Ginzburg_K_Mify_-_emblemy_-_primety

(302

зии мельника исходя из документации, составленной те­ ми самыми людьми, которые послали его на костер. Этот в неко­ торых аспектах парадоксальный можно было осуществить в форме связного повествования, где пробелы в документации бы­ ли бы скрыты под гладкой и отлакированной Мож­ но было это сделать - но, разумеется, не следовало: по соображе­ ниям и познавательного, и этического, и эстетического порядка. Преграды, стоящие на пути исследования, были составной частью этой документации и поэтому должны были стать составной частью повествования; и точно так же повествование должно было донес­ ти до читателя все те когда герой колебался в ответах или вообще отвечал молчанием на вопросы обвинителей или на мои Таким образом, гипотезы, сомнения, колебания стано­ вились частью повествования; процесс поиска истины входил как неотъемлемая часть в сообщение о найденной истине (неизбежно неполной). Можно ли было и этот результат называть «повество­ вательной Для читателя, в минимальной степени зна­ комого с романами XX века, ответ на этот вопрос очевиден.

XI. Но к этому типу повествования (да и вообще к занятиям исто­

рией) меня подталкивал образец более далекий: «Война и мир»; вы­ раженная в этой книге убежденность Толстого, что историческое явление может быть понято только через реконструкцию деятель­ ности всех людей, принимавших в нем Это утверждение вместе с чувствами, его породившими (народничеством, гневным презрением к пустой и условной истории историков), оставило не­ изгладимый отпечаток в моем сознании с того момента, как я впер­ вые прочел роман Толстого. «Сыр и черви», история мельника, которого посылает на смерть человек, еще за минуту до этого никог­ да о нем не слышавший (то есть может рассматриваться как крохотный и неузнаваемый плод, отпочковавшийся от грандиозно­ го и внутренне неосуществимого проекта Толстого: реконструкции бесчисленных связей, соединявших насморк Наполеона перед Бо­ родинским сражением, диспозицию войск и жизнь всех участников сражения вплоть до самого незаметного солдата.

В романе Толстого частная жизнь (мир) и жизнь общества (вой­ на) то идут параллельными потоками, то сливаются воедино: князь Андрей участвует в битве при Аустерлице, Пьер в Бородинской битве. Тем самым Толстой пошел дальше по пути, который был