Методы социально-психологических исследований / литература / Dasein-анализ в философии и психологии_кучинский
.docМы ориентируемся в мире вещей, слов, мыслей, предварительно помечая их как понятные, принципиально понимаемые. Это первоначальный этап тематизации. Любой предмет при тщательном рассмотрении может оказаться не таким уж самопонятным. (Так, например, деревья на аллее вполне очевидны в качестве того, чем они являются. Но если задать вопрос, что такое деревья по существу, то окажется, что ответить на него не так-то просто: есть ли они набор химических элементов? Либо же это некоторая биологическая реальность? Либо же то, что всегда и во все времена называли "деревом"?) В перечислении аспектов восприятия мы определили некий ракурс предобладания, задавая определенное направление интерпретации (научное - дерево как набор химических элементов; герменевтическое - как и при каких условиях все и всегда называют нечто деревьями). "Направление, в кото-
Хайдеггер М. Указ. соч. С. 315-316. Там же. С. 316.
81
ром видится данное в предобладании, аспект его видения, то, в связи с чем оно попадает в поле зрения, мы называем предусмотревшем"*.
Таким образом, уже до строго понятийного истолкования предмета имеет место предварительное определение самопонятного смысла, выполняющего роль схватывания самопонятности (предобладание) и в самом этом схватывании заключается определенного рода смысл, который задает ракурс, перспективу, направление дальнейшему рассмотрению (предусмотрение]. "Это значит, что понятийное выражение, соответствующее данному определенному истолкованию, данной отдельной теме, заранее размечено таким образом. Это разметка, принадлежащая структуре истолкования, представляет собой предвосхищение""". Таким образом, уже до созерцательного отношения к миру имеет место "предварительная разметка", предвосхищение смысла, причем определенным образом, в определенном ракурсе. "Эти три структурных момента - предобладание, предусмотрение и предвосхищение -сущностным образом принадлежат всякому истолкованию, в том числе и научному, и именно потому, что истолкование есть бытийный модус понимания, понимание существует по типу заботы, а забота в себе самой есть прежде-себя-бытие-в-уже-бытии-при чем-то. Стало быть, истолкование фундировано в структуре Dasein. Любая герменевтика, любое прояснение различных возможностей истолкования должно возвращаться к этой базовой структуре, а значит, и к бытийной конституции Dasein"""*. И такое "пред" в трех конститутивных моментах всякого истолкования имеет прямое отношение к понимающей открытости заботы.
После анализа феномена заботы в аспекте взаимопринадлежности моментов открытости и понимания Dasein, а также при экспликации характера истолкования как предобладания, предусмотрения и предвосхищения оказывается вполне очевидным тот факт, что гуссерлевс-кий анализ данностей сознания в категориях интенциональности пре-зентирует лишь внешнюю сторону феномена и потому само постижение оказывается фрагментарным. "...То, что подразумевается под интенциональностью - просто направленность на... - еще должно быть возвращено в контекст единой базовой структуры прежде-себя-бытия-в-уже-бытии-при. Только последнее представляет собой собственный феномен, соответствующий тому, что несобственным образом и лишь в одном изолированном направлении понимается как интенциональ-ность"""*.
Хайдеггер М. Указ. соч. С. 316. ** Там же. *** Там же. С. 316-317. **** Там же. С. 320.
82
Dasein-аналитическая психология М. Босса
При разрешении вопросов методологического порядка, а также при применении Dasein-аналитической методики истолкования сновидений Босс обращается к процедуре "предварительного очищения данности психических феноменов". Казалось бы, здесь мы имеем перед собой пример феноменологической редукции. Но после внимательного рассмотрения самой процедуры очищения оказывается, что речь идет о выявлении "конкретных данностей собственного существования", о "бытии-человека-в-мире". А если мы обратим внимание на то, что затемняет, уводит в сторону от "конкретных данностей собственного существования", то станет вполне очевидным существенное родство правил "предварительного очищения психических феноменов" М. Босса и движения к опыту восприятия "вещи окружающего мира" М. Хай-деггера. Что же подразумевается под этой процедурой?
Осуществляя процедуру очищения, М. Босс отказывается от свободных ассоциаций, к которым обращаются адепты психоанализа при интерпретации психики. Босс усматривает в самом обращении к "свободным ассоциациям" проявление тех принципов и условий, благодаря которым был предзадан способ формирования большинства методов анализа психических феноменов и в целом предначертана судьба психологии как науки. Речь идет прежде всего о формировании представлений о структуре внутреннего мира, иерархии сознания. Обращаясь к истории формирования феноменологической традиции, мы говорили, что поиск форм постижения мира психических феноменов, альтернативных классическому новоевропейскому методу объективации (субъек-тивации) способа данности опыта, оказывается неизбежным, но безуспешным как для Брентано, так и для Гуссерля.
Тематизация субъективации (объективации), концептуальное осмысление истории формирования представлений о S и О было осуществлено М. Хайдеггером. Босс следует в направлении, заданном Dasein-аналитикой и эксплицирует S-0 схему на основе психоанализа 3. Фрейда. Так, Фрейд предполагает наличие двух регионов сознания: "сознательное" и "бессознательное". Первое относится к такому типу сознания, которое не может "обманывать" само себя, являясь конструктивным для единства Я. Второе способно "обманывать" само себя и "притворяться" не знающим подлинного смысла того или иного психологического феномена. Ситуация двойственности свидетельствует о том, что "я должен что-то знать как раз для того, чтобы не знать этого". Наличие второго плана - "сознания бессознательного" - являлось деструктивным для единства Я. Но только при условии такой деструктивно-конструктивной конституции Я возможен действенный механизм забвения и последующего припоминания. В свою очередь, парадоксальность единства сознания и бессознательного предполагает изна-
83
чальную двойственность сознания. Фрейд пытается разрешить парадокс "бессознательного сознания" путем довольно радикальной трансформации картины сознания и способа его соотнесения с бессознательным: "Там речь идет об отношении к Другому: я, зная истинное положение вещей, обманываю Другого; Другой принимает обман за правду. Там, где обманщик и обманутый разделяются на две и более персоны, не возникает никаких проблем"".
Фрейда не беспокоит вопрос об утрате целостности личности, вменяемой пациенту в результате методического применения психоаналитической доктрины истолкования. Босс же считает, что здесь имеет место провоцирование симптома и его предзаданное истолкование в согласии с известной схемой сознания. Когда Фрейд вводит фигуру "третьегоЯ"- "цензора бессознательного", - определяющего, что должно быть передано сознанию, а что скрыто от него, он определяет позицию цензора как субъекта, не вовлеченного в процессы реального переживания психической жизни. Позиция цензора оказывается родственной гуссерлианскому проекту "созерцательного отношения" и потому формирует данности опыта по вполне определенной, предвосхищаемой схеме. Босс, вслед за Хайдеггером, настаивает на том, что никто не способен вырваться, взять в скобки "бытие-в-мире", полностью освободиться от вовлеченности в мир психических переживаний и увидеть себя самого или другого в качестве субъекта. Опредмечивание мира психических феноменов задается по схеме, обозначенной нами ранее: "вещь окружающего мира"—» "природная вещь"—> "вещность". Но последняя стадия является лишь модификацией неизбывной изначальной наличности нашего бытия. Отказ от представлений врача-психоаналитика об иерархии сознания свидетельствует о принципиально ином подходе к изучению психики. Основанием для такой позиции является приверженность принципу несводимости человеческого бытия к сознанию.
Проект нового типа отношений пациента и врача
Уже Э. Гуссерлем была выявлена неочевидная сторона процесса коммуникации. Он выделял два плана в любом типе общения: 1) все, что воспринимается непосредственно, Гуссерль называет "наличным" ("praesent"). Первоначальное восприятие является переживанием, которое соответствует первоначальному praesent. Так воспринятый предмет или явление даны непосредственно; 2) все, что воспринимается опосредованно, через осознание самого этого восприятия и условий его протекания, он называет "неналичным" ("appraesent"). Роланд Куун
* Freud, S. Ges. W. Imago Publiching Co., Ltd: London, 1942. Bd. II/III. S. 139.
84
поясняет это на примере отношений учителя и ученика. В процессе обучения и учитель, и ученик обращаются к одному и тому же материалу (скажем, к чтению и анализу литературного произведения). В этом смысле и тот, и другой могут осознавать свою интенциональную направленность на этот материал (литературное произведение). Но если есть только эта интенциональная направленность, процесс обучения может и не состояться. Преподаватель должен осознавать свой статус обучающего и благодаря этому обращаться к ученику, который не знает, как анализировать предложенный ему текст. Более того, учитель должен осознавать не только свою роль, но и роль ученика, дабы соотнести степень "всезнания" учителя и "незнания" ученика. При этом направленность внимания учителя на свою собственную роль и роль ученика не дана непосредственно ("praesent"), но опосредованно ("appraesent").
Однако сама эта неявная, неочевидно данная активность оказывается основой процесса обучения, и без нее процесс обучения невозможен. Подобная ситуация наблюдается и при анализе отношений психотерапевта и клиента".
Однако этого недостаточно для реализации нового типа отношений, проект которых был заявлен в теории психотерапии М. Босса. Учитывая наличие опосредованных форм восприятия, Босс тем не менее отказывается от классического разделения на пациента и врача по принципу введения S-0 оппозиции, когда врач (S) сохраняет достаточную степень дистанцированности, позволяющую объективно поставить диагноз и осуществить объективно необходимую процедуру излечения. Определяя особенности отношений пациента и врача, Босс обращается к феномену "бытия-в-мире". По Боссу, это означает, прежде всего, что изначально мы образуем единую целостность с окружающим миром вещей. Нельзя искусственно ограничивать область человеческого существования, превращая ее в замкнутую капсулу S или О. Только при таком, искусственном, ограничении возможно выведение (при условии предва-
В этой связи Гуссерль делает очень важное для психосоматики заключение относительно телесности. Он говорит о "праналичии телесности и неналичии внутреннего мира". "Люди даны изначально в качестве элементов внешнего мира, коль скоро они воспринимаются в качестве целостных единств тел и душ: внешне данные мне тела я воспринимаю в качестве других вещей в праналичии, внутренний душевный мир я воспринимаю в его неналичии". (Husserl, E. 1976. Ges. werke. Bd. 4. Vol. 4. S. 163 f). С другой стороны, свое тело я опознаю "солипсистски", т. е. изнутри самого себя. Любое передвижение моего тела, соприкосновение с другими телами я воспринимаю изнутри, и тем самым мое внешнее (для других наблюдателей) передвижение тела мною самим переживается в плане внутреннего. Поэтому, когда я наблюдаю передвижения других тел, людей, по аналогии я предполагаю и в них подобное внутреннее переживание. Так или иначе, здесь появляется намек на разрешение характера соотнесения телесного (наличного) и душевного (неналичного).
85
рительного сведения) всего многообразия человеческого существования, скажем, из либидо. Нам дан изначальный опыт переживания всего многообразия мира, фрагментом которого оказываются сексуальные отношения. Мы вовлечены во все взаимосвязи и в этом смысле даны сами себе как осознающие, понимающие наше бытие через опыт вовлеченности в мир (вещей, событий, общения). Только учитывая эту открытость миру, пребывание в сиюминутных отношениях мира, можно вести речь о самопонимании, формировании Я, субъекта. Здесь Босс, безусловно, ссылается на отмеченную М. Хайдеггером взаимосвязь понимания и открытости Dasein. Однако сам феномен открытости не столь очевиден и прост для понимания. Хайдеггер различает в феноменологическом истолковании два момента: 1) das Wie (как), подразумевающее описание в упреди-тельном смысле - отвращение от всего, что себя не показывает, всего косвенного, что искусственно присовокупляется к непосредственно данному; 2) das Was (что) - то, что, напротив, себя не показывает, сохраняет и сберегает свою сокрытость, являясь при этом наиболее существенным для того, что себя показывает, т. е. смыслом и основанием всего себя показывающего.
Неизбывность связи с миром, требующая целостного бытийного анализа Dasein, обязывает рассматривать все его модусы в качестве конституентов фрагментов изначального единства Dasein, которые, как и его формальная структура, всегда имеют место - даже тогда, когда нет явных свидетельств об их наличии. Здесь иной тип соотнесения утаивания и открытости. Если для Фрейда значимым результатом анализа оказывается ясное определение смысла и значения психического феномена, то для Босса - воспроизведение целостного контекста жизни пациента, его бытия-в-мире, фрагментом которого является данный феномен. На пути к такому выявлению контекста бытия-в-мире продуктивным оказывается не четкое определение границ и форм фрагмента, но, напротив, скрадывание их отчетливости в пользу раскрытия более значимых, но менее ясно уловимых границ контекста. И здесь опять же проявляется действенность принципа, который был заявлен М. Хайдеггером: состояние неопределенности подчас более определенно, нежели состояние полной ясности, поскольку только в такой форме может быть дана ясность неосознаваемой жизненно-практической вовлеченности в перипетии бытия-в-мире, в процессе чего формируется базисный контекст понимания любого фрагмента психической жизни.
Значимость связи понимания и открытости выявляет и характер отношений пациента и врача. Только изначальная открытость миру Другого, Других создает возможность для понимания подлинных причин заболевания. Причем открытость должна быть двусторонней: от врача -к пациенту и обратно. Поэтому Босс избирает особую методику ведения беседы. Беседа - это встреча, а не операциональная эксплуатация субъе-
86
ком (врач) методик и практик по изменению состояния объекта (пациент). Врач задает пациенту направление размышлений при помощи правильной постановки вопросов, на которые должен ответить сам пациент. При этом заданное направление призвано обратить внимание на целостность бытия-человека-в-мире и дать самооценку настоящего состояния с точки зрения целостности человеческого существования. Целостность бытия-в-мире означает полноценную реализацию всех жизненных возможностей, которые даны человеку. Феномен бытия-в-мире тесно связан с ранее изложенной концепцией формальной структуры заботы. Хайдеггер в "Цолликоновских семинарах" приводит пример ранения в голову. В этом случае врач имеет дело с внезапным сужением горизонта жизненных возможностей. Задача терапевта - не просто адаптировать пациента в социальном мире, но и обозначить спектр возможностей, способных компенсировать те, которых человек лишился. Причем компенсация не будет выглядеть ущербной только в том случае, если главным критерием эффективности излечения станет сохранение единства и целостности бытия-в-мире, которая дана до и прежде всех возможностей и структурообразующих моментов заботы. Более детальному прояснению характера взаимосвязи открытости и понимания поможет выявление роли языка для бытия-человека-в-мире.
Статус языка в его связи с анализом Dasein
Язык исполняет не только и не столько коммуникативную роль. В своей посреднической функции он выявляет бытийную возможность Dasein и является этой возможностью. При этом, как замечает Хайдеггер, "...Dasein, по меньшей мере, уже выдвинуто в то, в качестве чего мы понимаем его конституцию в аспекте бытия-в и со-бытия""'. Имеет место парадоксальная ситуация: с одной стороны, Dasein в своей выд-винутости в аспекте бытия-в и со-бытия фундирует любую открытость и ее бытийное осуществление (т. е. понимание и понимающее истолкование); с другой стороны, бытийные условия открытости и понимания "входят в сущностное определение языка, ибо они суть условия возможности этого выявления""". И тем не менее априорные структуры Dasein играют более существенную роль и должны лечь в основу языкознания. Поэтому любое говорение - это "само-выговаривание бытия-в и со-бытия". Коль скоро язык транслирует бытийные возможности Dasein, то он имеет непосредственное отношение к формальной структуре заботы: "Прежде всего и чаще всего речь проявляется как говорящая озабоченность миром"""".
Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. С. 275. ** Там же. *** Там же. С. 276.
87
Эта озабоченность, в свою очередь, предполагает в качестве своего структурного момента направленность на нечто - речь всегда ведется о чем-то. "Это означает не что иное, как: речь есть речь о чем-то, и она такова, что "то, о чем" становится в ней ясным"". Важным и интересным представляется сам механизм выявления в речи того, что прежде было сокрытым.
Хайдеггер начинает описание самих процедур выявления что с не-гации: во-первых, становление явным не есть прямое следствие темати-зации чего-либо в актах озабоченного говорения. Во-вторых, само "говорение о... первоначально не подчинено познавательному исследованию: прежде всего и чаще всего речевое выявление имеет смысл истолковывающей апрезентации окружающего мира, на который направлена озабоченность, и первоначально оно отнюдь не рассчитано на познание, исследование, теоретические положения и построения. Поэтому, в принципе, ошибочно полагать отправным пунктом анализа языка теоретическое положение логики или что-либо подобное, но, чтобы это понять, требуется предварительно уяснить себе фундированный бытийный смысл познания и истолкования""". Эта фундиро-ванность говорения и его неподчиненность теоретизированию проявляется в что — в том, к чему мы обращаемся, всегда уже есть, присутствует, обладая характером мира или бытия-в"***. Такое указание в "том, о чем идет речь" на характер присутствия является первым позитивным структурным моментом процедуры прояснения чего-либо в актах речи.
Вторым позитивным структурным моментом является "сказанное" как таковое. Если в "то, о чем" подразумевается сама вещь, как она налична в мире, то второй структурный момент эксплицирует обсуждение "того, о чем" идет речь. И это уже обсуждаемая вещь, а не вещь мира. Но любое говорение обращено к кому-либо, являя собой "озабоченное обхождение и бытие-друг-с-другом", со-бытие. Любая речь -это речь к Другому и с Другим. Даже если это монолог и явная адресация не присутствует, само говорение диалогично, ибо речь по существу суть со-бытие, сообщение. В речи я, со-общаясь, делюсь своим бытием с Другим. Без такого со-общения, когда в моей речи присутствует потенциальная фигура Другого, даже актуально отсутствующего'"""""', невозможно усвоение того, о чем идет речь. И, прежде всего, в процессе со-общения осуществляется процесс усвоения/освоения "мира, в котором мы уже всегда существуем в бытии-друг-с-другом"*****. Таким
Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. С. 276. ** Там же. С. 275. *** Там же.
**** Ср. с гуссерлевским "praesent"/"appraesent". ***** Хайдеггер М. Указ. соч. С. 277.
88
образом, "понимание сообщения представляет собой приобщение (Teilnahme) к явному. Всякое понимание - как следующее за сообщением, так и одновременное с ним, - будучи со-бытием, есть приобщение. Сообщение следует понимать исходя из структуры вот-бытия как бытия с Другим. Сообщение — это не что-то вроде переноса познаний и переживаний из внутренней сферы одного субъекта во внутреннюю сферу другого; в сообщении становится явным бытие-друг-с-другом в мире, а именно на основе открытого мира, который становится явным в говорении друг с другом. Говорение друг с другом о чем-то - это не обмен переживаниями между двумя субъектами, но само бытие-друг-с-другом при обсуждаемой вещи, и лишь отсюда - в первоначальном со-бытии в мире - вырастает самопонимание"'".
В этом пункте мы видим принципиальное расхождение с концепцией Э. Гуссерля, когда, наоборот, изначально дается акт самопостижения, самораскрытия Я и описание опыта Другого возникает только путем самораскрытия, на основе "самопостижения как метода последовательно продуманного феноменологического самораскрытия""". Предположение о фундирующем самораскрытии Я основывается на концепции S (и его коррелята О). Босс следует заявленному Хайдеггером принципу диалогической структуры Dasein и языка. Бытие человека укоренено в мире Других. "Я" вырастает из этого изначального опыта со-общения. Итак, со-общение - третий структурообразующий момент, сущностно принадлежащий самому языку.
В таком со-общении, в свою очередь, осуществляется размыкание Dasein. Такая открытость в процессе беседы возможна только благодаря взаимной расположенности, расположенности Dasein. Всякий собеседник выговаривает себя. В процессе говорения человек обнажает себя, извещая о своей расположенности к собеседнику, которому можно доверить свое бытие. Такое извещение о себе Другому - четвертый структурный момент языка. В случае с экспликацией возможности со-общения (на примере терапии М. Босса) оказывается, что то, о чем идет речь, есть общий для беседующих мир, пространство, которое объединяет пациента и врача в ситуации терапевтического воздействия. Более того, язык всегда отсылает за пределы этой конкретной ситуации — во всеобщность человеческих взаимосвязей, в область бы-тия-в-мире. Язык является универсальным посредником, свидетельствуя о нашем присутствии в мире. В ситуации общения человеку удается не только представить себя (в качестве известного самому себе человека), но и глубже исследовать свой неявный, неочевидный план бытия-в-мире. Таким образом беседа расширяет и горизонт своей собственной презентации.
~ Хайдеггер М. Указ. соч. С. 277. ** Логос. 1992. № 3. С. 68.
89
"Итак, мы обнаружили четыре структурных момента, сущностным образом присущих самому языку: во-первых, обговариваемое "то, о чем", во-вторых, сказанное "что", в-третьих, сообщение и, в-четвертых, извещение"".
Следует сразу оговорить характер единства всех структурных моментов языка: как и сам язык, так и все его моменты не являются конгломератом свойств, обнаруживаемых в языке путем расчленения, но даны в Dasein как его возможность. Даже при явном отсутствии некоторых моментов сохраняется их неявный (appraesent) план присутствия. Только отречение от так понимаемого единства способно спровоцировать представление о языке как о "системе символических знаков", "выражении познавательных способностей" или извещении о переживаниях субъекта. Хайдеггер замечает, что язык изначально дан в целостности собственной структуры, которая только и позволяет ему быть возможностью Dasein. Изучение этой изначально данной фундирующей структуры языка - задача особой науки, так называемой "феноменологии речи, т. е. Хоуб^ "а".
Итак, для Хайдеггера, а также для терапии М. Босса тайна и сущность языка (т. е. открытия смысла, выведения из сокрытости в несокрытое) приоткрываются в феномене речи. "...Язык существует только потому, что существует речь, но не наоборот""". Поэтому беседа, речь собеседников раскрывает возможности языка в качестве возможности Dasein, возможности понимания и понимающего истолкования. Говоря о связи языка и речи, Хайдеггер ссылается на греческую традицию, когда не было отдельного термина для обозначения языка как абстрактной системы знаков и грамматических структур. Язык для греков — речь, а речь непосредственно связана с жизнью. При этом речь также выполняет функцию теоретического обговаривания.
Именно поэтому беседа является фактором, способствующим излечению, поскольку она привлекает к разрешению проблем пациента существование человека в его целостности. Рассказывает ли больной свою биографию, вспоминает ли о конфликтах раннего детства, говорит ли о больных органах или сновидениях, он тем или иным образом по мере экспликации причин болезни раскрывает целостность бытийных возможностей.
Задача врача состоит и в том, чтобы отказаться от любых форм общения, способствующих развитию паразитизма пациента. Dasein открыто опыту переживания Другого, но одновременно вверено ему как его собственная вина и ответственность. Любая форма отречения от ответственности за свое собственное бытие ущемляет полноту бы-
Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени. С. 277. Там же. С. 279.
90
тия человека-в-мире. Цель, которой следует врач - преподнести чистую фактичность, нисколько не обремененную какими-либо конструктивными соображениями с тем, чтобы пациент сам оценил значимость данности психических феноменов. Любые гипотезы, которые появляются у врача о нарушениях в психике пациента, должны пройти проверку на достоверность через реальное переживание самого больного. Только тогда, когда высказанная врачом гипотеза органично вписывается в переживания пациентом собственного подлинного бытия-в-мире, можно вести речь о продуктивности какой-либо конструкции. Вопросы, гипотезы и все другие формы воздействия врача призваны обратить внимание пациента на состояние его собственного бытия-в-мире. Исцеление означает возвращение Dasein к собственному истоку - подлинному бытию во всей полноте его возможностей.
Феномен времени
Успеху в нашей дальнейшей экспликации сущности новой методики поможет прояснение значимости феномена времени для человеческого бытия в целом, а также для связи представлений о природе времени с психотерапевтическими практиками.
Сопоставительный анализ названных традиций в аспекте времени позволит четче определить те существенные сходства и различия в теории и практике психотерапии, которые помогут выявить особенности методики dasein-аналитики.
В психоанализе 3. Фрейда особенное внимание уделяется прошлому, исследованию истории жизни. При этом предпочтение отдается изучению раннего детства, проблемы и конфликты которого в гипертрофированной форме выявляются на более поздних этапах жизни. Вся последующая история индивидуальной жизни, при условии отсутствия психоаналитического разоблачения травмы и ясного осознания пациентом реальных причин невроза, является не чем иным, как прогрессирующим неврозом, как бы овладевающим и одновременно формирующим характер существования индивида. Таким образом, прошлое индивидуальной истории проектирует дальнейший ход развития психической жизни. В прошлом таится загадка (тайна) жизни в модусе настоящего и скрытый план будущего. Осознание настоящего возможно только через обращение к прошлому. В свою очередь, осознание видоизменяет настоящее и будущее. В любом случае прошлое хранит в себе парадигму психической жизни: 1) и тогда, когда "сегодня" не истолковано психоаналитиком — вариант патологического проектирования; 2) и тогда, когда психоаналитический сеанс успешен - вариант свободного проектирования.
К. Г. Юнг сместил акценты. Его концепция глубинной психологии ориентируется на будущее. В отличие от анализа генезиса истории
91
жизни, устремленного в прошлое, он отдает предпочтение исследованию реальных финальных тенденций развития бессознательного и перспективных сил сновидения. В этом вопросе Юнг расходится с Фрейдом. Если последний изучает причинно-следственные связи исходя из событий прошлого, то Юнг вводит принцип телеологичности, задающий устремленность причинно-следственных связей в будущее. Правда, и для Фрейда модус будущего был необычайно важен: ведь освобождение от невроза дает возможность вступить в будущее свободным. Однако, как уже говорилось, характер этого будущего зависит от того, каким предстанет перед нами прошлое. Юнг придал новый импульс направленности исследований в аспекте будущего. Ориентация на будущее существования, вступление в неизведанное и предугадывание грядущих путей психической саморегуляции — все это становится предметом исследования в глубинной психологии Юнга. Компенсаторная функция бессознательного при этом играет роль компаса, ориентирующего в этом опасном путешествии. Поэтому для понимания категории времени в психологии Юнга огромное значение имеет понятие путешествия, блуждания. Юнг всегда проводит параллели между путем в полное неясностей будущее и путешествием. Эта взаимосвязь отмечается им прежде всего в книге "Психология и алхимия". Жизнь предстает здесь в сцеплении метаморфоз. Человек в течение жизни должен преодолеть все перипетии, определяющие его настоящее, чтобы обрести фундаментальную связь со своим прошлым и будущим. Возникновение чего-либо нового всегда тесно связано с гибелью старого, что позднее всплывает в настоящем уже в видоизмененных формах. И здесь мы видим повторение идеи Гёте о смерти и становлении, о принципе метаморфозы.