Mezhdunarodny_terrorizm_i_politiko-pravovye_problemy_s_nim

это равносильно действиям регулярных вооружённых сил. Как нами было отмечено выше, Международный суд ООН по делу Никарагуа против США в своем решении эти действия государства квалифицировал как вооруженное нападение и отметил, что описание п. «g» ст. 3 Резолюции отражает нормы международного обычного права.

Таким образом, если последствия террористического акта, в частности, масштабы разрушений, количество жертв, позволяют сделать вывод о наличии вооруженного нападения, и, следовательно, существует возможность признания таких действий вооруженным конфликтом, при условии, однако, что ответственность за акты этих террористических групп можно будет возложить на государство. Достаточно ли при этом установить, что государство, на территории которого действует террористическая организация, располагая информацией о деятельности такой структуры, направленной, в частности, против другого государства, не предпринимает никаких действий по борьбе с ней, и наказанию террористов? Согласно ст. Проекта статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния, принятого Комиссией ООН по международному праву в 2001 г., ответственность за действия таких субгосударственных террористических организаций можно возложить на государство только в случае, если оно прямо или косвенно признает такие действия в качестве собственных.639 Однако государства, которые покровительствуют террористической организации на своей территории, на практике, как правило, придерживаются на стороне и не признают свою причастность к ее деятельности. Поэтому для того, чтобы возложить ответственность на государство необходимо достоверная доказательная база. В то же время в соответствии с решением Международного суда по делу Никарагуа против США, возможность возлагать от-

639 Проект статей об ответственности государств за международно-проти- воправные деяния, прин. Комиссией ООН по международному праву в 2001

г. // [http://www.un.org/law/ilc/texts/ State_responsibility/responsibilityfra. htm].

481

ветственность будет зависеть от наличия «эффективного контроля» со стороны государства над террористической организацией. При этом одно только финансирование, снабжение оружием и создание тренировочных баз без осуществления контроля над этой организацией, по мнению суда, не могут быть признаны таким эффективным контролем.640

Поэтому можно сделать вывод о том, что в большинстве случаев террористические акты, осуществленные на территории другого государства, не будут подпадать под понятие вооруженного нападения, т.е. международного вооруженного конфликта, или в силу незначительности последствия или в силу отсутствия эффективного контроля со стороны государства за действиями таких групп. Действительно, СБ ООН в своей резолюции 425 от 19 марта 1978 года квалифицировал военные операции Израиля на территории Ливана как военные действия против территориальной целостности этой страны и призывал вывести все войска незамедлительно со всей территории Ливана. Более того, СБ ООН в резолюциях 573 от 1985 г. и 611 от 1988 г.641 воздушные налеты Израиля на представительство Организации Освобождения Палестины в Тунисе, приведшие к человеческим жертвам, расценил как акт вооруженной агрессии против Туниса и просил госу- дарства-члены ООН, принять меры к тому, чтобы удерживать Израиль от совершения подобных актов против суверенитета и территориальной целостности всех государств. Эти решения СБ ООН были приняты в связи с тем, что такие террористические акты не были квалифицированы как вооруженные нападения в смысле ст. 51 Устава ООН. В то же время СБ ООН после террористического нападения на Всемирный торговый центр и Пентагон 11 сентября 2001 г. расценил эти нападения как вооруженное нападение и признал право

640Military and Paramilitary Activities in and against Nicaragua …, para.114-116.

641Резолюции Совета Безопасности ООН S/RES/425(1978), S/RES/573 (1985), S/RES/611(1988) // [http://www.un.org/].

482

США на самооборону.642 Также необходимо отметить, что СБ признал атаки движения «Хезболлах» с территории Ливана в 2006 г. как вооруженное нападение, послужившие поводом для вторжения израильских войск на территорию этой страны. Подчеркнем, что в данном случае в качестве субъекта такого нападения была террористическая организация «Хезболлах», а не государство Ливан.643

Ситуация, когда в рамках борьбы с терроризмом применяются вооруженные силы в рамках права на самооборону против террористических организаций и вооруженных сил государства, которому возлагается ответственность за действия этих организаций, бесспорно, подпадает под понятие международного вооруженного конфликта. Как известно, во время вооруженного конфликта военнослужащие и боевики обладают совершенно разными статусами, что может привести к определенному противоречию с законами о вооруженных конфликтах. Так, возникает вопрос о статусе террористов. Как известно, деятельность террористов в мирное время квалифицируется как уголовно-наказуемое преступление, и против них применяются репрессалии в соответствии с уголовным правом. В то же время, статус террористов, принимавших участие в вооруженном конфликте, остается открытым.

Как известно, лица, входящие в состав вооруженных сил государства, на которого возлагается ответственность за действия террористических организаций, в период вооруженного конфликта подпадают под понятие комбатанты и, следовательно, они не могут привлекаться к ответственности за применение силы против комбатантов государства, использовавшего вооруженные силы в порядке самообороны. Что касается ста-

642Резолюция Совета Безопасности ООН S/RES/1373(2001) // [http://www. un.org/].

643Резолюция Совета Безопасности ООН S/RES/1701(2006) // [http://www. un.org/].

483

туса террористов, то его определение зависит от того, удовлетворяют ли конкретные лица критериям, позволяющим рассматривать группы лиц, не входящих в состав регулярных вооруженных сил, в качестве комбатантов. В соответствии с пп. 2 ч. «А» ст. 4 Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1949 г., к таким критериям относятся организованность (во главе должно стоять лицо, ответственное за своих подчинённых), наличие отличительного знака, определенного и явственно видимогоиздали, открытоеношение оружия, а также соблюдение законов и обычаев войны644. Известно, что террористы, как правило, скрывают свою деятельность, не носят открыто оружие, не имеют отличительного знака, в своей преступной деятельности не подчиняются законам ведения войны и осуществляют свою деятельность не только вне рамок моральных ценностей, но и вне норм международного военного права. Таким образом, можно прийти к выводу о том, что террористы в ходе реализации права государства на самооборону носящий характер международного вооруженного конфликта не могут претендовать на статус комбатантов и в случае задержания в ходе боевых действий не могут считаться военнопленными. Следовательно, в ходе непосредственного участия в боевых действиях, осуществляемых государством в рамках самообороны, террористы являются законным объектом для нападения, в то же время они сами не получают привилегий комбатантов, так как их участие в этих действиях является незаконным. Поэтомуони подлежат привлечению к ответственности за террористическую деятельность, убийства и причинение вреда здоровью гражданских лиц, а также за участие в незаконных вооруженных формированиях и убийства и причинение вреда здоровью комбатантам осуществлявшего свое право на самооборонугосударства.

Таким образом, в случае задержания участвующих в вооруженном конфликте террористов государством, осуще-

644 Женевская Конвенция об обращении с военнопленными от 12 августа

1949 г. // [http://www.un.org/].

484

ствляющим свое право на самооборону, они не становятся военнопленными и в соответствии со ст.75 Первого протокола к Женевским конвенциям от 1949 г. пользуются правом на справедливое судебное разбирательство и гарантиями гуманного обращения.645 В частности, вооруженные действия антитеррористической коалиции государств во главе с США в Афганистане против движения «Талибан», контролировавшего территорию этой страны, и «Аль-Каиды» в период с 2001 г. до момента падения правительства «Талибан» следует квалифицировать как реализация права на самооборону, имеющие характер международного вооруженного конфликта. Таким образом, в течение этого периода времени члены «Талибан» подпадали под понятие комбатанты, а, следовательно, являлись законной целью для нападения, но, соответственно, на них распространялся статус военнопленных, и они не могли быть привлечены к ответственности за применение силы против комбатантов противника. Что касается статуса членов «Аль-Каиды», то они не могли претендовать на статус комбатантов и военнопленных в случае задержания силами коалиции. Однако после свержения режима «Талибан» и установления легитимной власти Карзая в Афганистане лица, независимо от их принадлежности к движению «Талибан» или террористической организации «Аль-Каида», которые принимают непосредственное участие в боевых действиях против коалиционных войск и задержаны в ходе данного вооруженного конфликта, не могут считаться комбатантами и как следствие военнопленными.

Военные операции на территории государств, не поддерживающих террористов. Наиболее сложные право-

вые вопросы возникают в связи с применением военной силы государством, подвергшемуся вооруженному нападению со стороны субгосударственных террористических организа-

645 Дополнительный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа

1949 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Протокол I), Женева, 8 июня 1977 г. // [http://www.un.org/].

485

ций, которые не имеют поддержку государства, с чьей территории они осуществляют свою деятельность. Так, в частности, применение военной силы в целях самообороны государством, подвергшимся атакам со стороны не имеющих государственную поддержку международных субгосударственных организаций, во многом определяется возможностями и стремлением другого государства, с территории которого исходит террористическая угроза. Неоднозначная ситуация складывается, если это государство не может или не хочет бороться против террористической угрозы и отказывает государству, подвергшемуся атакам, применить военную силу против террористов на своей территории.

При внимательном рассмотрении аутентичных текстов на различных официальных языках Устава ООН для уяснения истинного значения формулировки пункта 4 статьи 2 в контексте данной проблемы возникает своего рода парадоксальная ситуация, на которую, в частности, обращали внимание российские ученые Б.Р.Тузмухамедов и С.В.Черниченко.646 Как известно, Устав ООН составлен на английском, испанском, китайском, русском и французском языках. Ввиду того, что официальными языками учредительной конференции ООН в Сан-Франциско в 1945 году были английский и французские языки, сравним формулировки пункта 4 статьи 2 Устава ООН на русском и одном из этих языков, являющихся аутентичными. Итак, на русском языке пункт 4 статьи 2 гласит: «Все Члены Организации Объединенных Наций воздерживаются в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения как против территориаль-

ной неприкосновенности или политической независи-

мости (выделено мною — Прим. Р.С.) любого государства, так и каким-либо другим образом, несовместимым с Целями Объединенных Наций». В то же время п.4 ст.2 на английском

646 Черниченко С.В. Указ. соч.; Тузмухамедов Б.Р. Право на силу. Международное право эволюционирует в том, что касается вооруженной борьбы. Независимая газета, 2 июля 2007 г.

486

языке включает в себя следующее содержание: «All Members shall refrain in their international relations from the threat or use of force against the territorial integrity or political independence (выделено мною —Прим. Р.С.) of any state, or in any other manner inconsistent with the Purposes of the United Nations», а на французском — «Les Membres de l'Organisation s'abstiennent, dans leurs relations internationales, de recourir à la menace ou à l'emploi de la force, soit contre l'intégrité territoriale ou l'indépendance politique (выделено мною —

Прим. Р.С.) de tout Etat, soit de toute autre manière incompatible avec les buts des Nations Unies».647 Видно, что словосочетание «the territorial integrity» с английского языка и — «l'intégrité territoriale» с французского языка на русский язык составителями аутентичного текста Устава ООН переведено как «территориальная неприкосновенность», тогда как по смыслу и содержанию ему соответствует «территориальная целостность». Неизвестно по каким причинам, составители русского аутентичного текста Устава ООН словосочетание «территориальная неприкосновенность» предпочли словосочетанию «территориальная целостность», но факт остается фактом — содержания аутентичных текстов пункта 4 ст.2 Устава на русском и других официальных языках ООН разнятся.

В свете с вышеизложенным обстоятельством возникает резонный вопрос: есть ли принципиальная разница между понятиями «территориальная неприкосновенность» и «территориальная целостность»? Русский текст Устава ООН прямо вменяет государствам воздерживаться в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения против территориальной неприкосновенности любого государства, другими словами запрещает предпринимать какие-либо действия против государства, нарушающих территориальную неприкосновенность, какие бы то ни было угроза исхо-

647 Устав Организации Объединенных Наций и Статут Международного Суда // [http://www.un.org].

487

дила бы с его территории или какие бы то ни было нападения совершались бы с его территории. В то же время, согласно содержанию аутентичных текстов на других языках, применение силы, не направленное на то, чтобы нарушить территориальную целостность, равно как и не нацеленное против политической независимости государства и иных целей ООН, осуществляемое в состоянии необходимости и соразмерно, может соответствовать Уставу ООН.

Рассматривая указанный вопрос, Караев Р. указывает, что «понятия «территориальная целостность» и «территориальная неприкосновенность» государства весьма близки между собой и взаимосвязаны. Оба эти понятия являются разновидностями проявления государственного суверенитета той или иной страны. Связь между понятиями «территориальная целостность» и «территориальная неприкосновенность» государства проявляется в том, что при любом нарушении территориальной целостности государства нарушается и его территориальная неприкосновенность. Между тем, не всякое нарушение территориальной неприкосновенности чужого государства означает нарушение его территориальной целостности» и «понятие «территориальная неприкосновенность» несколько уже понятия «территориальная целостность» государства»648

Отметим, что запрет посягательства на территориальную неприкосновенность означает категорическую неприкасаемость его территории. В то же время запрет посягательства на территориальную целостность государства предполагает недопустимость захвата, оккупации, аннексии или расчленения его территории. Следовательно, кратковременный по продолжительности ввод подразделения вооруженных сил одного государства на территорию другого государства с целью преследования и ликвидации террористических групп,

648 Караев Р.М. Соотношение принципов территориальной целостности и самоопределения народов в теории и практике международного права.

Баку: «Текнур», 2009, сс.16, 19.

488

совершающих регулярные нападения, с немедленным выводом после выполнения задачи, может восприниматься как нарушение территориальной неприкосновенности, но не территориальной целостности государства, на территории которого проведена операция. Видимо, составители Устава ООН согласились запретить покушение именно на территориальную целостность, что в отличие от русского текста нашло отражение в английском, французском аутентичных текстах.

В то же время необходимо особо подчеркнуть, что проведение таких операций с применением вооруженных сил на территории другого государства, с чьей территории происходят регулярныенападения, зависитот позиции этого государства. В случае, если оно само ликвидирует очаги угрозы или согласно проводить совместную военную операцию с пострадавшим государством или просит другое государство никаких вопросов не возникает. А если оно попустительствует деятельности субгосударственных террористических организаций, не оказывая им материально-техническую, финансовую поддержку, возникают сложные проблемы правого, политического и морального характера. Если такое попустительство становится практикой, а нападения – все более продолжительными, интенсивными и масштабными в совокупности, бездействие пострадавшего государства будет идти вразрез с интересами собственного народа и государства. Следовательно, проведение военной операции на сопредельной территории, с которой осуществляются эти нападения, будет оправдан с политической и военной точек зрения, однакокрайне важно дать емуи правовоеобоснование.

Таким образом, можно заключить, что, с одной стороны, применение силы в порядке самообороны против субгосударственных организаций является необходимостью. С другой стороны, террористические организации с точки зрения международного права не имеют своей территории (хотя они могут ее имеет де-факто). В связи с указанными обстоятельствами необходимо ответить на вопрос: вправе ли пострадавшее государство вторгнуться на территорию государства, на чьей территории находится террористическая организация, с целью про-

489

ведения военных операций с целью самообороны? В поиске вопроса на этот вопрос необходимо взвесить международные права и обязанности государства. С одной стороны, государство, на территории которого находится террористическая организация, согласно английскому аутентичному тексту Устава ООН, имеет право на территориальную целостность. Этот ме- ждународно-признанный принцип накладывает соответствующие обязанности на другие государства. Так, п.4 ст.2 Устава ООН запрещает угрозу силой или ее применение против территориальной целостности или политической независимости любого государства. С другой стороны, государство, подвергшееся вооруженному нападению, имеет неотъемлемое право на индивидуальную и коллективную самооборону. Следовательно, вооруженное нападение одного государства может оправдать вторжение вооруженных сил подвергшегося нападению государства на территорию нападавшего государства с целью положить конец нападению. Можно заключить, что в данной ситуации государство, совершившее вооруженное нападение, в смысле международного права теряет определенную часть — по крайней мере, такую часть, которая необходима для обеспечения возможности эффективной самообороны, — своего права на территориальную целостность. Иначе говоря, в конкретных обстоятельствах право государств на самооборону должен иметь приоритет над принципом территориальной целостности. А в случае терроризма баланс между правом на самооборону государства, подвергшегося нападению, и принципом территориальной целостности государства, с территории которого совершено это нападение, зависит от того, в какой степени государство, на территории которого находится террористическая организация, выполняет свои обязанности по борьбе с терроризмом. Так, государство обязано принимать все необходимые меры по предотвращению совершения со своих территорий террористических актов против другого государства. Это требование нашло свое отражение, в частности, в Декларации 1970 года, которая призывает государства воздерживаться от допущения на своей территории организованной деятельности,

490