о какой рыбной ловли не могло быть и речи. На то, чтобы накопать жалкий десяток червяков, надо было потратить несколько часов.

Все были огорчены. Гайдар огорчался больше всех, но тут же пошел с нами на пари, что завтра утром он достанет сколько угодно червей – не меньше трех консервных банок.

Мы охотно согласились на это пари, хотя с нашей стороны это было неблагородно, так как мы знал, что Гайдар наверняка проиграет.

Наутро Гайдар пришел к нам в сад, в баньку, где мы жили в то лето. Мы только что собирались пить чай. Гайдар молча, сжав губы, поставил на стол рядом с сахарницей четыре банки великолепных червей, но не выдержал, рассмеялся, схватил меня за руку и потащил через всю усадьбу к воротам, на улицу. На воротах был прибит огромный плакат: «Скупка червей от населения!».

Этот плакат Гайдар повесил поздним вечером. А утром около калитки уже бушевала толпа мальчишек с жестянками, полными червей. Шел жестокий торг, но, в конце концов, мальчишки согласились отдать червей по цене в три рыболовных крючка за жестянку.

С тех пор мы всегда были с червями, но перестали держать с Гайдаром пари. Это было бессмысленно, потому, что он всегда выигрывал.

КОНТРАСТЫ ХАРАКТЕРА

Гайдар почти всегда был полон веселья. Искорки смеха роились в его глазах и исчезали редко – или о время работы, или в тех случаях, когда Гайдар сталкивался с карьеристами и халтурщиками. Тогда он становился жестоким, беспощадным, бледнел от гнева.

Спуску он никогда никому не давал. Он приходил в ярость от мышиной возни маленьких и злых от неудовлетворенного тщеславия людей. Он преследовал их едкими стихами и беспощадными эпиграммами. Тогда его боялись.

САМООБУЧЕНИЕ

Гайдар очень хотел изучать французский язык, в Солотче он этим занимался. Он таскал с собой в полевой сумке старый учебник французского языка с картинками. На них были изображены полевые работы или пейзажи с поездом, пароходом и воздушным шаром. Под этими картинками была надпись по-французски: «Что мы видим на этой интересной картинке?» – и тотчас сам себе отвечал, подражая ответам из учебника: «Мы видим облезлого деревенского кота, который украл рыбу, называемую плотицей и пойманную Рувимом Фраерманом и уносит ее в зубах, пробираясь по верхушке деревянного забора». ПОИМКА ВОРА

Однажды мы ехали с Гайдаром в Москву в маленьком поезде узкоколейки. Поезд погромыхивал среди глухих осенних лесов, и от позднего этого грохота выли, тоскуя, волки. Среди ночи Гайдар разбудил меня.

– Что мы видим на этой интересной картинке? - спросил он меня.

Но я ничего не видел, так как свеча в фонаре догорела, и по вагону шатались длинные тени. Мы видим, - сказал Гайдар, - одного железнодорожного вора, который пытается вытащить из кошелки у доброй задремавшей старушки пару шерстяных сапог называемых валенками.

Гайдар соскочил с полки, схватил за шиворот юркого человечка в огромной клетчатой кепке и сказал: «Выйди вон! Если еще раз ты попадешься мен в руки, то ...» Гайдар не окончил. Вор вырвался, вскочил на площадку и на ходу соскочил с поезда. Нам, признаться, было его немного жаль. Очень ненастная и волчья ночь шумела ветром за окнами вагона.

УВЛЕЧЕНИЯ ГАЙДАРА

Мы много бродили по луговым и лесным озерам. В походах Гайдар был незаменим. Человек огромной силы, он безропотно тащил любой груз и ко всем неизбежным злоключениям в пути относился с добродушной иронией. Разговаривал он в дороге главным образом фразами в стиле старинных авантюрных романов.

– Усталые путники, - говорил Гайдар, - покидают берега неведомого и негостеприимного озера, таща на себе тяжелую и бесполезную поклажу, как-то: палатку, топор, фонарь «летучая мышь» и так далее и тому подобное. Гайдар с удовольствием перечислял все наше небогатое походное имущество. У него была хорошая и немного детская любовь ко всяким походам, охотничьим рыболовным и ремесленным вещам- спиннингам, удочкам, рубанкам, топорам, отверткам, флягам и фонарям.

Каждый раз он выискивал в Москве какую-нибудь новинку, вроде само подсекающего крючка или ножа с двенадцатью лезвиями, и с гордостью привозил эти новинки в Солотчу.

Он любил делать все сам, любил все чинить, возиться с механизмами и, как мы подозревали по некоторым признакам, чувствовал бы себя совершенно счастливым, если бы ему удалось разобрать на части и снова собрать старые ходики, висевшие в баньке. Но так как это были единственные часы на весь дом, то Гайдар все же не решался взяться за эти часы и только, то подливал воду в бутылку, привязанную к гире, то немного отливал, пока не заставил ходики идти совершенно точно.

Невозможно забыть все эти наши скитания с Гайдаром. Каждый из этих походов (Гайдар называл их «вылазками рыбачьего патруля») заслуживает описания. Но для этого надо написать целую книгу. Книгу об осенних непроглядных ночах на берегу безымянных, лесных озер, о кострах, упрямых чайниках, о спорах, о сентябрьском звездном небе, о гайдаровских песенках, о том как мы узнавали время по восходу Сириуса, о Черном озере и озере Сегден, где мы часто ночевали в одинокой избе удивительного и прекрасного человека – Кузьмы Зотова, о лугах, о стогах теплого сена, куда мы зарывались по ледяным ночам, о кущах ив на Прорве, под которыми при свете костра мы сидели всю ночь в черно-зеленой шумящей пещере из листвы, и Гайдар рассказывал о том, как он был во время антоновщины «командиром малой войны».

Далеко на Оке все гудел в тумане буксир, а перед самым рассветом, как только посерело небо, потянули над нами перелетные станицы журавлей. Гайдар долго слушал переливчатый журавлиный звон и сказал:

– Да! Чудесно так жить!

Такие вещи он говорил редко. Он был внутренне очень застенчив и часто напускал на себя излишнюю суровость.

ЛЕГЕНДЫ О ЖИЗНИ ГАЙДАРА

О Гайдаре бродит по нашей стране много легенд. В основе их всегда лежит какое-нибудь подлинное происшествие с Гайдаром. Иной раз он сам создавал эти происшествия, эти легенды, чтобы поставить людей и себя в сложное и необыкновенное положение и найти из него остроумный выход.

Воображение у Гайдара не затихало ни на минуту. Часть его перелилась на страницы книг, а часть – и очень большую – своего могучего воображения он разбросал по всем дням своей жизни. Может быть, в том кроется причина такого обилия легенд о Гайдаре.