Глава 11 рост мировой экономики

Хотя торговля на дальние расстояния существовала, по край­ней мере, с начала существования цивилизации, ее значение в XIX в. в огромной степени возросло. Объем международной тор­говли на душу населения в 1913 г. был в 25 раз больше, чем в 1800 г. В течение всего столетия на Европу приходилось 60% или даже более (до двух третей) совокупного мирового товарооборота. Наиболее быстрый рост наблюдался с начала 1840-х гг. до 1873 г., когда общий объем торговли увеличивался более чем на 6% ежегодно — в пять раз быстрее, чем росла численность насе­ления и в три раза быстрее, чем росло производство.

Так же стремительно росли масштабы международной мигра­ции и международного движения капиталов. К началу XX в. с полным основанием можно было говорить о формирования миро­вой экономики, в которой фактически каждая населенная часть Земного шара принимала участие хотя бы в минимальной степени, хотя Европа, конечно, играла в ней центральную роль. Фактичес­ки она была мотором, приводившим в движение весь механизм.

В начале столетия существовало два главных типа препятст­вий, естественных и искусственных, которые сдерживали разви­тие международной торговли. Значение обоих значительно сокра­тилось в течение столетия. Естественные препятствия — высокие транспортные издержки, особенно издержки сухопутных перево­зок — были преодолены благодаря появлению железных дорог и усовершенствованию морского транспорта, кульминацией которо­го стало появление океанских пароходов. Искусственные препят­ствия — высокие таможенные пошлины на экспорт и импорт, а также прямые запреты на ввоз отдельных товаров — также схо­дили на нет и даже исчезли, хотя к концу века «возврат к протек­ционизму» привел к установлению во многих странах более высо­ких импортных тарифов.

Великобритания выбирает свободную торговлю

Аргументы в пользу свободной торговли выдвигались еще до появления знаменитого трактата Адама Смита «Богатство наро­дов», который придал им дополнительную респектабельность.

338

Более того, практические соображения заставляли правительства пересматривать запреты на импорт и высокие тарифы: контрабан­да была прибыльным бизнесом в XVIII в., сокращавшим как до­ходы правительства, так и законные доходы предпринимателей. Британское правительство начало менять свои протекционистские взгляды в конце XVIII в., но вспыхнувшая Французская револю­ция и наполеоновские войны вынудили его отложить эти попыт­ки. Британская блокада континента и Континентальная система Наполеона представляли собой крайние формы вмешательства в международную торговлю.

Доводы Адама Смита в защиту свободной торговли были сформулированы на основе анализа выгод от специализации и разделения труда как между странами, так и между отдельными индивидами. Они основывались на рассмотрении абсолютных из­держек производства, например, различий в издержках производ­ства вина в Шотландии и во Франции. Давид Рикардо в трактате «Принципы политической экономии» (1819 г.) предполагал (оши­бочно), что Португалия имеет по сравнению с Англией абсолют­ные преимущества в производстве и вина, и тканей, но что отно­сительные издержки производства вина в ней меньше, чем относи­тельные издержки производства тканей. Он показал, что при таких условиях для Португалии было бы выгоднее специализиро­ваться в производстве вина и покупать ткани в Англии. Тем самым был открыт принцип сравнительных преимуществ, играю­щий фундаментальную роль в современной теории международ­ной торговли.

Аргументы и Смита, и Рикардо в защиту свободной торговли носили чисто логический характер. Для того, чтобы оказать какое-либо практическое влияние на политику, эти аргументы должны были убедить большие группы влиятельных людей в том, что свободная торговля принесет им выгоду. Одна из таких групп объединяла купцов, ведущих внешнеторговые операции. В 1820 г. группа лондонских купцов подала петицию в парламент о введе­нии свободы международной торговли. Хотя петиция не была удовлетворена, она стала свидетельством изменений в обществен­ном мнении. Примерно в то же время несколько относительно мо­лодых людей, выступавших за модернизацию и упрощение архаи­ческих процедур принятия политических решений, выдвинулись на влиятельные позиции в правящей партии тори. Среди них был Роберт Пиль, сын богатого производителя текстильных изделий, который, занимая пост министра внутренних дел, сократил число преступлений, за которые полагалась смертная казнь, с более чем 200 до примерно 100. (Он также создал столичную полицию, пер­вую в своем роде, служащие которой стали называться «бобби» или «пилеры» — сначала в насмешку, а потом с симпатией.) Дру­гим представителем так называемых «либеральных тори» был Уи­льям Хаскиссон, который как президент Торговой палаты во многом упростил систему ограничений и налогов, которые препят-

339

ствовали развитию международной торговли. Парламентская ре­форма 1832 г. предоставила избирательные права городскому среднему классу, большая часть которого благосклонно относи­лась к идее свободной торговли.

Главной составляющей и символом протекционистской систе­мы Соединенного королевства (которое включало с 1801 г. Ир­ландию) были так называемые Хлебные законы, устанавливаю­щие пошлины на импорт зерна. Хлебные законы имели долгую историю, но они были значительно ужесточены в конце наполео­новских войн по желанию землевладельцев, широко представлен­ных в парламенте. Рост численности населения и возрастающая урбанизация сделали самообеспечение продуктами питания факти­чески невозможным, но парламент упрямо сопротивлялся попыт­кам изменить Хлебные законы. После первых неудачных попыток отменить их или внести в них поправки, Ричард Кобден, предпри­ниматель из Манчестера, создал в 1839 г. Лигу против Хлебных законов и организовал мощную и эффективную кампанию, цель которой состояла в формировании соответствующего общественно­го мнения. В 1841 г. правительство вигов, находившееся тогда у власти, предложило сократить пошлины как на пшеницу, так и на сахар, и когда эти меры не были поддержаны, объявило новые всеобщие выборы.

До этого Хлебные законы и протекционизм не были, в общем-то, предметом партийных разногласий, поскольку землевладельцы составляли большинство и в партии тори, и в партии вигов. В предвыборной кампании виги, пытаясь составить политический капитал на общественных настроениях, направленных против Хлебных законов, выступали за их пересмотр (но не отмену), в то время как тори отстаивали статус-кво. Тори победили, но новый премьер-министр, теперь уже сэр Роберт Пиль, решился на широкий пересмотр фискальной системы, включая отмену экс­портных пошлин, отмену или сокращение многих импортных пош­лин (но не пошлин на зерно) и введение подоходного налога, призванного компенсировать потерянные доходы. Некоторые из этих мер уже были введены в действие, и правительство, возмож­но, предложило бы и сокращение тарифов на зерно, когда в 1845 г. катастрофический неурожай картофеля поразил Ирлан­дию (и в меньшей степени Шотландию), вызвав голод среди боль­шей части ирландского населения. Побуждаемый этой катастро­фой, Пиль выдвинул законопроект об отмене Хлебных законов, который, при поддержке вигов, прошел в январе 1846 г., преодо­лев сопротивление большинства членов партии тори, к которой принадлежал сам Пиль.

Следствием отмены Хлебных законов стало формирование со­временной политической системы Великобритании, которое про­должалось по крайней мере до 1914 г. Пиль, подвергнутый остра­кизму собственной партией, ушел из политики. Гладстон, один из немногих тори, которые голосовали за отмену Хлебных законов,

340

присоединился к вигам, став канцлером казначейства и впоследст­вии премьер-министром. Виги, позднее известные как либералы, стали партией свободной торговли и предпринимательства, в то время как тори, также известные как консерваторы, оставались партией землевладельцев, а впоследствии партией колониальных захватов.

Другим следствием отмены Хлебных законов стало устранение остатков старого «меркантилистского» законодательства, в том числе Законов о мореплавании, отмененных в 1849 г. После опре­деления позиций ведущих партий в период 1850—1860-х гг., на протяжении большей части которого Гладстон занимал пост кан­цлера казначейства, в Великобритании утвердилась бескомпро­миссная политика свободной торговли. После 1860 г. сохранялось очень малое число импортных пошлин, но и те служили исключи­тельно для пополнения государственной казны; ими облагались такие товары, не производившиеся в Великобритании, как ко­ньяк, вино, табак, кофе, чай и перец. Примечательно, что, хотя большинство пошлин было отменено, а ставки оставшихся были сокращены, рост объемов торговли был настолько велик, что та­моженные доходы в 1860 г. были даже больше, чем в 1842 г.

Эра свободной торговли

Следующим большим шагом к свободной торговле был торго­вый договор Кобдена —Шевалье, или англо-французский договор 1860 г. Франция традиционно следовала политике протекциониз­ма, что было особенно характерно для первой половины XIX в., когда французское правительство, выполняя волю владельцев фабрик, старалось защитить хлопчатобумажную промышленность от британской конкуренции. Частью французской протекционист­ской политики были запреты на импорт всего хлопчатобумажного и шерстяного текстиля и очень высокие пошлины на другие това­ры, включая даже сырье и полуфабрикаты. Такие экономисты, как Фредерик Бастиа, указывали на абсурдность такой политики, но мощное лобби во французском парламенте было невосприимчи­во к разумным аргументам.

Правительство Наполеона III, пришедшее к власти в результа­те переворота 1851 г., стремилось проводить политику дружбы с Великобританией. Это отчасти объяснялось стремлением повысить свой политический статус и дипломатический вес. Хотя результа­ты государственного переворота были впоследствии закреплены референдумом, легитимность правительства оставалась под вопро­сом. После Крымской войны, в которой Великобритания и Фран­ция были союзниками, Наполеон III пожелал укрепить эти новые узы дружбы. Более того, хотя Франция традиционно проводила политику протекционизма, в стране существовало влиятельное на-

341

правление общественной мысли, отстаивавшее ценности экономи­ческого либерализма. Одним из лидеров этого направления был экономист Мишель Шевалье, который неоднократно посещал Ве­ликобританию и Соединенные Штаты и придерживался космопо­литических взглядов. Будучи профессором политической эконо­мии в Коллеж де Франс с 1840 г., он пропагандировал принципы экономического либерализма и свободной торговли. Назначенный Наполеоном III сенатором, он убедил императора в желательности торгового договора с Великобританией.

Еще одно политическое обстоятельство во Франции сделало привлекательным заключение этого договора. По французской конституции 1851 г., которую Наполеон III сам даровал нации, двухпалатный парламент страны должен был одобрять все зако­нодательные акты, относящиеся ко внутренней политике, однако император имел исключительное право вести переговоры о заклю­чении договоров с зарубежными государствами, условия которых получали силу закона. В 1850-х гг. Наполеон III попытался осла­бить протекционистский уклон французской экономической поли­тики, но из-за оппозиции в парламенте ему не удалось провести всеобъемлющую реформу тарифной политики. Шевалье был дру­гом Ричарда Кобдена, известного своей борьбой с Хлебными зако­нами, и через Кобдена ему удалось убедить Гладстона, британско­го канцлера казначейства, в желательности такого договора. В Ве­ликобритании в это время были убеждены, что преимущества по­литики свободной торговли настолько очевидны, что другие стра­ны с готовностью примут ее; однако из-за сильных позиций про­текционистского лобби это было совсем не так. Договор, обсуж­давшийся Кобденом и Шевалье в конце 1859 г., был подписан в январе 1860 г.

Договор предусматривал, что Великобритания отменит все та­рифы на импорт французских товаров, за исключением вина и коньяка. Эти товары рассматривались как предметы роскоши, и Великобритания сохранила небольшие пошлины исключительно для пополнения государственных доходов. Кроме того, ввиду дли­тельных экономических связей с Португалией, которая также про­изводила вино, Великобритания позаботилась о защите португаль­ских привилегий на своем рынке. Франция, в свою очередь, отме­нила запреты на ввоз британского текстиля и снизила пошлины на широкий круг британских товаров. Максимальная ставка пош­лин была установлена на уровне 30%, а их средний уровень со­ставлял около 15%. Французы, таким образом, отошли от крайне­го протекционизма в пользу протекционизма умеренного.

Главной чертой этого договора была статья, предусматривав­шая принцип наибольшего благоприятствования в торговле. Это означало, что если одна сторона заключала договора с третьей стороной, то на вторую сторону автоматически распространялось снижение пошлин, предоставленное третьей стране. Другими сло­вами, на обе стороны англо-французского договора должны были

342

распространяться условия, предоставляемые «наиболее благопри-ятствуемой нации». Великобритания, стоящая к этому времени на позициях практически полной свободы торговли, не имела торго­вых ограничений, которые она могла бы снизить или отменить при заключении договоров с третьими странами, но во Франции все еще оставались высокие пошлины на импорт товаров из дру­гих стран. В начале 1860-х гг. Франция заключила договоры с Бельгией, немецким Таможенным союзом, Италией, Швейцарией, скандинавскими странами и фактически со всеми странами Евро­пы, кроме России. Если по условиям этих новых договоров Фран­ция устанавливала более низкие ставки пошлин, скажем, на им­порт железа из стран Таможенного союза, то эти ставки автомати­чески распространялись и на британских производителей железа.

Рис. 11.1. Европейские страны — участники торговых договоров, около 1871 г.

344 Более того, помимо комплекса договоров, которые Франция заключила с европейскими странами, другие европейские страны также заключили договоры между собой, и все эти договоры содержали указание на принцип наибольшего благоприятствова­ния. В результате каждый раз, когда вступал в силу какой-либо новый договор, имело место всеобщее понижение пошлин. В I860 —1870-х гг., за десятилетие или немногим более того, Ев­ропа как никогда близко подошла к полной свободе торговли, которая вновь стала реальностью только после Второй мировой войны (рис. 11.1).