tsu_izv_economic_and_legal_science_2016_03_part_2

принципе позволяют осуществить фальсификацию не только содержания, но и всех других компонентов речевого сигнала, поступающего на вход различных систем принятия решений или контроля доступа и фиксируемого на цифровой носитель в целях доказывания. Проблема усугубляется тем, что современные системы цифровой регистрации, обработки звуковых сигналов, специализированные процессоры линейного, нелинейного монтажа, в том числе компьютерного, позволяют осуществлять многообразные манипуляции с речевым сигналом, привнося в его форму и содержание существенные изменения. Учитывая тот факт, что за фальсификацию доказательств установлена уголовная ответственность, вопрос о выявлении таких признаков далеко не праздный. С юридической точки зрения фальсификация – это искусственное создание доказательств, свидетельствующих в пользу обвиняемого или потерпевшего, истца или ответчика. Применительно к задачам исследования цифровых фонограмм – это искусственно составленная фонограмма, содержащая искаженную информацию о документируемом звуковом событии, включая искажение речевого сигнала, приводящее к сходству до степени смешения идентификационных признаков разных дикторов, либо смешения индивидуализирующих свойств естественной и синтезированной речи.

Современные цифровые звукозаписывающие и передающие устройства конструктивно построены так, что при оцифровке речи они «убирают» из акустического сигнала значительное количество криминалистически значимой информации об индивидуальных свойствах голоса и речи диктора, условиях формирования акустического сигнала. В некоторых сотовых телефонах вместо речи человека передается набор кодовых сигналов, являющихся не нативной речью, а ее математической моделью. При этом от типа используемого алгоритма кодирования речи и его реализации в конкретной модели устройства зависит «похожесть» оригинальной речи говорящего и того, что получает абонент на приемном устройстве. Таким образом, на выходе создается искусственным образом синтезированный сигнал по некой математической модели, что затрудняет опознаваемость голоса на слух в условиях помех. Похожие голоса, одной группы, не имеющие ярких различительных особенностей, могут кодироваться примерно одинаково, а потому окажутся сходными до степени смешения при их слуховой перцепции экспертом. Лингвистические признаки, выявляемые на слух, зависят от многих факторов, включая индивидуальные качества эксперта, чувствительность его слухового аппарата и опыт. Совершенно очевидно, что, когда при цифровой обработке речи появляются дополнительные шумы квантования и иные специфические искажения, достоверность выделения на слух тонких фонетических особенностей оказывается весьма сомнительной.

Именно в такой особенности передачи речи по сотовой связи и лежат предпосылки совершения так называемого «телефонного мошенничества», когда при общении по сотовой связи вероятность ошибочного опознания «чужого» голоса как «своего» достаточна высока.

21

Дополнительные сложности возникают при экспертном исследовании аналоговых фонограмм, полученных путем перезаписи с исходных цифровых записей, в том числе с привнесенными изменениями. В итоге получается аналоговая фонограмма с цифровым монтажом, микшированным, синтезированным или компилированным речевым сигналом. При оцифровке и обработке такой фонограммы появляются дополнительные искажения, влекущие ошибку результатов сравнения.

При использовании для звукозаписи бытовых цифровых диктофонов часто в расчет принимаются только их малые размеры и вес. Не учитывается, что при такой звукозаписи цифровые диктофоны конструктивно устроены так, что все низкочастотные сигналы ниже 300 – 500 Гц просто отсекаются. На практике можно встретить экспертные заключения, где эксперт «измерял» для таких фонограмм частоту основного тона голоса и низкочастотную составляющую 50 Гц. О надежности идентификации диктора в этом случае говорить не приходится.

Другая проблема. Портативные цифровые диктофоны и сотовые телефоны для записи длительных телефонных переговоров, как правило, используют различные алгоритмы сжатия (кодирования) сигналов. Чаще всего это, так называемое, сжатие с потерей качества. На основе психоакустической модели из оцифрованного сигнала удаляется большое количество важнейшей криминалистически значимой информации об объекте исследования (например, кодирование МР3). Аналогичная ситуация с цифровой видеозаписью. Там идет кодирование по различным алгоритмам MPEG.

Еще более серьезная ситуация с мобильной связью. В цифровой фонограмме, полученной по сотовой связи идентификационному исследованию, по сути, подлежит не исходный, натуральный сигнал, естественная человеческая речь, со всеми индивидуальными свойствами присущими конкретному диктору, а искусственно синтезированный сигнал, из которого алгоритмами кодирования (или сжатия, цифровой обработкой, например, ACELP) физически исключены идентифицирующие диктора особенности. При данном способе кодирования по сотовой связи передается не сам сигнал, а его математическая модель – страница в кодовой книги и эксперты, очевидно, не обладая знаниями специфики сотовой связи, часто механически сравнивают синтезированную (машинную) речь с речью живого человека. Говорить о достоверности результатов такого сравнения с криминалистической точки зрения в принципе нельзя в силу отсутствия их сопоставимости.

Сравнение несопоставимых по своим параметрам речевых сигналов на спорной фонограмме и сравнительных образцах, нарушает основной методологический принцип криминалистической и экспертной идентификации

– принципа сопоставимости исследуемых объектов в системе признаков, по которым осуществляется идентификация диктора.

Другая особенность сотовой связи. Обработка речи в стандарте GSM осуществляется в рамках принятой системы прерывистой передачи речи DTX (Discontinuous Transmission), которая обеспечивает включение передатчика

22

только тогда, когда пользователь начинает говорить и отключает его в паузах и в конце разговора. Система DTX управляет детектором активности речи VAD (Voice Activity Detector), который обеспечивает обнаружение и выделение интервалов речи с шумом и без шума речи даже в тех случаях, когда уровень шума соизмерим с уровнем речи. В состав системы прерывистой передачи речи входит также устройство формирования комфортного шума, который включается в паузах речи, когда передатчик отключен. Экспериментально доказано, что отключение фонового шума на выходе приемника в паузах при отключении передатчика раздражает абонента и снижает разборчивость речи, поэтому применение комфортного шума в паузах считается необходимым. Процесс DTX в приемнике включает также интерполяцию фрагментов речи, потерянных из-за ошибок в канале [6, с. 71-99].

Все имеющиеся на сегодня детекторы тона имеют выраженный дефект - ложное детектирование тона в интенсивных шумовых сигналах. Вследствие этого шипящие звуки устной речи и многие акустические сигналы шумового характера делаются более звонкими. В алгоритме также используется так называемая «постфильтрация» - заглаживание специальным фильтром всех дефектов восстановленного (синтезируемого) речевого сигнал на выходном конце. Как видно из вышесказанного, идентификация диктора по физическим признакам речи, диагностика акустического окружения и лингвистический анализ фонетических признаков речи в таком сигнале значительно затруднены. Проблема имеет принципиальный методологический характер и заключается в том, что исследованию подлежит синтезированный речевой сигнал, из которого алгоритмом кодирования исключены существенные идентифицирующие диктора, обстановку и канал связи особенности. Без решения вопросов достоверности воспроизводимого сигнала и границ допустимости его искажений специально для сигнала переговоров в GSM канале экспертное исследование не может быть полным.

Кроме того, каждая фонограмма в GSM канале по своей сути является «смонтированной» из цифровых реплик абонентов, между которыми производится вставка искусственного сигнала «комфортного шума». Смонтированный таким способом сигнал, включая места стыков – монтажных переходов между передаваемым речевым сигналом и синтезируемым шумом, сглаживается специальным постфильтром. И самое главное – по каналу связи передается не сама речь, а некий набор кодов и символов, по которым на оконечном аппарате восстанавливается (синтезируется) сигнал, похожий на исходный, но который не является исходным сигналом, будучи его приближенной моделью. В цифровых регистраторах сигнал подвергается дополнительному сжатию по определенному алгоритму. Результирующий сигнал, подвергшийся кодированию, многократному сжатию и обработке, переписывается на съемный носитель и поступает на экспертное исследование. При этом эксперту, как правило, не предоставляется ни оригинал фонограммы, ни устройство звукозаписи, ни информация об условиях передачи сигнала по каналам связи, ни сведения о технологической цепочке записи – перезаписи аудиофайлов.

23

Следовательно, традиционные экспертные методики исследования фонограмм на предмет идентификации диктора малоприменимы к современной цифровой звукозаписывающей технике и средствам мобильной связи.

Более того, нуждается в переосмыслении и терминологический аппарат судебной фоноскопической экспертизы, базировавшейся изначально на ГОСТ 13699-91, который сегодня не распространяется на фонограммы, получаемые при помощи устройств, в которых отсутствует относительное движение носителя при записи или сигналограммы при воспроизведении [7].

Экспертное решение о принадлежности голоса и речи, записанного на фонограмме конкретному проверяемому (подозреваемому) лицу, должно основываться на положениях, дающих возможность проверить в условиях судопроизводства обоснованность и достоверность сделанных выводов на базе общепринятых научных и практических данных. Соблюдение названного требования возможно, когда в экспертном заключении с достаточной для воспроизведения подробностью и полнотой описан ход исследования и последовательность действий эксперта, дана ссылка на примененную экспертную методику. При этом под методикой следует понимать систему предписаний (категорических или альтернативных) по выбору и применению в определенной последовательности и в определенных или создаваемых условиях методов и средств решения экспертной задачи.

В данной ситуации необходимо проведение комплекса научных исследований по совершенствованию используемых на практике экспертных методик идентификации диктора, основанных на методологии системы «Диалект», с учетом особенностей цифровых фонограмм как объектов экспертного исследования, полученных в разных условиях на разных технических средствах.

Список литературы

1.Галяшина Е.И. Актуальные проблемы экспертизы цифровых фонограмм // Теорiя та практика судовой експертизи i кримiЗборник научных трудов. Выпуск 8. Харкiв: «право», 2008, с. 248-257.

2.Попов Н.Ф., Линьков А.Н., Кураченкова Н.Б., Байчаров Н.В. Идентификация лиц по фонограммам русской речи на автоматизированной системе «Диалект». М.: Войсковая часть 34435, 1996.

3.Кураченкова Н.Б., Байчаров Н.В., Ермакова М.А. / Под ред. В.М. Богданова. Идентификация лиц по устной речи на русском языке. Методика «Диалект». Пособие для экспертов. Издание 2-е, переработанное и дополненное. М., 2007.

4.Голощапова Т.И., Захаров А.Г., Богданов И.Е. О влиянии методов

цифрового кодирования на идентификацию диктора по голосу // Криминалистика ХХI век: Материалы научно-практической конференции. М.: ГУ ЭКЦ МВД России, 2001. С.156-162.

5.Голощапова Т.И., Захаров А.Г. Исследование цифровых

регистраторов звуковой информации телефонных каналов связи //

24

Криминалистика ХХI век: Материалы научно-практической конференции. М.: ГУ ЭКЦ МВД России, 2001. С.162-166.

6.Галяшина Е.И., Галяшин В.Н. Цифровые фонограммы как судебное доказательство // Воронежские криминалистические чтения, - Воронеж: Изд-во Воронежского гос. университета, Вып. 8, 2007. С. 71-99.

7.ГОСТ 13699-91 Запись и воспроизведение информации. Термины и определения.

Галяшина Елена Игоревна, д-р юрид. наук, д-р филолог. наук, проф., зам. зав. кафедрой, egalyashina@gmail.com Россия, Москва, Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА).

ON THE RELIABILITY OF FORENSIC SPEAKER IDENTIFICATION BY DIGITAL

PHONOGRAMS OF ORAL SPEECH

E. I. Galyashina

The paper considers special features of digital recordings of speech signals, which are attached as evidence to materials of criminal cases. The author focuses on the problem of reliability and validity of expert decisions on the identity of the speaker, depending on the degree of distortion of the digitized speech signal transmitted via technical communication channels, the comparability of parameters compared phonograms, recorded on various digital devices and comparative samples of voice and speech.

Keywords: Criminalistics, speaker identification, digital voice and speech recordings.

Galyashina Elena Igorevna, doctor of law sciences, doctor of philological sciences, professor, deputy manager of cathedra, egalyashina@gmail.com, Russia, Moscow, Kutafin Moscow State Law University (MSAL).

25

УДК 343.98

ЗАДАЧИ КРИМИНАЛИСТИКИ В СФЕРЕ ЗАЩИТЫ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЕЙ ОТ НЕЗАКОННОГО УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ

А.Ю. Головин

Статья посвящена проблемам противодействия незаконному уголовному преследованию бизнеса, в том числе средствами и методами современной криминалистики. В работе отмечены новейшие инициативы по внесению изменений в статью 299 Уголовного кодекса Российской Федерации в части ужесточения ответственности за незаконное уголовное преследование предпринимателей. Сформулированы основные задачи криминалистики, направленные на познание преступной деятельности, состоящей в незаконном привлечении к уголовной ответственности субъектов предпринимательской деятельности, а также разработке системы методических рекомендаций по раскрытию и расследованию таких преступлений.

Ключевые слова: задачи криминалистики, защита прав предпринимателей, незаконное уголовное преследование, частная криминалистическая методика

Дальнейшее развитие России как сильного и независимого государства предполагает своевременное, эффективное и системное реагирование на существующие глобальные и внутригосударственные вызовы, в том числе в сфере экономики. Неотъемлемым элементом экономического развития и роста является принятие необходимых мер по обеспечению свободы предпринимательства, улучшению делового и инвестиционного климата, поддержке российского бизнеса и защиты его прав.

На важность решения таких задач неоднократно указывал Президент Российской Федерации В.В.Путин. В частности, в своем выступлении на пленарном заседании Петербургского международного экономического форума 17 июня 2016 года глава российского государства отметил следующее: «Речь идёт о том, чтобы повысить прозрачность, выравнивать отношения государственных структур и бизнеса. Эти отношения должны строиться на понимании и взаимной ответственности, строгом выполнении и следовании законам, на уважении к интересам государства и общества, безусловной ценности института частной собственности. Нужно кардинально снизить возможности для незаконного уголовного преследования. Более того, представители силовых структур должны нести персональную ответственность за неоправданные действия, которые привели к разрушению бизнеса. Считаю, что эта ответственность может быть и уголовной»[1].

Во исполнение поручения Президента Российской Федерации, данного по итогам Петербургского экономического форума, рабочей группой по мониторингу и анализу правоприменительной практики в сфере предпринимательства, подготовлен ряд предложений, касающихся усиления ответственности должностных лиц правоохранительных органов за совершение действий, приведших к необоснованному уголовному преследованию

26

предпринимателей и прекращению ими хозяйственной деятельности. В их числе предложения:

1.О внесении изменений в статью 299 УК РФ «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности», предполагающих:

- увеличение наказания за преступление, предусмотренного частью первой этой статьи с пяти до семи лет лишения свободы;

- установление повышенной ответственности в соответствии с частью второй указанной статьи как за уже предусмотренное в действующей редакции деяние, соединённое с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, так и за деяние, повлекшее причинение крупного (превышающего 1 миллион 500 тысяч рублей) ущерба или иных тяжких последствий;

- дополнение указанной статьи частью третьей, предусматривающей уголовную ответственность сотрудников правоохранительных органов наступает в случае незаконного возбуждения уголовного дела, совершённого в целях воспрепятствования предпринимательской деятельности либо из корыстной или иной личной заинтересованности повлекшее прекращение предпринимательской деятельности либо причинение крупного ущерба, и наказание в виде лишения свободы на срок от пяти до десяти лет.

2.О внесении изменений в статью 151 УПК РФ в части передачи производства предварительного следствия по уголовным делам о преступлениях, предусмотренных статьей 169 УК РФ «Воспрепятствование законной предпринимательской или иной деятельности», от следователей органов внутренних дел следователям Следственного комитета России.

Основной задачей предлагаемых законодательных новаций названы исключение возможности давления на бизнес с помощью механизма уголовного преследования и, как следствие, оказание положительного влияния на состояние делового климата в стране [2].

Проблема борьбы с необоснованным уголовным преследованием предпринимателей действительно является актуальной и требует скорейшего разрешения. Например, Президент Российской Федерации В.В.Путин в своем ежегодном послании Федеральному Собранию Российской Федерации в 2015 году подчеркнул: «За 2014 год следственными органами возбуждено почти 200 тысяч уголовных дел по так называемым экономическим составам. До суда дошли 46 тысяч из 200 тысяч, ещё 15 тысяч дел развалилось в суде. Получается, если посчитать, что приговором закончились лишь 15 процентов дел. При этом абсолютное большинство, около 80 процентов, 83 процента предпринимателей, на которых были заведены уголовные дела, полностью или частично потеряли бизнес. То есть их попрессовали, обобрали и отпустили. И это, конечно, не то, что нам нужно с точки зрения делового климата. Это прямое разрушение делового климата» [3].

Уполномоченным при Президенте Российской Федерации по защите прав предпринимателей Б.Ю. Титовым в докладе, представленном Президенту России в 2016 году (далее — Доклад), отмечено, что «2015 год характеризуется самым сильным за последние годы давлением уголовного закона на бизнес –

27

возросло число зарегистрированных преступлений, возбужденных уголовных дел, число находящихся под стражей предпринимателей»[4].

Как следует из Доклада, в 2015 году правоохранительными органами выявлено 255 250 экономических преступлений (по ст.ст.159-159.6,160,165,169- 199.2 УК РФ), возбуждено 234 620 уголовных дел – больше, чем в любой предшествующий год. Для сравнения в 2014 году зарегистрировано 212316 преступлений указанного вида.

При этом число осужденных лиц в 2015 году уменьшилось по сравнению с 2014 годом на 1,5 тысячи – с 36 389 до 34 903.

Не отрицая необходимость борьбы с преступлениями в экономической сфере, в то же время необходимо подчеркнуть, что такого рода деятельность, помимо прочего, должна осуществляться в строгом соответствии с требованиями закона, уважения и защиты прав субъектов предпринимательской деятельности, защиты частной собственности и иных основных прав и ценностей в сфере бизнеса, гарантируемых государством.

Как следствие, недопустимы случаи непрофессионального и некачественного подхода сотрудников правоохранительных органов к решению задач выявления и расследования экономических преступлений, обеспечению показателей ведомственной статистики. Случаи же использования служебных полномочий сотрудниками правоохранительных органов в противоправных целях, в том числе коррупционных действиях, хищениях, рейдерстве, выполнения «заказов» на создание помех бизнесу, устранение конкурентов и т.п., сопровождающиеся любой формой давления на субъектов предпринимательской деятельности, должны получать не только свою уголовно-правовую оценку, но также качественно и своевременно выявляться и расследоваться, чему в немалой степени должна способствовать криминалистическая наука.

Изложенное позволяет сделать вывод о необходимости расширения круга стоящих перед современной криминалистикой задач в сфере защиты прав бизнеса.

Стоит отметить, что в криминалистике с начала 90-х годов прошлого столетия проведено немало монографических и диссертационных исследований, посвященных криминалистическому обеспечению расследования преступлений различных видов, посягающих на различные отношения в сфере предпринимательства. Такие исследования были направлены как на изучение криминалистических особенностей преступной деятельности и формирование частных методик расследования, исходя из вида преступных посягательств (например, вымогательства, мошенничества, разбоев и пр.), сфер бизнеса, в которых совершаются такие деяния) (например, преступлений в отношении субъектов малого предпринимательства, в сфере потребительского рынка, в банковской сфере, на рынке ценных бумаг и др.), различных защищаемых законом прав и интересов предпринимателей (жизнь, здоровье, свобода, интеллектуальные права и пр.). Большинство таких исследований, несомненно, имеют научное значение и возможности практического применения, однако не содержат отвечающих потребностям

28

сегодняшнего дня криминалистических рекомендаций по раскрытию и расследованию деяний, состоящих в незаконном уголовном преследовании субъектов предпринимательства.

Не снимают проблему и исследования по популярным в прошлом десятилетии идеям разработки «хозяйственной», «банковской» и тому подобных «криминалистик». Эти идеи, получившие освещение в работах Г.А. Зорина [5,С.21-26], М.В. Жижиной [6], В.А. Гамзы, И.Б. Ткачук [7] и некоторых других авторов, по сути, можно свести к следующему: ряд криминалистических знаний, положений, разработок, технических средств и методов можно и нужно использовать при решении задач обеспечения экономической и иной безопасности предпринимательской деятельности, в том числе и сферах, напрямую не связанных с раскрытием и расследованием преступлений. При этом разработка путей и возможностей такого использования, по мнению сторонников указанной позиции, должна выступать задачей криминалистической науки, а полученные результаты входить в систему криминалистики в качестве специальной отрасли или иного структурного элемента.

Эти идеи уже неоднократно получали критическую оценку с нашей стороны в части отнесения вопросов использования криминалистических знаний и достижений в иных сферах науки и практической деятельности в

использования знаний и достижений современной криминалистики достаточно обширны. Как следствие, результаты криминалистических научных исследований и изысканий могут заимствоваться как другими областями научного знания, так и приспосабливаться к решению практических, прикладных задач в сферах, напрямую не связанных с раскрытием и расследованием преступлений. Однако наличие таких возможностей не делает другие области научных знаний или практической деятельности, допускающих такое заимствование и приспособление, собственно криминалистикой.

Впрочем, приспособление криминалистических знаний и достижений к решению задач экономической безопасности бизнеса практически слабо помогает в защите прав предпринимателей при их незаконном уголовном преследовании.

Итак, на сегодняшний день можно констатировать, что криминалистической наукой пока не разработаны комплексные рекомендации по раскрытию и расследованию преступных деяний, состоящих в привлечении заведомо невиновного к уголовной ответственности или ином незаконном уголовном преследовании субъектов предпринимательской деятельности.

Представляется, что в систему специальных задач криминалистики в обозначенной сфере должны войти:

- всестороннее криминалистическое познание преступной деятельности, состоящей в привлечении заведомо невиновного к уголовной ответственности

29

или ином незаконном уголовном преследовании субъектов предпринимательства;

- разработка системы методических рекомендаций по раскрытию, расследованию и предупреждению (частной методики расследования) такого рода деяний.

С учетом анализа пока недостаточно обширной судебной практики по ст. 299 УК РФ, а также используя инструменты научного криминалистического прогнозирования, сформулируем основные направления исследований в рамках указанных задач.

Недобросовестные сотрудники правоохранительных органов, в полномочия которых входит осуществление предварительного расследования по уголовным делам, осуществление оперативно-розыскной деятельности либо надзора за их проведением обладают широкими полномочиями и служебным функционалом, позволяющими осуществлять давление на субъектов предпринимательской деятельности и манипулирование их поведением.

Угроза возбуждения уголовного дела, проведение в отношении субъекта предпринимательства проверочных действий и оперативно-розыскных мероприятий, в том числе получение в ходе объяснений и изъятие финансовой и иной документации о деятельности субъекта предпринимательства, запросы в банковские организации, к контрагентам способна запугать предпринимателей, оказать негативное влияние на ведение бизнеса и получение доходов, испортить деловую репутацию, усложнить взаимоотношения с кредитными организациями, получить огласку в средствах массовой информации.

Проведение подобных проверочных и оперативно-розыскных мероприятий, последующее возбуждение уголовного дела, производство следственных действий, избрание меры пресечения может, в том числе, могло основываться на фальсифицированных данных, явиться результатом проведенной в отношении субъекта предпринимательской деятельности провокации.

В основу уголовного преследования могут быть положены официальные обращения или сообщения органов государственной власти и местного самоуправления, других организаций, находящихся в договорных или иных хозяйственных связях с предпринимателем, граждан, средств массовой информации, даже если при их рассмотрении события или состава преступления в действиях предпринимателя изначально не усматривалось.

После возбуждения уголовного дела (в том числе с квалификацией деяния по статьям УК РФ, предусматривающих наказание в виде лишения свободы), проведения в отношении предпринимателя ряда следственных и иных процессуальных действий, избрания меры пресечения, эффект давления существенно усиливается, делает лицо «более сговорчивым», если именно такая цель изначально преследовалась злоумышленниками. Подобные действия могут предшествовать или сопровождать:

- требования коррупционного характера (например, требование взятки за отказ от возбуждения или прекращение уголовного дела, изменение меры пресечения на более мягкую, снятие ареста с имущества и пр.);

30