Что есть свобода совести?

Российское общество только начинает жить в условиях свободы совести, а потому неизбежны недопонимания и в отношении самого этого понятия, и в отношении принципов его правового регулирования.

Недопонимания начинаются уже при чтении преамбулы, которая гласит, что Закон "О свободе совести" принят "подтверждая право каждого на свободу совести и свободу вероисповедания, а также на равенство перед законом независимо от отношения к религии и убеждений, основываясь на том, что Российская Федерация является светским государством, признавая особую роль православия в истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры, уважая христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии".

Споры вызывает тезис о признании особой роли православия в истории России. И действительно, если рассматривать Российскую Федерацию как государство, впервые в истории возникшее на карте мира в 1991 году, то такая формулировка преамбулы является хотя и не юридически значимым, но все же очевидным нарушением принципа равенства религий. Но коль скоро Российская Федерация претендует если не на юридическое, то хотя бы на культурное преемство по отношению к тысячелетней цивилизации России, то логична декларация признания особенностей данной цивилизации. Одной из ключевых особенностей как раз и является та, что на протяжении большей части своей истории Россия была православной страной. А значит, признание особой роли православия в формировании российской культуры является исключительно констатацией культурологического и исторического факта.

Не вполне обоснованными представляются утверждения о том, что спорная формулировка чуть ли не нарушает конституционный принцип светского государства. Ведь на деле светский характер государства как такового не нарушает даже конституционное закрепление статуса одной или нескольких религиозных организаций. В самом деле, сложно усомниться в светском характере Финляндии, хотя в финской Конституции за лютеранской и православной церквями закреплен статус государственных. Кроме того, в российском законодательстве упоминание об "особой роли православия" закреплено не на уровне норм, а на уровне преамбулы, что не дает оснований говорить о юридической, а тем более фактической привилегированности рядовых последователей данной конфессии в государстве.

Есть вопросы по Закону

Сомнения могут вызвать и формулировки собственно норм Закона "О свободе совести". Например, нормы о том, что конституционное право на свободу совести и свободу вероисповедания может регулироваться федеральными законами (ч. 2 ст. 2). Или предоставление ст. 11 этого Закона и Указом Президента РФ от 13.10.2004 N 1313 Минюсту полномочий по принятию решения о государственной регистрации религиозных организаций или об отказе в такой регистрации. Ведь тем же Законом запрещаются создание и деятельность религиозных объединений лишь в том случае, если их цели и действия противоречат закону (ч. 4 ст. 6), а, значит, все остальные религиозные организации могут существовать, причем существовать легально, независимо от мнения Минюста. Законодательные требования к порядку регистрации религиозных организаций в России зачастую становятся предметами судебного разбирательства (Определения Конституционного Суда РФ от 13.04.2000 N 46-О, от 07.02.2002 N 7-О, от 25.01.2012 N 115-О-О).

Согласно ч. 4 ст. 4 Закона "О свободе совести" деятельность госорганов не должна сопровождаться публичными религиозными обрядами. Иными словами, чиновник, как и любой гражданин, свободен в выборе отношения к религии, но, как представитель власти, он должен воздержаться от публичного и освещаемого в официальных СМИ участия в мероприятиях религиозного характера, тем более что такое участие может необоснованно толковаться как признак создания государственных преференций для той или иной конфессии. Ни одна религиозная организация, как гласит ч. 5 ст. 4 Закона "О свободе совести", не должна оказывать помощь политическим партиям. Это касается не только материальной, но и информационной помощи. Следовательно, даже самым политизированным священнослужителям стоит воздержаться в своих проповедях от электоральных намеков, а тем более от осуждения и необоснованных обвинений в адрес своих политических противников. Обе эти нормы все еще ожидают адекватного толкования, понимания и исполнения.

Не всегда верно понимается правоохранителями и содержащийся в ч. 6 ст. 3 Закона "О свободе совести" запрет на пропаганду религиозного превосходства. Так, в одном из регионов уголовному преследованию подверглись православные миссионеры, распространявшие религиозную литературу. Разумеется, в этой литературе содержались утверждения об истинности христианской веры, что и было истолковано как нарушение закона. Между тем очевидно, что утверждения об истинности собственной веры содержатся в литературе любой религии, а согласно ч. 1 ст. 17 Закона "О свободе совести" организации вправе распространять религиозную литературу и иные предметы религиозного назначения.

Здесь важно понимать, что уверенность в собственном превосходстве должна касаться только вопросов вероучения. Преследовать людей за убежденность в истинности именно своей веры означало бы нарушать принцип свободы совести. Однако мысль о превосходстве своей религии не должна трансформироваться в публичные заявления об исключительности своих единоверцев и неполноценности всех, кто таковыми не является. Озвученное в интервью СМИ высказывание высокопоставленного духовного лица о том, что "только последователи нашей веры являются честными и трудолюбивыми, а все остальные пьяницы и бездельники", не может оцениваться как религиозная проповедь, а потому подлежит уголовной квалификации как экстремистское высказывание. Однако нам еще только предстоит научиться узнавать религиозную нетерпимость там, где она есть, и не притягивать ее за уши там, где ее нет.