Гудмен - Способы создания миров

СПОСОБЫ СОЗДАНИЯ МИРОВ

воздействие. При создании мира все они глубоко проникают

друг в друга.

Экземплификация и выражение — это конечно же функции не только абстрактных произведений, но также и многих описательных и изобразительных произведений, вымышленных и документальных. То, что экземплифицирует или выражает портрет или роман, часто реорганизует мир более решительно, нежели то, что произведение буквально или фигурально говорит или изображает; иногда предмет служит просто носителем того, что экземплифицировано или выражено. Как поодиночке, так и в сочетании эти несколько способов и средств символизации представляют собой мощные инструменты. С их помощью японское хайку или стихотворение из пяти строчек Сэмюэля Менаша может обновлять и реконструировать мир; без них и перемещение гор художником-инвайронменталистом было бы

бесполезно.

Ресурсы художника — способы референции, буквальной и небуквальной, вербальной и невербальной, обозначающей и не обозначающей, во многих средах — кажутся более разнообразными и внушительными, чем ресурсы ученого. Но предположить, что наука является неуклюже-вербальной, буквальной и денотирующей, значило бы пренебречь, например, часто используемыми аналоговыми инструментами, метафорой, вовлеченной в измерение, когда числовая схема применяется в новой области, и использованием в текущей физике и астрономии понятий очарованности, странности и черных дыр. Даже если конечное произведение науки в отличие от произведения искусства является буквальным, вербальным или математическим, денотирующие теория, наука и искусство действуют в своем

поиске и построении почти таким же образом.

Мое изложение фактов, касающихся изготовления фактов, конечно, само является чем-то изготовленным, но, как я уже неоднократно предостерегал, признание множественных альтернативных мировых версий не означает политики laissezfaire17. Стандарты, отличающие правильные версии от неправильных, приобретают, если они вообще имеются, скорее большую, чем меньшую важность. Но что это за стандарты? Мало

17. Безразличия (фр.). — Прим. перев.

VI. ФАБРИКАЦИЯ ФАКТОВ

того что одобрение непримиримых альтернатив выставляет истину в ином свете, но также и расширение нашего кругозора за счет включения версий и способов видения, которые ничего не утверждают и не могут даже описывать или изображать что-либо, требует рассмотрения иных стандартов, чем истина. Понятие истины часто неприменимо; оно редко является достаточным и должно иногда уступать конкурирующим критериям. Эти вопросы я хочу обсудить в следующей главе.

VII. О ПРАВИЛЬНОСТИ ПЕРЕДАЧИ

1. КОНФЛИКТУЮЩИЕ МИРЫ

Принимая во внимание существование множества зачастую неприменимых и даже не поддающихся примирению теорий и описаний, рассматриваемых в качестве допустимых альтернатив, наши представления об истине требуют определенного пересмотра. Поскольку наши взгляды на создание миров выходят далеко за пределы теорий, описаний, утверждений, за пределы языка и даже за пределы обозначения и включают в себя версии и способы видения, как метафорические, так и буквальные, как изобразительные и музыкальные, так и вербальные, иллюстрацию при помощи примера и экспрессию наряду с описанием и изображением, постольку различия между истинным и ложным не достаточно для того, чтобы провести общее различие между правильными и неправильными версиями. Например, какой стандарт правильности будет в этом случае играть роль истины для беспредметных произведений, которые представляют миры при помощи иллюстрации примером или экспрессии? Эти неприятные вопросы требуют осмотрительного обращения.

В названии этой главы выражения «передача» и «правильность» должны пониматься в довольно общем смысле. Под «передачей» я понимаю не только то, что делает чертежник, но и все способы создания и представления миров — в научных теориях, произведениях искусства и версиях всех видов. Я выбираю этот термин, чтобы не создалось впечатления, будто я обсуждаю моральную или этическую правильность1. Под «правильностью» я понимаю, наряду с истиной, стандарты приемлемости, которые иногда дополняют истину или даже соперничают

ι. Любая трактовка правильности может, конечно, вызывать теоретические размышления о том, как соотносятся друг с другом правильность как таковая и моральная правота; но я охотно оставляю это занятие другим. Однако заслуживает внимания следующее обстоятельство: по крайней мере в данном случае, относительность правильности и допустимость противоречивых правильных представлений никоим образом не устраняют строгих стандартов для различения правильного и неправильного.

224

V I I . О ПРАВИЛЬНОСТИ ПЕРЕДАЧИ

с ней там, где она применима, или заменяют истину там, где изложение ведется не в повествовательной манере.

Хотя моя главная тема здесь — эти другие стандарты, я должен начать с первых и рассмотреть проблему истины более тщательно. Большинство из нас давно усвоили такие основополагающие принципы, как: истины в действительности никогда не противоречат друг другу; все истинные версии истинны в единственном действительном мире2 и явные разногласия между истинами указывают лишь на различия в принятых системах координат или конвенциях. Хотя большинство из нас позже научились не доверять основополагающим принципам, усвоенным ранее, я боюсь, что сделанное мною выше замечание о противоречащих друг другу истинах и множественных действительных мирах может быть опущено как чисто риторическое. Это не так; не боясь повториться, я считаю себя обязанным разъяснить свою позицию при помощи более последовательного изложения некоторых замечаний, уже часто появлявшихся на этих страницах. Нам понадобится надежное основание для сравнения, когда мы перейдем к главной цели этой главы.

Для всех, кроме отъявленных абсолютистов, альтернативные

икажущиеся конфликтующими версии часто представляются равноправными претендентами на истину. Поскольку из любого противоречия следуют все утверждения, мы едва ли можем принимать противоречивые утверждения за истинные в одном

итом же мире без того, чтобы признать все утверждения какого угодно сорта истинными в одном и том же мире, а мир сам по себе — невозможным. Таким образом, мы должны либо отвергнуть одну из двух кажущихся противоречивыми версий как ложную, либо считать, что эти версии являются истинными в различных мирах, либо найти, если возможно, какой-то другой способ их согласования.

Внекоторых случаях кажущиеся противоречащими друг другу истины могут быть согласованы благодаря устранению дву-

2. Я говорю, что утверждение истинно сданном действительном мире (или ел* Данного действительного мира), если это утверждение истинно постольку, поскольку в рассмотрение принимается только этот единственный мир. О дру- к выражениях — «истинный о чем-либо» и «истинный относительно чеголибо» - см. мою статью с Джозефом Уллианом «Истина о Джонсе» (withJoseph

n. Truth AboutJones //Journal of Philosophy, Vol. 74, 1977, pp. 317-338).

225

СПОСОБЫ СОЗДАНИЯ МИРОВ

смысленности того или иного рода3. Иногда, например, предложения кажутся несовместимыми только потому, что они эллиптичны, и если их расширить за счет включения прежних скрытых ограничений, то оказывается, что они явно говорят о разных вещах или разных частях вещей. Утверждения о том, что все солдаты вооружены луками и стрелами и что ни один солдат так не вооружен, оба истинны — для солдат различных эпох; утверждения, что Парфенон не поврежден и что он разрушен, оба истинны — для частей здания, взятых в разное время, а утверждение, что яблоко — белое и что оно — красное, оба истинны — для различных пространственных частей яблока. Предложения, находящиеся в разногласиях друг с другом, лучше ладят, когда сохраняют дистанцию. В каждом из этих случаев два диапазона применения без труда объединяются в узнаваемый вид или предмет, а эти два утверждения истинны в различных частях или подклассах одного и того же мира.

Но примирения не всегда можно достичь так легко. Рассмотрим снова описания движения (или отсутствия движения) земли. На первый взгляд, два утверждения

( ι ) Земля всегда покоится

(2) Земля танцует партию Петрушки

конфликтуют, поскольку из каждого следует отрицание другого. И оба эти утверждения, по-видимому, касаются одной и той же Земли. Все же каждое из них истинно — в пределах соответствующей системы4.

Теперь нам, конечно, скажут, что эти последние четыре слова указывают выход: эти утверждения эллиптичны, а когда они расширены эксплицитной релятивизацией, например:

(3) В Птолемеевой системе Земля всегда покоится

3- О различных типах неоднозначности см. статью Израэля Шеффлера (Israel Scheffler. Ambiguity: An Inscriptional Approach // Logic and Art, Rudner and Scheffler, eds. Bobbs-Merrill, 1972, pp. 251—272), а также его готовящуюся к печати книгу.

4- Я не касаюсь здесь противоречий, связанных с тем, покоится ли Земля в некотором абсолютном смысле или все же перемещается специфическим способом. Читатель, считающий, что ни одно или только одно из (ι) и (2) истинно, может подставить свой собственный пример; скажем, он может согласиться, что утверждения «Земля вращается по часовой стрелке» и «Земля вращается против часовой стрелки» оба истинны с различных точек зрения.

226

V I I . О ПРАВИЛЬНОСТИ ПЕРЕДАЧИ

(4) В некоторой системе Стравинского — Фокина Земля танцует партию Петрушки,

то они, как видно, являются полностью совместимыми. Но этот аргумент работает слишком хорошо. Чтобы понять, почему (з) и (4) никак не могут быть приняты за более полные формулировки (ι) и (г) — или даже за одни из более полных формулировок (ι) и (г), — заметим, что, в то время как, по крайней мере, одно из противоречивых утверждений:

(5)Спартанские цари имели два голоса

(6)Спартанские цари имели только один голос

является ложным, оба нижеследующие истинны:

(7)Согласно Геродоту, спартанские цари имели два голоса

(8)Согласно Фукидиду, спартанские цари имели только один голос.

Ясно, что (у) и (8) в отличие от (5) и (6) дают совершенно уклончивые ответы на вопрос о том, сколько голосов имели спартанские цари. Делает ли кто-то утверждение и истинно ли это утверждение — это совершенно разные вопросы. Точно также и утверждения (з) и (4) в отличие от(1)и(г) дают совершенно уклончивые ответы на вопрос о движении Земли; они не сообщают нам, как она движется и движется ли вообще, пока к каждому утверждению не будет добавлен пункт, раскрывающий, чту именно в рассматриваемой системе считается истинным. Но коль скоро это сделано, то конечно же утверждения (ι) и (г) подтверждены сами по себе, и конфликт остался неразрешенным. Кажущийся мощным и универсальным инструмент соотнесения утверждения с системой или версией не достигает, таким образом, цели.

Возможно, тем не менее мы сможем согласовать предложения вида (ι) и (г), соотнеся их скорее с элементами или системами координат референции, нежели чем с системами или версиями. Здесь легче рассмотреть более простой пример. Одинаково истинные противоречивые предложения относительно ежедневного движения5 Земли и Солнца

5· Я намеренно применяю здесь безобидное упрощение, игнорируя всякое Другое движение типа ежегодного обращения.

227

СПОСОБЫ СОЗДАНИЯ МИРОВ

(g)Земля вращается, в то время как Солнце неподвижно (ιо) Земля неподвижна, в то время как Солнце обращается вокруг нее

могли бы интерпретироваться как означающие

( 11 ) Земля вращается относительно Солнца (ι 2) Солнце обращается относительно Земли,

которые истинны и непротиворечивы.

Однако следует заметить, что предложение (ι ι) в отличии от предложения (g) не говорит, что Земля вращается, а предложение (ι2), в отличии от предложения (ιо) не говорит, что Земля неподвижна. Из того, что объект движется относительно другого, вовсе не следует, что первый перемещается или что второй неподвижен6. Действительно, при соответствующей формуле/предложения (ιι) и (i2) равно сводятся к одному утверждению

(13) Пространственные отношения между Землей и Солнцем изменяются со временем согласно формуле f ',

и оно не приписывает ни движения, ни состояния покоя ни Земле, ни Солнцу, но при этом полностью совместимо не только с утверждениями (g) и (m), но также и с утверждением, что Земля какое-то время вращается, а затем останавливается, в то время как Солнце перемещается вокруг нее. Согласование утверждений (g) и (ю) в данном случае осуществлено за счет изъятия признаков, обусловивших разногласие между ними; утверждения (ι ι), (12), (13) обходятся без движения в любом смысле, в каком мы могли бы спросить, действительно ли данный объект движется или нет или как он движется.

На этой стадии мы можем сказать: «Тем лучше! Такие вопро-

6. Велико искушение заменить такую фразу, как «относительно Солнца» чемлибо вроде «принимая Солнце за фиксированную точку отсчета». Но что это означает? Возможно, что-то вроде «представление Солнца фиксированной точкой на листе бумаги»; но это значит лишь сказать «представление солнца точкой, фиксированной относительно листа бумаги», и первоначальная проблема возвращается.

7- Пока я намеренно опускаю положение предмета относительно наблюдателя или же системы координат, задающей расстояния между предметами; но см. раздел 2 ниже.

V I I . О ПРАВИЛЬНОСТИ ПЕРЕДАЧИ

сы, очевидно, в любом случае являются бессодержательными». С другой стороны, мы испытаем серьезные затруднения, если вместо ответа на вопрос, движется ли данный объект и как он движется, ограничимся описанием изменений его относительного положения. Система отсчета обязательно присутствует в большинстве контекстов. Астроном при осуществлении наблюдений может использовать нейтральное утверждение типа (13) не в большей степени, нежели мы можем использовать карту для того, чтобы найти дорогу в городе, не определяя при этом на ней своего собственного местоположения. Если нет никакого различия в том, что описывают утверждения (g) и (ю), то все же, по-видимому, имеется существенное различие в том, как они описывают это. Поразмыслив, мы склонны будем заявить, что «бессодержательные» вопросы являются по большей части «внешними» вопросами в противоположность «внутренним»8, что они принадлежатязыку, противопоставленномуфактам, принадлежат конвенции, противопоставленной содержанию. Но тогда мы, скорее всего, усомнимся, можем ли мы опираться в чем бы то ни было на такие сомнительные дихотомии. Давайте, однако же, на время оставим это затруднение и рассмотрим другой случай.

Предположим пока, что вселенная нашей речи ограничена квадратной долей плоскости с двумя парами границ, маркированныхкак «вертикальные» и «горизонтальные». Если мыпредполагаем, что имеются точки, независимо от того, что они могли бы собой представлять, то два предложения

(14)Каждая точка состоит из вертикальной и горизонтальнойлиний

(15)Ни одна точка не состоит из линий или чего-либо еще9

8.О противоречиях между Карнапом и Куайном см.: The Philosophy of Rudolph Carnap, Schupp, ed. LaSalle, 1963, pp. 385-406; 915—922.

9- Cp. SA:I. В данном контексте я использую такие неформальные термины, как «составлено из», «комбинация», «содержит», безотносительно к различиям между терминологией индивидов и терминологией классов.

Конечно, имеется бесчисленное множество других альтернатив помимо (14)

и (15)> конфликтующих с обоими; точки можно объяснять как состоящие из

противоположных диагоналей или из любых других двух или более линий, име-

к

ющих общее пересечение, или же их можно объяснить различными способамиV при помощи терминов областей.

СПОСОБЫ СОЗДАНИЯ МИРОВ

противоречат друг другу, но при этом они одинаково истинны в соответствующих системах. Мы знаем, что простое соотнесение утверждения с определенной системой, как это имеет место в случаях (з) и (4), является показным способом решения конфликта. Истинность обсуждаемого утверждения, сделанного в рамках соответствующей системы, также должна быть подтверждена, и если системы, соответственно, производят утверждения (14) и (15) (как то и есть на самом деле), то конфликт сохраняется.

Может быть, мы тогда можем согласовать предложения (14) и (15) при помощи ограничения их сферы применения? Если в нашем пространстве присутствуют только линии и комбинации линий, тогда утверждение (14), но не утверждение (15) может быть истинно; если же в нашем пространстве имеются одни только точки, то утверждение (15), но не утверждение (14) может быть истинно. Проблема тем не менее состоит в том, что если в нем есть и линии, и точки, то все равно утверждения (14) и (15) не могут быть одновременно истинными, хотя ни одно из них не выделено как ложное. Если (14) и (15) — альтернативные истины, то они являются таковыми в пределах различных царств, и эти царства не могут быть объединены в одно, где оба утверждения были бы истинны10. Этот случай, таким образом, радикально отличен от тех, где кажущиеся противоречащими друг другу утверждения о цвете предмета или снаряжении солдат могут быть согласованы друг с другом посредством ограничения их области действия различными частями предмета или различными солдатами; напротив, утверждения (14) и (15) нельзя без натяжки считать применимыми к различным точкам или к различным частям точки. Вместе они говорят, что каждая точка состоит из линий, но при этом ни одна точка не состоит из них. Хотя утверждение (14) может быть истинно в на-

1О. Равным образом и утверждение (14), и противоположное ему утверждение (назовем его « 143»), согласно которому точки состоят из противолежащих диагоналей, не могут оба быть истинными в царстве всех линий и всех их комбинаций. Царства ( 14) и ( \ф) должны быть по-разному ограничены: например, для (14) линиями, параллельными границам, а для (143) диагоналями. Или все эти линии могут быть допущены для обоих, но комбинации пересекающихся линий ограничены для (14) вертикально-горизонтальными случаями, а для ( 14^) противолежащими диагоналями. Заметим, кстати, что «царство» не используется здесь в специальном техническом смысле, данном в LA, p. 72·

230

VII. О ПРАВИЛЬНОСТИ ПЕРЕДАЧИ

м типовом пространстве, которое считается состоящим ис- Eочительно из линий, а утверждение ( 15) — истинно в том про- >анстве, которое считается состоящим исключительно из точек, все же оба они не могут быть истинны в том пространстве или в любой его области, которые считаются состоящими из точек и линий. Там, где мы имеем более всеобъемлющие системы или версии, которые противоречат друг другу так же, как и утверждения (14) и (15), их царства, таким образом, уместно считать скорее находящимися не в пределах одного мира, но составляющими два различных мира и даже — поскольку они сопротивляются мирному объединению — представляющими

собою конфликтующие миры.

2. КОНВЕНЦИЯ И СОДЕРЖАНИЕ

Поскольку это заключение имеет шанс не встретить сочувственного приема, поищем какой-нибудь способ уладить конфликт между утверждения (14) и (15), не соотнося их с конфликтующими мирами. Наши предыдущие усилия по согласованию утверждений путем соотнесения их с системой были, возможно, не столько неверно направлены, сколько слишком простодушны. Мы должны не только предположить, что правильность рассматриваемых систем считается чем-то само собою разумеющимся, но и более тщательно исследовать, что утверждают высказывания (14) и (15) в пределах этих систем.

Если, как я утверждал прежде, критерий правильности для подобного рода систем состоит в том, что они устанавливают всеобъемлющую корреляцию, удовлетворяющую некоторым условиям экстенсионального изоморфизма, то наши два утверждения могут быть заменены на

(ι6) В рамках правильной системы, которую мы рассматриваем, каждая точка соотносится с комбинацией вертикальной и горизонтальной линий.

(17) В рамках (другой) правильной системы, рассматриваемой нами, никакая точка не соотносится с комбинацией любых других элементов

и они полностью совместимы друг с другом. Они не говорят ничего о том, что составляет точку, каждое говорит только о

231

СПОСОБЫ СОЗДАНИЯ МИРОВ

том, что составляет то, что соотносится с точкой в правильной системе, подвергнутой рассмотрению. Кроме того, поскольку изоморфизм не гарантирует идентичность, и не устраняет ее (хотя сам и гарантируется ею), постольку в утверждении (ι6) речь идет только о линиях и комбинациях линий, в то время как в утверждении (17) речь идет исключительно о точках. Таким образом, эти утверждения, которые в отличие от утверждений (14) и (15) не содержат одновременно сделанных заявлений, что точки составлены из линий и что они не составлены из линий, оба могут быть истинны в мире, содержащем и линии, и точки, и только в нем одном.

Очевидно, что мы что-то упустили из виду как при переходе от утверждений (g) и (ιо) к утверждениям (11) и ( 12), так и при переходе от утверждений (14) и (15) к утверждениям (ι6) и (17). В обоих случаях мы произвели согласование, опустив те признаки, которыми было обусловлено разногласие. В первом случае мы отвлеклись от движения и удовлетворились происходящими с течением времени изменениями расстояния; во втором — отвлеклись от состава и удовлетворились корреляцией. Мы отменили противоречившие друг другу требования утверждений (14) и (15) и отступили к нейтральным утверждениям.

Мы чувствуем, что кое-что упустили. Является ли точка простой или составной, и если составной, то из каких элементов она состоит — всё это в значительной степени зависит от основания и способов сочетания, принятых в рамках определенной системы. Не является в этом случае интересующий нас вопрос просто вопросом выбора, подобно системе отсчета для движения, в то время как изоморфизм корреляции, подобно происходящему с течением времени изменению расстояния — это вопрос факта? Большинство из нас время от времени ведут такие разговоры, иногда — до, иногда — после осуждения или отрицания самого различия между конвенцией и содержанием. Что

скажем об этом мы?

В любом случае, если составление точек из линий или линий из точек носит скорее конвенциональный, чем фактический характер, то сами точки и линии конвенциональны не в меньшей степени. Утверждения, подобные (ι6) и (17)» нейтральны не только в отношении вопроса о том, из чего составляются точки, линии или области, но также и относительно вопроса о

232

VII . О ПРАВИЛЬНОСТИ ПЕРЕДАЧИ

том, чем они являются. Если мы говорим, что наше типовое пространство — комбинация точек, или линий, или областей, или комбинации комбинаций точек, или линий, или областей, или комбинации всех их вместе, или множество всех этих сущностей в целом, то, поскольку все они не тождественны друг другу, мы даем одно из бесчисленных альтернативных противоречивых описаний того, чем является это пространство. Таким же образом мы можем расценивать разногласия как относящиеся не к фактам, но к различиям в конвенциях — по поводу линий, точек, областей и способов комбинации, — принятых в организации или описании пространства. Что собой в таком случае представляет тот нейтральный факт или вещь, описанные при помощи этих различных терминов? Это не пространство ни как (а) неразделенное целое, ни (Ь) как комбинация всего, что вовлечено в эти несколько теорий, поскольку (а) и (Ь) - всего лишь два из множества различных способов его организации. Но что именно организовано подобного рода способом? Когда мы снимаем, как слои, составляющие конвенцию, все различия, которые можно встретить среди способов описания этого нечто, то что остается в итоге? Очищая луковицу, мы добрались до ее пустой сердцевины.

Когда мы расширяем нашу сферу действия, чтобы включить в нее не только наше типовое пространство, но и вообще все пространство и все остальное тоже, то разнообразие контрастирующих версий чрезвычайно умножается, и в дальнейшем согласование достигается подобньГми же средствами. Вернемся к нашему примеру видимогодвижения:

(ι8) Точка движется через экран (ig) Ни одна точка так не движется.

Если мы предполагаем, что области стимулов и зрения полностью разделены, то эти утверждения могут быть согласованы сегрегацией, как в случае противопоставления цветовых описаний, приложимых к различным частям предмета. Но если, как это обычно и случается, мы считаем, что стимульная версия и визуальнаяверсия, которымпринадлежатсоответствующиеутвер- ^Дения, охватывают одну и ту же территорию различными способами, что они представляют собой разные сообщения об од-

и том же мире, то в этом общем мире будут отсутствовать и

233

СПОСОБЫ СОЗДАНИЯ МИРОВ

видимые точки, и невидимые стимулы. Вспомним утверждение (13) о том, что расстояние изменяется с течением времени: хотя оно нейтрально относительно противостоящих описаний движения Земли в утверждениях (g) и (ю), оно расходится с чувственно воспринимаемыми версиями, которые не допускают такие физические предметы, как Земля. Физические предметы, события и чувственно воспринимаемые явления ведут себя точно так же, как точки, линии, области и пространство.

Короче говоря, если мы отвлечемся от всех признаков, обусловливающих расхождения между истинами, у нас не останется ничего, кроме версий, лишенных какой бы то ни было связи с вещами, или фактами, или мирами. Как могли бы сказать Гераклит или Гегель, существование миров зависит, по всей видимости, от конфликта. С другой стороны, если мы считаем любые две истины расходящимися в своей оценке фактов и, таким образом, признаем их истинными в разных мирах, то не вполне понятны соображения, позволяющие преуменьшать или вообще игнорировать значение других конфликтов между истинами, сводя их всего лишь к различиям в манере изложения. Если мы скажем, например, что противоречивые утверждения применимы к одному и тому же миру лишь поскольку, поскольку они говорят об одних и тех же вещах, то тем самым мы резонно сделаем (g) и (ю) утверждениями об одном и том же мире, но в большинстве случаев это мало поможет. Например, говорят ли утверждения (14) и (15) °б одних и тех же точках? Действительно ли экран, через который движется точка, тот же самый, что и тот, через который никакая точка не движется? Является ли увиденный стол тем же, что и скопление молекул? Подобные вопросы подробно обсуждались в философской литературе, и я подозреваю, что ответ на них — твердое да и твердое пет. Реалист будет сопротивляться заключению о том, что мир не существует; идеалист будет сопротивляться заключению о том, что все противоречивые версии описывают различные миры. Что касается меня, то я нахожу эти представления одинаково восхитительными и одинаково прискорбными — поскольку, в конце концов, различие между ними носит исключительно конвенциональный характер!

Практически конечно же мы проводим границу там, где хотим, и меняем ее так часто, как того требуют наши цели. На

234

VII. О ПРАВИЛЬНОСТИ ПЕРЕДАЧИ

уровне теории мы бросаемся из крайности в крайность так же беспечно, как физик между теориями частиц и полей. Когда многословное представление угрожает растворить все в ничто, мы настаиваем, что все истинные версии описывают миры. Когда чувство права на жизнь угрожает перенаселенностью миров, мы называем все это разговорами. Другими словами, у философа, как у волокиты, всегда либо никого, либо слишком много.

Кстати, признание множественных миров или истинных версий предлагает безвредные интерпретации необходимости и возможности. Утверждение необходимо истинно во вселенной миров или истинных версий, если истинно во всех них, необходимо ложно, если истинно ни в одном из них, и случайно или возможно, если истинно в некоторых. Повторение было бы истолковано в терминах вселенных вселенных: утверждение с необходимостью необходимо истинно в такой супервселенной, если оно с необходимостью необходимо истинно во всех составляющих ее вселенных, и т. д. Аналоги теорем модального исчисления здесь легко выводимы. Но едва ли такая теория удовлетворит энергичного защитника возможных миров в большей степени, чем ключевая вода удовлетворит алкоголика.

3. ИСПЫТАНИЯ И ИСТИНА

Наши предшествующие заключения, наблюдения или подозрения связаны с обсуждением проблемы истины, по крайней мере, тремя способами: стандартная, хотя и неинформативная формула истины требует модификации в другую, не более информативную; соображения, отличные от истины, приобретают Дополнительную важность в выборе утверждений или версий, а трудная проблема отношения между истиной и ее проверкой может быть немного смягчена.

Прежде всего (это наименее важно), известное выражение «»Снег бел" истинно тогда и только тогда, когда снег бел» должно быть пересмотрено в пользу чего-либо вроде «„Снег бел" истинно в данном мире тогда и только тогда, когда в этом мире снег бел», которое, в свою очередь, если различия между истинными версиями не могут быть несомненно отличаемы от различий между мирами, означает лишь «„Снег бел" истинно со-

235

СПОСОБЫ СОЗДАНИЯ МИРОВ

гласно истинной версии тогда и только тогда, когда снег бел согласно этой версии».

Во-вторых, конфликт истин эффективно напоминает нам, что истина не может быть тем единственным фактором, который играет роль при выборе между утверждениями или версиями. Как мы видели ранее, даже в тех случаях, где нет никакого конфликта между истинами, одной только истины далеко не достаточно. Некоторые истины тривиальны, иррелевантны, непостижимыилиизбыточны;слишкомшироки, слишкомузки, слишком скучны, слишком причудливы, слишком сложны или же взяты из другой версии, чем рассматриваемая, как если бы охранник, получивший приказ стрелять в любого из пленников, который пошевелится, немедленно перестрелял бы их всех, пояснив, что они быстро перемещались вокруг оси Земли и вок-

руг Солнца.

Далее, для нас не более типично выбирать некоторые утверждения как истинные и затем, применяя другие критерии, выбирать среди них, чем выбирать некоторые утверждения как релевантные, пригодные к использованию и затем рассматривать, какие из них являются истинными. Скорее мы начинаем с исключения утверждений, которые мы первоначально сочли или ложными, хотя, возможно, в других отношениях правильными, или же неправильными, хотя, возможно, истинными, и продолжаем с этого момента. Такая теория не отрицает, что истина — необходимое условие, но она лишает ее определенно-

го превосходства.

Но конечно же при выборе утверждения истина является не более необходимым, чем достаточным соображением. В нашем выборе мы часто предпочитаем утверждение, которое является более близким к правильности в других отношениях тому утверждению, которое является более близким к истине; но, более того, там, где истина слишком привередлива, слишком неуравновешенна или неудачно сочетается с другими принципами, мы можем сделать выбор в пользу ближайшей податливой и разъясняющую ложь. Большинство научных законов относятся к подобного типа утверждениям: они представляют собой не прилежные отчеты о тщательно подобранных данных, но ра-

дикальные прокрустовы упрощения.

Столь непочтительный взгляд на научные законы часто от236

VII. О ПРАВИЛЬНОСТИ ПЕРЕДАЧИ

вергается на том основании, что они суть лишь неявные утверждения приблизительного свойства — например, знак « = » в уравнении «v = p + t» должен читаться не как «равняется», но как «приблизительно равняется». Таким образом, сохраняются святость и превосходство истины. Но говорим ли мы, что такой закон есть приближение к истине или истинное приближение, — это не играет особой роли. Важно то, что приближения предпочитаются тому, что может быть расценено или как истина, или как более точная истина.

До сих пор я принимал другие критерии правильности за носящие дополнительный — по отношению к истине — характер и даже время от времени боролся с этим. Но не служат ли некоторые из этих других соображений также и тестами истинности? Эта точка зрения кажется достаточно правдоподобной. В конце концов, при оценке истины мы должны использовать некоторую проверку, и такие признаки, как полезность и когерентность — видные кандидаты на эту роль. То, что мы можем легко привести очевидные примеры бесполезных запутанных истин и полезной четкой лжи, показывает самое большее то, что тесты являются скорее подтверждающими, чем решающими. Хорошие тесты и не должны быть решающими; способность быть притягиваемым магнитом — хорошая, но не решающая проверка железа. Не должны мы также и объяснять, почему полезность, или когерентность, или какой-то другой признак указывает на истину. Мы можем использовать магнитное притяжение как испытание на железо, вовсе не понимая связи между притяжением и составом железа; все, что нам нужно, — это удовлетвориться разумно надежной корреляцией между ними. Если притяжение принимается в качестве теста еще до того, как мы узнаем состав железа, то рассматриваемая корреляция является корреляцией между притяжением и либо результатами других испытаний, либо предшествующей классификацией предметов на железные и не железные. Почти то же можно сказать об истине: при отсутствии всякой определенной и информативной характеристики мы применяем различные тесты, результаты которых сравниваем друг с другом и с грубой и частичной предшествующей классификацией утверждений на истинные и ложные. Быть может, истина, подобно интеллекту, — это то, что проверяют испытания, а лучшая те-

237

СПОСОБЫ СОЗДАНИЯ МИРОВ

ория истины — это, возможно, «операционная» теория, объясняющая истину в терминах тестов и процедур, используемых при ее оценке.

Философы хотели бы тем не менее добиться столь же определенной характеристики истины, как и научное определение железа, и некоторые со значительной изобретательностью приводили аргументы в пользу идентификации истины с тем или другимдоступным признаком.

Одна из известных попыток такого рода - предложенная прагматистами интерпретация истины в терминах полезности11. Тезис о том, что истинные утверждения — это те, которые позволяют нам предсказывать природу, управлять ею или побеждать ее, обладает немалой привлекательностью, но при этом требуют объяснения некоторые заметные несоответствия между полезностью и истиной. То, что в отличие от истины полезность — это вопрос степени, можно, по всей видимости, уладить, принимая полезность скорее за показатель близости к истине, чем непосредственно за критерий истины. В отличии от истины полезность всегда соотносится с целью, но это обстоятельство может показаться не столь уж серьезным, если истина признается, как на предыдущих страницах, скорее относительной, чем абсолютной. Но соотнесенность с целью вовсе не тождественна соотнесенности с миром или с версией, поскольку среди альтернативных истинных версий или утверждений одни могут быть очень полезны для многих целей, другие — почти совершенно бесполезны для каких угодно целей; в действительности многие истинные версии и утверждения гораздо менее полезны, чем некоторые ложные версии или утверждения. Здесь можно выдвинуть основной аргумент: с истиной может быть идентифицирована полезность для одной первичной цели — приобретения знания. Но тогда прагматический тезис кажется исчерпанным по мере того, как он одерживает победу, - тезис, что истины лучше всего удовлетворяют цели приобретения истин, столь же бессодержателен, сколь и очевиден.

il. Этот и последующие абзацы ни в коей мере не являются изложением, карикатурой, защитой или бесцеремонным отбрасыванием обсуждаемых представлений, но лишь напоминанием о некоторых из связанных с ними проблемах и возможностях.

VII. О ПРАВИЛЬНОСТИ ПЕРЕДАЧИ

Попытки объяснять истину в терминах устойчивого верованияилиправдоподобия(credibility),какнекоторойкодификации верования — в терминах начального правдоподобия вместе с выводом, подтверждением, вероятностью, и т. д.12 — сталкиваются с очевидным возражением, состоящим в том, что наиболее правдоподобные утверждения часто оказываются ложными, а наименее правдоподобные — истинными. Правдоподобие, таким образом, не может служить мерой близости к истине. Но это препятствие не так уж непреодолимо. Рассмотрим понятие постоянства — принимаемого здесь означающим вечную длительность после некоторого данного времени. Хотя мы никогда не можем установить постоянство предмета или материала, мы можем установить длительность существования в той или иной степени, недоходя до постоянства. Аналогичным образом, хотя мы никогда не можем установить полное и постоянное правдоподобие, мы можемустановить туили иную степень силы правдоподобия, а также того отрезка времени, когда мы склонны рассматривать утверждение как правдоподобное; при этом степени не будут достигать полного правдоподобия. Следует ли нам в таком случае отождествить недосягаемое полное и постоянное правдоподобие с недосягаемой истиной? На возражение, что мы можем иметь всеобъемлющее и постоянное ложное верование — т. е. на возражение, что полностью и постоянно правдоподобное может и не быть истинным — возможный ответ таков: до тех пор, пока верование или правдоподобие действительно всеобъемлюще и постоянно, любое расхождение с истиной вообще не имеет для нас значения. Тогда если имеется любое такое расхождение, то тем хуже для истины: она подвергается пересмотру в пользу полного и постоянного правдоподобия. Но, как указал мне Хартри Филд, полное и постоянное правдоподобие едва ли может быть принято за необходимое условие истины, так как дизъюнкция может быть постоянно и

12. Правдоподобие, хотя оно и не тождественно уверенности, в данном случае считается объясняемым в терминах уверенности. Мы можем быть не слишком уверены в некоторых утверждениях, которые хорошо подтверждены, и Упрямо уверены в других, которые плохо подтверждены; но подтверждение и вероятность - результаты усилий по кодификации и стандартизации наших верований. См. далее статью «Смысл и достоверность» (Sense and Certainty, PP, PP. 60-68); также FFF, pp. 62-65.

СПОСОБЫ СОЗДАНИЯ МИРОВ

полностью правдоподобна даже при том, что ни один из ее компонентов не таков13.

Большим уважением, чем полезность или правдоподобие, в качестве определения истины пользуется когерентность, интерпретируемая различными способами, но всегда требующая непротиворечивости. Проблемы здесь также были огромны. Но классическое и пугающее возражение, заключающееся в том, что для любой когерентной мировой версии имеются одинаково когерентные конфликтующие версии, ослабевает, когда мы готовы принять обе конфликтующие версии как истинные. Трудность установления корреляции между внутренней когерентностью и внешним соответствием уменьшается, когда самое различие между «внутренним» и «внешним» ставится под вопрос. По мере того как ослабевает различие между конвенцией и содержанием — между тем, что говорится, и тем, как это говорится, — соответствие между версией и миром теряет свою независимость от таких признаков версий, как когерентность. Конечно, когерентности, как бы она ни была определена, не достаточно для истины; она действует совместно с суждениями начального правдоподобия в наших усилиях определить истину14. Но, по крайней мере, — и это третье из соображений, упомянутых в начале раздела, — когерентность, как и другие так называемые внутренние признаки версий, более не отвергается в качестве проверки ис-

тины.

Итак, достаточно этого беглого взгляда на истину и ее отношения с компаньонами и конкурентами. Теперь рассмотрим некоторые ясные случаи, где мы со значительным доверием и

13. Ср. статью Ч. С. Пирса «Закрепление верования» (С. 5. Pence. Fixation of Belief// Collected Papers of Charles Sanders Peirce. Cambridge, Mass., 1931-1958· Vol. V, pp. 223-247); но см. также обсуждение этой статьи Израэлем Шеффлером в его книге «Четыре прагматиста» (IsraelScheffler. Four Pragmatists. London,

Примечание к пятому изданию. В настоящем тексте конец первого абзаца был пересмотрен, как и два последние предложения третьего с конца абзаца главы («Полная и постоянная приемлемость, тем не менее...»). Обсуждение истины и приемлемости было заменено решительно иной трактовкой в книге Нельсона Гудмена и Кэтрин Элгин «Реконцепции», глава X (Nelson Goodman and CathenneZ. Elgin. Reconceptions. Hackett, 1988, Chapter X).

14. См. РР, pp. 60-68.

240

V I I . О ПРАВИЛЬНОСТИ ПЕРЕДАЧИ

постоянством судим о правильности того, что не является ни истиной, ни ложью.

4.ДОСТОВЕРНОСТЬ И ОБОСНОВАННОСТЬ

Кчислу наиболее явно выраженных и четких стандартов правильности относятся стандарты обоснованности дедуктивного аргумента. Обоснованность конечно же отличается от истины тем, что посылки и выводы обоснованного аргумента могут быть ложны. Обоснованность состоит в соответствии с прави- ламивывода—правилами,которыесистематизируютдедуктив- ную практику в принятии или отклонении определенных выводов15. Хотя дедуктивная обоснованность и отличается от истины, все же в целом она не независима от нее, но связывает утверждения таким образом, что имеющий силу вывод из истинных посылок дает истинные заключения. Действительно, первичная функция обоснованного вывода заключается в том, чтобы связывать истины друг с другом. Кроме того, обоснованность — не единственное требование к правильному дедуктивному аргументу. Дедуктивный аргумент правилен в более полном смысле, только если посылки истинны, а выводы —обосно- ванны. Таким образом, правильность дедуктивного аргумента, включая обоснованность, все же тесно связана с истиной.

Теперь рассмотрим индуктивную обоснованность. Здесь также не требуется ни истинности посылок, ни истинности заключения;индуктивная,какидедуктивная,обоснованностьзаключается в соответствии принципам, которые систематизируют практику. Но индуктивная обоснованность на один шагдальше от истины, чем дедуктивная, поскольку обоснованный индуктивный вывод из истинных посылок не дает истинного заключения.

Сдругой стороны, в то время как индуктивная правильность, подобно дедуктивной правильности, требует как истинности посылок, так и обоснованности, она также требует кое-чего

J5- Об этом и других вопросах, которые будут обсуждены в этом разделе, м· далее FFFilll и IV. Кстати, хотя выше обоснованность идентифицирована с ^ответствием правилам вывода, иногда даже в моих собственных работах она Дснтифицируется, скорее, с общей правильностью, которая включает удов- 1етворение также и других требований.

241