Если кто-нибудь спросит, почему я сам раньше всего вэтом порядке не показал истины природы, раз истина са-ма себя проявляет, то я отвечаю ему и предостерегаю его,что он не должен отбрасывать как ложное парадоксы, ко-торые ему, может быть, представятся; но пусть он не пре-небрежет сначала рассмотрением порядка, в котором мыих доказываем, и тогда он придет к уверенности, что мыдостигли истины, ради чего я и предпослал это.
Если бы, далее, какой-либо скептик все еще оставался всомнении относительно самой первой истины, а также всеготого, что мы выведем сообразно с нормой первой истины, то,конечно, или он будет говорить противно своему сознанию,или мы признаем, что есть люди, глубоко пораженные ду-ховной слепотой от рождения или вследствие предрассуд-ков, т. е. некоторой внешней случайности. Действительно,они не сознают самих себя; если они что-нибудь утвержда-ют или в чем-нибудь сомневаются, то не знают, что сомнева-ются или утверждают; то, что они ничего не знают, говорятони, им также неизвестно; но и это они не говорят безотно-сительно: они боятся признать, что существуют, посколькуони ничего не знают; так что они должны, наконец, умолк-нуть, чтобы не предположить чего-либо, что отзывалось быистиной. С ними, наконец, не может быть речи о науках;ибо что касается жизненного и общественного обихода, тоздесь необходимость вынуждает их допускать свое сущест-вование и искать своей пользы и клятвенно утверждать иотрицать многое. Действительно, если им нужно что-ни-будь доказать, то они не знают, достаточны ли доводы или
288
Трактат об усовершенствовании разума
Трактат об усовершенствовании разума и о пути...
289
недостаточны. Если они отрицают, соглашаются или возра-жают, то не знают, что отрицают, с чем соглашаются иличто возражают; так что их нужно считать как бы автома-тами, совершенно лишенными ума.
Возвратимся теперь к нашему предмету. Мы находилидо сих пор, во-первых, цель, к которой стремимся направитьвсе наши помышления. Мы узнали, во-вторых, каков наи-лучший способ восприятия, при помощи которого мы мо-жем прийти к нашему усовершенствованию. Мы узнали, в-третьих, каков первый путь, на который должен вступитьдух, чтобы начало было хорошим: он должен сообразно снормой некоторой данной истинной идеи продолжать ис-следовать по определенным законам. Чтобы это соверши-лось правильно, метод должен дать следующее:
Во-первых, отличить истинную идею от всех прочих вос-приятий и ограждать от них дух.
Во-вторых, сообщить правила, по которым неизвестныевещи воспринимались бы сообразно с указанной нормой.
В-третьих (и последних), установить порядок, чтобы мы неутомлялись над бесполезным. Узнав этот метод, мы увидели,в-четвертых, что совершеннейшим этот метод будет тогда,когда мы будем обладать идеей совершеннейшего существа.Поэтому вначале надо будет наиболее заботиться о том, что-бы как можно скорее прийти к познанию такого существа.
Итак, начнем с первой части метода, которая заключа-ется, как мы сказали, в том, чтобы различать и отделятьистинную идею от прочих восприятий и удерживать духот смешения ложных, фиктивных и сомнительных идей систинными. Я намерен здесь подробно разъяснить это, чтобыудержать читателей в размышлении над столь необходи-мым предметом, а также потому, что многие даже в истин-ном сомневаются по той причине, что не обратили внима-ния на различение между истинным восприятием и всемидругими. Это уподобляет их людям, которые, бодрствуя, несомневались в том, что они бодрствуют; но, признав себяоднажды во сне, как это часто бывает, несомненно бодрст-вующими, убедившись затем, что это ложно, усомнились и всвоем бодрствовании: происходит же это потому, что ониникогда не различали между сном и бодрствованием. Вме-
сте с тем я предупреждаю, что не буду здесь разъяснятьсущность каждого восприятия и его ближайшую причину,потому что это относится к Философии, а сообщу только то,чего требует метод, т. е. где встречается восприятие фиктив-ное, ложное и сомнительное и как мы от каждого из нихможем освободиться. Итак, первым пусть будет исследова-ние о фиктивной (вымышленной) идее (idea ficta).
Так как всякое восприятие есть восприятие либо вещи,рассматриваемой как существующая, либо одной только сущ-ности, а фикция чаще бывает относительно вещей, рассмат-риваемых как существующие, то я прежде всего скажу обэтом случае, т. е. таком, где фиктивно одно только сущест-вование, а вещь, воспринимаемую фиктивно, при этом пони-мают или предполагают, что понимают. Например, я создаюфикцию (fingo), что Петр, которого я знаю, идет домой, чтоон меня посещает, и т. п.* Я спрашиваю при этом, к чемуотносится такая идея. Я вижу, что она относится только квозможному, а не к необходимому и не к невозможному.Невозможной я называю такую вещь, природа которой про-тиворечит тому, чтобы она существовала; необходимой —вещь, природа которой противоречит тому, чтобы эта вещь несуществовала; возможной — такую, существование которойпо самой ее природе не содержит противоречия тому, чтобыона существовала или не существовала, но необходимостьили невозможность существования которой зависит от при-чин, неизвестных нам, в то время как мы создаем фикциюее существования. Поэтому, если бы нам известна была еенеобходимость или невозможность, зависящая от внешнихпричин, то мы не могли бы создать о ней никакой фикции.Отсюда следует, что если существует некий Бог или нечтовсеведущее, то он не мог бы создать решительно никакихфикций. Ибо что касается нас, то раз я знаю**, что сущест-
* Смотри ниже то, что мы заметим о гипотезах; их мы яснопонимаем; фикция же заключается в том, что мы утверждаем суще-ствование их такими в небесных телах.
** Так как истина, если только ее понять, сама себя делает оче-видной, то нам нужен только пример, без другого доказательства. Та-кова же будет и противоположность этого, для обнаружения ложно-сти которой достаточно ее только рассмотреть, как это сейчас станетясно, когда мы будем говорить о фикции по отношению к сущности.
290
Трактат об усовершенствовании разума
Трактат об усовершенствовании разума и о пути...
291
вую, то не могу создать фикцию, что существую или не суще-ствую; не могу также создать фикцию, чтобы слон проходилчерез игольное ушко; не могу также, зная* природу Бога,выдумать, что он существует или не существует. Так женужно понимать и о химере, природа которой противоречитсуществованию. Отсюда явствует то, что я сказал, а именно,что фикция, о которой мы здесь говорим, не имеет места поотношению к вечным** истинам. Сейчас я еще покажу, чтоникакая фикция не относится к вечным истинам.
Прежде чем идти дальше, надо здесь попутно отме-тить, что то различие, которое существует между сущно-стью одной вещи и сущностью другой, существует такжемежду действительностью или существованием этой жевещи и действительностью или существованием другойвещи. Так что, например, если бы мы хотели понять су-ществование Адама лишь через существование вообще, тоэто было бы то же самое, как если бы для понимания егосущности мы обратились к природе существующего, что-бы в конце концов дать определение, что Адам есть суще-ствующее. Итак,чем более обще понимается (concipilur)существование, тем оно понимается более смутно и легчеможет быть фиктивно придано любой вещи; и, напротив,чем оно понимается уже, тем оно яснее познается(mtelligitur) и тем труднее фиктивно придать его чему-либо, кроме самой вещи, если не обращаем внимания напорядок природы. Это важно заметить.
Здесь приходится рассмотреть то, что обычно называютвыдумкой (фикцией), хотя бы мы ясно понимали, что вещьне такова, как мы ее выдумываем. Например, хотя я знаю,что Земля кругла, все же ничто не препятствует мне ска-зать кому-нибудь, что Земля полушарие и подобна поло-
* Следует отметить, что хотя многие говорят, что сомневаются,существует ли Бог, но у них нет ничего, кроме имени, т. е. они созда-ют фикции чего-то, что они называют Богом; но это не согласуется сприродой Бога, как я докажу в своем месте.
** Под вечной истиной я понимаю такую, что если она поло-жительна, то никогда не сможет возникнуть отрицательная. Так,первая и вечная истина «Бог есть»; но не есть вечная истина «Адаммыслит». «Химера не существует» — вечная истина, а «Адам не мыс-лит» — нет.
вине апельсина на тарелке или что Солнце движется во-круг Земли, и т. п. Если мы присмотримся к этому, то неувидим ничего, что не согласовалось бы со сказанным вы-ше, если только сначала заметим, что мы могли когда-нибудь ошибаться и потом сознали свои ошибки, и затем,что мы можем создать фикцию или хотя бы предполо-жить, что другие люди находятся в том же заблужденииили могут впасть в него, как раньше мы. Такие фикции,повторяю, мы можем создавать до тех пор, пока не видимникакой невозможности и никакой необходимости. Итак,когда я говорю кому-нибудь, что Земля не кругла, я тольковосстанавливаю в памяти заблуждение, которое я имел илив которое мог впасть, и затем создаю фикцию или предпо-лагаю, что тот, кому я это говорю, все еще находится втаком же заблуждении или может впасть в него. Я соз-даю такую фикцию, говорю я, до тех пор, пока не вижуникакой невозможности и никакой необходимости; но ес-ли бы я ее понял, то не мог бы создать никакой фикции, инужно было бы только сказать, что я нечто совершил.
Остается теперь рассмотреть еще предположения, делае-мые в изысканиях; это иногда имеет место в отношенииневозможного. Например, когда мы говорим: предположим,что эта горящая свеча уже не горит; или: предположим,что она горит в каком-нибудь воображаемом пространст-ве, где нет никаких тел; подобные предположения делают-ся часто, хотя мы ясно понимаем, что это последнее не-возможно; но когда это имеет место, мы не создаем никакихфикций. Действительно, в первом случае я всего тольковызвал в памяти другую свечу, не горящую (или представилэту же самую свечу без пламени), тогда то, что я думаю* о
* Дальше, когда мы будем говорить о фикции в отношениисущностей, станет вполне ясно, что фикция никогда не создает и непредставляет духу ничего нового; но восстанавливается только в па-мяти то, что есть в мозгу или в воображении, и дух слитно созерцаетвсе вместе. Например, вспоминают способность речи и дерево; и дух,созерцая слитно и без различения, думает, что дерево говорит. То жесамое относится и к существованию, особенно, как мы сказали, когдаоно представляется столь обще, как существующее вообще, ибо тогдаоно легко приложимо ко всему, что одновременно возникает в памя-ти. Это очень важно заметить.
292
293
той свече, то же самое подразумеваю об этой, пока не обра-щаю внимания на пламя. Во втором случае нет ничегоиного, как отвлечение помыслов от окружающих тел, ко-гда дух обращается единственно к созерцанию свечи, рас-сматриваемой сама по себе, чтобы затем заключить, чтосвеча не имеет никакой причины для разрушения самойсебя. Так что, если бы не было никаких окружающих тел,то эта свеча, а также пламя оставались бы неизменными ит. п. Значит, здесь нет никакой фикции, а только истин-ные и чистые утверждения*.
Перейдем теперь к фикциям, которые относятся к сущ-ностям, взятым отдельно или вместе с какой-либо дей-ствительностью или существованием. О них прежде все-го надо принять во внимание следующее: что чем меньшедух ясно понимает и вместе с тем больше воспринимает,тем большую способность он имеет создавать фикции, ачем больше он ясно понимает, тем больше ослабеваетэта способность. Точно так же, как мы не можем, как мывидели выше, до тех пор, пока мы мыслим, создаватьфикции, что мы мыслим и не мыслим, так мы не можем,зная природу тела, вообразить, что муха бесконечно ве-лика, или не можем, зная природу души**, иметь фик-цию, что она квадратная, хотя словами мы все можемвысказать. Но, как мы сказали, чем меньше люди знаютприроду, тем легче им создавать многие фикции, напри-мер, что деревья говорят, что люди мгновенно превраща-ются в камни, в источники, что в зеркалах появляютс
* То же самое нужно полагать и о гипотезах, которые созда-ются для объяснения некоторых определенных движений, согласую-щихся с небесными явлениями; только прилагая их к движениямнебесных тел, из них не заключают о природе этих тел, которая, од-нако, может быть другой, тем более что для объяснения таких дви-жений можно представить много других причин.
** Часто бывает, что человек приводит себе на память это сло-во душа (anima) и при этом создает какой-то телесный образ. Апредставляя себе эти две вещи вместе, он легко склонен счесть, чтовоображает и создает фикцию телесной души, ибо он не отличаетимя от самой вещи. Здесь я прошу читателей не быть торопливымив опровержении этого, и надеюсь, что они этого не сделают, если толь-ко вполне внимательно отнесутся к примерам, а также и к тому, чтоследует далее.
призраки, что нечто превращается в ничто или что Богипревращаются в животных и людей, и многое другое этогорода.
Может быть, кто-нибудь подумает, что фикцию ограни-чивает фикция же, а не ясное понимание (intellectio), т. е.когда я создал фикцию чего-нибудь и по своему произволузахотел принять, что это так существует в природе вещей,то это создает для нас в дальнейшем невозможность мыс-лить это иным образом. Например, после того как я пред-ставил (говорю согласно с думающими так) природу телатакой-то и по своему произволу захотел убедить себя, чтоона реально так существует, то я больше не могу создатьфикцию, например, что муха бесконечно велика, и послетого как я создал фикцию сущности души, я не могу сде-лать ее квадратной и т. д.
Это надо рассмотреть. Прежде всего они или отрицаютили допускают, что мы можем нечто ясно понять. Еслидопускают, то необходимо будет сказать и о понимании тоже самое, что они говорят о фикции. Если же они этоотрицают, то посмотрим мы, знающие, что мы нечто знаем,что они собственно говорят. Они говорят следующее: чтодуша может чувствовать и многими способами восприни-мать не себя самое и не вещи, которые существуют, нотолько то, чего нет ни в ней, ни где бы то ни было, т. е. чтодуша может одной своей мощью создавать ощущения илиидеи, которые не принадлежат вещам, так что они часторассматривают ее как Бога. Далее они говорят, что мы илинаша душа обладает такой свободой, что может подверг-нуть принуждению нас или себя и даже самую свою свобо-ду. Действительно, после того как душа нечто выдумала ипридала этому свое согласие, она не может мыслить илипредставить это иным образом, а также вынуждается этойвыдумкой и другое мыслить таким образом, чтобы не оп-ровергалась первая выдумка; так эти люди и здесь вынуж-дены вследствие своей выдумки допустить те нелепости, окоторых я говорю и изобличать которые любыми доказа-тельствами мы никогда не устанем. Оставляя их, однако,при их сумасбродных заблуждениях, мы постараемся изтех слов, которые к ним обратили, почерпнуть некоторую
294
Трактат об усовершенствовании разума
истину для нашего предмета, а именно следующее*: дух)обращаясь к фиктивной вещи и по своей природе ложнойчтобы взвесить и понять ее и должным Порядком вывестииз нее то, что подлежит выведению, легко обнаружит ееложность; если бы фиктивная вещь по своей природе былаистинной, то дух, обращаясь к ней, чтобы понять ее и начаввыводить из нее в должном порядке то, что из нее следует,будет счастливо подвигаться далее без всяких препятствий,подобно тому как мы видели, что в случае, только что при-веденном, ложной фикции разум тотчас устремился на до-казательство нелепости ее и того, что из нее выведено.
Итак, никоим образом не нужно будет бояться того,что мы создаем фикцию чего-либо, если только мы будемясно и отчетливо воспринимать вещь: ибо если мы ска-жем, что люди мгновенно превращаются в живоных, тоэто будет сказано весьма обще, так что у разума не будетникакого представления, т. е. идеи или связи между субъ-ектом и предикатом. Если бы это было, то он видел бывместе с тем способ, посредством которого, и причины, вслед-ствие которых произошло нечто подобное. Затем здесь неуделяется внимания природе субъекта и предиката.
Далее, если только первая идея не фикция и из неe выво-дятся все остальные, то понемногу исчезнет опрометчивость,ведущая к фикциям. Затем так как фиктивная идея не мо_жет быть ясной и отчетливой, но только смутной, и вся смут-ность происходит оттого, что дух частично усваивает вещь,которая на самом деле является цельной или составленнойиз многого, и не отличает известного от неизвестного, а так-же оттого, что он сразу обращается ко многому, чтр содер-жится в каждой отдельной вещи, без всякого различения, тоотсюда следует, во-первых, что если имеется идея какой-либо
* Хотя может показаться, что я заключаю об этом этом лшь изопыта, и кто-нибудь скажет, что это ничего не значит, потому чтоотсутствует доказательство — вот оно для того, кому оно желатель-но. Так как в природе не может быть ничего, что противоречило быее законам, но все происходит по определенным ее законам и произ-водит нерушимым сцеплением, по определенным же закорам, своиопределенные действия, — то отсюда следует, что душа, коггда онадействительно представляет вещь, будет продолжать объективносоз-давать те же действия. Смотри ниже, где я говорю о ложной идее.
Трактат об усовершенствовании разума и о пути... 295
простейшей вещи, то она сможет быть только ясной и отчет-ливой, ибо такая вещь должна будет или познаваться нечастично, а полностью, или совсем не познаваться; следует,во-вторых, что если вещь, составленную из многого, разде-лить мышлением на простейшие части и обратиться к ка-ждой в отдельности, то исчезнет всякая смутность; следует,в-третьих, что фикция не может быть простой, но происхо-дит от слагания различных смутных идей, которые отно-сятся к различным вещам и действиям, существующим вприроде; или, лучше сказать, оттого, что сразу обращаютсяк рассмотрению таких различных идей, не давая им утвер-ждения (assensus). Если бы идея* была простой, она былабы ясной и отчетливой и, следовательно, истинной; а еслибы слагалась из отчетливых идей, то их сочетание было быясным и отчетливым и постольку истинным. Например,после того как мы узнали природу круга и также природуквадрата, мы уже не можем сочетать эти две вещи и делатькруг квадратным или душу квадратной и т. п.
Дадим опять краткое заключение и посмотрим, почемуникоим образом не должно бояться, что мы смешаем фик-цию с истинными идеями. Действительно, что касается фик-ции первого рода, о которой мы раньше говорили, т. е. когдавещь ясно воспринимается, а также ее существование самопо себе есть вечная истина, то мы не сможем создать ника-кой фикции о такой вещи; если же существование пред-ставляемой вещи не есть вечная истина, то нужно толькоозаботиться сравнить существование вещи с ее сущностью,обращая вместе с тем внимание на порядок природы. Чтокасается фикции второго рода, которую мы определили какобращение сразу, без утверждения, к различным смутнымидеям, принадлежащим различным вещам и действиям, су-ществующим в природе, то мы видим, что и о простейшейвещи нельзя иметь фикцию, но можно ее понять; и точно
* Хорошо заметить, что фикция, рассматриваемая сама по се-бе, отличается немногим от сновидения, за исключением того, что всновидении не даны причины, которые даются бодрствующим с по-мощью чувств, откуда они заключают, что те представления в товремя не были отображениями внешних вещей. Заблуждение же,как мы это сейчас увидим, есть сновидение бодрствующего; а еслионо достаточно сильно проявляется, то зовется безумием.
296
Трактат об усовершенствовании разума
Трактат об усовершенствовании разума и о пути.
297
так же вещь сложную, если только обратиться к простей-шим частям, из которых она слагается. Из них мы темболее не можем измыслить какие-либо действия, не являю-щиеся истинными: ибо мы вынуждены будем вместе с темрассудить, как и почему происходит нечто подобное.
Поняв это таким образом, перейдем теперь к исследова-нию ложной идеи (idea falsa), чтобы рассмотреть, где она быва-ет и как мы можем остеречься, чтобы не впасть в ложныевосприятия. И то и другое уже не представит для нас труд-ности после исследования фиктивной идеи. Действительно,между ними нет никакого другого различия, кроме того, чтоложная идея предполагает утверждение, т. е. (как мы ужеотметили) что, в то время как нам даны эти представленияи, как это бывает по отношению к фикциям, не дано ника-ких причин, на основании которых мы могли бы заключить,что они не происходят от вещей вне нас, это почти то жесамое, что с открытыми глазами или бодрствуя видеть сны.
Итак, ложная идея имеет место или, лучше сказать, от-носится к существованию вещи, сущность которой позна-ется, или к сущности вещи, так же как фиктивная идея.Та, которая относится к существованию, исправляется та-ким же образом, как и фикция, ибо если природа извест-ной вещи предполагает необходимость существования, тоневозможно, чтобы мы ошибались относительно существо-вания этой вещи; если же существование вещи не естьвечная истина, как ее сущность, а необходимость или не-возможность ее существования зависит от внешних при-чин, тогда принимай все так же, как мы говорили, когдашла речь о фикции, ибо исправление здесь такое же.
Что касается ложной идеи второго рода, относящейся ксущностям или также к действиям, то такие восприятия понеобходимости всегда бывают смутными, составленными изразличных смутных восприятий вещей, существующих в при-роде, например, когда люди убеждают, что в лесах, в изобра-жениях, в животных и в прочем присутствуют божества; чтоесть тела, из одного только слагания которых возникает ра-зум; что трупы рассуждают, ходят, разговаривают; что Богошибается и т. п. Однако идеи, которые ясны и отчетливы,никогда не могут быть ложны; ибо идеи вещей, которые
воспринимаются ясно и отчетливо, суть или простейшиеили составлены из простейших идей, т. е. выведены из про-стейших идей. Что простейшая идея не может быть лож-ной, это каждый сможет видеть, если только он знает, чтоесть истинное или разумное и вместе с тем, что есть ложное.
Действительно, что касается того, что составляет формуистинного, то несомненно, что истинная мысль отличаетсяот ложной не только по внешнему признаку, но особеннопо внутреннему. На самом деле, если какой-либо мастердолжным образом создал представление некоторого про-изведения, то, если даже такое произведение никогда несуществовало и никогда не будет существовать, тем неменее его мысль истинна, и мысль остается одна и та же,существует ли произведение или нет; и, наоборот, если кто-нибудь говорит, например, что Петр существует, а междутем не знает, что Петр существует, то эта мысль для неголожна, или, если угодно, не истинна, хотя бы Петр действи-тельно существовал. Это высказывание «Петр существу-ет» истинно лишь для того, кто наверное знает, что Петрсуществует. Отсюда следует, что в идеях есть нечто реаль-ное, чем истинные идеи отличаются от ложных; это нам инужно будет исследовать, чтобы иметь наилучшую нормуистины (ибо, как мы сказали, мы должны определять своипомышления по данной норме истинной идеи, и метод естьрефлективное познание) и познать свойства разума. Неследует говорить, что это различие возникает из того, чтоистинная мысль есть познавание вещей через их первыепричины, — хотя этим она и сильно отличалась бы отложной, как я ее истолковал выше, — ибо истинной мыс-лью называется и та, которая объективно содержит сущ-ность некоего принципа, не имеющего причины и позна-ваемого через себя и в себе. Форма истинной мысли поэтомудолжна быть заключена в самой же этой мысли, безотно-сительно к другим; она не признает объекта за причину, адолжна зависеть от самой мощи и природы разума.
Ибо если мы предположим, что разум воспринял некоеновое существо, которого никогда не было, подобно тому какнекоторые мыслят разум Бога до того, как он сотворил вещи(восприятие, которое не могло, конечно, возникнуть ни от
298
Трактат об усовершенствовании разума
Трактат об усовершенствовании разума и о пути...
299
какого объекта), из этого восприятия должным образом вы-водили другие, то все эти мысли были бы истинны и неопределены никаким внешним объектом, но зависели бы отодной только мощи и природы разума. Поэтому то, что со-ставляет форму истинной мысли, должно искать в самойэтой мысли и выводить из природы разума. Итак, чтобыисследовать это, рассмотрим какую-нибудь истинную идею, окоторой мы с полной достоверностью знаем, что ее объектзависит от мощи нашего сознания и что она не имеет како-го-либо объекта в природе: на такой идее, как это явствуетиз уже сказанного, мы легче сможем исследовать то, что хо-тим. Например, для образования понятия шара я произволь-но создаю фиктивную причину, а именно, что полукруг вра-щается вокруг центра и из вращения как бы возникает шар.Эта идея, конечно, истинна, и хотя мы знаем, что так никогдане возник никакой шар в природе, все же эти истинные вос-приятия есть наиболее легкий способ образовать понятиешара. Нужно заметить, что это восприятие утверждает, чтополукруг вращается, каковое утверждение было бы ложным,если бы не было соединено с понятием шара или с причиной,определяющей такое движение, или, вообще, если бы это бы-ло голое утверждение. Ибо тогда дух устремился бы единст-венно только к утверждению полукруга, которое не содер-жится в понятии полукруга и не возникает из понятия при-чины, определяющей движение. Поэтому ложность состоитлишь в том, что о некоторой вещи утверждается нечто, несодержащееся в образованном нами ее понятии, как, напри-мер, движение или покой в понятии полукруга. Отсюда сле-дует, что простые мысли не могут не быть истинными, како-вы простые идеи полукруга, движения, количества и т. д. Всев этих идеях утверждается, соответствует их понятиям и непростирается далее; поэтому мы можем без всякого опасе-ния ошибки образовать простые идеи. Остается, следовательно,только спросить, какой способностью может наш разум ихобразовать и до каких пор простирается эта способность;найдя это, нам легко будет видеть высшее знание, до какогомы можем дойти. Ибо очевидно, что эта его способность непростирается до бесконечности. Действительно, когда мы окакой-либо вещи утверждаем нечто, не содержащееся в по-
нятии, которое мы о ней образуем, то это указывает на недос-таток нашего восприятия, т. е. на то, что наши мысли илиидеи как бы отрывочны или неполны. Так, мы видим, чтодвижение полукруга ложно,' когда оно в голом виде содер-жится в сознании, но оно же истинно, если соединяется спонятием шара или с понятием некоторой причины,, опреде-ляющей такое движение. Если поэтому в природе мысляще-го существа лежит образовать истинные или адекватные мыс-ли, как это видно с первого взгляда, то несомненно, что идеинеадекватные возникают в нас лишь оттого, что мы состав-ляем часть некоего мыслящего существа, одни мысли кото-рого полностью, другие лишь частично составляют наш дух.
Однако, что еще приходится рассмотреть, о чем не стои-ло упоминать в связи с фикцией, но в чем находится источ-ник величайших ошибок, это.случай, когда представляю-щееся в воображении оказывается также и в разуме, т. е.воспринимается ясно и отчетливо; потому что тогда, по-скольку мы не отличаем отчетливого от смутного, досто-верность, т. е. истинная идея, смешивается с неотчетливым.Например, некоторые из стоиков услыхали как-то слово ду-ша, а также, что она бессмертна, но лишь смутно представ-ляли это; они также воображали и вместе с тем ясно пони-мали, что тончайшие тела проникают все остальные будучисами ничем не проницаемы. Воображая все это вместе иопираясь на достоверность приведенной аксиомы, они тот-час приходили к уверенности, чтб дух (mens) — это тончай-шие тела, что они неделимы и т. д. Мы, однако, освобожда-емся и от этого, если стараемся проверить все нашивосприятия согласно норме единой истинной идеи и остере-гаясь, как. мы сказали вначале, тех восприятий, которыеполучили понаслышке или из неупорядоченного опыта.