В.Н. Топоров - Миф. Ритуал. Символ. Образ

Ср.: «целые семьлет ... семьлет крепился..., 177; вовсе наши семьлет..., 219; Семь лет из деревни не выезжал..., 220; все семь лет, каждую неделю [— семь] сам заводил, 222; семь лет прожил в деревне, 364; после семи-толет так и набросился, 372; Да ведь и:...

Баренц семь лет с мужем прожила, двух детей бросила, разом отрезала... "я£Ознала, что с вами не могу быть счастлива"», 284.

Ср. гоголевский прием в «Носе»: «Когда же штаб-офицерша объявила ему напрямик, что она хочет выдать ее за него, он потихоньку отчалил с своими комплиментами, сказавши, что еще молод, что нужно ему прослужить лет пяток, чтобы уже ровно было сорок два года» (следовательно, Ковалеву тридцать семь лет, 42 — 5 - 37). Стольколет было и Гоголю, когда был напечатан «Нос». Ср. у Пушкина: «Дожив без цели, без трудов I До двадцати шести годов...» («Евгений Онегин»); «Перед каминомсидел молодой человек лет 26-ти* («На углу маленькой площади») при том, что Адольфу в романе Б.Констана также 26 лет: «Она десятью годами вас старее. Вам 26 лет» (Зинаида в повести Пушкина также гораздо старше героя). Эти совпадения тем более значительны, что в повести использована сюжетная схема «Адольфа» (Адольф — Элленора; Валериан — Зинаида), см.Ахматова А.А. «Адольф» Бенжамена Констана в творчестве Пушкина // Анна Ахматова. Сочинения. Т. 2, 1968, 240; ср. там же о перекличках с «Адольфом» в «Евгении Онегине». — О некоей «константности»возраста 26 лет в литературе (прежде всего русской) см. специальную работу автора этих строк.

72 Ср. из других случаев: «Приснилось ему его детство... Он лет семи, 47; семь детей "библейского" Капернаумова, 245; семилетний голосок, 20; там семилетний развратен, 255 [одетях]; и даже по семи берет, 54 [процентов]; седьмую сотню сосчитал, 128 [о деньгах]; а сама в семь часов поднялась... Поднялись они часов с семи, 166; часу в седьмом ... подходил, 395; часов этак в семь, 290; дней шесть-семь назад убивалась», 397 [о времени] и т.п.

73 Ср. три-четыре как способ обозначения малой приблизительности: 9,57, 90, 173, 293, 414; ср. в «Подростке»: «Она прежде встречалась мне раза три-четыре в моей московской жизни»; или: «Всего было ... три комнаты. Во всех четырех окнах были опущены шторы ... В комнате ... было человек -семь* (там же).

Тело Сониного отца было перенесено в часовню,так как жильцы жаловалисьна исходящий от него смрад. Судя по всему, оно оставалось непогребенным четыре дня. Ср. в «Шинели»: «да так уж онумер, четвертого дня цохоронили»; ср. еще: «Вот, однажды, в четверг ... Подымаяськ нему в четвертый этаж...» («Подросток»).

Раскольников просит у старухи четыре рубля, 11.

Ср. неправильныйчетырехугольник Сонинойкомнаты, 244 (около Сони четверо маленьких детей Капернаумова, 386).

77 Этот четвертый этаж (как и четвертая комната) оказывается роковымдля Расколь-

никова, подобнотому, как четвертый этаж башни, где живет Ора дома (Ora e shpise), для героя албанских сказок (чтобыдо нее добраться, нужно убить по семь сторожей на каждом этаже; ср. Кали-югу, четвертый и самый ужасный из мировых веков).

78Тема четвертого этажа навязчивоповторяется и во многих других произведенияхДостоевского. Ср., например: «... он находится не в тридесятом царстве каком-нибудь, а в городке Петербурге, в столице, в Шестилавочной улице, в четвертом этаже..., в собственной квартире своей; ... добежать ... в свой четвертый этаж; ... направо, на лестницу, в четвертый этаж» («Двойник»); «Лестница прямоот моей квартиры... до четвертого, шлавинтом; с четвертого же начиналась прямая... Ощупью сойдя в четвертый этаж, я остановился, и вдруг...; Она жила тогда на Фонтанке... в грязном ... доме

... в четвертом этаже» («Униженные и оскорбленные»); «... упиравшийся в огромную, почерневшую стену четырехэтажного ... дома» («Хозяйка»); «Под одной кровлей, ... в одном четвертом этаже, жили два сослуживца...» («Слабое сердце») и т.д. Большое количествоаналогий обнаруживается и в петербургскихповестяхГоголя. Ср.: «Он даже не заметил, как вдруг возвысился перед ним четырехэтажный дом, все четыре ряда окон, светившиесяогнем, глянули на него разом ...; В темной вышине четвертого этажа незнакомка постучала в дверь; Ведь вы изволили проводить ... к дому, что в Литейной, в комнату четвертого этажа; все это он никак не мог согласитьскомнатою в четвертом этаже» («Невский проспект»); «кто ... идет, просто, ... в четвер-

251

тый или третий этаж; ... жившему где-то в четвертом этаже по черной лестнице» («Шинель», ср. там же: «ветер ... дул на него со всех четырех сторон») и т.д. Ср. в «Ночи перед Рождеством»: «... громоздятся четырехэтажные стены... отзывались громом и отдавались с четырех сторон».

Ср.: «полный одного, нового, необъятного ощущения вдруг прихлынувшей полной и могучей жизни, 146; Эй, жизнью не брезгайте!... Много ее впереди еще будет ... отдайтесь жизни прямо, не рассуждая», 354 и др. Кстати, фразеология, связанная со словом жизнь, весьма показательна и в ряде случаев обнаруживает схождения с мифопозтическими клише, ср.: «Есть жизнь? Разве я сейчас не жил? Не умерла еще моя жизнь, 148; Живите и много живите», 387 идр. (ср. 40, 315, 325, 349, 355-356, 423 и др.); ср. также жизнь выживается или такие словоупотребления, как: «в эти пять минут он прожи-

вет столько жизни» («Идиот», о последних минутах приговоренного к казни); «живите больше!» («Бесы», «Подросток», там же «живая жизнь»; по свидетельству А.Г.Достоевской, это народное пожелание, поразившее его, Достоевский услышал на каторге); «... и за то тебе жизнь отдать хочется на твою любовь, добрую волюшку... да жизнь-то моя не моя, а чужая и волюшка связана!» («Хозяйка») и т.д. Ср. еще: «И так хочется жить, так просится жить весь ваш состав, и, воспламеняясьсамой горячей, самой слепой надеждой, сердце как будто вызывает будущее, со всей его тайной, со всей неизвестностью, хотя бы с бурями, с грозами; но только бы с жизнью ...» («Неточка Незванова»); «Мне хоть три жизни дайте, — мне и тех будет мало. —Живите больше» («Подросток»). Ср. у Платонова: «... ты сирота, тебе жизнь досталась задаром. Не жалей ее, живи главной жизнью» («Происхождение мастера»).

ОЛ '

Тема воспоминания (детства) с повторением сходных мотивов выступает в ПИ трижды, играя весьма важную роль в романе, — в письме матери (первая в ПИ косвенная встреча с матерью и через нее — с детством: «Вспомни, милый, как еще в детстве своем, при жизни твоего отца, ты лепетал молитвы свои ... и как мы были счастливы!», 35), в первом сне («Приснилось ему его детство... гуляет ... со своим отцом... религиозно и почтительно крестился над могилкой, кланялся ей и целовал ее...», 55) и в последнем разговоре с матерью («Родя, вот ты теперь такой же,как был маленький, так же приходил ... еще когда мы с отцом жили ... сколько раз мы, обнявшись с тобой вот так, как теперь, на могилке его плакали», 398; характерны отождествления — теперь, как тогда). Эти три сна — как три знака основныхходов романа.Ср. их симметричность, а также то, что в сцене сна ощущение облегчения вынесено за его пределы («и на душе стало легко и мирно» [из работ, посвященных теме сна и снов у Достоевского, прежде всего нужно выделить то, что писал А.Л. Бем в его «Психоаналитических этюдах» («Снотворчество», «Развертывание сна», «Драматизация бреда») и, конечно, Ремизов — «Мартын Задека», «Огонь вещей»]); ср., наконец, то, что одинаковые воспоминания производят разный эффект. И в других случаях воспоминания (обычно после забытья) определяют поступки Раскольникова: «вдруг припомнился ему вчерашний вопрос Мармеладова, — ибо надо, чтобы всякому человеку..., 40; даже не помня, где он находится ... Он вдруг вспомнил слова Сони», 406 и др. (ср. последую- щие-действия) ; сам Достоевский сохранил воспоминание (как одно из самых ранних и самых светлых) о том, как мать причащала его, двухлетнего, в деревянной церкви и как голубок пролетел через церковь из одного окна в другое (этот же мотив — в «Подростке»). Ср. сходную роль детских образов. Характерна соотнесенностьмотивировок, приведших к преступлению, и мотивировок нравственного возрождения. См. Beebe M. The Three Motives of Raskolnikov: A Reinterpretation of Crime and Punishment II College English, vol. 17 (1955), 151-158.

81См. Виноградов В.В. К морфологии натурального стиля: Опыт лингвистического анализа петербургской поэмы «Двойник». Указ, соч., 224 и след.

82Из наиболее примечательных случаев ср.: «... как вдруг беспощадный оркестр ... грянул польку... Но вдруг все заволновались... вдруг перед нею очутился господин Голяд-

кин; ... вдруг чья-то рука упала на его руку ... вдруг очутился на дворе ... Голядкин вдруг вспомнил все;... несколько раз, вдруг ... останавливался ...; потом вдруг срывался

... вдруг ... потекла носом кровь» и под.

252

8Я Ср.: «Вдруг какое-то необыкновенное волнение обнаружилось в зале... как что-то вдруг

поднялся с места... то вдруг не захочет обедать возле меня ... то вдруг уходит к матери

... то вдруг начнет смотреть на меня ... Наконец, вдруг в одно утро ... Какая-то гордость вдруг родилась во мне ... она вдруг ударилась в слезы ... Вдруг Катя подошла ко мне» и т.д. («Неточка Незванова»); «Вдруг, например, "ни с того* ни с сего" припомнилось

Интересно, что в законченнойпрозе Пушкин обычно воздерживался от подобных приемов. В другом месте будет показано, что употребление вдруг у Достоевского ближе к тому, что наблюдается у Карамзина и Жуковского (даже в стихах), чем у Пушкина.

85Единственный пример — шестикратное употребление вдруг в начале главки «И притом лицо лоснилось» (см. далее). Ср., впрочем, ходы общие у Белого с Гоголем и Достоевским: «С той поры, как Николенька перестал вдруг бывать, этот ангел тайком от

гостейупорхнул вдруг к спиритам». — Всего в романеболее сотни вдруг.

увидел в упор на себя устремленные глазки; Государственный человек из черногокуба кареты вдруг » и т.д.

87Вдруг часто сопровождается двоеточием, тире илимноготочием.

88Ряд примеров такого рода рассматривается В.В.Виноградовым (указ, соч., 235-236).

89Поразительно другое совпадение из этой же области: «И странная тоска теснит уж грудь мою» (Лермонтов, «1-е Января») при том, что у Достоевского неоднократно встречаются сочетанияэтих трех ключевых слов: странный, тоска, теснить.

См. Приложение 4.

91Следует помнить, что лаконичной пушкинской манере соотносятсяописанияДостоевского, даваемые всегда in extenso.

92Ср. там же: «Наконец, сновидениясделались его жизнью и с этого времени всяжизнь

его приняластранныйоборот: он, можносказать, спал наяву и бодрствовал во сне ...»

253

93 Ср. в ПН: «вся комната была облитаf лунным светом... медно-красный месяц глядел прямо в окна* (из сна Раскольнйкова). Весьма показательны сходные мотивы в сне Чарткова («Портрет»): «Он видел, уже пробудившись ... Свет месяца озарял комнату

...» Ср. далее: «Тут только заметил он, что не лежит в постели, а стоит на ногах прямо перед портретом ... онхотел отойти ... Перед нимширмы: свет месяца наполнял комнату ... Он вскочил с постели ... он подошел к окну и открыл форточку. Холодный

пахнувший ветер оживил его. Лунное сияние лежало все еще на крышах и белых стенах домов, хотя небольшие тучи стали чаще переходить по небу. Все было тихо: изредка долетало до слуха отдаленное дребезжаньедрожек извозчика... Уже на небе рожда-

сеялась в воздухе ...» Помимо приведенных выше мотивов из сна Свидригайлова, сов-

нах белеет полный день... чувствуя, что весь разбит', кости его болели, На дворе совер-

Можно напомнить слова Коха в ПН: «Эй, Алена Ивановна, старая ведьма! Лизавета Ивановна, краса неописанная! Отворяйте!» Наконец, не лишне подчеркнуть тождество имен бедной воспитанницы, приживалки графини и бедной родственницы, приживалки старухи-процентщицы — Лизавета Ивановна, имя с богатой историей в русской

литературе.

95 «Вот окончательный признак подлинно фантастического: оно никогда не является, так сказать, в обнаженном виде. Его явления никогда не должны вызывать принудительной веры в мистический смысл жизненных происшествий, а скорее должны указывать намеками на него. В подлинно фантастическом всегда остается формальная возможность объяснения из обыкновенной связи явлений, причем однако это объяснение окончательно лишается внутренней вероятности» (Соловьев Вл. Сочинения,

т.VIII, 411). О фантастическом у Достоевского см. Лапшин И. Эстетика Достоевского

//Ф.М. Достоевский. Статьи и материалы. Под ред. А.С.Долинина. Пг., 1922, 138 и след. Ср. еще: «Реализм, ограничивающийся кончиком своего носа, опаснее самой бе-

зумной фантастичности, потому что слеп» («Подросток»).

Стоит, однако, подчеркнуть, что само слово фантастический встречается у Гоголя не часто и существенно беднее смыслами, чем у Достоевского. Наиболее показательны такие примеры, как: «... и бедная история наша неожиданно принимает фантастическое окончание [ср. включение смысла "неожиданный" в слово фантастический у Достоевского; наконец, ср. примечание редакции «Современника» к публикации "Носа", написанное Пушкиным: "Н.В.Гоголь долго не соглашался на напечатание этой шутки, но мы нашли в ней так много-неожиданного, фантастического, веселого, оригинального ..."]; ... едва ли не был причиною фантастического направления впрочем совершенно истинной истории» («Шинель»).

97Ср. у Гоголя: «... в бедной лачужке на уединенном Васильевском Острову» («Портрет»).

98О Дельвиге и фантастическом см. в особой статье.

99Ср. аналогичный прием описания у Гоголя. В отрывке у Лермонтова есть и другие явные реминисценции из Гоголя (ср. мотив оживающего портрета, фамилию купца Кифейкин при Кифа Мокиевич у Гоголя [ср. заметку Достоевского под названием «КифоМокиевщина» в «Дневнике писателя»], имя камердинера Лугина и слуги Чарткова —

Никита и т.п.).

Ср. стояниеРаскольнйкова на соседнем В-ском (- Вознесенском) мосту. Другая параллель — встреча Лугина у Столярного переулка с лихим извозчиком и встреча там же Раскольнйкова с пьяным на несущейся телеге — «Эй ты, немецкий шляпник!». К последующим рассуждениям о шляпе (Шляпа эта была высокая, круглая, циммермановская ...): «Я так и знал!... я так и думал!... Вотэдакая какая-нибудь глупость... весь за-

254

мысел может испортить! Да слишком приметная шляпа ... Смешная, потому и приметная ... хотя бы старый блин какой-нибудь, а не этот урод ... заметят, запомнят... ан и улика»; ср. в «Вечном муже»: «— Это все эти шляпы! ... Единственно одна только эта проклятая круглая шляпа, с этим мерзким траурным крепом всему причиною!»

Ср.: «Прежде его было нанял какой-то барон из немцев» — при том, что дом Раскольникова принадлежал немцу Толю, а сам Раскольников указывает в качестве своего жилья дом немца Шиля (где жил ранее, до ареста, сам Достоевский).

102 Ср. поляков в доме Козеля (ПН) в контексте «польской» темы в «Петербургском тексте» русской литературы.

1 ЛО Ср. в письме от 12 ноября 1829 г.: «У Кокушкина моста, в доме Зверкова» (т.Х,162). Об этом же доме пишет и А.А.Дельвиг в своих мемуарах (ошибочно называя его домом Зайцева): «Гоголь жил в верхнем этаже дома Зайцева, тогда самого высокого в Петербурге, близ Кокушкина моста». См. Дельвиг А.А. Мои воспоминания, т. 1. М., 1912, 152; а также: Анциферов Н.. Москва и Петербург в жизни и творчестве Гоголя // Гоголь в школе. Сб. ст. М., 1954, 658 и след. Следует напомнить, что первая квартира Гоголя по приезде в Петербург — «дом Трута у Кокушкина моста» (на месте теперешнего дома № 74, напротив дома, связываемого с Соней Мармеладовой, № 73).

Ср., между прочим, Зверкова из «Записок из подполья».

Ср. тему свечи у Гюго: «Mettez lui la bougie sous le menton! Je lui ai misla meche enflammee

sous le menton ... Encore la bougie!... Alors elle ... a souffle la bougie avec un souffle glace...» и в «Бесах»: «Петр Степанович провел свечой сверху вниз ... Тут пришла ему мысль поднести огонь прямо к лицу ... тот быстро нагнул голову и головой же выбил из рук его

свечку...»

Ср.: «... по лестнице, облитой помоями и украшенной следами кошек и собак ...» («Портрет»); «Лестница была черной, усеянной огуречными коркамии ногой продавленным капустным листом» («Петербург») и т.п., ср. уход в свою «скорлупу* героя «Подростка».

См. MatlawR.E. Recurrent Imagery in Dostoevsky // Harvard Slavic Studies, vol. 3 (1957), 201-224.

108 Ср. в «Петербурге»: насекомые, мухи, таракан, мокрицы, многоножка, тарантул (ср. этот же образ в «Идиоте» и в «Тружениках моря» Гюго) и многократно мыши.(в перекличке с ЛИ).

109Ср.: «— В полицию? Что ей надо?

—Денег не платишь и с фатеры не сходишь. Известно, что надо.

—Э, чорта этого еще не доставало...» (ПН, 27) и т.д.

Постоянно появляющийся диван Раскольникова в этом контексте соотносится с оборванным диваном Чарткова.

Ср. на обратном пути: «Вот уже кончилась деревянная мостовая. Он уже поравнялсяс большим каменным домом ...» (ПН, 395).

112 -ой проспект вПН - Большой проспект.

Оставляя в стороне примеры из «Носа», уместно напомнитьо некоторых других словоупотреблениях: «Шиллер сидел, выставив свой довольно толстый нос ... а Гофман держал его за носдвумя пальцами и вертел лезвием ... ножа на самой его поверхности...

"мне не нужен нос!"... "У меня на один нос... на один нос четырнадцать рублей... Я не хочу носа! Режь мой нос! Вот мой нос ..." Гофман отрезал бы ни за что, ни про что Шиллеру нос...» («Невский проспект»); «... А у этого зачем так под носом черно, табаком он себя что-ли засыпал? ... "Ну,ее бы можно куда-нибудьв другое место отнести, а под носом слишком видное место"» («Портрет»);.«... совал ему под нос бумаги, не сказав ...: "вот интересное ... дельце";... начинает он давать такиесильные иколючие щелчки безразбору по всем носам ... все замерзнувшие ... способности ... к должностным отправлениям ... особенно сильно стало ... несмотря ...; снял крышку ... и натащивши в ностабаку,... наконец сказал ...;... освежить примороженный нос свой ...которого не мог вынести...; с несколько выгнутым ... носиком ... нежностями...» («Шинель», ср. здесь же в скрытом виде: «... квартальный надует, пообещается и станет во-

255

дить [sc. за нос]»); «... и чуть-чуть не расклеил носа; ... чуть не схватила меня зубами за нос...;... и оттого по всей земле вонь страшная,так что нужно затыкать нос ... и тал* теперь живут только одни носы. И потому-то самому мы не можем видеть носов свош

... и может насевши размолоть в муку носы наши ...» («Записки сумасшедшего»; «.. женщины хватают нас за нос... носы наши ни на что более не годятся. И несмотря,чтс нос Ивана Никифоровича был несколько похож на сливу, однакож она схватила егс этот нос и водила за собой, как собачку. У судьи губы находились под самым носом и отгою носего мог нюхать верхнюю губу;... носего понюхал свою всегдашнюютабакерку; ... н<гс его потянул с верхней губы весь табак...; ... носего невольно понюхал верхнюю губу ... Такое самоуправство носа ...» и т.п. (ср. Ноздрев). См., наконец, отрывок из письма к Балабиной (1838); «Cosia vei vi rapresenta forse il mio naso lungo e similea quello degli ucelli (o, dolce speranza!). Ma lasciamo in pace i nasi; e questa una materia delicata e tratandosi di questa, si puo facilment^ restore con un palmq di naso». Примеры такого рода из «Носа» и литературы того времени см. в статье: Виноградов В.В. Натуралистический гротеск: Сюжет и композицияповести Гоголя «Нос» // Эволюция русского натурализма, 7 и след.: ср. его же. Этюды о стиле Гоголя, 89 и след., 150 и след., 223.

Ср.: «Корсет носила очень узкий \И русский Н как N французский I Произносить умела в нос» («Евгений Онегин»). Ср. у Гоголя: «Агафья Федосеевна носила ... три бородавки на носу...»

Подробнее см. Бем А Гоголь и Пушкин в творчестве Достоевского. // Slavia, 7, 1928, 63 и ел., и особенно его же. «Нос* и «Двойник» // О Достоевском, III (Прага, 1936) и др. —- К «пушкинскому» у Достоевского ср. также Бем. А.Л. Отражения «Пиковой дамы» в творчестве Достоевского // Slavia 8, 1929, 82—100, 297—311; его же.Сумерки героя (Этюд к работе: Отражения «Пиковойдамы» в творчествеДостоевского) // Научные Труды Русского Народного Университетав Праге, т. IV, 1931, 158—172 и др.

Ср., наконец: «Проходит Нос — по воле рока I Он, вы представьте, без Шенрока!»

(«Первое свидание». Нос — прис. повер., «посетительконцертов того времени»).

«Планомерность и симметрия успокоили нервы сенатора... лишь любовь к государственной планиметрии облекала его в многогранность ответственного поста». Ср. плано-

мерность-планиметрия.

118 Ср.: «отуличной мрази его о г р а н и ч и л и ч е т ы р е п е р п е н д и к у л я р н ы е с т е н к и » .

Ср. анаграмму в духе Достоевского: «... тесненький промежуток из стен».

256

скачки герой замечает на номере бляхи извозчикаапокалиптическое число 666.

Тема Петербурга, как и сама «петербургская» идея русской истории, сильно пострадала и во многих отношениях приобрела искаженныйвид

из-за чрезмерной идеологизации (чаще эмоциональной, чем рациональной) проблемы и вытекающих из этого следствий. О д н и м из них является непомерное развитие субъективно-оценочного подхода, полнее всего выступающего в русле плоского историзма. Разумный тезис о немыслимости понимания определенного периода русской истории, куль-

туры и литературы без уяснения феномена Петербурга слишком часто искажался тем, что оценка, как правило, опережала уяснение, которое

тем самым становилось все более труднодостижимой задачей. Оценка оказывалась не беспристрастной фиксацией взаимозависимостей между явлениями двух разных сфер, а чем-то первичным, сплошь идеологизированным и в высшей степени субъективным; мотивировка оценки в таких случаях подбиралась задним числом. То, что субъективное начало набирало особую силу в связи с петербургской темой, далеко от случай-

ности и весьма симптоматично. В данном случае, однако, плоха не сама субъективность (более того, можно сожалеть, что в огромном большинстве случаев она оказывалась недостаточно последовательной, уклоня-

ясь с пути максимальногосамовыявления,прикрывая себя вторичными, «идеологизированными» мотивировками), а ее, так сказать, несуверен-

ность, неуверенность в себе, апелляция к чему-то внешнему,что по условию не может обладать той целостной достоверностью, которая присуща беспримесно чистой структуре Я. Д р у г и м следствием искажающей суть дела идеологизации нужно считать тот вид дурного историзма, который, с одной стороны, берется судить и рядить о Петербурге в зависимости от общего отношения к создателю Петербурга Петру I2 и ко всему «петербургскому» периоду русской истории, а с другой стороны, берет на себя ответственность решать, что хорошо и что плохо и, главное, подводить некий нравственный баланс в связи с Петербургом3. Вданном случае речь идет о непреоборимой эгоистической тенденции к нравственному комфорту, об отсутствии мужества стоять лицом к лицу с вопросом, который решить нельзя и в самой нерешенности и нерешаемости которого кроется его последняя глубина: Петербург — центр зла и преступления, где страдание превысило меру и необратимо отложилось в '--тродномгсознании; Петербург — бездна, «иное» царство, смерть, ноПе-

• ^ftr я то место, где национальное самосознание и самопознание до- ~ юго предела, за которым открываются новые горизонты жизни, л~:хая культура справляла лучшие из своих триумфов, так же не- „ /то изменившие русского человека. Внутренний смысл Петербур- •» высокая трагедийная роль, именно в этой несводимой к единству

,. личности и антиномичности,которая самое смерть кладет в осноной жизни, понимаемой как ответ смерти и как ее искупление,как

> жение более высокого уровня духовности. Бесчеловечность Петер- : оказывается органически связанной с тем высшим для России и религиозным типом человечности, который только и может осоз- •? • j оссчеловечность, навсегда запомнитьее и на этом знании и памяти

260