Вопрос 4. Судебная речь как монолог

На первый взгляд может показаться, что к судоговорению эта тема не имеет отношения. Не спешите делать выводы. Мы рассмотрим монолог как организованную речь, которая требует определенного речевого воспитания и в которой ярко проявляется воздействие.

Монолог — развернутое высказывание одного лица. Психологи рассматривают монолог как деятельность нескольких людей, при которой один из них «озвучивает» продукты своей предшествующей речевой деятельности, то есть придает им форму, в которой они через проговаривание воспринимаются остальными участниками этой деятельности. Монолог в лингвистике определяется на основе лингвистических признаков как особая форма стилистического построения, в которой сплетаются синтаксические особенности письменного и разговорного литературного языка. Характерными чертами публичного монолога лингвисты считают преднамерен кость воздействия на слушателей и з а м ы с е л.

Речь участников судебных прений отражает особенности сферы правовых отношений. Обращенная прежде всего к суду и обвинительная, и защитительная речь осуществляется в условиях непосредственного контакта, ориентирована на установление истины и характеризуется наличием замысла, который в каждом случае обусловливается особенностями конкретного уголовного дела.

Судебный оратор может определить замысел как доказательство невиновности подсудимого или как переквалификацию преступления, или как установление смягчающих ответственность обстоятельств, или как обоснование недоказанности преступных действий подсудимого.

Осуществляя замысел, выступающий анализирует действия и личность подсудимого, причины совершения преступления, отягчающие и смягчающие ответственность обстоятельства, доказательства по делу; совершенное деяние оценивается с правовой и моральной точек зрения. Тематика судебной речи дает возможности для постановки юридических и моральных проблем, которые решаются на фоне анализа материалов дела.

Сложность освещаемых вопросов не только предполагает развернутое, логичное изложение материалов дела, но и требует, как было сказано, системы

помощи того или иного средства связи, как бы цепляется за предыдущее, чем поддерживается цельность, создается семантико-синтаксическая спаянность всего текста речи.

Чтобы произнести интересную речь, чтобы судьи слушали ее, ораторам надо постоянно чувствовать связь с адресатом, управлять его вниманием.

Вопрос 5. Диалогичность судебной речи

Являясь монологом по форме, судебная речь составляет часть диалога, который ведется между прокурором и адвокатом на протяжении всего судебного следствия. Диалог проявляется в исследовании материалов дела с точки зрения обвинения и защиты, в заявлении ходатайств. Завершается он в судебных прениях, когда окончательно определяются и аргументируются мнения процессуальных оппонентов.

Обращенность к суду, обоснование определенной квалификации того или иного обстоятельства делают необходимым воспроизведение и оценку (опровержение или принятие) мнения органов предварительного расследования, подсудимого, потерпевшего, свидетелей (а в речи адвоката — и мнения государственного обвинителя) и ведут к диалогичное™ монологической речи. Применительно к судебной речи монологического характера Диалогичность понимается как апелляция к суду и воспроизведение чужого мнения в целях доказы-вания, отражающее особенности устной разговорно-бытовой диалоги­ческой речи. Для судоговорения Диалогичность является, как уже было сказано, внутренним качеством, связанным с его убеждающим характером. Юристы рассматривают Диалогичность как основной признак судебной речи [198].

Оратор строит изложение так, как будто он занимается поисками истины тут же, в судебном процессе. Он видит в судьях не пассивных слушателей, а людей, активно участвующих в поисках истины, в осмыслении и оценке информации. Поэтому прокурор и адвокат сознательно воздействуют на судей и присяжных заседателей, организуют процесс восприятия, организуют и направляют внимание суда, стремятся вовлечь его в ход своих рассуждении, заставляют думать, раз­мышлять. Это достигается использованием разнообразных средств. Рассмотрим некоторые из них.

Это прежде всего глаголы, обозначающие побуждение к действию: давайте обратимся к, обратите внимание, всмотритесь в, давайте возьмем и др. Оратор направляет внимание суда на важные, с его точки зрения, вопросы, для того чтобы суд принял по ним правильное решение.

Вся судебная речь развертывается не как монолог, а как диалог с процессуальным оппонентом. Государственный обвинитель, анализируя обвинение, предъявленное подсудимому органами предварительного

расследования, соглашается с ним или не соглашается. Адвокат, полемизируя с прокурором, отвергает его точку зрения, как неправильную, или соглашается с нею.

Анализируя доказательства по делу, судебный оратор приводит показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей (одни из них он отвергает, как недостоверные, другие принимает, как имеющие доказательственное значение), — тем самым включает разные речевые сферы в официальную речь. Это чаще всего оформляется конструкциями с несобственно-прямой речью: «Обвиняемый говорит, что он в этот день до 6 часов сидел в мировом съезде, слушая суд и собираясь подать апелляцию» (А.Ф.К.). «Данилов показал, что никогда не знал Попова, никогда не бывал у Феллера, никакого перстня не закладывал...» (М.Ф.Г.). Для подтверждения правильности своей точки зрения судебный оратор нередко ссылается на чужое мнение: на постановления пленумов Верховного Суда РФ, на нормы УК РФ и УПК РСФСР, на акты судебно-медицинской экспертизы, протоколы осмотра и т.д. Чтобы подчеркнуть какую-либо мысль, иногда использует чужую речь.

Как правило, анализ обстоятельств дела ведется в форме вопросо-ответных реплик (вопросо-ответного хода): «Овчинников изображает такую картину: он слышит крики, глухие удары, слова «убийца» из дома Савицкого. Подходит к нему и видит выходящим из калитки двора самого Савицкого и запирающим на замок калитку. А 20 минут спустя он наблюдает бегущим по целику огородов — сначала дома Савицкого, потом Батыхова — обвиняемого Галкина. Что это за картина? Какой из нее вывод? Только один, что преступление сделано двумя — Галкиным и Савицким вместе. Тогда какой разум в действии Савицкого, запирающего на ключ Галкина вместе с жертвой их преступления? Зачем Галкин остается эти 20 минут там, где только что пролита им кровь? Ему надо бежать, в этом его спасение».

Вопросительные высказывания в монологической судебной речи обусловлены ее жанровыми характеристиками, регламентированы уголовно-процессуальным законом' и приобретают в ней особую функциональную и стилистическую нагрузку. Они подчинены необходимости выяснить все обстоятельства дела, дать им правильную квалификацию, убедить судей в правильности позиции оратора, а также обеспечить целенаправленное и эффективное воздействие на сознание присутствующих в зале суда граждан.

В логике вопросо-ответная форма изложения определяется «процессуально-правовым алгоритмом, определяющим основные направления, важнейшие позиции и пределы судебного исследования по уголовным и гражданским делам» [103, с. 96].

В результате использования вопросительных конструкций создается психологический и интеллектуальный контакт между оратором и судьями, исчезает пассивность слушателей, поддерживается интерес присяжных заседателей к теме выступления.

Таким образом, приведенный материал позволяет сказать, что выступление прокурора и адвоката в судебных прениях лишь по форме является монологом, по существу же и по используемым в нем языковым средствам это диалог.