3. Наука как теоретическая система

Всю совокупность наук можно подразделить на математические, естественно-научные и гуманитарные (социальные) науки. Математика имеет дело с аксиоматически-дедуктивным построением систем, оперирующих идеальными конструкциями в чистом виде. Можно сказать, что математика имеет дело с системами возможных миров, некоторые из которых примеряются к реальности в том виде, как она встречается или может встречаться в нашем эмпирическом опыте. Рождение современной науки связано с применением математического аппарата к системе явлений, наблюдаемых в опытно-данном мире. В этом отношении образцовой наукой является физика, начиная с Нового времени явным или неявным образом задающая ориентир для всех прочих наук о природе. Физика относится к области естествознания, поэтому, говоря о системе научного знания, обычно имеют в виду именно физическое естествознание, до состояния которого другие науки могут и должны подняться по мере своего развития. Наука (в частности, физика) в том виде, как ее понимают в настоящее время, отвечает на вопрос «почему?». Ответ на этот вопрос называется объяснением. Поэтому научный тип познания можно назвать объясняющим познанием. Система научного объяснения, если несколько упростить ее структуру, имеет дело с тремя типами сущностей: с фактом, который следует объяснить, с математизированной теоретической конструкцией, формулируемой как общезначимая пропозиция, и привходящими (начальными) условиями, сочетание которых с общезначимой пропозицией дает в результате простого логического вывода тот факт, который мы хотим объяснить (т. н. «номологически-дедуктивная» модель объяснения). Эта же система в том случае, если факт нам не известен, но известны соответствующие условия, уверенно контролировать которые позволяет научный эксперимент, дает в итоге предсказание (в этом состоит предсказательная функция науки). Теоретические математизированные конструкции, исходя из которых объясняются (или предсказываются) факты, представляют собой идеальные модели, которые модифицируются и усложняются в ходе эмпирических проверок. В принципе, позитивистская идеология непрерывного поступательного развития науки предполагала, что хотя эти модели и являются чисто гипотетическими положениями («гипотезами»), полученными путем индуктивных обобщений, однако по мере уточнения они достигают такого статуса эмпирической обоснованности и общепризнанности, что могут рассматриваться как неизменные «законы природы». Уже Лаплас сформулировал идеал законченного состояния научного знания в таком понимании (т. н. «демон Лапласа»): существо, которому известны все законы природы и фактическое положение дел в некоторый момент времени, может предсказать все дальнейшее развитие мира (равно как и поведать обо всем его прошлом)[3]. Данную базовую модель научного типа познания время от времени пытались дополнить другими эпистемическими подходами. Эти усилия концентрировались, главным образом в области гуманитарных наук, где тенденция к сохранению эпистемической специфики постоянно конкурирует с тенденцией к формированию моноэпистемологической концепции научного познания («unified science»), ясно заявившей о себе уже в «Истории цивилизации в Англии» Бокля. Из наиболее серьезных попыток в этой сфере можно назвать противопоставление применительно к сфере психических феноменов объясняющей, гипотетически-конструктивной научной стратегии дескриптивный подход (Брентано, Дильтей, Гуссерль), который имел определенные параллели в описательно-морфологических биологических дисциплинах. Широкое распространение в настоящее время получили, кроме того, герменевтические приемы, а также разновидности понимающего подхода к явлениям человеческой действительности, оперирующие категориями мотивации, цели и т. д.

В то же время довольно ясны те теоретические затруднения, с которыми сталкивается базовая для естествознания объяснительно-предсказательная схема (впрочем, озвучиваемые философами, они мало кого интересовали, пока в самой физике XX столетия не произошел ряд теоретических революций). Во-первых, любой факт можно объяснить исходя из различных теоретических конструкций. Во-вторых, в силу логического статуса теоретических моделей, на которые опирается всякое объяснение и предсказание, они не могут быть ни извлечены из опыта (эмпирическая база которого всегда ограничена, тогда как теоретические пропозиции науки формулируются в общезначимом виде), ни получить окончательного подтверждения опытом (поскольку из того, что определенная теоретическая конструкция позволяет делать истинные предсказания, не следует, что сама она истинна). В этой ситуации были сформулированы несколько критериев, позволяющих сопоставлять разные теории на предмет выбора оптимальной (критерий простоты, большей объясняющей силы; например, физика Ньютона рассматривается при этом как частный случай теории относительности Эйнштейна). С другой стороны, Карл Поппер предложил несколько другую процедуру для разрешения споров между теориями: хотя теорию и нельзя никогда подтвердить, но ее можно опровергнуть (если в ходе предсказательного заключения, опирающегося на некоторую теорию, результат не совпадает с тем, что следовало из теории, то этого достаточно, чтобы считать теорию ложной). Если последовательно проводить эту концепцию, то оказывается, что наука не движется ко все большей истинности своих построений, но лишь постепенно избавляется от ложных теорий, число которых, правда, неограниченно.