Глава XVI

О ВЕТХОЗАВЕТНОМ ЦАРСТВЕ БОЖИЕМ

1. Истинную религию Бог установил через Авраама, когда прочие народы были во власти суеверия.

2. Согла­шением между Богом и Авраамом было запрещено об­суждение приказаний старших.

3. Соглашение между Бо­гом и Авраамом.

4. В этом соглашении содержится не просто признание Бога, но того, который явился Аврааму.

5. Законы, которые были установлены Аврааму, не отли­чались от законов природы и включали закон об обреза­нии.

6. Авраам был для своих истолкователем Слова Божия и всех законов.

7. Подданные Авраама не могли согрешить, повинуясь ему.

8. Договор Бога с еврейским народом на горе Синай.

9. Отсюда правление Божие по­лучило имя царства,

10. Какие законы были даны Богом иудеям.

11. Что такое Слово Божие и как оно познается.

12. В чем состояло писаное Слово Божие у иудеев.

13. Власть толковать Слово Божие и верховная государ­ственная власть были объединены в лице Моисея, пока он был жив.

14. Они же были объединены в лице перво­священника, пока жив был Иисус Навин.

15. Они же ос­тавались объединенными в лице первосвященника вплоть до царя Саула.

16. Они же оставались объединенными в лице царей до пленения.

17. Они же принадлежали первосвященникам после пленения.

18. У иудеев только отрицание божественного провидения, идолопоклонство считались преступлениями, оскорблениями божественно­го величия, во всем же остальном они должны были пови­новаться своим правителям.

1. Человеческий род из сознания собственного бесси­лия и восхищения перед созданиями природы в большин­стве своем верит в существование невидимого создателя всех видимых вещей - Бога, перед которым люди даже испытывают страх, понимая, что сами не способны защи­тить себя, но истинному его почитанию препятствует лишь несовершенство разума и буйство аффектов. Страх же перед невидимым, не считающийся с истинным разу­мом, есть суеверие. Поэтому людям без особой помощи

444

Бога почти невозможно избежать двух грозящих им опас­ностей: атеизма и суеверия', последнее порождается стра­хом, забывшим об истинном разуме, первый - верой в разум, забывшей о страхе. Поэтому большинство людей легко впадало в идолопоклонство, и чуть ли не все наро­ды чтили Бога в образах идолов и изображений вещей конечных, называя, должно быть из страха, призраки и привидения демонами. И как мы читаем в Священной ис­тории, божественному величию было угодно призвать к себе одного из рода человеческого, Авраама, и сверхъес­тественным образом явиться ему, дабы через него при­вести людей к истинному почитанию божества и вступить с ним и семенем его в знаменитое соглашение, которое называется то соглашением, то союзом, то Ветхим заве­том. Следовательно, он есть начало истинной религии. И после потопа Авраам стал первым учить, что сущест­вует единый Бог - творец Вселенной; именно от него бе­рет начало "Царство Божие, основанное на соглаше­ниях" (см.: Иосиф Флавий. Иудейские древности. Кн. 1,

гл. 7).

2. В начале мира Бог царствовал над Адамом и Евой не только по природе, но и в силу соглашения, так что, по-видимому, не требовал от них никакого иного повино­вения себе, если не считать велений естественного разума, кроме того, что вытекает из договора, то есть является результатом согласия самих людей. Поскольку же согла­шение это сразу же потеряло силу и никогда более не возобновлялось, то и не следует в нем искать начало того Царства Божия, о котором мы ведем здесь речь. Однако попутно следует заметить, что требованием не вкушать от древа познания добра и зла, запрещало ли оно сужде­ние о том, что добро, а что зло, или же вкушение плодов какого-то дерева, Бог требовал безусловного подчине­ния своим приказаниям, не вступая в рассуждения о том, хорошо ли, дурно ли то, что он повелевает. Ведь все дело в запрещении. Древесный плод не содержит в себе по своей природе ничего такого, что могло бы сделать его вкушение нравственно дурным, то есть грехом.

3. Соглашение же между Богом и Авраамом было заключено в следующих словах (Быт. 17, 7, 8, 10): По­ставлю завет мой между мной и тобой и между семенем твоим после тебя в роду их как завет вечный в том, что я буду Богом твоим и семени твоего после тебя на веки ве­ков, и дам тебе и семени твоему землю, по которой ты странствуешь, всю землю Ханаанскую во владение веч-

445

кое. А для того, чтобы Авраам и семя его могли сохра­нить память об этом соглашении, было необходимо уста­новить некий знак. Поэтому было установлено еще и об­резание, но только как знак: Вот завет, который ты бу­дешь соблюдать между мной и тобой и семя твое после тебя: все мужское семя ваше да подвергнется обрезанию, и обрежете крайнюю плоть вашу, в знак договора между мной и вами. Следовательно, договор состоял в том, что Авраам признавал Бога Богом своим и семени своего, то есть отдавал себя под власть его, Бог же давал Авра­аму наследование той земли, где он жил тогда, но как чужестранец, Авраам же в знак признания этого согла­шения должен был совершить обрезание над собой и над мужским семенем своим.

4. Поскольку Авраам еще до заключения соглашения с Богом признал его создателем мира и царем, он никогда не сомневался ни в существовании его, ни в провидении, то не было ли излишним пожелание Бога приобрести себе повиновение, должное ему уже по природе, заклю­чив соглашение и предложив цену, то есть обещав Ав­рааму власть над землей Ханаанской на том условии, что тот признает его своим Богом, хотя он уже был им по естественному праву? Таким образом, слова - чтобы стал я Богом твоим и семени твоего после тебя - пред­полагают, что со стороны Авраама в этом соглашении еще не было достаточным только признать власть и мо­гущество Бога, которыми он располагает над людьми по природе, то есть признание Бога не вообще, что принад­лежит области естественного разума, но он должен был признать определенным образом того, кто сказал ему уйди из земли своей и т.д. (Быт. 12, 1), возведи очи и т.д. (Быт 13, 14), кто явился ему под видом трех небесных мужей (Быт. 18, 1, 2) ив видении (Быт. 15, 1) и во сне (Быт. 15, 13), а это уже область веры. Не ясно, в каком виде явился Бог Аврааму, каким голосом говорил с ним. Однако известно, что Авраам поверил, что это был глас Божий и что это было истинное откровение, и что Авраам пожелал, чтобы близкие чтили его как Бога, создателя всего сущего, того, кто с ним говорил так. И вера Авраама состояла не в том, что он верит в существование Бога, или в том, что слова его правдивы, во что и все остальные верят, но в том, что он не усомнился, что тот, чей голос и слова он слышал, является Богом. И Бог Авраам был не просто Бог, но Бог, явившийся ему. Поэтому почитание, которое должен был оказывать Богу Авраам, в таком

446

понимании было культом, основанным не на разуме, а на религиозной вере; культом, который повелел ему не разум, а Бог своей сверхъестественной силой.

5. Но нам не известны никакие законы, ни светские, ни духовные, установленные Богом Аврааму или Авра­амом семье своей, ни тогда, ни позднее, за исключением требования обрезания, содержащегося в самом соглаше­нии. Отсюда очевидно, что не существовало иных зако­нов и иного культа, обязательных для Авраама, кроме естественных законов, требуемого разумом культа и обре­зания.

6. И Авраам был для евреев истолкователем всех за­конов, как светских, так и духовных, и не только по при­роде, коль скоро речь шла только о естественных зако­нах, но и в силу самого соглашения, в котором Авраам обещал повиновение не только за себя, но и за все семя свое. А это было бы невозможным, если бы сыновья его не были обязаны повиноваться его повелениям. И как иначе могут быть поняты слова Бога: и все народы земли благословятся в нем, ибо я знаю, что заповедает он сы­новьям своим и дому своему после себя следовать путем Господним и творить праведный суд (Быт. 18, 18, 19), как не то, что сыновья его и дом его обязаны подчинять­ся его повелениям.

7. Отсюда следует, что подданные Авраама, пови­нуясь ему, не могли совершить проступка, если только Авраам не потребовал бы от них неверия в существова­ние и провидение Бога или совершения такого деяния, которое явно было бы оскорбительным для Бога. Во всем же остальном Слово Божие должны они были познавать только из его уст, ибо только он был толкователем всех законов и всех Слов Божиих. Ведь только Авраам мог сказать людям, каков Бог, виденный им, и как следует чтить Его. Те же, кто после смерти Авраама стали под­данными Исаака и Иакова, не впадая в грех, повинова­лись им во всем до тех пор, пока признавали каждого из них за Бога и царя своего Авраама и исповедовали как Бога. Ибо они раньше, чем Аврааму, подчинились безус­ловно Богу; и раньше подчинились Аврааму, чем Богу Авраама, и равным образом раньше - Богу Авраама, чем Исааку. Поэтому для подданных Авраама единственным преступлением оскорбления Божественного величия было отрицание Бога, но для потомков их преступлением ос­корбления величия было отрицание Бога Авраама, то есть почитание Бога иначе, чем это было установлено

447

Авраамом, то есть в виде рукотворных кумиров, как это делали прочие народы, которые за это получили название идолопоклонников *. И до тех пор подданные легко могли узнавать от своих правителей, что следует и чего не сле­дует исполнять.

8. Продолжая идти вслед за Священным писанием, мы узнаем, что это же соглашение было возобновлено с Исааком (Быт. 26, 3, 4) и с Иаковом (Быт. 28, 13, 14), где Бог называет себя не просто Богом, в бытии которого убеждает природа, но отчетливо Богом Авраама и Исаака. Позднее же, собираясь восстановить через Моисея то же соглашение со всем народом Израиля, Бог сказал: Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова (Исх. 3, 6). А потом опять, когда народ тот остановился в пусты­не у горы Синай, чувствуя себя не только совершенно свободным, но и испытывая острую ненависть к подчине­нию человеку, ибо была жива память о недавних невзгодах в Египте, Бог предложил им всем возобновить этот ста­ринный договор в следующих словах: Если послушаетесь голоса Моего и будете соблюдать завет Мой (то есть договор, заключенный с Авраамом, Исааком и Иаковом), будете Моим уделом из всех народов, ибо Моя вся земля, и вы будете у меня в царстве священников и народом свя­щенным (Исх. 19, 5, 6). И весь народ согласно ответил: все, что сказал Господь, исполним (Исх. 19, 5, 8).

9. Между прочим, в этом договоре обращает на себя внимание не употреблявшееся раньше выражение царская власть (царство). Ведь хотя Бог и был их царем и по при­роде, и в силу соглашения с Авраамом, однако они как подданные его должны были повиноваться ему и чтить его, лишь следуя велениям природы, религиозное же почита­ние, установленное Авраамом, они должны были оказывать ему как подданные Авраама, Исаака, Иакова, своих приро­дою данных владык. Ведь сами они не слышали никакого Слова Божия, а знали лишь естественное слово истин­ного разума: и они не вступали ни в какое соглаше-

* См. параграф 14 главы XV, где мы доказали, что такой культ неразумен. Но если он поддерживается по приказу государства, кото­рому писаное Слово Божие неизвестно и которое не приняло этого сло­ва, то, как показано в 18-м параграфе XV главы, такой культ согласуется с разумом. Там же, где Бог царствует в силу договора, в котором так же четко, как в договоре Авраама, сделана оговорка, исключающая по­читание Бога по такому [языческому] способу, такого рода культ яв­ляется неправедным независимо от того, исполняется ли он по приказу государства или без него.

448

ние с Богом, если только не считать, что воля каждого из них была заключена в воле Авраама как их владыки. Но уже в силу договора у горы Синай, заключенного по всеоб­щему их согласию, установлено было над ними Царство Божие. С этого времени берет начало столь часто упомина­емое в Священном писании и в сочинениях теологов Цар­ство Божие; именно его имеют в виду слова Бога, сказан­ные им Самуилу, когда израильтяне просили себе царя: Не тебя отвергли они, но Меня, дабы Я не царствовал над ними (1 Цар. 8, 7), и слово Самуила к израильтянам: вы сказали мне: «нет, царь пусть царствует над нами», тогда как Господь Бог ваш - Царь ваш (1 Цар. 12, 12), и извест­ные слова Иеремии (Иер. 31, 32): Не такой Завет, какой я заключил с отцами их. Наконец, учение Иуды Галилеяни­на, о котором упоминает Иосиф Флавий в следующих сло­вах: «Первым писателем, который пошел по четвертому пути в поисках мудрости, был Иуда Галилеянин. После­дователи его, соглашаясь в остальном с фарисеями, отли­чаются от них своей пылкой и непоколебимой любовью к свободе, будучи уверенными, что только Бога можно при­знать Господином своим и владыкой, и они готовы скорее подвергнуться вместе с родными своими и самыми дороги­ми им людьми изощреннейшим мучениям, чем назвать господином хоть одного смертного» (Иосиф Флавий. Иудейские древности. Кн. 18. Гл. 2).

10. Зная, каким образом было установлено право цар­ской власти в силу соглашения, следует теперь рассмот­реть, какие же законы Бог установил для израильтян. А они всем известны, это Десять заповедей, а также и все другие законы, судебные и ритуальные, которые излага­ются с двадцатой главы Исхода до конца Пятикнижия и смерти Моисея. Один из законов, записанных рукою Моисея и переданных таким образом людям, обязывает людей по природе, ибо созданы они Богом, чтимым по природе, и обрели свою силу еще до Авраама. Другие же обязывают в силу соглашения, заключенного с Авраамом, ибо созданы они Богом, как Богом Авраама, и они обрели свою силу до Моисея, ибо соглашение это было заключено раньше; третьи же обязывают только в силу того договора, который был позднее заключен самим народом, ибо соз­даны они Богом, как царем израильтян. К первому роду принадлежат все Десять заповедей, относящихся к нрав­ственности: Почитай родителей; не убий; не прелюбодей­ствуй; не укради; не лжесвидетельствуй; не завидуй. Все это - естественные законы. Сюда же следует отнести

449

и заповедь, чтобы не поминать всуе имени Божиего, ибо это часть естественного культа, как это было показано в 15-м параграфе предыдущей главы. Точно так же и сле­дующую заповедь, запрещающую поклонение рукотвор­ным кумирам, ибо и это принадлежит естественной рели­гии, как указано в том же параграфе. Ко второму роду принадлежит первая заповедь Скрижалей, запрещающая поклонение чужим богам, ибо в ней есть сущность заклю­ченного с Авраамом договора, в котором Бог не требует ничего иного, как признания его Богом Авраама и семени его. Такова же заповедь о соблюдении субботы. Ибо почи­тание седьмого дня установлено в память о шести днях творения, как это явствует из слов: Установлена навеки между мною и сынами Израиля (имеется в виду суббота) как знак неизменный, ибо за шесть дней сотворил Господь небо и землю, на седьмой же почил от трудов (Исх. 31, 16, 17). К третьему роду принадлежат политические, судеб­ные и ритуальные законы, обязательные только для иудеев. Законы первого и второго рода, записанные на каменных скрижалях, то есть Десять заповедей, хранились в Ковчеге, остальные же, записанные в Книге всего закона, положены были рядом с Ковчегом (Втор. 31, 26). Ибо они могли ме­няться, не нарушая слова, данного Авраамом, первые же не могли меняться.

11. Все законы Божий суть Слово Божие, но не наобо­рот: всякое Слово Божие есть закон. Я Господь Бог твой, который вывел тебя из земли египетской - это Слово Бо­жие, но не закон. И не все, что говорится или пишется вместе со Словом Божиим для разъяснения его, есть Слово Божие. Ведь слова: Это говорит Господь - это слова не Господа, а глашатая и пророка. Только то является Словом Божиим, что, по словам истинного пророка, сказал сам Бог. Книги же пророков, заключающие и то, что сказал Бог, и то, что - сам пророк, называются Словом Божиим потому, что содержат Слово Божие. Поскольку же Словом Божиим является все то, и только то, что назвал таковым истинный пророк, то узнать, что именно является Словом Божиим, можно только тогда, когда мы будем знать, кто является истинным пророком, и только тогда поверить Слову Божию, когда мы поверим пророку его. Моисею народ Израиля поверил из-за двух вещей: его чудес и уче­ния. Ведь сколь бы ни велики и несомненны были чудеса, сотворенные им, они бы ему не поверили (во всяком случае не должны были верить), если бы он повел их из Египта во имя иного Бога, а не Бога праотцев своих - Авраама,

450

Исаака и Иакова, ибо это противоречило бы соглашению между ними и Богом. Подобно этому и Бог указал всем иудеям два знака, по которым могли бы они познать истин­ного пророка: сверхъестественное предсказание будуще­го, что есть чудо великое, и веру в Бога Авраама, освобо­дившего их из Египта. Если кто-то не обладает одним из этих качеств, тот не истинный пророк, и не следует счи­тать Словом Божиим то, что он выдает за таковое. Ведь если у него не будет такой веры, Бог подвергнет его осуж­дению в следующих словах: Если восстанет перед тобой пророк либо тот, кто скажет, будто он видел сон, и пред­скажет знамение и чудо, и сбудется то, что он говорил, и скажет тебе: пойдемте и последуем за другими богами и т. д., то пророк сей или лживый ясновидец будет предан смерти (Втор. 13, 1 - 5). Если же предсказание и осу­ществится, то он будет отвергнут в следующих словах: Если же ответит в сердце своем: как могут понять, что слово то не изрек Господь? Вот тебе знак, по которому познаешь: если что во имя Господне предсказал пророк и не исполнилось, то не Господь говорил это, а пророк измыслил в тщеславии своем (Втор. 18, 21, 22). Бесспорно, Словом Божиим является то, что возвещается как таковое истинным пророком, и что истинным пророком у иудеев был тот, кто обладал истинной верой и чьи предсказания сбывались. Но что значит следовать за чужими богами и сбылось или нет предсказание, о котором говорят, что оно осуществилось, может вызвать большие споры, осо­бенно когда речь идет о предсказаниях, предвещающих будущее в словах темных и загадочных, а таковы пред­сказания почти всех пророков, которые не видели Господа воочию, как Моисей, но лишь являлся им в видении во сне (Чис. 12, 8), о них можно судить только на основании естественного разума. Ибо суждение это зависит от толко­вания его пророчества (prophetiae) и сравнения его с ре­зультатом.

12. Записанным Словом Божиим иудеи считали книгу, содержавшую весь закон, которую они называли Второ­законием, и, насколько это можно понять из Священной истории, вплоть до пленения египетского - только эту книгу. Ибо книга эта была передана самим Моисеем-свя­щенником (Втор. 31, 9, 26) на сохранение, чтобы лежала она рядом с Ковчегом завета, и цари списывали с нее законы; спустя же много времени по воле царя Иессея (2 Цар. 23, 1) и т. д. была признана Словом Божиим. Когда же впервые вошли в канон остальные книги Ветхого завета,

451

не известно. Что же касается пророков Исайи и прочих, поскольку пророчествовали они только в том, что произой­дет во времена пленения или после пленения, то их книги не могли тотчас же быть признанными как пророческие на основании вышеприведенного закона из книги Второ­закония (18, 21, 22), который повелевал израильтянам при­знавать пророком лишь того, чьи предсказания поистине исполнились. Поэтому оказалось так, что книги тех, кого иудеи убивали за их пророчества, позднее, поскольку они сбывались, были признаны ими пророческими, то есть Сло­вом Божиим.

13. Теперь, когда известно, каковы были законы во времена Ветхого завета и каково было вначале Слово Божие, следует рассмотреть, кто - будь то один человек или несколько - имел возможность судить о том, следует ли принимать за Слово Божие пророчества будущих про­роков, то есть сбываются ли эти предсказания. Следует также рассмотреть, кто имел право толкования уже суще­ствующих законов и писаного Слова Божия. Это придется рассмотреть, прослеживая изменения, происходившие в Израильском государстве в разные времена его исто­рии.

Несомненно, что при жизни Моисея вся эта власть была сосредоточена в его руках. Ведь не будь он сам толко­вателем законов и Слова Божия, эта обязанность должна была бы принадлежать либо каждому в отдельности, либо собранию большинства, то есть синагоге, либо перво­священнику, либо другим пророкам. Но прежде всего то, что эта обязанность менее всего принадлежала частным людям или их собраниям, ясно уже из того, что им не было разрешено, более того, под угрозой строжайшего нака­зания запрещено общаться с Богом самим, а не через Моисея. Ибо написано (Исх. 19, 24, 25): Священники же и народ да не прейдут пределов и не поднимутся к Господу, чтобы не поразил он их вдруг. Снизошел Моисей к народу и все рассказал им. Далее то, что было сказано по случаю восстания Корея, Дафана, Авирона и двухсот пятидесяти старейшин синагоги, ясно и недвусмысленно подтвер­ждает, что ни отдельные люди, ни их сборище не должны претендовать на то, что Бог говорил их устами и что, сле­довательно, они обладают правом толковать Слово Божие. Ведь когда они стали утверждать, что Господь говорил их устами точно так же, как и устами Моисея, им сказали: Довольно будет вам, что все собрание священно, и Господь вместе с ними, почему же возвышаетесь вы над народом

452

Господним? (Чис. 16, 3). А как решил спор этот Господь, можно понять из того, что они (Корей, Дафан и Авирон) живыми снизошли в преисподню, и огонь, посланный Господом, поразил двести пятьдесят мужей (Чис. 16, 33, 35).

Во-вторых, то, что эта власть не принадлежала перво­священнику Аарону, ясно из аналогичного спора между ним и его сестрой Марией, с одной стороны, и Моисеем -с другой. Вопрос шел о том, говорит ли Бог только устами Моисея или также и их устами, то есть только ли один Моисей является толкователем Слова Божия или и они также. Ведь они сказали так: Разве Господь говорил устами Моисея? Разве не говорил он также и нам? (Чис. 12, 2). Бог же осудил их и сказал, что Моисей отличается от других пророков: Если кто-нибудь среди вас пророк, я откроюсь ему в видении либо во сне буду говорить с ним. Но не таков раб мой Моисей и т. д. Ибо я лицом к лицу разговариваю с ним, и он наяву видит Господа, а не в га­даниях. Почему же вы не убоялись? и т. д. Наконец, то, что толкование Слова Божия при жизни Моисея не принадле­жало каким-нибудь другим пророкам, можно заключить из приведенных нами выше слов о его превосходстве над всеми остальными, а также на основании доводов естественного разума, поскольку этот пророк и возвещал и толковал веления Божий, и не было в ту пору иного Слова Божия, кроме того, которое возвещалось устами Мои­сея; а кроме того, и не было в то время никакого другого пророка, который бы обращался к народу, кроме семи­десяти старцев, вдохновленных в своих пророчествах Моисеем. Но и это считал неправильным Иисус Навин, в то время прислужник, а потом преемник Моисея, пока не узнал, что это происходит с ведома Моисея; последнее ясно из самого текста Писания: Спустился Господь на облаке и т. д. и взял от духа Моисеева и отдал семидесяти мужам (Чис. 11, 25). После же того, как возвещено было об их пророчестве, Иисус сказал Моисею: Господин мой, помешай им (Чис. 11, 28). Моисей же ответил: Что ты рев­нуешь за меня? и т. д. Следовательно, если Моисей был единственным вестником Слова Божия, то право толковать Слово Божие не принадлежало ни частным лицам, ни свя­щеннику, ни другим пророкам; остается, что только один Моисей был истолкователем Слова Божия и он же обла­дал верховной властью в делах гражданских. Борьба же Корея и других заговорщиков против Моисея и Аарона и Аарона с сестрой против Моисея началась не из-за спасе-

453

ния их души, а из честолюбия и желания получить власть над народом.

14. Во времена Иисуса Навина толкование законов и Слова Божия принадлежало первосвященнику и абсо­лютному царю, поставленному Богом, Елеазару. Это сле­дует прежде всего из самого соглашения, в котором госу­дарство Израильское называется священническим царст­вом, или, как говорится в другом месте (1 Пет. 2, 9), цар­ственным священством, что могло быть сказано только в том случае, если царская власть предполагалась принад­лежащей первосвященнику в силу народного постановле­ния и соглашения. И это не противоречит вышесказан­ному, где говорилось, что не Аарон, а Моисей получил царскую власть от Бога, потому что там, где один человек устанавливает форму будущего государства, он неизбежно один осуществляет для своего времени и управление госу­дарством, которое он создал, будь то монархия, аристокра­тия или демократия, обладая в настоящем всей властью, которую он передаст другим на будущее. То, что Елеазар имел не только священнический сан, но и верховную власть, ясно из самого призвания Иисуса Навина к управлению государством. Ведь написано (Чис. 27, 18, 21): Возьми Иисуса, сына Навина и т. д., который предстанет перед священником Елеазаром и всем народом, и дашь ему наставление на глазах у всех и часть славы твоей, дабы слушало его все собрание сыновей Израиля. И если что нужно делать, священник Елеазар пусть спрашивает у Господа. По слову его да выходит и входит он сам и вместе с ним все сыны Израиля. Здесь обращаться к Богу о том, что следует делать, то есть толковать Слово Божие и во имя Божие повелевать всеми, является преро­гативой Елеазара; выходить же и входить по слову его, то есть повиноваться ему, это уже относится к Иисусу и всему народу. Следует также отметить и следующее выражение: часть своей славы, открыто говорящее, что Иисус не обладал властью, равной той, которой обладал Моисей. А между тем также очевидно, что и во времена Иисуса Навина верховная гражданская власть и право толковать Слово Божие сосредоточивались в руках одного и того же лица.

15. После смерти Иисуса Навина следуют времена Судей - вплоть до царя Саула. Вполне очевидно, что в это время право царской власти, установленной Богом, остается в руках священника. Ведь это по соглашению было священническим царством, то есть царской властью

454

Бога, осуществляемой первосвященником, и оно должно было оставаться таковым, пока сам народ не изменит его форму с согласия Бога, что и случилось, лишь когда Бог, уступая их просьбам дать им царя, сказал Саулу: слу­шай народ во всем, что говорят они тебе, ибо не тебя, а Меня отвергли они, дабы не царствовал над ними (1 Цар. 8, 7). Таким образом, по божественному установлению верхов­ная гражданская власть юридически принадлежала перво­священнику, фактически же эта власть была в руках про­роков, вдохновляемых Богом, под защиту и на суд которых отдавали себя израильтяне из почтения к пророчествам, к которым они были неравнодушны. Это происходило потому, что хотя с установлением священнического Царства Божия были установлены наказания и должност­ные лица, чтобы творить суд, однако же, право наказания зависело от частного суждения, и беспорядочная толпа и любой человек решали наказывать в зависимости от собственного настроения. Поэтому Моисей никого не подверг смертной казни собственной властью, но, когда нужно было казнить кого-то одного или нескольких, он возбуждал против них толпу, ссылаясь на власть Божию и говоря: Господь говорит так. И это отвечало природе такого Царства Божия. Ибо воистину Господь царит там, где законам повинуются из страха не перед людьми, а перед Богом. И если бы люди были такими, какими они должны быть, такое устройство государства было бы наилучшим. Но для того, чтобы править людьми, какими они являются в действительности, необходима сила принуждения, в ко­торую я включаю и право и насилие. И поэтому уже в самом начале Бог через Моисея дал законы будущим царям (Втор. 17, 14), и сам Моисей перед смертью так говорил народу: Я знаю, что после смерти моей вы развратитесь и скоро уклонитесь от пути, который я указал вам (Втор. 31, 29). И когда, согласно этому предсказанию, возникло новое поколение, которое не знало Господа и дел Его, которые сотворил Он (делал Израилю), тогда сыны Израи­левы стали делать злое перед очами Господа и стали слу­жить Валааму (Суд. 2, 10, 11). Значит, они отказались от правления Божия, то есть от власти священника, через которого ими правил Бог. Позднее, когда они были побеж­дены врагами и попали в рабство, они ждали объявления воли Божией теперь уже не от священника, а от пророков. Значит, именно последние фактически судили Израиль, юридически же должны были повиноваться не им, а перво­священнику. Таким образом, хотя после смерти Моисея

455

и Иисуса Навина священническое царство потеряло силу, оно все же сохраняло свою правовую основу. То, что толкование Слова Божия оставалось за тем же священ­ником, видно из того, что после освящения кущи (престо­ла) и Ковчега завета Бог не говорил больше на горе Синай, но только в куще завета и святилище, охраняемом херуви­мами, куда не дозволялось входить никому, кроме свя­щенника. Таким образом, с правовой точки зрения в этом царстве и верховная гражданская власть, и право толкова­ния Слова Божия находились в руках священника, факти­чески же и то и другое принадлежало пророкам, судившим израильтян. Ведь в качестве судей они обладали граж­данской властью, а в качестве пророков они толковали Слово Божие. В результате в любом случае обе эти власти существовали нераздельно.

16. С установлением царского правления вся граждан­ская власть, несомненно, стала принадлежать царям, ведь царская власть Божия, осуществляемая через священника, закончилась по просьбе израильтян и с согласия самого Бога, что отмечает еще Иероним, говоря о книгах Самуи­ла: Самуил,- говорит он,- заявляет, что со смертью Илии и убийством Саула старый закон не существует. Далее, клятва, приносимая Садоку и Давиду во имя нового перво­священства и новой власти, свидетельствует, что право, по которому управляли цари, было основано на согласии самого народа. Священник имел право совершать лишь то, что Бог приказывал ему. Царь же имел право делать все, что имел право по отношению к себе совершать каждый. Ведь израильтяне предоставили ему право судить по всем делам и вести войну за всех, а только в этих двух пунктах заключается все то право, которое человек может передать другому человеку. Будет судить нас царь наш и пойдет впе­реди нас и будет сражаться за нас (1 Цар. 8, 20). Следова­тельно, судебная власть принадлежала царям, а судить есть не что иное, как применять к поступкам законы, тол­куя их; значит, им же принадлежало и толкование зако­нов. А так как вплоть до пленения они не знали никакого иного писаного Слова Божия, кроме закона Моисеева, царям принадлежало также и право толкования Слова Божия. Более того, поскольку Слово Божие следует рас­сматривать как закон, а толкование законов принадлежало царям, то им же должно было принадлежать и толкова­ние всякого писаного Слова Божия, а не только закона Моисеева. Когда вновь было найдено Второзаконие, дол­гое время считавшееся потерянным, в котором содержался

456

закон Моисея, священники спросили у Господа об этой книге, но не своей властью обратились к нему, а по указа­нию Иосии, и не прямо обратились к нему, а через про­рочицу Голду. Из этого ясно, что власть признавать книги за Слово Божие не принадлежала священникам. Но от­сюда не следует, что эта власть принадлежала пророчице, ибо судили о том, должны или нет другие признать про­рока истинным. Ведь зачем же тогда всему народу указал Бог признаки, по которым можно отличить истинного пророка от ложного, а именно результаты пророчеств и согласие с религией, установленные Моисеем, если не было бы позволено пользоваться ими? Следовательно, власть признать книги за Слово Божие принадлежала царю, и поэтому книга эта была одобрена и признана вла­стью царя Иосии, как это явствует из второй книги Царств (22, 23), где рассказывается, что собрал он сословия государства - старцев, священников, пророков и весь народ, прочел перед ними книгу и напомнил о словах завета, то есть заставил израильтян признать этот завет Моисея за Слово Божие и вновь принять и подтвердить его своею волей. Следовательно, во времена царей граж­данская власть и право распознавания и отделения Слова Божия от слов человеческих, а также право толкования Слова Божия принадлежало самим царям. Пророков Бог посылал не как властителей, но как глашатаев и проповед­ников, о которых судили сами слушатели, и, если даже несли наказание те, кто не слушал их ясных и простых наставлений, из этого не следует, что цари обязаны были следовать всему, чему они требовали следовать именем Бога. Ведь хотя и был убит достойный царь иудейский Иосия за то, что не подчинился речам Господа, произне­сенным устами Нехо, царя египетского, то есть отверг добрый совет, хотя и исходивший, как это оказалось, от врага, однако никто не скажет, что Иосия был какими-либо законами, божественными или человеческими, обязан верить фараону Нехо, царю египетскому, утверждавшему, что его речи внушены ему Богом. Кто-нибудь, пожалуй, мог бы возразить, что цари из-за недостаточной учености редко оказываются вполне подходящими лицами, чтобы толковать древние книги, в которых заключено Слово Божие, и что несправедливо поэтому, если эта обязан­ность будет зависеть от их власти. Но то же самое можно сказать и о священниках, и обо всех вообще людях: и они могут заблуждаться, и, если священники и природой и наукой лучше всех остальных людей подготовлены

457

к этому, цари, однако, тоже достаточно разумно могут своею властью назначить такого рода толкователей. При этом, хотя сами цари не толкуют Слова Божия, это толко­вание может зависеть от их власти. Те же, кто хочет лишить их этой власти на том основании, что они не способны сами осуществлять это толкование, похожи на тех, кто стал бы говорить, что право преподавать геометрию не должно зависеть от царей, если они сами не являются геометрами. Мы читаем, что цари молились за народ, благословляли народ, освящали храм, наставляли священников, отстраня­ли священников от их обязанностей, назначали других. Но они не приносили жертв, ибо это было наследственным правом Аарона и его сыновей. Очевидно, таким образом, что как при жизни Моисея, так и во все времена, начиная от Саула и до вавилонского пленения, священники были не наставниками, а служителями.

17. После возвращения из вавилонского пленения, когда был возобновлен и закреплен договор, было восста­новлено священническое царство в том виде, в каком суще­ствовало оно со смерти Иисуса Навина до начала власти царей, хотя и не было отчетливо сказано, что иудеи пере­дают право власти Ездре, под руководством которого они. вернувшись из изгнания, создавали свое государство, или кому-нибудь другому, кроме самого Бога. Это преобразо­вание представляется скорее всего лишь пожеланиями и простыми обещаниями отдельных лиц соблюдать то, что записано в книге законов. Однако же на основании соглашения, которое они тогда, кстати не по воле народа, возобновляли (ведь это соглашение полностью совпадало с тем, что было заключено на горе Синай), это государство было священническим царством, то есть верховная граж­данская и духовная власть были объединены в руках священников. И хотя честолюбие, соперничающее в борьбе за первосвященнический сан, и вторжения чужеземных царей, продолжавшиеся вплоть до времени Спасителя на­шего Иисуса Христа, до такой степени расшатали этот порядок, что уже невозможно было из истории этих времен понять, где же была сосредоточена эта власть, однако известно, что в те времена право истолкования Слова Божия не было отделено от верховной гражданской власти.

18. Из этого легко понять, как должны были иудеи во все времена от Авраама до Христа относиться к при­казаниям своих правителей. Ведь подобно тому, как в цар­ствах, в которых правят люди, подданный должен во всем повиноваться правителю, за исключением тех приказаний,

458

которые содержат в себе оскорбление величия, так и в Цар­стве Божием нужно было во всем повиноваться владыкам Аврааму, Исааку, Иакову, Моисею, первосвященнику и каждому царю во время его царствования, за исключе­нием тех приказаний, которые содержали в себе оскорбле­ние божественного величия. Преступление же оскорбле­ния божественного величия состояло прежде всего в отри­цании божественного провидения, ибо это означало отри­цание того, что Бог является царем по природе; во-вторых, в идолопоклонстве, или в культе богов, не скажу, других (ведь Бог един), но чужеземных, то есть в культе хотя и единого Бога, но чтимого не под теми именами, не с теми атрибутами, не в тех обрядах, которые были установлены Авраамом и Моисеем. Ибо это означало отрицание того, что Бог Авраама является царем их по договору, заключен­ному с Авраамом и ими самими. Во всем же остальном они должны были повиноваться, и если царь или священник, обладающий верховной властью, приказал бы им что-то, что противоречило законам, то это была бы вина того, кто обладает верховной властью, а не подданного, чей долг состоит в том, чтобы исполнять приказы начальника, а не обсуждать их.