Континуальность / консервация / дискретность

Геополитика является динамикой мобильности, движения и, одновременно, — консервации и континуальности. Если сопоставить дуальную геополитику Евразии (теллурократия и континентализм) с талассократической геополитикой атлантизма, можно заметить, что их фундаментальное и эпистемологическое различие заключается в разнице на концептуальном и философском уровне смысла, который они дают пространству. Чтобы понять концепт мобильности, необходимо понять философскую ситуацию, в которой мы находимся. С одной стороны, мы имеем дело с позицией консерватизма, при которой мобильность представляется как падение и деградация. Действительно, у Платона, даив так называемом «сакральном» мировоззрении,

мобильность зачастую равноценна смерти. Все, что способно изменяться, воспринимается как источник деградации и беспорядка. Мобильность становится синонимом беспорядка. Что касается философского и метаполитического уровня, мы узнаем из работ Генона и Эволы, посвященным традиции, что крайняя мобильность, лишенная смысла, сопровождает состояния патологического возбуждения и истерии. На уровне политики, излишнее возбуждение в городе является признаком беспорядка и его саморазрушения изнутри. С другой стороны, мы обнаружим «прогрессистскую» позицию по отношению к мобильности, которая возвышает ее и осуждает постоянство, «статику» как признак стагнации в материальном и психологическом плане. Постоянство — это стремление к смерти, к повторению; это стагнация, отказ от политического прогресса. Изучение эпохи Просвещения в трудах Шпенглера, Юнгера и постмодернистов Лиотара и Бодрийяра показало заблуждения и границы этой мифологии прогресса, которая была фетишизирована эпохой и стала затем причиной знаменитой западной «разочарованности».

В сфере геополитики мы имеем дело с эпистемологическим противопоставлением, которым надо оперировать весьма осторожно из-за риска начать рассматривать движение как анти-покой, а покой — как анти-движение, что приведет к патологической ситуации колебания междудвумя крайностями. Велико искушение начать думать,что стагнация позволяет избежать волнения, а волнение — стагнации. В геополитике стагнация часто приводит к отказу от «власти», которая является целью геополитики. Эту стагнацию можно наблюдать в современной европейской про-атлантической геополитике, предписываемой всемирными экономическими требованиями соперничающей англо­американской талассократии. В результате, порождая намеренно стагнацию, чтобы уйти от волнения, мы порождаем стагнацию, которая возмущает, а создавая волнение в ответ на нее, мы способствуем появлению волнения, которое возвращает нас к стагнации. Иначе говоря, геополитика, лишенная мировоззрения и пространственного смысла, непременно порождает неясность, при которой смешиваются понятия «движение/покой» и «возбуждение/стагнация», в то время как разумная геополитика будет опираться на динамическую дихотомию, ловко сочетая движение и покой, осмысленные в понятиях «власть/ континуальность» и «революция/консервация» на метаполитическом уровне. Именно эта разница лежит в основе оппозиции евразийской геополитики теллурократии и талассократической геополитики: первая является, по сути, силой преобразующего движения на основе общей исторической и органической континуальности континента, вторая же

является силой изменения — мобилизирующего, конструктивистского, механистического, — которое растворяет цельность континентальной основы в конструктивисткой подвижной дискретности пространства. Талассократическая геополитика строится на принципе разделения и не учитывает природную и историческую континуальность пространства. В евразийской геополитике континуальность и движение вынуждены сосуществовать. Мы знаем из законов термодинамики, что именно движение структурирует систему, а покой и стагнация, наоборот, ее разрушают. Психоанализ показал, что стремление к желанию порождает само желание, а неподвижность является признаком смерти. Возникает вопрос, правомерно ли в геополитике смешивание понятий статичности и неподвижности. Статичность может быть созидательной. На медленной скорости и при замедлении происходят различные явления. Системам необходим покой, чтобы избежать перегрузки. Для человека покой — это момент созерцания и принятия окружающего мира. Между зрителем и созерцаемым объектом появляется своеобразная синхронизация, а затем происходит ускорение связи. Нельзя не восхищаться тем, как покой может стать ф актором ускорения и движения.