01527633_92_6_7_21_22

ISSN 0132—1536

• ПРОКУРАТУРА — КАКОЙ ЕЙ БЫТЬ?

Интервью с Генеральными прокурорами России, Украины, Белоруссии.

• ИДЕОЛОГИЯ, РЫНОК, УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА. Что изменилось за год?

• СУДЫ И АДВОКАТЫ. Процессуальные отношения.

• СУБЪЕКТЫ ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. Республиканское законодательство.

• ЧТО НОВОГО В МЮИ? Беседа с ректором^

ф РЕЗОНАНС

№ 10, 1991

П. Яни. ВОЗМОЖНО ЛИ ПРИМИРЕНИЕ ПО ДЕЛАМ ОБ ИЗНАСИЛОВАНИИ

О ПРИМИРЕНИИ НЕ МОЖЕТ ИДТИ РЕЧЬ

Точка зрения автора статьи о возмож­ности прекращения уголовных дел данной категории за примирением потерпевшей с виновным, на первый взгляд, представ­ляется интересной и заманчивой. На самом же деле она не только ошибоч­на, но и весьма опасна.

Все, кому приходится принимать реше­ния по таким делам, знают, как много­труден процесс доказывания изнасилова­ний. Более того, изнасилований, совер­шенных путем использования беспомощ­ного состояния потерпевших или путем психического воздействия на них, подав­ляющих волю к сопротивлению.

В таких случаях на первом этапе расследования нам обычно ничего не оста­ется, как полагаться на добросовест­ность и порядочность заявительницы,

И вот она, как указывает П. Яни, все хорошо обдумает и внесет ясность. Жаль только, что автор не говорит, в течение какого максимально возможно­го срока заявительница вправе или обя­зана это сделать, что небезразлично, поскольку к тому времени виновный может оказаться в следственном изоля­торе.

Дай Бог, чтобы такое прозрение заявительницы было не только своевре­менным, но и истинным. Но мы-то ведь знаем, как иногда достигается такое «прозрение». Подкуп, угрозы, шантаж — вот далеко не полный набор методов влияния на потерпевшую.

Что же происходит с такими делами, включающими элементы «запоздалого прозрения», при теперешнем состоянии закона?

Набор средств в распоряжении по­терпевших и виновных традиционный. Как правило, все они обвиняют следо­вателей, которые, по их мнению, непра­вильно писали, подтасовывали, фальсифи­цировали и т. д. и т. п.— словом, «шили» дело.

Известно, под каким прессом оказы­вается следователь в данной ситуации. Одни судьи, набравшись терпения и мужества, несмотря на очевидные труд­ности, дают правильную оценку дока­зательствам и выносят приговор. Вто­рые — оправдывают заведомо виновных за недоказанностью. Третьи — возвра­щают дела на доследование с целью про­

верки не самого исследуемого события, а законности методов дознания и след­ствия,

Ясно, что этого можно было бы избе­жать, допустив возможность законного прекращения уголовных дел об изнаси­ловании за примирением- в этих случаях никто не выдвигал бы столь нелепых обвинений в адрес следствия, а впослед­ствии и суда, постановившего обвинитель­ный приговор.

Именно в этом и заключается «изю­минка», которая может показаться спаси­тельной для практических работников. Однако она-то как раз таит в себе большую опасность и может повлечь не­предсказуемые последствия.

Следственная и судебная практика зна­ет большое количество случаев оговоров по делам об изнасиловании. Причем заяви­тельницы допускают оговоры, объективно находясь под угрозой привлечения к уго­ловной ответственности за заведомо лож­ный донос.

Что же может произойти, если под влиянием внешне «завлекательной» точки зрения П. Яни мы откроем «кингсто­ны», т. е. фактически исключим уголов­ную ответственность заявительниц по фактам изнасилований за заведомо лож­ный донос?

Известно, чтО совершеннолетняя де­вушка или женщина, с учетом ее воз­раста и развития, способна отделить зер­но от плевел, т, е. лучше кого бы то ни было дать оценку посягательству насильника и своим действиям — как предшествовавшим этому посягательству, так и в ходе его.

Этот процесс переработки информации, оценки действий посягавшего и ее самой происходит в сознании потерпевшей в отрезок времени, разделяющий событие посягательства и официальное обращение заявительницы в правоохранительные ор­ганы с целью наказать зло.

Следует отметить особую осторожность, с которой следователи прокуратуры от­носятся к заявлениям данного ха­рактера, и их настойчивость при разъяс­нении заявительнице последствий данного акта. Таким образом, уже при написа­нии заявления потерпевшая достаточно четко уясняет не только характер co­

il

вершенного в отношении ее деяния, но и те негативные последствия, которые могут наступить для нее как в процес­се расследования уголовного дела, так и в случае сообщения ею заведомо ложных сведений.

Если же совершеннолетняя в процес­се до следствен ной проверки обращается в прокуратуру с заявлением, выражаю­щим просьбу не возбуждать уголовное дело по ее первому заявлению по при­чине ее примирения с виновным, пред­ставляется возможным после тщательной проверки причин примирения отказывать в возбуждении уголовного дела,

А как же быть, когда уголовное дело возбуждено?

Беда заключается как раз в том, что «прозрение» многих заявительниц насту­пает не в процессе доследственной проверки, а после возбуждения уголов­ного дела, а иногда и после заключе­ния виновного под стражу.

В большинстве случаев это происходит от тогр, что виновный, его родствен­ники не спешат «мириться» с заяви­тельницей. Ты, мол, еще докажи, что бы­ла изнасилована.

Когда же возбуждается уголовное дело, виновный изолируется, начинается мас­сированная обработка потерпевшей, при­водящая к ее «запоздалому прозре­нию», влекущему «примирение».

Если согласиться с мнением П. Яни, мы можем вообще оказаться в ситуации, когда органы прокуратуры только и будут заниматься тем, что расследовать уго­ловные дела об «изнасиловании», заве­домо подготавливаемые корыстолюбивы­ми заявительницами для последующего «примирения».

Многим известно, как отдельные «жри­цы любви» путем шантажа и угроз разоблачением занимаются настоящим рэкетом, вымогая деньги с беспечных повес, допустивших необдуманный посту­пок, Об их действиях, в случае приня­тия точки зрения П. Яни, нетрудно догадаться: такие «потерпевшие» без­боязненно будут делать заявления в про­куратуру об изнасилованиях, которых и в помине не было.

Зачем же давать в их руки такое грозное оружие, позволяющее руками следствия решать свои материальные

проблемы?

/

После внесения в закон дополнения, предлагаемого автором, недобросовестные заявительницы будут руководить, а если точнее, помыкать следствием, а затем и судом.

Каково будет следствию, суду прини­мать ответственные решения, если по­терпевшая по делу, вплоть до момента удаления суда в совещательную комна­ту для постановления приговора, будет

иметь право «закрыть дело.»? Разве будут такие процессы воспитывать, пре­дупреждать? А если такая «потерпевшая» захочет воспользоваться этим правом после того, как виновный длительное время проведет в местах лишения сво­боды? Кто тогда будет отвечать за «неза­конное привлечение к уголовной ответ­ственности и осуждение»? Кто ответит за лишения, понесенные осужденным? И таких вопросов возникнет множество.

Из изложенного следует сделать вывод:

делая заявление об изнасиловании, за­явительница должна принимать на себя всю полноту ответственности за столь серьезный акт обращения в правоохра­нительные органы. Борьба мнений о том, было или не было изнасилование и хочет ли она наказать виновного, должна произойти в ее сознании до момента подачи ею заявления.

Что касается лица, принимающего заяв­ление, то ему необходимо четко и кор­ректно разъяснить заявительнице серьез­ность ее поступка, последствия, кото­рые могут наступить для обвиняемого ею лица, а также для нее при рассле­довании уголовного дела и в случае сооб­щения ею заведомо ложных сведений. Она должна знать, что данное уголов­ное дело может быть возбуждено толь­ко лишь при наличии ее заявления и что возбужденное по ее заявлению уго­ловное дело за примирением с винов­ным прекращено быть не может.

Мнение заявительницы об отказе в возбуждении уголовного дела может быть учтено лишь в процессе доследствен­ной проверки и лишь в том случае, если примирение было достигнуто не за материальные блага, путем угроз и тем более обещанием женитьбы на потерпев­шей.

Если же уголовное дело возбуждено, ни о каком прекращении его за при­мирением не может быть и речи. Его прекращение возможно лишь по основа­ниям, изложенным в ныне действую­щем законе.

Если же в процессе доследственной проверки или расследования уголовного дела будет установлена недобросовест­ность заявительницы, она, вне всякого сомнения, подлежит уголовной ответ­ственности за заведомо ложный донос. Более того, в случае доказанности за­ведомо ложного доноса с ее стороны необходимо возложить на нее обязан­ность возместить расходы по производ­ству дела, в том числе потери, поне­сенные лицом, необоснованно привлечен­ным к уголовной ответственности.

' В. САПБГИН.

старший следователь прокуратуры г. Харцызска Донецкой области.

22