А. Дементьев
Акварельный портрет Натали Гончаровой…
С застекленной веранды потоки тепла.
Как, художник, наверное, был очарован,
Как писал вдохновенно, манера – светла.
В бледно-розовом платье, слегка запыхавшись,
Будто только что с бала примчалась домой.
Сразу в зеркало взгляд… Недовольной оставшись,
Отказалась позировать: вид-то какой!
Пушкин стал уверять: - Натали, Вы прекрасны.
(Он ее при других называет на «вы»). –
Натали рассмеялась: - А Вам не опасно
Потерять от портрета потом головы? –
Оборот-то какой! Это – речь россиянки?
«Головы», «Голова»…Полотняный завод…
Где рождался язык? На Полянке, солянке,
У московских кирпичных кремлевских ворот?
Что же здесь пожелать в двух шагах от веселья?
Парк дубовый, фонтаны, дворца полукруг…
Мебель в дом подарил, просто так, к новоселью,
Добрый в чуткости Вяземский – истинный друг.
Эти зимние дни, эти летние ночи,
И кипенье сирени, плывущей в окно.
Где теперь это все? Взлет березовых почек
Или Черную речку увидеть дано?
Но дошел и до нас акварельный рисунок.
В нем живая Наталья. Манера – светла.
«Трудно найти не только в русской, но и во всей мировой истории женщину, которая оставила бы такой неизгладимый след в людской памяти, которая вызывала бы столь противоречивые толки, яростные споры, длящиеся вот уже полтора века. По свидетельству современников, она была одарена божественной красотой, как Прекрасная Елена, из-за которой началась Троянская война. Но с этой женщиной связано нечто большее для нас, чем гибель Трои. С этой женщиной связана жизнь и гибель величайшего гения России – А. С. Пушкина», - писал о Натали Гончаровой Николай Доризо в статье «Жена поэта».
Наталья Николаевна была частью пушкинской души, всегда мечтавшей о гении чистой красоты. Она могла составить блестящую партию многим, ведь сам царь покровительствовал этой юной красавице. Но любовь Пушкина оказалась всепокоряющей.
Попробуем разобраться, кем и какой была Натали Гончарова.
Наталья Николаевна Гончарова-Пушкина родилась в трудное время Отечественной войны 1812 года. Война вынудила ее семью покинуть имение Полотняный Завод и уехать к родственникам в Тамбовскую губернию. Там и родилась третья дочь Натальи Ивановны и Николая Афанасьевича Гончаровых Наталья, Таша, как называли ее домашние. Летом 1813 года семья перебралась в Москву, а любимицу деда – Ташеньку, по его просьбе, оставили в Полотняном Заводе. Там, на приволье, она и росла лет пять-шесть. Потом родители взяли ее в Москву и вольное, спокойное житье кончилось.
Отца ее, образованного, умного и красивого человека, терзала неизлечимая душевная болезнь, причиной которой была жена, не любившая мужа и сильно опустившаяся под конец жизни. Она предалась пьянству и низкому разврату, что и довело Николая Афанасьевича до сумасшествия. Мать, не отличавшаяся мягким нравом, после несчастья с мужем стала истеричной, а порой жестокой к детям: держала их взаперти, морила голодом, била по щекам. Все дети боялись матери лишнего слова сказать. Все это не могло не отразиться на характерах девочек, которые, однако, были очень разными. Старшая, Екатерина, пошла в мать – темпераментная и вздорная; средняя, Александрина, - много спокойнее, а младшая, Наталья, была тихой, молчаливой и замкнутой, вся в отца. Из-за этого Наталья Николаевна не могла быстро включаться в светскую беседу. Зато она не стала легкомысленной, была сдержанной, деликатной и застенчивой.
Образование дети Гончаровых получили неплохое. Наташа изучала российскую и всемирную историю, русскую словесность, географию, иностранные языки. Переписывала в свой дневник стихи Пушкина и других поэтов, сама мечтала стать поэтессой. Вот почему, когда перед ней, шестнадцатилетней девочкой, предстал Пушкин, величайший поэт ее страны, он показался ей полубогом. Гордая его вниманием и поклонением, девушка, сияя от счастья, отдала ему свое сердце – сразу и навсегда. Но любила она его так, как позволял ее собственный темперамент – спокойно и сдержанно, без лишних эмоций. Пушкин же любил страстно, со всем пылом своего южного характера.
А первая встреча Пушкина и Натальи Гончаровой состоялась зимой 1828 года на балу у знаменитого московского танцмейстера Йогеля (которого поэт упоминает в «Евгении Онегине»), где Пушкин увидел 16-летнюю, необычайно красивую девушку Наташу Гончарову. Она только что начала выезжать в свет, но о ней уже заговорили как об одной из первых московских красавиц, все восхищались ее «романтической» прелестью.
В белом воздушном платье, с золотым обручем на голове, она сразу же поразила Пушкина своей царственной, гармоничной, одухотворенной красотой. Очарованный поэт вскоре сделал ей предложение и получил неопределенный ответ – полуотказ, полусогласие. Но он не отступил: слишком сильна была его влюбленность; мечта о счастье с этой девочкой, не похожей на него, такой спокойной, нежной, женственной, - кружила ему голову.
Пушкин увидел в Гончаровой главное – органичную врожденную женственность, идеальную, светлую, чистую, которая находит продолжение и самое точное выражение в материнстве и сливается с ним. Мировая культура нашла и воплотила этот образ в Мадонне. Пушкину образ Мадонны как некий идеал женственности был всегда близок. Он сразу увидел это начало в шестнадцатилетней девочке. Предвидел и будущую прекрасную мать своих детей, что Натали подтвердит при жизни поэта и еще больше после его гибели. Вся ее последующая жизнь будет посвящена детям. Она станет одной из самых замечательных русских женщин-матерей.
Еще до замужества Пушкин обратил к невесте сонет «Мадонна». Поэт находил, что на выставленной в антикварной лавке на Невском проспекте старинной копии «Мадонна» Рафаэля имеет поразительное сходство с его невестой.
«Мадонна» (5)
Именно в таком внешнем облике находил выражение внутренний образ Натальи Николаевны – ее глубокая религиозность и потребность молитвы: «тогда я снова обретаю спокойствие, которое часто принимают за холодность, и в ней меня упрекали».
Около двух лет тянулась история пушкинского сватовства. В глазах родителей Натали он был невыгодной партией для их дочери. Не слишком богат, на плохом счету у правительства. Он завоевывает доверие тещи и любовь невесты. «Она меня любит», - уже уверенно пишет он Плетневу из Болдина. Знавшая Гончаровых Н. П. Озерова рассказывала: «Утверждают, что Гончарова-мать сильно противилась браку своей дочери, но что молодая девушка ее склонила. Она кажется очень увлеченной своим женихом». Мягкая и «навсегда покорная» Наталья Гончарова с молодости могла быть и упорной, и волевой. И перед этой обоюдной любовью родители были вынуждены отступить.
«Участь моя решена. Я женюсь… Та, которую любил я целых два года, которую везде первую отыскивали глаза мои, с которой встреча казалась мне блаженством – Боже мой – она… почти моя».
Свадьба приближалась, хотя ее беспрестанно откладывали. В свете много судачили, злословили о предстоящей женитьбе Пушкина, чуть ли не бились об заклад: состоится – не состоится. Слышались такие высказывания, «что не для нее одной, но и для него лучше бы было, кабы свадьба разошлась». Энгельгардт, директор Царскосельского лицея, писал: «К счастью для невесты дело опять разошлось… Жаль ее: она будет несчастлива». Эти сплетни, разговоры временами наводили на Пушкина жестокую хандру, он нервничал, жаловался друзьям, задумывался о своей предстоящей семейной жизни, беспокоился и за себя, и за Наталью Николаевну. Росла его тревога и пронзительные предчувствия того, что «горести не удивят меня: они входят в мои домашние расчеты».
За два дня до венчания Пушкин был вечером у своего лучшего московского друга Павла Нащокина. Там он встретился со своей старой знакомой цыганкой Таней, певицей известного московского хора. «Спой мне, Таня, что-нибудь на счастье; слышала, может быть, я женюсь». «Запела я Пушкину песню, - вспоминает Татьяна Демьяновна, - она хоть и подблюдною считается, а только не годится было мне ее петь, потому она, будто сказывают, не к добру.
Ах, матушка, что так в поле пыльно?
Государыня, что так пыльно?
Кони разыгралися. А чьи-то кони,
чьи-то кони?
Кони Александра Сергеевича.
Подняла я глаза, а Пушкин схватился руками за голову и плачет как ребенок. «Ах, говорит, эта песня всю мне внутрь перевернула».
Итак, свадьба, наконец, состоялась. 18 февраля 1831 года в Москве в церкви Вознесения у Никитских ворот Пушкин и Наталья Гончарова были обвенчаны.
Как девочка тонка, бледна,
Едва достигнув совершеннолетья,
В день свадьбы знала ли она,
Что вышла замуж за бессмертье?
После свадьбы
Игорь Кобзев
Неказистая церковь у Никитских ворот
Окруженная тучей крикливых ворон,
С запыленною кровлей, со щербатым порогом,
Эта церковь, по-моему, помнит о многом…
Из дверей ее шумных однажды весною
Вышел праздничный Пушкин
С молодою женою.
Позабыв об обидах, об отказе недавнем,
О навязанных хлопотах над дешевым
приданным,
Позабыв о врагах,
Шел счастливый, обвенчанный
С самой стройной в России,
С самой царственной женщиной.
Еще пули и сплетни его не задели,
Еще целых триста недель до дуэли!
Еще тает снежок на его волосах,
И московское небо синеет в глазах,
И сквозной ветерок, развеселый и шалый,
Треплет кудри, мудренные, как мадригалы…
После свадьбы Пушкин пишет Плетневу: «Я женат – и счастлив; одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось – лучшего не дождусь. Женка моя прелесть не по одной наружности». Пожалуй, это самое счастливое письмо Пушкина. Пускай на короткое время, но он стал счастливым человеком. И над всеми письмами этого времени, как эпиграф, можно поставить радостные, озорные слова из письма Плетневу: «Ах, душа моя, какую женку я себе завел!». У него – неустроенного, кочевого, бездомного, появились вдруг дом, семья, рядом человек, которого он любит. Исполнилось то, о чем он мечтал: Мадонна вошла в его дом.
Необыкновенная красота Натальи Николаевны поражала и московское общество, и петербургский свет. В Петербург они переехали вскоре после свадьбы. И сестра Пушкина Ольга Павлищева написала родителям: «Они очень довольны друг другом, моя невестка совершенно очаровательна, красивая и остроумная, а со всем тем и добродушная».
И брат Натальи Николаевны Дмитрий Гончаров замечает: «Между ними царствует большая дружба и согласие; Таша обожает своего мужа; дай Бог, чтобы их блаженство и впредь не нарушалось».
Вот мнение знаменитой светской красавицы, внучки Кутузова Дарьи Федоровны Фикельмон: «Госпожа Пушкина впервые явилась в свет; она очень красива, и во всем ее облике есть что-то поэтическое».
Писатель Владимир Соллогуб так писал о Натали: «Много видел я на своем веку красивых женщин еще обаятельнее Пушкиной, но никогда не видывал я женщины, которая соединила бы в себе такую законченность классически правильных черт и стана. Ростом высокая, с баснословно тонкой талией, при роскошно развитых плечах и груди, ее маленькая головка, как лилия на стебле, колыхалась и грациозно поворачивалась на тонкой шее. Да, это была настоящая красавица, и недаром все остальные, даже из самых прелестных, меркли как-то при ее появлении».
Первые годы жизни в Петербурге были для Пушкина светлыми и радостными. Поэт был счастлив. Его письма к жене полны самой нежной заботы. Письма Пушкина к Наталье Николаевне – это книга их любви, его величайшее творение.
«Надеюсь увидеть тебя недели через две; тоска без тебя. Душа моя, женка моя, ангелмой!»
«Тебя, мой ангел, люблю так, что выразить не могу».
«Конечно, друг мой, кроме тебя в жизни моей утешения нет – жить с тобою в разлуке так же глупо, как и тяжко».
«Жена моя прелесть, и чем долее я с ней живу, тем более люблю это милое, чистое, доброе создание, которого я ничем не заслужил перед Богом», - это уже из письма к теще.
Письма Пушкина к Наталье Николаевне необыкновенно искренни, удивительны по простоте и сердечности, полны любви и нежности. И написаны они по-русски, тогда как в бытность ее невестой он писал ей по-французски.
А.И. Куприн о письмах Пушкина писал: «В его переписке так мучительно трогательно, так чудесно раскрыта его семейная жизнь, его любовь к жене, что почти нельзя читать это без умиления».
Любовь его как солнечный восход
Воображенье согревает наше.
И тот, кто сомневается в Наташе, -
Не сторону ль Дантеса он берет?
Ведь Пушкин верил ей, идя к барьеру.
Кто смеет посягнуть на эту веру?
Но тем не менее посягали. Разные люди, руководимые самыми разными, а порой и противоположными чувствами, сходились на одном – на несправедливости к ней. Зависть светских красавиц, которых затмила своей красотой Наталья Пушкина, ненависть врагов поэта, желающих очернить личную жизнь гения, любовь к Пушкину его почитателей, считавших, что у него должна быть какая-то другая, только им (а не ему) ведомая жена.
Софья Карамзина утверждала: «Наш добрый, наш великий Пушкин должен был бы иметь совсем другую жену». Поэтесса графиня Евдокия Ростопчина написала такие стихи о жене поэта: «Отринутому поэту» (7). Даже Марина Цветаева и Анна Ахматова в ослеплении любовью к Пушкину оказались в стане врагов Натальи Николаевны. И все это несправедливо. Странно, как можно, прочитав письма Пушкина к жене, не понять, что любовь, поднявшаяся до такой высоты, не может не быть взаимной!
Но у Натальи Николаевны Пушкиной был могущественный покровитель, который позаботился о том, чтобы каменья, в нее брошенные, упали не долетев. Это – Пушкин. Пушкин сам ответил всем своим письмом к жене от 21 августа 1833 года: «Гляделась ли ты в зеркало и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего сравнить нельзя на свете, а душу твою люблю я еще более твоего лица».
Огромный интерес представляли бы для нас и письма Натальи Николаевны к Пушкину, но эти письма непонятным образом исчезли и судьба их неизвестна. Не так давно найдены ее письма к другим людям, к брату Дмитрию. Все они написаны при жизни Пушкина. И эта «поистине счастливая находка» рисует нам удивительный облик жены поэта.
До сих пор ее многие считали недалекой, легкомысленной женщиной, которая не понимала своего гениального мужа, не хотела ничего знать о его «душевном состоянии». «Кружевная душа», как сказала Мария Волконская. Но найденные письма раскрывают нам совершенно новые душевные качества жены поэта и опровергают утверждение, что якобы «главное содержание внутренней жизни Натальи Николаевны давал светско-любовный романтизм».
В письмах перед нами – любящая жена и мать, заботящаяся о своем семействе, о муже. Она часто пишет о детях, своих хозяйственных делах. Из этих писем мы узнаем, что она принимала участие в издательских делах Пушкина. Он нередко во время своего отсутствия давал жене поручения по издательским и иным литературным делам. Став женой Пушкина, Наталья Николаевна понимала, что рядом с ней – человек необыкновенный, и старалась облегчить его жизнь. Вот строки из ее письма брату: «Мой муж дал мне столько доказательств своей деликатности и бескорыстия, что будет совершенно справедливо, если я со своей стороны постараюсь облегчить его положение».
Хотя самой Наталье Николаевне, наверное, иногда совсем не весело и не сладко жилось. Даже в первые дни медового месяца она горько плакала от того, что Пушкин, наспех поцеловав ее, часто с утра и до вечера проводил время в разговорах с друзьями. А как-то раз в холостяцкой компании он всю ночь проспорил на литературные темы и, умоляя о прощении, честно признался, что забыл вчера о том, что женат. А позднее, во время отсутствия Пушкина, его жене приходилось управлять домом, хозяйством, часто не имея на это достаточных средств.
Много занималась она и детьми. За шесть лет совместной жизни у них было четверо детей – Маша («беззубая моя Пускина), любимица отца, «рыжий Сашка», Гриша и Ташенька. Их нужно было воспитывать, заботиться об их будущем. Со временем Наталья Николаевна приготовилась к своей трудной судьбе: «быть женой поэта, и такого поэта, как Пушкин». До того, как Пушкин встретил Наталью Гончарову, он создал свой идеал замужней женщины – Татьяну Ларину. Ларина была гениальным предчувствием Н. Гончаровой. С годами жена Пушкина все более и более походила на Т. Ларину (6):
Она была нетороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без взора наглого для всех,
Без притязаний на успех,
Без этих маленьких ужимок,