Kanetti_E_Massa_i_vlast

Лес и. охота у леле с Касаи

Английскому антропологу Мэри Дуглас в ее новом глубо­

ком и основательном исследовании действительно удалось

обнаружить единство жизни и религии одного африканско­ го народа. Не знаешь, чему больше удивляться в ее работе: точности наблюдения или открытости инепредвзятости мысли. Лучше всего выразить свою благодарность, следуя ей дословно.

Народ леле, живущий в Бельгийском Конго, недалеко от реки Касаи, насчитывает около 20 000 человек. Их деревни, представляющие собой компактные квадраты от 20 до 100

хижин, расположены на степных участках всегда неподалеку от леса. Главную пищу составляет маис, который они возде­ лывают в лесу; каждый год для него расчищается новый учас­ ток, с которого собирают не более одного урожая. Потом на этом участке растут рафиевые пальмы, с которых буквально все идет в дело. Молодые листья дают волокна, из которых мужчины плетут рафиевые покрывала. Мужчины леле, в от­ личие от их соседей, хорошие ткачи. Куски квадратных рогож служат своего рода деньгами. Из этой пальмы получают еще высоко ценимое не прокисающее вино. Бананы и пальмы, хотя они лучше всего растут в лесу, посажены также вокруг деревни, земляные орехи - только здесь. Все прочие необхо­

димые вещи дает лес: воду, дрова, соль, маис, маниоку, масло,

рыбу и мясо. И у мужчин, и у женщин много разных дел в лесу. Но каждый третий день женщин выгоняют из леса. Пи­ щей, водой и дровами они должны запастись на день вперед. Лес становится исключительно мужской территорией.

"Престиж леса необычайно высок Леле говорят о нем с

почти поэтическим воодушевлением... Часто они подчеркива­ ют ПРотивоположность леса и деревни. В разгар дня, когда в пыльной деревне невыносимо жарко, они охотно спасаются в

прохладном сумраке леса. Работа в лесу их привлекает и раду­ ет, работа где-нибудь еще - просто мука. "Время, - говорят

они, - медленно идет в деревне и мчится в лесу". Мужчины хвастаются, что могут целый день работать в лесу и не прого­

лодаться, а в деревне все время приходится думать о еде".

Но лес - это еще и опасное место. Кто соблюдает траур

или увидел дурной сон, не должен идти в лес. Такой сон

считается предупреждением. Кто на следующий день не по­ бережется и пойдет в лес, может столкнуться с бедой: на него

рухнет дерево, он порежется ножом или упадет с пальмы. Если предупреждению не внял мужчина, опасность грозит только ему персонально. Женщина же, которая пошла в лес в

запретное время, ставит под угрозу всю деревню. "Величайшее уважение к лесу можно объяснить тремя глав­

ными причинами: он - источник всех полезных и необходи­ мых вещей, таких, как еда, питье, одежда, материал для стро­ ительства домов; он - источник священных снадобий; и,

третье, он - место охоты, которая является в их глазах са­

мым важным из занятий".

у леле просто неудержимое влечение к мясу. Гость будет тяжко оскорблен, если предложить ему только растительную пищу. В разговорах о гостях и приемах они охотно обсуждают количество и качество поданного мяса. При этом они, как и их южные соседи, не держат коз и свиней. Даже мысль о том, чтобы съесть животное, выросшее в деревне, им отвратитель­ на. Хорошая пища, говорят они, приходит из леса, где она чистая и здоровая, как кабан или антилопа. Крысы и собаки нечисты - хама; то же самое слово применяется для обозна­ чения гноя и экскрементов. Нечистыми считаются также свиньи

и козы только потому, что они выращены в деревне.

Влечение к мясу никогда не заставит их съесть что-нибудь такое, что не добыто в лесу или на охоте. Они разводят собак и при желании им не составило бы труда разводить коз.

"Отделение женщин от мужчин, леса от деревни, зависи­

мость деревни от леса и выдворение женщин из леса пред­

ставляют собой важнейшие и постоянно повторяющиеся эле­ менты их ритуала".

Степные участки, сухие и бесплодные, стоят в их глазах

невысоко, они целиком доверены женщинам и считаются нейтральной зоной между лесом и деревней.

Леле верят в бога, который сотворил людей и животных, реки и все другие вещи. Они верят также в духов, которых боятся и о которых говорят сдержанно и осторожно. Духи никогда не были людьми, и никто из людей их не видел. Если бы кто увидел духа, то ослеп бы и умер в судорогах. Духи живут глубоко в лесу, чаще всего у истоков рек. Днем они спят, ночью ходят по округе. Они не умирают и никогда

не болеют. От них зависит удача на охоте и плодовитость женщин. Они могут поразить деревню болезнью. Животны­ ми, более всех наделенными сверхъестественной силой, счи­ таются нутрии, резвящиеся вокруг истоков рек - местопре­ бывания духов. Нутрия - это вроде собаки духа, она живет при нем и слушается его, как собака слушается охотника. Если нутрия непослушна, дух ее наказывает: дает человеку убить ее на охоте и тем самым вознаграждает охотника.

По отношению к человеку духи выражают самые разнооб­ разные пожелания, особенно они настаивают на том, чтобы в деревне царил мир. "Лучшим свидетельством того, что в де­ ревне все в порядке, является удачная охота. Ничтожная доля

мяса, которая досталась каждому из мужчин, женщин И де­ тей от убитой дикой свиньи, никак не могла бы объяснить ту

радость, что выражается по этому поводу несколькими неде­

лями позже. Охота - это духовный барометр, за подъемом и падением которого ревниво следит вся деревня".

Замечательно, что деторождение и охота называются вмес­ те, как если бы это были взаимосоответствующие функции мужчин и женщин. Могут сказать так: "Деревня испортилась: охота не удалась, женщины бесплодны, все умирает". Если человек доволен положением дел, говорится иначе: "Наша де­ ревня теперь богатая и довольная. Мы убили трех диких сви­ ней, четверо женщин зачали, мы сильны и здоровы".

Самое высокоценимое занятие - это совместная охота. Дело именно в ней, а не в индивидуальных усилиях одиноч-

ки. "Мужчины, вооруженные луками и стрелами, кольцом

охватывают часть леса. В лес входят загонщики с собаками. Мальчики и старики, которые едва в состоянии двигаться, стараются присоединиться к охоте. Особенно важны хозяева собак, которые, продираясь сквозь кусты, криками возбуж­ дают и направляют собак. Поднятая свинья выскакивает под стрелы поджидающих охотников. Это самый действенный

метод охоты в густом лесу, когда животное застают врасплох

и поражают стрелами с близкого расстояния.

Удивительно для народа, столь гордящегося своей охотой, абсолютное отсутствие индивидуальных охотничьих навыков. Человек, идущий в лес, на всякий случай берет с собой лук и стрелы, но целится только в птиц и белок, даже не помыш­ ляя в одиночку добыть крупного зверя. Особые приемы охо-

145

Стая и религия

ТЫ В одиночку им совершенно неизвестны. Выслеживание или подражание крикам животных им чужды, маскироваться или выкладывать приманку они не умеют. Редко кто заходит один в чащу леса. Весь их интерес концентрируется на со­

вместнОЙ охоте. Человек может натолКНУТЬСЯ на стадо сви­ ней, барахтающихсЯ в болоте, и подобраться так близко, что

будет слышать их дыхание. Но он даже не попытается вы­ стрелить, а на цыпочках отойдет подальше и побежит в де-

ревню за подмогой.

В степи охотятся лишь раз в году в сухое время, когда мож- но поджечь траву. Чтобы окружить горяшее пространство, со­

бираются вместе несколькодеревень. Мальчики надеются здесь на свою первую добычу. Это, должно быть, ужасное побоище. И это единственный случай, когда команда охотников боль­

ше, чем мужское население одной-единственной деревни. В лесной охоте участвуют только мужчины и только из од~ои деревни. В конце концов деревня является политическои ~ ритуальной единицей только потому, что является охотничьеи единицей. И не удивительно, что леле считают свою культуру

в первую очередь охотничьей культурой".

Особое значение имеет распределение добычи. Оно CTPOГ~ упорядочено, причем так, что это подчеркивает религиозныи

смысл охоты. у леле имеется три ритуальных сообщества, каж­ дое из них имеет право на свою определенную часть убитого

животного. Первое сообшество - это производители, к кото­ рым причисляются все мужчины, произведшие на свет ребен­

ка. ИМ идет грудная часть любой дичи, а также мясо всех мо­ лодых животных. Среди производителей выделяютсЯ те, кто произвел дитя мужского и дитя женскогО пола. Они считают­ ся членами второго, избранного сообщества - это мужчины­ панголины. Их так зовут потому, что только они имеют право на мясо панголина, броненосца. Третье сообщество - ясно­

видцы. ОНИ получают голову и кишки дикой свиньи.

Если убивают большое животное, оно всегда - и именно

в процессе дележа - становиТСЯ предметом религиозного действа. Важнее всех других животных дикая свинья. Ее де­

лят следующим образом: после того, как ясновидцы получи­

ли голову и кишки, грудь идет производителям, плечи - муж­ чинам, которые несли ее домой, шея - владельцам собак,

спина, горло и одна из передних ног - тому, кто убил свинью,

146

Элuас Канеmmu

а желудок - деревенским кузнецам, ИЗГОТОвившим стрелы. Структура общества леле укрепляется, так сказать с каж­ дой охотой. Возбуждение ОХотничьей стаи превраrdается в

чувство, связывающее общину в целом. Без насилия над за­ мыслом автора книги можно говорить об охотничьей религии в ПОДлинном смысле слова. Столь убедительным, Исключаю­

щим всякое сомнение образом Охотничья религия НИкогда не изображалась. Но здесь открывается ещедрагоценная воз­

можносп, увидеть превращение леса в символ массы. Все, что считается ценным, содержит в себе лес, и самое ценное Приносится тоже лесом. Там живут животные - добыча охот­ ничьих стай, а также ГРозные духи, отдающие человеку своих

ЖИВОтных.

Военные трофеи живарос

Самый воинственный народ во всей Южной Америке _ жи­ варос из Эквадора. Крайне ПОучительно понаблюдать за их пгивычками и ритуалами, касающимися военных действий

итрофеев.

Оперенаселении у них не может идти речь. Они Вступают

ввойну не для завоевания новых земель. Жизненного про­

странства у них не мало, а скорее СЛишком много. На площа­

ди в 60 000 квадратных километров живут 20 000 человек Они не знают больших поселений, даже деревни у них не в

чести. Каждая большая семья со старейшиной во главе зани­ мает отдельный дом, а ближайшая семья живет от них в не­ СКОльких километрах. Их не СВязывает никакая политичес­ кая организация. В мирное время каждый отец семейства

является Высшей инстанцией, и никто не может ему прика­

зывать. Если бы живарос не выслеживали друг друга с враж­ дебными намерениями, то на гигантских просторя-, девствен­

ных лесов одна группа вряд ли могла бы повстречать другую.

Цементом, скрепляющим их воедино, является кровная

месть, или, собственно ГОворя, смерть. Для них не существу­ ет естественной смерти: если человек умирает, значит, враг

заколдовал его издали. Тогда долг близких заключается в том

чтобы выяснить, кто ответственен за смерть, и отомстит~

колдуну. Каждая смерть является, следовательно, убийством, а за убийство можно мстить только другим убийством. Но,

поскольку смертоносное колдовство производилось на боль­ шом расстоянии, физическая или кровная месть, обязатель­

ная для родственников, возможна лишь в том случае, если

они сумеют отыскать врага.

Следовательно живарос ищут друг друга, чтобы мстить

друг другу, и поэтому кровную месть можно считать формой

социальной связи.

Семья, живущая вместе в одном доме, образует очень тес­ ное единство. За что берется один мужчина, за то берутся вместе с ним и другие мужчины дома. В крупные и опасные экспедиции собираются мужчины нескольких относительно близко расположенных домов; только для такого настоящего военного похода с целью мести они выбирают главнокоман­

дующего - опытного, часто пожилого человека, которому на

Военная стая является, следовательно, подлиннои дина­ мической единицей у живарос. Наряду со статической еди­ ницей, семьей, только она играет заметную роль. С военной стаей связаны все их праздники. Они собираются вместе за неделю до похода, а потом, если возвращаются с победой, устраивают целый ряд больших торжеств.

Военные походы служат исключительно целям разруше­ ния. Всех врагов убивают, за исключением пары юных жен­ щин и, может быть, нескольких детей, которых берут в свою семью. Вражеская усадьба, домашние животные, посадки - все уничтожается. Единственное, что на самом деле деле ин­ тересует живарос, - это головы врагов. Тут действительно настоящая страсть, и высшая цель воина - вернуться из по­ хода по крайней мере с одной такой головой.

Голова особым образом препарируется, усыхая при этом примерно до размеров апельсина. Это называется цанца. Об­ ладатель цанца пользуется особым уважением. По прошест­ вии некоторого времени - года или двух - устраивается гран­ диозный праздник, центром которого является правиль~о препарированная голова. На праздник приглашают друзеи, едят, пьют и пляшут; все согласно ритуальным правилам. Это торжество насквозь религиозного характера, и наблюдение

показывает, что его подлинным мотивом является жажда nри­ умножения и орудий приумножения. Здесь невозможно вхо­ дить в детали, которые в изобилии приводит Карстен в книге

148

Элuас Канеmmи

"Кровная месть, война и праздники победы у живарос". Достаточно указать на важнейший танец живарос, в ходе кото­ рого ~ни ПО порядку И с воодушевлением заклинают сначала звереи, на K~TOPЫX охотятся, а потом - половой акт челове­

ка, служаший ПРИУМножению семьи.

Танец является как бы введением к большому празднику ~ужчины и женщины становятся вокруг центрального стол~

а дома и медленно движутся по кругу, ВЫКРикивая как сло­

ва заклятия имена всех зверей, мясо которых любит человек

См:да добавляются некоторые предметы, используемые ин~

деицами в домашнем Хозяйстве и собственноручно ими изго­ товляемые. За каждым именем громко и возбужденно BbI-

крикивается "хей!".

ТанецначинаетсяПРОнзительнымсвистом.Самамагичес­

кая формула гласит:

"Хей, хей, хей! Обезьяна, хей! Красная, хей!

Коричневаяобезьяна,хей! Черная обезьяна, хей! КаПуциноваяобезьяна,хей! Серая обезьяна, хей! Дикая свинья, хей! Зеленый Попугай, хей! Долгохвостый,хей! Домашняясвинья, хей! Жирная, хей! Женскоеплатье, хей! Пояс, хей!

Корзинка, хей!"

ЗаклинаниеПРОдолжаетсяпримерночас, всеэтовремятан­

цующиеДВижутсято вправо,то влево. Каждыйраз, кактолько они останавливаются,чтобыизменитьнаправлениедвижения

эраздается ГРОмкий свист и крики "чи' чи, чи, чи",как будто' ТИ;; криком пытаются поддержать непрерывность процесса

ругое заклинание ОТНОсится к жеНщинам и их ПЛОдОВИ~

тости:

"Хей! Хей! Хей!

Баба, хей! Баба, хей! Совокупленье, хей!

Цанца пусть поможет, хей!

Пары, хей! Пары, хей! Баба, хей! Баба, хей' Пусть это будет, хей! Мы это делаем, хей!

Это будет славно, хей! Хватит, хей!"

Центром песнопений и всех прочих действий во время праздника является цанца - добытая в бою, препарирован­ ная и высушенная голова врага. Его дух все время пребыва­ ет поблизости от головы и крайне опасен. Его всячески ста­ раются приручить; если удалось поставить его себе на служ­ бу, он может принести огромную пользу. Он заботится о том, чтобы умножались свиньи и куры на дворе, благодаря ему умножаются клубни маниока. Все, что пожелаешь при­ умножить, он приумножает. Однако превратить его в раба совсем не просто. Поначалу он полон жажды мести, невоз­ можно даже вообразить, что он может сделать с человеком. Но число действий и ритуалов, служащих тому, чтобы под­ чинить его воле хозяина, поистине удивительно. Праздник, длящийся много дней, завершается тем, что голова и дух, к ней относящийся, оказываются полностью в его распоря­

жении.

Если взглянуть на цанца с позиций знакомой нам воен­ ной морали, она, можно сказать, представляет собой то, что мы называем трофеем. На войну идут, чтобы добыть голову, и это единственная добыча. Но сколь бы маленькой она ни казалась, особенно когда сморщится до размеров апельси­ на, она вмещает в себя все, что только можно пожелать. Она творит любое угодное приумножение: животных и рас­ тений, необходимых для жизни, предметов, изготовляемых дома, и, наконец, собственно людей. Это невероятно кон­ центрированная добыча, и заполучить ее в руки недостаточ­ но, надо еще много работать, стараясь превратить ее в то, чем она должна стать для человека. Этот труд венчается со­ вместным возбуждением праздника, особенно его магичес­ кими заклинаниями и танцами. В целом праздник цанца - это праздник приумножающей стаи. Военная стая, если ей

везет, выливается в приумножающую стаю празднества; в превращении одной в другую заключается подлинная дина­

Танец дождя у индейцев пуэбло

Существуют танцы приумножения, задача которых - вызвать дождь. Танцоры, так сказать, вытопывают дождь из земли. Топанье ног - как падение капель дождя. Если дождь начи­ нается во время танца, танец прекращается. Танец, изобра­ жающий дождь, в конце концов переходит в дождь. Группа примерно из 40 человек, совершая ритмические движения,

превращается в дождь.

Дождь - это важнейший символ массы у народов пуэбло. Он играл важную роль даже у их предков, которым случалось жить и в других местах. Но с тех пор, как они обосновались на

сухих нагорьях, значение дождя так возросло, что он составля­

ет теперь глубинную основу их верований. Маис, необходи­ мый для жизни, и дождь, без которого не вырастет маис, - вот что стоит в центре всех их церемоний. Разнообразные вол­ шебные средства, применяемые, чтобы вызвать дождь, кон­

центрируются и усиливаются во время танца ДОЖДР.

Важно, что этому танцу не свойственно беснование, ко­ торое не отвечает природе самого дождя. В облаке, в кото­ ром он приближается, дождь представляет собой единство. Облако высоко и далеко, оно белое и мягкое и, приближа­ ясь, будит в человеке радостные чувства. Но, разрешаясь

дождем, оно распадается: отдельными каплями достигает

дождь людей и почвы, где и исчезает. Танец, который дол­

жен привлечь дождь, сам в него превратившись, представ­

ляет собой скорее бегство и распад массы, чем ее образова­ ние. Танцоры желают, чтобы дождь пришел, однако он дол­ жен не оставаться там, вверху, а пролиться на землю. Обла­

ко - это дружественная масса, и насколько она дружест­

венна, видно по тому, что оно приравнивается к предкам. Мертвые возвращаются в облаке дождя и приносят достаток и довольство. Если летом под вечер на небе появляются до­ ждевые облака, детям говорят: "Смотрите, дедушка идет". Подразумевается при этом не умерший член семьи, а пре­ док вообще.

Священники, пребывающие в ритуальном уединении во­ семь дней подряд, уйдя в себя, неподвижно сидят перед ал­

тарями и призывают дождь:

151

Стая и религия

"Где бы ни было ваше постоянное жилище,

Оттуда вы отправитесь в путь, Ваши ветром гонимые облачка, Ваши тонкие облачные полоски

Наполните живой водой.

Вы пришлете нам, чтобы остался У_нас, Ваш прекрасный дождь, ласкающии землю

Здесь вИтеване, Селении наших отцов И матерей,

Тех, кто были живыми до нас.

Вы придете все к нам _ _ " С вашей неисчислимои массои воды

Человеку нужна неисчислимая масса воды, однако эта масса, собранная в облаках, распадается на капли._ В танце дождя акцентделается на распаде. Речь идет о доброй массе -

не об опасном звере, которого нужно убить, не о ненавист­ ном враге, с которым предстоит сразиться. Она отождествлЯ­ ется с массой предков, которые У пуэбло мирно настроены и

доброжелательны.

Драгоценная масса, каплями выпадающая на землю, переходит в другую массу, необходимую для жизни, - в маис.

Как и при всякой жатве, предполагается сбор урожая в гру­ ды. Это как раз противоположный процесс: дождевое облако

распадается на капли, урожай, наоборот, собирается в груды,

так сказать, зерно к зерну или початок к початку. Благодаря этой пище мужчины становяТСЯ сильными, а

женщины плодовитыми. Слово "дети" часто появляется в за­ клинаниях. Свяшенник говорит о всех живущих членах рода как о детях но также и о мальчиках и девочках как о тех,

"чей жизненный путь еще впереди". Мы сказали бы, что они - будущее племени. ОН выражает это в более точном образе -

их жизненный путь еще впереди.

Так что важнейшие массы в жизни пуэбло - это предки и дети дождь и маис, или, если следовать, так сказать, при-

чинному, порядку, - предки, дождь, маис, дети.

Из четырех видов стаи охотничья и военная им совершен­ но чужды. У них сохранились лишь остаточные элементы за­

гонной охоты на кроликов. Существует и сообщество воинов, но его функции скорее полицейские, а в полиции надобность

практически отсутствует. Оплакивающая стая играет У них на удивление малую роль. Смерть, по возможности, не превра-

152

Элuас Канеттu

щают в событие, и мертвого, как индивидуума, стараются поскор:,е забыть. По истеченими четырех дней после смерти старшии свяшенник внушает опечаленным родственникам

что ~~ не надо думать о мертвом: "Он уже четыре года Ka~ мертв. CMe~TЬ ОТОдвигается в прошлое, боль становится легче

переносимои. Пуэбло не знают оплакивающих стай - они

изолируют боль.

Еди~ственной активной и многообразно ПРОЯвляющейся формои стаи остается у них стая ПРИумножения. На ней дер­

жится вся общественная жизнь. Можно сказать, что они жи­ вут лишь дЛЯ приумножения, и это приумножение ориенти­ ровано ИСключительно Позитивно. Двуличье Януса, Свойствен­ но: столь многим народам: собственное приумножение, с од­

нои стороны, истребление врагов - с другой, им неизвестно.

Дождь и маис сделали их МИРными людьми, жизнь их прохо­

дит в кругу собственных детей и предков.

Динамика войны: первый мертвый, триумф

Внутренняя, или идейная, динамика войны, изначально вы­

глядит так: из оплакивающей стаи, собравшейся вокруг мерт­

вого, образуется военная стая, которая мстит за него. Из по­ бедоноснои военной стаи образуется ПРИумножающая стая

триумфа.

Именно первый мертвый будит во всех остальных Ощуще­ ние надв~гающейся угрозы. Значение первого мертвого при ::чале BO~H трудно переоценить. Властители, желающие раз- зать воину, хорошо знают, что надо обязательно отыскать или создать первого мертвого. Не имеет большого значения чем он я~ляется в своей группе. Это может быть человек, H~

имеющии особого влияния, иногда даже совсем неизвестный Важна его смерть, все другое не играет роли: люди должны

верить, что ответственность за это несет враг. Каковы бы ни

были причины и обстоятельства убийства, все они несущест­

венны, кроме одного: умер член группы, к КОторой причис­ ляют себя все остальные.

Моментально возникающая группа оплакивания дей­

ствует как массовый кристалл, она, так сказать, открыва­ ется: в нее вливаются все, ощушаюшие тревогу. Ее образ

мыслей преобразуется в образ мыслей военной стаи. Война, требующая для своего возникновения одного или

немногих мертвых, порождает затем огромное их количество. ПЛач по ним, когда победа достигнута, в отличие от началь­ ного момента, сильно приглушен. Победа означает если не

полное уничтожение, то резкое уменьшение численности вра­

гов; поэтому оплакивание своих мертвых становится менее важным. Они как передовой отряд, посланный в страну мерт­ вых и уведший за собой еще большее количество врагов. Так они освободили всех от страха, без которого войны вообще не было бы.

Враг побежден, угроза, сплотившая народ, отпала, и каж­ дый теперь думает о себе. Военная стая рассыпается для гра­ бежа, подобно тому, как это происходит с охотничьей стаей при дележе добычи. Если на самом деле угроза не восприни­ малась как всеобщая, увлечь людей на войну можно было только перспективой грабежа. В этом случае грабеж всегда дозволен: полководец старого закала не рискнул бы поме­ шать в этом своим людям. Однако опасность полного разло­ жения войск при этом столь велика, что всегда изобретались средства восстановления воинского духа. Лучшим средством были празднования победы.

В противопоставлении уменьшившегося числа врагов соб­ ственному приумножению заключается подлинный смысл праздников победы. Собирается весь народ - мужчины, жен­ щины, дети. Победители маршируют в тех же порядках, в каких отправлялись на войну. Демонстрируя себя народу, они заражают его настроением победы. К ним стекается все больше людей, пока в конце концов не собираются все, кто в со­

стоянии покинуть свое жилище.

Однако победители демонстрируют не только себя. Они много принесли с войны - принесли как приумножители. Добыча выставляется напоказ. Здесь изобилие ценных и нуж­ ных вещей, и каждому что-нибудь да достанется: победо­ носный полководец или император провозглашает большие раздачи, или отменяет ограничения рационов, или обещает еще какие-нибудь блага. Военная добыча состоит не только из золота и товаров. Победители привели с собой пленных, и их многочисленность наглядно свидетельствует об умень­ шении числа врагов.

154 Элuас Кднеmmu

В обществах, претендующих на цивилизованность, дело ограничивается демонстрацией плененных врагов. Другие, кого мы считаем варварами, требуют большего: собравшись вместе и уже не чувствуя непосредственной угрозы, они хо­ тят пережить уменьшение числа врагов. ДЛя этого произво­ дятся публичные казни пленных, о которых сообщается при описании победных торжеств многих воинственных народов.

Поистине фантастических размеров достигали эти казни в столице королевства Дагомеи. Здесь установился обычай еже­ годного праздника, длившегося несколько дней, во время которого ставился кровавый спектакль: по королевскому при­ казу сотни пленных обезглавливались на глазах всего народа.

На помосте в окружении ближайших соратников восседал король. Внизу волновался народ. По кивку короля палач при­ нимался за работу. Головы казненных бросали в кучу; кучи голов виднелись повсюду. Торжественные процессии двига­ лись по улицам, по сторонам которых на виселицах болта­ лись голые тела казненных. Чтобы не оскорбить взгляд мно­ гочисленных жен короля, их приводили в пристойный вид - кастрировали. В заключительный день праздника двор снова собирался на одном из возвышений, и наступало время раз­ дачи подарков народу. В толпу бросали раковины, заменяв­ шие деньги, из-за них вспыхивали схватки. Потом туда же отправляли тела обезглавленных пленников, которые толпа разрыв~а на части и, как сообщается, в горячке поедала. Каждыи хотел урвать себе кусок врага: это можно понимать

нества в XYHI в. Это были представители белой расы из тор­

говых колоний на побережье. Предметом торговли были рабы

для закупки рабов они и приезжали в столицу королевства

Абомею. Король продавал европейцам часть своих пленни­ ков. ~ля этой цели предпринимались военные походы, и ев­ ропеицев тогда это вполне устраивало. Конечно, быть сви­

детелями ужасных массовых казней им нравилось меньше

но их присутствие считалось при дворе хорошим тоном. Они

старались убедить короля, что пленников, предназначенных на казнь, лучше продать им в качестве рабов. Они, следова­

155

Стая и религия

бизнеса. Однако, к удивлению своему, они видели, что ко­

роль при всей его жадности не соглашается на эти предложе­

ния. ВО времена, когда рабов не хватало, отчего страдал биз­ нес, тупоумие короля просто выводило и~ из себя. ОНИ не

понимали, что для короля власть важнеи, чем состояние.

Народ привык к демонстрации жертв. В этом ~аглядном уменьшении числа врагов, происходящем в грубои и жесто­ кой форме, он черпал уверенность в собственном приумно­

женин. Последнее же было прямым источником королев­

ской власти. Спектакль оказывал двоякое воздействие. Для

короля это был надежный способ убедить народ, что под его

владычеством приумножение гарантировано, и тем самым

удержать его в состоянии религиозно преданной массы. Но

одновременно внушалея страх перед королевским приказом.

Распоряжения о казнях исходили от него лично. Крупнейшим общественным событием у римлян был три­

умф. На него сходился весь город. Но когда империя достиг­ ла высот могущества и уже нечего стало без конца завоевы­ вать, была учреждена победа как таковая, приходившая пе­ риодически по календарю. На арене на глазах людских скоп­

пений шли бои, лишенные всякой политической подоплеки, но не лишенные смысла: смысл состоял в том, чтобы будить

и поддерживать в народе ощущение победы. Римляне, как зрители, сами не сражались, но они сообща решали, кто по­ бедитель, и приветствовали его совсем как в пр:жние дни. Дело было только в ощущении победы. Сами воины, казав­

шиеся уже ненужными, потеряли в своем значении.

у исторических наций такого рода война стала единствен­

ным средством приумножения. Будь это захват вещей, необ­

ходимых для жизни, или угон жителей в рабство - все дру­ гие, более терпимые формы приумножения были отброшены

и стали считаться недостоЙными. Сформировалось нечто вроде государственной военной религии, нацеленной на стремитель-

ное приумножение.

Ислам как военная религия

уверующих магометан есть четыре повода собраться вместе.

1.Несколько раз в день они собираются на молитву, к

которой их призывает голос, доносящийся с высоты. Тут воз-

156

Элuас Канеmmи

никают малые РИТМичные группы, которые можно обозна­ чить как Молитвенные стаи. Каждое Движение строго пред­ писано и определенным образом ориентировано, а именно по Отношению к Мекке. Раз в неделю, во время праэдника пят­

ницы, стаи перерастают в массы.

2.Они собираются на священную войну против неверных.

3.Они собираются в Мекке во время большого паломни­

чества.

4. Они собираются на Страшном Суде.

В исламе, как и в других религиях, величайшее значение

имеют невидимые массы. Но гораздо острее, чем в других МИровых религиях, здесь выражены двойные массы, проти­

востоящие друг другу.

По трубному гласу Страшного Суда все мертвые Восстают

из могил и устремляются, как по команде, на Поле Суда.

И предстают перед Богом двумя отдельными неисчислимы­

ми массами: верующие с одной стороны, невеРУющие _ с Другой. И Бог судит каждого из них.

Все человеческие поколения, таким образом, собираются

вместе, и каждый из людей думает, что лег в могилу лишь накануне. О неизмеримом времени, прошедшем со дня его

похорон, ни один не имеет представления. Смерть была без

памяти и сновидений, но трубный зов будет Услышан каждым.

"В тот день люди сойдутся множествами". Вновь и ВНОВЬ в Коранезаходит речь оМножествах этого великогодня. Это _

величайшие из всех масс, которые только способен вообра­ зить верующий магометанин. Большее число людей чем все кто когда-либо жил, собранное на одном месте, не~озможн~

Помыслить. Это единственная масса, которая уже не растет, и она обладает величайшей плотностью, ибо каждый на сво­

ем месте доступен взору Судьи.

Однако при всей своей величине и ПЛОтности она с начала

и до конца разделена на две ПОЛовины. Каждый точно знает,

что его ждет; в одних душах - надежда, в других _ ужас.

"В этот день будут лучащиеся лица, смеющиеся, радУющие­

ся, и в этот день будут лица, ПОКрытые грязью, покрытые тьмой: это лица неверных и Святотатцев". Поскольку речь идет об абсолютно справедливом приговоре - каждое деяние

зарегистрировано и письменно заверено, - никому не избе­

жать предназначенной ему судьбы.

Разделение массы на две в исламе носит безусловный ха-

актер граница проходит между верующими и неверующи­

~и. и~ судьба, навсегда разделенная, сос~оит в том, чтобы

сражаться друг с другом. Религиозная воина считает~я свя­ щенным долгом, так что еще при этой жизни в каждои б~тве предвосхищается - менее масштабно, конечно, - двоиная масса Страшного Суда.

Совсем другой образ, с которым связана не менее свя­ щенная обязанность магометанина, - паломнич:ство в Мекку. Здесь речь идет о длящейся массе, образующеися по­

степенным током паломников из всех стран, где живут пра­

воверные. В зависимости от удаления места проживания от Мекки она может растягиваться на недели, месяцы и даже годы. Обязанность совершить паломничество хоть раз в жизни окрашивает все земное существование человека. Кто не совершил паломничества, тот в действительности не жил. Оно, так сказать, сжимает все пространство, где распро­

странилась вера, и помещает его в одно место, в котором

был ее исток. Паломники - мирная масса. Они озабочены только и единственно достижением своей цели. Покорять

неверных - не их задача, они должны только достичь на­

значенного места.

Особым чудом считается способность города размеров Мекки вместить эти бесчисленные толпы паломников. Ис­

панский пилигрим Ибн Убаир, который в конце ХН в. оста­ навливался в Мекке и оставил ее подробное оп~сание, по­

лагает, что даже в крупнейших городах мира не наидется особ­ для такого множества людей. Но Мекке дарована спосо

ность растягиваться для вмещения масс; ее можно сравнить

с маткой которая может становиться больше или меньше в

зависимости от размера содержащегося в ней эмбриона.

Ключевой момент паломничества - день на горе Арафат. Здесь должны собраться 700 000 человек. Нехватка воспол­

няется ангелами, невидимо становящимися между людьми.

Но вот дни мира миновали, и война вновь вступает в свои права. "Мухаммед, - говорит один из лучших знатоков ис­

лама - пророк борьбы и войны... То, что он сначала совер­

шил 'у себя в арабском мире, он оставил как завет всем пра­

воверным: борьба с неверными, распространение не столько веры, сколько власти веры, которая есть власть Аллаха. По-

158

Элuас Канеmmu

этому воины ислама Должны стремиться не столько к обра­ щению, сколько к покорению неверных".

Коран, боговдохновенная книга пророка, не оставляет в

этом никакого сомнения. "А когда кончатся месяцы Священ­ ные, то избивайте неверных, где их найдете, захватывайте

их, осаждайте, устраивайте засаду ПРотив них во ВСЯКОМ скры­

том месте".

Религии оплакивания

Религии оплакиваниядали миру его лицо. В христианстве они

ДОстигли своего рода общезначимости. Стая, на которой они держатся, существует недолго. Что придало верованиям, возни­

кающим из оплакивания, такую стабильность? Откуда взялось

это своеобразное упорство, пронесенное сквозь тысячелетия? Легенды, вокруг КОторых они формируются, повествуют о

человеке или Боге, который умер по несправедливости. Это

всегда рассказ о преследовании, идет ли речь об охоте или травле. Это можетбыть связано и с неправедным Судом. Если

дело ПРОисходит на охоте, попадают не в того, ЛУЧший охот­ ник гибнет вместо преследуемого ЖИвотного. Может возни­ кнуть обратная ситуация, когда преследуемый зверь набра­

сывается на охотника и наносит ему смертельные раны, как

в легенде об Адонисе и вепре. Именно этой смерти не должно было быть, и боль о ней ПОИстине беспредельна.

Бывает, что погибшего любит и оплакивает богиня как АФродита Адониса. В Вавилоне она именовалась Ишт~р, а

прекрасным, безвременно погибшим Юношей бьm Таммуз.

уфригийцевэтобьmабогиня-матьКибела, оплакивавшаясво­

его юного возлюбленного Аттиса: "Она стала как сумасшед­

шая, запрягла в колесницу Львов, НОСилась со Своими кори­

бантами, которые стали такими же бешеными как она сама по всей горе Ида и выла о своем Аттисе; один 'из корибанто~

отрезал куски от своего тела, другой носился по горе с разве­

вающимися волосами, третий дул в рог, еще один бил в бара­

бан или, создавая адский грохот, ударялдруг одруга медные

тарелки; вся Ида впала в неистовство и беснование".

В Египте Изида потеряла Озuриса, Своего супруга. Она без

r,стали ищет его, тоскует и зовет, пока, наконец, не находит:

Приди в СВОЙ дом, приди в СВОЙ дом... Я не вижу тебя, но

мое сердце бьется о тебе, и мои глаза жаждут тебя.u~риди же к той, что любит тебя, любит тебя, Благословенныи. Приди к твоей сестре, приди к твоей жене, о ты, чье сердце останови­ лось. Приди к хозяйке твоего дома. Я сестра твоя по матери, ты не должен покинуть меня. Боги и люди повернулись к тебе и оплакивают тебя... я зову тебя и рыдаю так, что плач мой доносится до небес, но ты не слышишь моего плача, а я ведь твоя сестра, которую ты любил на Земле. Ты никого не любил, только меня, брат мой!"

Бывает так - это более поздний и уже не мифологичес­ кий случай, - что группа учеников и последовател:й опла­ кивает погибшего, как, например, Иисуса или Хуссейна, пле­

мянника пророка, подлинного мученика шиитов.

Охота или преследование обычно изображены во всех под­ робностях, это точный рассказ о лич~о пережитых событ~ях. Всегда льется кровь, даже в гуманнеиших из всех страстеи - в страстях Христовых - не обошлось без крови и ран. Каж­ дая частность событий, из которых складываются страсти,

воспринимается как вопиющая несправедливость, и чем даль­

ше от мифических времен, тем сильнее стремление продлить страдания, наделив их бесчисленными человеческими черта­ ми. при этом охота или травля всегда оказываются воспри­

нятыми СО стороны жертвы.

В момент кончины формируется оплакивающая стая, в плаче ее звучит особенная нота: он умер во имя людей, тех, кто собрался вокруг его тела. Он - их спаситель: потому ли, что был величайшим среди них охотником, потому ли, что у него были другие, высшие достоинства. Его исключитель­ ность всячески подчеркивается: именно он - тот, кто не мог, не должен был умереть. ПЛачущие отказываются признать

В изображениях архаичных оплакивающих стаи, в част­ ности, в приведенном мной австралийском примере, под­ черкнуто, что оплакивать начинают уже умирающего. Живу­

щие стремятся его удержать и закрывают своими телами.

Они захватывают его в свою кучу, тесно сжимают со всех сторон и стараются не отпустить. Иногда его продолжают звать и после наступления смерти, и лишь когда совсем ясно, что он уже не вернется, начинается второй этап - переме­

160

Элиас Канетmu

~B оплакивающей стае, о которой здесь идет речь, то есть

тои, что, складывая легенду, сама складывается вокруг дра­

гоценного покойника, процесс умирания всячески продле­ вается. Его приверженцы, или верующие, что здесь одно и то

же, отказывают~я его отдать. Первый этап, этап удержания, здесь решающии, на нем лежит вся нагрузка.

Это время, когда люди стекаются со всех сторон и привет­

ствуется каждый, кто готов участвовать в оплакивании

В подобных культах оплакивающая стая открывается и pac~

ширяется в массу, которая неудержимо растет. Это случается

на торжествах в честь мертвого, когда изображаются его страс­ ти. К празднованию присоединяются целые города и прите­

кающие со ~cex сторон толпы паломников. Открывание оп­ лакивающеи стаи может Происходить также в иных более масштабных временных отрезках, когда УМножается не кон­ кретная масса, а число верующих вообще. Все начинается с

нескольких учеников, стоящих возле креста, они - ядро плача.

На первом празднике пятидесятницы было, пожалуй, чело­ век 600 христиан, во времена императора Константина их

стало десять миллионов. Но ядро религии осталось тем же

Почемустоль многие присоединяются к оплакиванию? Чем оно ПРитягивает? Зачем оно вообще нужно человеку? Со все­ ми, кто примыкает к плачу, происходит одно и то же: охот­ ничья или преследующая стая, превратившись в оплакиваю­ щую стаю, очищается от греха. Люди всегда бьши гонителями

слабых созданий. В их глазах отражаются тускнеющие глаза жертвы, и последний крик ее, которым они насладились не­ изгладимо врезается в их души. Может быть, в больши~стве своем они даже не догадываются, что, питая свои тела, питают мрак внутри себя. Однако страх и вина растут неудержимо и сами того не сознавая, они стремятся к искуплению. Поэт~м; они стекаются к тому, кто умер за них, и, рыдая вокруг него сами ощущают себя ГОНимыми. Что бы они ни творили в oc~ тальное время, сколько бы ни причиняли зла - в этот момент они на CTopo~~e того, кто страдает. Внезапная и далеко идущая смена партии. Она освобождает их от вины за смерть других но также и от страха перед собственной смертью. Что бы они

НИ причинили другим, один из этих других все взял на себя: если они будут ему верны и безоговорочно преданы, то суме­ ют, как им кажется, избегнуть мести.

Следовательно, религии оплакивания будут необходимы

для душевного уклада человека до тех пор, пока он не пере­

станет собираться в стаи для убийства.

Из всех религий оплакивания, дошедших до нас, а пото­ му поддающихся детальному разбору, самая поучительная - шиитская ветвь ислама. Было бы правильно также рассмот­ реть культ Таммуза или Адониса, Озириса или Аттиса. Но

они принадлежат ушедшим временам, о них мы знаем толь­

ко из клинописи и иероглифов или же из сообщений клас­ сических авторов, и хотя сообщения эти бесценны, гораздо более доказательно будет разобрать такую веру, которая су­ ществует и ныне, и там, где существует, проявляет себя ост­

ро и однозначно.

Самой важной из религий оплакивания является христи­ анство. О его католической разновидности еще пойдет речь. Что же касается конкретных мгновений христианства - мгно­ вений массового возбуждения, то вместо подлинного опла­

кивания, ставшего уже редким, мы рассмотрим праздник

Воскресения Христова в Храме Гроба Господня в Иерусали­ ме. Оплакивание же само по себе, как страстно мечущаяся

стая; перерастающая в подлинную массу, неизгладимо запе­

чатлено в шиитском празднике мухаррам.

Праздник мухаррам у шиитов

Из ислама, в характере которого безошибочно узнается воен­ ная религия, благодаря расколу родилась религия оплакива­

ния, самая концентрированная и резко выраженная из всех

существующих, - шиитская вера. В Иране и Йемене это официальная религия. Она также широко распространена в Индии и Ираке.

Шииты веруют в духовного и мирского вождя всех едино­ верцев, которого называют имамом. Его роль более значитель­ на, чем роль папы у католиков. Он - носитель божественного света. Он непогрешим. Спасется только тот верующий, кото­ рый следует за своим имамом: "Кто умер, не зная истинного имама своего времени, тот умер смертью неверного".