Statya_Kvalifikatsia_ekonomicheskogo_prestupleni

КВАЛИФИКАЦИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ

ПРИ ЮРИДИЧЕСКОЙ И ФАКТИЧЕСКОЙ ОШИБКЕ

П.С. ЯНИ

Яни Павел Сергеевич, профессор Института повышения квалификации руководящих кадров Академии Генеральной прокуратуры РФ, доктор юридических наук, профессор.

Автор предлагает критерии для разграничения юридической и фактической ошибок при квалификации преступлений в сфере экономической деятельности.

Ключевые слова: юридическая ошибка, фактическая ошибка, квалификация экономического преступления.

Determination of the nature of an economic crime when legal or factual error is made

P.S. Yani

The author offers criteria to distinguish between legal and factual errors made during determination of the nature of economic crimes.

Key words: legal error, factual error, determination of the nature of an economic crime.

1. Ослабление роли государства в экономике выражается в том числе в сужении сферы применения нормы об ответственности за незаконное

предпринимательство, что происходит за счет внесения изменений не только непосредственно в Уголовный кодекс, но и в законодательство, позитивно регулирующее отношения, охраняемые ст. 171 УК: сокращается перечень видов деятельности, подлежащих лицензированию. Этот процесс породил вопросы квалификации действий лиц, осуществлявших предпринимательскую деятельность, являвшуюся - при наличии к тому и иных оснований - преступной по причине ее ведения без лицензии, когда такая лицензия необходима, но затем потерявшую характер преступной в связи с названными обстоятельствами: вид деятельности перестал подлежать лицензированию. Приведу пример.

Коммерческая организация в результате осуществления предпринимательской деятельности без лицензии, когда такая лицензия требовалась, извлекла особо крупный доход. Этот доход не был отражен руководителем организации К. в налоговой декларации и иных документах, представляемых в налоговые органы, и в результате сумма неуплаченного налога составила более 30 млн. руб. (согласно примечанию 1 к ст. 199 УК - особо крупный размер). Затем, однако, соответствующий вид деятельности был исключен из перечня видов деятельности, осуществление которых разрешено только на основании лицензии. При таких обстоятельствах в соответствии со ст. 10 УК и п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. N 23 "О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем" в действиях К.

при осуществлении незаконного предпринимательства организацией.

Поставленный практикой вопрос состоит в том, можно ли квалифицировать действия К. по ст. 199 УК как уклонение от уплаты налогов с организации в особо крупном размере. Решение проблемы, как будет показано далее, достигается путем анализа института ошибки в уголовном праве. Однако сначала необходимо рассмотреть аргументы сторон ведущегося на практике спора о квалификации.

Обе стороны диспута признают, что при осуществлении незаконной предпринимательской деятельности ее субъект извлекает преступный доход - так же, как и при сбыте наркотиков, хищении, получении взятки и т.п. И даже если считать такой доход принадлежащим тому лицу, на чей банковский счет он зачислен (а такая точка зрения отстаивается многими в цивилистике), то все равно этот доход должен полностью взыскиваться в доход государства, а следовательно - не может облагаться налогом.

Но далее одна сторона рассуждает так: раз предпринимательская деятельность возглавляемого К. юридического лица теперь считается законной, то, стало быть, и доходы ретроспективно должны быть признаны законными, их уже нельзя изъять в доход государства как преступно полученное имущество.

Поэтому руководитель К., скрывавший от налоговых органов доход, полученный организацией от контрагентов за выполненные работы, виновен в уклонении от уплаты налогов с организации.

Другая же точка зрения состоит в том, что раз юридическое лицо, осуществлявшее незаконную - на тот период - предпринимательскую деятельность, не должно было отражать этот доход в документах, представляемых в налоговые органы, а ст. 199 УК предусматривает ответственность не просто за неуплату налога, но за такую неуплату, которая сопряжена с обманом налоговых органов относительно наличия объекта налогообложения и т.д. <2>, руководитель организации К. ответственности по ст. 199 УК не подлежит. Проще говоря, поскольку при осуществлении незаконной предпринимательской деятельности ее субъектом-организацией извлечен доход, который на момент отчета руководителя перед налоговыми органами не был объектом налогообложения, неотражение этого дохода в документах, представляемых в налоговые органы, к неуплате налога не привело: обязанности не было, а

2. Итак, лежала ли на организации, возглавляемой К., обязанность по уплате налогов с доходов, полученных в период, когда предпринимательская деятельность организации

считалась в силу названных обстоятельств

некоторых вопросах применения судами Российской Федерации уголовного законодательства об ответственности за уклонение от уплаты налогов" (ныне утратило силу) действия виновного, занимавшегося предпринимательской деятельностью в том числе без специального разрешения и уклоняющегося от уплаты налога с доходов, полученных в результате такой деятельности,

Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. N 23 выражен иной подход: "Действия лица, признанного виновным в занятии незаконной предпринимательской деятельностью и не уплачивающего налоги и (или) сборы с доходов, полученных в результате такой деятельности, полностью охватываются составом преступления, предусмотренного статьей 171 УК РФ".

Сложность обсуждаемой проблемы во многом как раз и связана с последним разъяснением, точнее - не только с ним, но и с его обоснованием,

Дело в том, что, отказываясь от прежней точки зрения, Пленум руководствовался доводом некоторых криминалистов, что нельзя платить налоги с доходов, полученных преступным путем, поскольку весь преступный доход должен быть взыскан в доход

государства: как разъяснено во втором предложении п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. N 23, имущество, деньги и иные ценности, полученные в результате незаконного предпринимательства, в соответствии с п. п. 2 и 2.1 ч.

подлежат обращению в доход государства с приведением в приговоре обоснования принятого решения.

Однако утверждение, что весь доход от незаконного предпринимательства обязательно взыскивается в доход государства, не было безусловно правильным и в 2004 г., когда Пленум принимал названное постановление, а теперь это утверждение полностью лишено законодательной опоры - ни п. 4 ч. 3 ст. 81 УПК, на который ссылается Пленум в п. 16 Постановления от 18 ноября 2004 г. N 23, ни Гражданский кодекс сейчас не позволяют взыскать доход от незаконного предпринимательства в доход государства.

Действительно, указанная процессуальная норма (п. 4 ч. 3 ст. 81 УПК) в редакции, действовавшей на день принятия Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. N 23, предусматривала, что имущество, деньги и иные ценности, полученные в результате преступных действий либо нажитые преступным путем, по приговору суда подлежат возвращению законному владельцу либо обращению в доход государства в порядке, установленном Правительством РФ. Вместе с тем применительно к нашему случаю денежные средства на банковском счете, полученные как доход от незаконного предпринимательства, не могли быть признаны

вещественным доказательством в силу того, что не являются объектом материального мира, и, стало быть, на них положения ст. 81 УПК и тогда не распространялись - они не могли быть взысканы в доход государства на основании ст. 81 УПК.

В настоящее же время, т.е. в период совершения руководителем организации К. обсуждаемого деяния, норма о вещественных

имущество, полученные в результате совершения преступления, а также доходы от этого имущества подлежат не обращению в доход государства, а возвращению законному владельцу. В доход же государства деньги, ценности и иное имущество, полученные в результате совершения преступления, могут быть обращены лишь в случае, предусмотренном п. 4.1 ч. 3 ст. 81 УПК, где речь идет о конфискации имущества, полученного в результате совершения преступлений, указанных в п. п. "а" - "в" ч. 1 ст. 104.1 УК.

Поскольку же незаконное предпринимательство не указано в числе конфискационных преступлений в п. "а" ч. 1 ст. 104.1 УК, для конфискации имущества нужно доказать, что полученные в результате этой деятельности доходы либо используются, либо предназначены для финансирования, в частности, деятельности организованной группы, совершающей, возможно, то же преступление (п. "в" ч. 1 ст. 104.1 УК), либо исходить из того, что указанные доходы, за счет которых продолжалось осуществление незаконной предпринимательской деятельности, являются принадлежащим обвиняемому средством совершения

преступления. Последнее, правда, вряд ли возможно даже при изрядной юридической фантазии, поскольку полученные в результате преступной деятельности средства если и становятся собственностью лица, на счете которого они появляются (собственностью - условно, поскольку они находятся на банковских счетах), то надо учитывать, что это лицо - юридическое, т.е. руководителю, в нашем случае - К., они не принадлежат.

Не дает возможности взыскать полученное от незаконного предпринимательства в доход государства и Гражданский кодекс. Действительно, согласно ст. 169 ГК в случае недействительности сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности, полученное по сделке взыскивается в доход государства. Однако при незаконном предпринимательстве противозаконно действует только одна сторона в сделке, как и в нашем случае. К таким ситуациям применим лишь абз. 3 ст. 169 ГК, где устанавливается, что при наличии умысла только у одной из сторон сделки, противной основам правопорядка и нравственности, все полученное ею по сделке должно быть возвращено другой стороне, а полученное последней либо причитавшееся ей в возмещение исполненного взыскивается в доход Российской Федерации. Пленум ВАС РФ в п. 3 Постановления от 10 апреля 2008 г. N 22 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации" разъяснил, что "указанные последствия не могут быть применены частично, а подлежат применению только в полном объеме. Например, если судом установлено, что с умыслом на совершение сделки с целью,

заведомо противной основам правопорядка и нравственности, действовала лишь одна из сторон, и истец требует взыскания в доход Российской Федерации только исполненного данной стороной (причитавшегося с нее в возмещение полученного исполнения), то суд, применяя последствия недействительности сделки, должен не только удовлетворить требование истца, но и произвести одностороннюю реституцию, взыскав со стороны, действовавшей умышленно, полученное ею по сделке в пользу другой стороны".

Получается, что согласно и п. 4 ч. 3 ст. 81 УПК (если доход получен и изъят как предмет материального мира, т.е. как вещественное доказательство), и абз. 3 ст. 169 ГК полученный в результате незаконного предпринимательства доход не подлежит обращению в доход государства, а должен быть отдан другой, добросовестной, стороне. Вместе с тем спор о необходимости отражения в налоговой отчетности дохода от незаконного предпринимательства наше заключение не решает. Вопрос-то остается: если полученный в результате незаконного предпринимательства доход должен быть передан добросовестному контрагенту, то подлежит ли такой доход налогообложению?

Так вот, самое любопытное в том, что Верховный Суд, основывая свою позицию именно на соображениях о невозможности налогообложения дохода от незаконного предпринимательства, в разъяснении, содержащемся в п. 16 Постановления от 18 ноября 2004 г. N 23, утверждает прямо противоположное. И это ясно видно из выделенной мной фразы: "Действия лица, признанного виновным в занятии незаконной предпринимательской

деятельностью и не уплачивающего налоги и (или)

сборы с доходов, полученных в результате такой деятельности , полностью охватываются составом преступления, предусмотренного статьей 171 УК РФ". Это разъяснение показывает, что, с позиций Пленума, лицо все-таки должно платить налоги с доходов от незаконной предпринимательской деятельности; другое дело, что в их неуплате следует видеть признак

замыслу авторов указанного разъяснения, является крупный ущерб.

Как видим, если исходить из приведенного в предыдущем абзаце разъяснения, пусть теперь и не соответствующего п. 4 ч. 3 ст. 81 УПК и ст. 169 ГК, то следует признать, что у юридического лица, возглавляемого К., возникла обязанность по уплате налогов. И возникла она не вдруг, не внезапно и не в связи с исключением осуществляемого вида деятельности из перечня лицензируемых. Такая обязанность появилась в связи с получением дохода от предпринимательской деятельности, и руководитель К. умышленно не отражал этот доход в представляемых в налоговые органы документах. А умышленное невыполнение соответствующей обязанности, сопряженное с обманом налоговых органов в виде непредставления декларации и иных предусмотренных законом документов, либо представление этих документов, содержащих заведомо ложные сведения об отсутствии соответствующего дохода, сопряженное с неуплатой налогов в крупном размере, должно квалифицироваться по ст. 199 УК.

Тем не менее исходить, убежден, следует