Раздел I

щения, печали. Ответьте на вопрос, какое скрытое желание осуще¬ствлено во сне. Подумайте о том, не получилось ли так, что ваше истинное желание оказалось во сне скрытым или вообще не выяв¬ленным.

Теперь попытайтесь записать те ассоциации, которые возникли у вас под влиянием сновидения. Свяжите ассоциации с элементами сна.

Составьте собственное истолкование сна. Подумайте, нет ли другой версии. Запишите ее тоже. Обратите внимание на то, не ощущали ли вы в себе известное сопротивление разгадке сна, не возникло ли чувство досады, горечи, раздражения. Попробуйте в целом ответить на вопрос, какое чувство оставило у вас истолкова¬ние сновидения...

Глава 4

КАКОВЫ ЗАЩИТНЫЕ

МЕХАНИЗМЫ ПСИХИКИ?

§ 1. Грани личности

Эля — моя студентка. Она работает учительницей в школе. К урокам готовится тщательно. У нее почти нет свободного времени, потому что она увлечена своей профессией. О своих учениках рас¬сказывает увлеченно, с любовью. Порою кажется, что вся ее жиз¬ненная энергия тратится на собственное ремесло. Предложения о возможном ином поприще отвергает решительно: "Неужели можно бросить моих детей? Их уже и так бросали.

Читаю в ее дневнике: "Я была очень правильным и ответствен¬ным ребенком". В школе пришлось испытать разочарование в друж¬бе. "Как-то в один из учебных дней мы пришли на последний урок, а учительницы не оказалось. Вероятно, она заболела. Мы подожда¬ли. Потом я предложила сходить к завучу, спросить, можем ли мы уйти домой. У меня не было ни грамма сомнения, что нас отпустят. Это была лишь формальность, для успокоения совести. Но все ребя¬та моего класса злобно зашипели на меня. Надо просто уйти, а то нам поставят замену и мы будем досиживать урок до конца. Мы по¬спорили. Моя подруга Галя была на моей стороне. Я решила сходить к завучу сама и в случае чего попросить замену. Поднялась по лест¬нице и уже за спиной случайно услышала грубые оскорбительные слова Гали по моему адресу. Она назвала меня сволочью, процедив это сквозь зубы. Этого я от нее никак не ожидала. Я, сама не своя, поднялась в кабинет завуча, спросила об уроке, и нас, как и предпо¬лагала Галя, официально отпустили. Я сошла вниз и сказала об этом одноклассникам. Я ни слова не сказала Гале, но мои отношения с классом стали усложняться. Галя настроила против меня всех, мне объявили бойкот. Два с половиной месяца со мной никто не разго¬варивал... Я плакала, хотела перейти в другую школу".

92

93

Раздел I

Иной читатель, прочтя эти строчки, усмехнется. Подумаешь, правильная девочка. Экая невидаль — бойкот... Припомним, одна¬ко, что в античной Греции остракизм считался наказанием хуже смерти. Да и мы сами помним, к примеру, какой катастрофой обер¬нулось такое мщение для героини фильма Р. Быкова "Чучело". Мы как будто впервые узнали тогда, что такое детская жестокость и как она отзывается в душах людей.

Эля не выдержала заговора молчания. Она написала о своих страданиях самой, как ей казалось, доброжелательной девочке Юле. Та понесла письмо Гале. А ведь Эля просила письмо о своем одино¬честве никому не показывать. Устроили коллективную читку. Какой удар по гордости и душевной ранимости. Второе предательство! Эля пишет, что, став студенткой Московского педагогического государ¬ственного университета, она и вовсе закрылась. Ее считали непро¬биваемой стеной. К несчастью, у Эли умер отец. Это завершило про¬цесс ее отчужденности.

В начале терапевтической работы Эля написала в дневнике, что она ощущает себя воробьем, который сидит, нахохлившись, опус¬тив голову. Для достоверности она даже нарисовала этого воробья. Через две недели, излагая свои ощущения от аутотренинга, Эля за¬пишет: "Я в большом глиняном яйце. Во время аутотренинга и лек¬ции по психоанализу мне казалось, что на меня давят на уровне плеч стенки этого яйца..."

По всем предметам Эля получает отличные оценки. Лекции, даже не очень интересные, посещает без пропусков. К экзаменам гото¬вится истово, на пределе возможного. Нередко занимается ночью. Однажды отказалась сдать мне экзамен, сославшись на недостаточ¬ную подготовленность. Мое предложение получить свою законную пятерку по результатам сессионной работы отвергла с возмущени¬ем. Сдала через несколько дней по полной программе...

Мне стало казаться, что в личности Эли прочно укоренился тру¬дяга Сальери. Как и прославленный композитор, она упрямо игра¬ла гаммы, даже не рискуя отойти от канона. Кто-то с детства вну¬шил девушке, что у нее нет выдающихся способностей и поэтому она может добиться своих целей только усиленным трудом.

Между тем мне казалось, что Эля одарена, но попросту задуши¬ла в себе Моцарта. Мысль о том, что можно приобрести знания пу¬тем наития, дерзкой духовной авантюры, душевным взлетом. Эля отвергала с порога. При этом она обнаруживала поразительное уп-

Кякгты защитные механизмы психики? — —

рямство. Даже мнение педагога, который вроде бы и призван усмат¬ривать неординарность, Эля убивала в зародыше. Однажды в ответ на мою шутку, она неожиданно сказала:

— Что-то, Павел Семенович, вас "зачастило"...

Аудитория оценила молодежный сленг и весело посмеялась. Мог ли я тогда предположить, что это агрессивное создание станет для меня безмерно дорогим существом... Как-то Эля пришла на инди¬видуальный психоанализ (так называется частная беседа с анали¬тиком). Я узнал, что в семье Эли три женщины: мама и две сестры. Живут вместе своеобразным женским коллективом. В ту пору я ни¬чего не знал об отце Эли. Я спросил об этом очень осторожно. Эля сказала, что отец умер.

Потом Эля рассказывала о том, какую роль в ее жизни играл отец и как его смерть отразилась на всем ее человеческом бытии. Меня лично всегда поражало, как легко примиряются с уходом отца его на¬следницы! Помню, как одна студентка сообщила о смерти отца таким тоном, словно эта подробность придавала лично ей особую пикант¬ность. Но тут иное. Эля припомнила, как однажды отец сказал ей: "Ког¬да-нибудь я умру..." Они тогда горестно обнялись. Рассказывая об отце, Эля заплакала, тушь растеклась по ее лицу. Я обратил внимание на то, как неожиданно красива была Эля в своем подлинном горе...

Что хотелось мне сказать в связи с этим созданием? Каждый человек имеет возможность развивать всю полноту своей личнос¬ти. Но как часто жизненные обстоятельства разрушают этот про¬цесс! Можно вполне убежденно загнать себя в узкий проем, вытра¬вить в себе зерна особой одаренности. С Элей этого не произошло. Однажды, отлучившись на заседание редколлегии, я попросил Элю поработать с группой вместо меня. Когда я вернулся, в маленьком коллективе шла увлеченная работа. В Эле зрел опытный аналитик. А вот что написано в последней записи ее дневника: "Я очень силь¬но изменилась за последнее время и сама это понимаю. Как будто с меня слетела вся чешуя неприятного прошлого опыта". Встретим¬ся ли мы на жизненных перекрестках? Хочется совсем по Чехову спросить: "Мисюсь, где ты?"