Методы социально-психологических исследований / литература / Dasein-анализ в философии и психологии_кучинский
.docДля Ж. Лакана, как и для Хайдеггера, собственное "Я" человека никак не совпадает с предполагаемым в общей психологии единством реальности субъекта, которое как бы заложено в его "синтетических функциях".
Мы не намерены прослеживать взаимовлияние этих авторов. Нас интересуют по крайней мере неслучайные и достаточно серьезные совпадения в понимании природы человека. А именно — роль Другого в формировании и функционировании человеческого "Я". Вместе с тем можно говорить о бытии человека в мире, о существовании другого, его со-присутствии, понимании другого, даже о влиянии присутствия другого на поведение со-присутствующего. Но все это - лишь приближение к пониманию другого как субъекта диалога, как способности человека воспроизводить чужую речь в собственной, к пониманию диалога и диалогической природы Dasein, к пониманию тех глубоких методологических проблем, которые диалогическая природа Dasein выдвигает перед феноменологическим анализом.
Dasein как "бытие-в"
Что же касается Хайдеггера, то после анализа фундаментальной структуры "бытие-в-мире" он переходит к анализу Dasein как "бытия-в". Этот переход стоит рассмотреть более подробно, так как он достаточно поучителен для понимания характера феноменологического ме-
133
тода. В связи с поиском ответа на вопрос о смысле бытия Хайдеггера интересует особый вид бытия — Dasein, т. е. бытие, обладающее пониманием. Феноменологический анализ Dasein начинается с определения его основоустройства как "бытия-в-мире". В этой фундаментальной исходной структуре бытия Dasein вначале выделяются основные структурные компоненты, но лишь в самой общей недифференцированной форме ("мир", "бытие", "в"). Затем проводится анализ структурных компонентов "бытия-в-мире", прежде всего с целью фиксации их принципиальной целостности, неразделимости, нерасчлененности (вспомним о противополагании "бытия-в" и "внутриположенности"). Но при всем при том, что в третьей главе "Бытия и времени" анализу подверглась вся структура "бытия-в-мире", акцент все же сделан на мире, мир-ности, в то время как другие компоненты структуры не выступили с той же феноменальной отчетливостью. И когда первичный анализ Dasein как "бытия-в-мире" проведен, появляется возможность сосредоточиться не на структуре "бытия-в-мире", а на самом Dasein как "бытии-в". При этом главным является описание того, как Dasein, обладающее пониманием своего бытия, размыкает бытие, достигает понимания и что в подобном понимании является исходным, первичным.
На наш взгляд, то, каким образом Dasein понимает свое бытие, можно в какой-то мере передать значением слова "вот" как некоего "указания-узнавания". Вместе с тем когда говорится о Dasein, то нужно иметь в виду не только абстрактное значение данного слова, но еще и тот его конкретный смысл, который это слово приобретает в каждой ситуации его употребления. Можно сказать, что Dasein размыкает свое бытие в виде некоего "вот".
Разомкнутость бытия не означает его познанности, а лишь некоторый уровень переживания, знания, понимания чего-то выделенного Dasein. Иными словами, Dasein характеризуется размыканием своего бытия. Но важнейшей чертой Dasein является его пространственность. Поэтому разомкнутость бытия для Dasein есть и разомкнутость про-странственности. Эта разомкнутость пространственности и может быть представлена, схвачена, выражена словом "вот". Однако Хайдеггер подчеркивает, что привычное словарное значение "вот" указывает на "здесь" и "там". Поэтому "здесь" и "там" возможны лишь в каком-то "вот". Термины "здесь", "там", "вот" имеют, казалось бы, значение наличия места и служат для определения места внутримирно наличного в пространственных точках сущего. Но, отмечает Хайдеггер, известны языки, в которых "здесь", "там", "вот" используются иначе и имеют иное значение. Например, "здесь" выражает "Я", "вот" - "ты", "там" — "он". В подобных случаях обстоятельства места и личные местоимения неразделимы. Это возможно до различения наречий места и личных местоимений. Термины "здесь", "там", "вот" являются экзис-.
134
тенциальными характеристиками Dasein, чертами его исходной пространственности и имеют соответственно экзистенциальное, а не категориальное значение.
Следующий важный момент состоит в том, что "вот"- это не разовый акт, а постоянно присутствующий, постоянно совершающийся момент бытия Dasein, которое постоянно выделяет нечто в качестве "вот". На психологическом уровне в процессе восприятия постоянно происходит структурирование перцептивного пространства на фигуру и фон. Выделение чего-то в качестве фигуры может быть определено этим "вот".
Процесс понимания, присущий Dasein, непрерывен и соразмерен ему. Он сопровождает Dasein постоянно. "Бытие-в-мире" всегда предполагает место и некоторый уровень понимания собственно бытия. Оба эти аспекта "бытия-в" находят свое воплощение в термине "вот". "Вот" указывает на "здесь" и "там". То, что Dasein определяет как свою самость, как "Я", само оказывается обычно "здесь", предоставляя остальному место "там". Впрочем, легко понять, что "здесь" это не точка, а скорее территория, сцена, граница. Более того, "здесь" очень ясно выражает, как Dasein понимает происходящее. Это выражается в том, что Dasein считает относящимся к "здесь" в данном конкретном эпизоде. "Здесь" - т. е. "на столе" или "в комнате", или "в городе" и т. п. То, как определяется "здесь", одновременно определит и "там". "Здесь" и "там" неразделимо соединены и соотнесены. Как "близко" и "далеко", как "Я" и "Другой". "Вот" всегда выражает совершаемое Dasein усмотрение, понимание "здесь" и "там".
Еще один принципиальный момент, связанный с пониманием "вот". Dasein размыкает бытие своим "вот". Но это указание не означает отсылки к чему-то, чем Dasein не является. Наоборот, речь идет о том, что Dasein само себя так же обнаруживает в этом "вот". В данном "вот" слиты и субъект, и мир. И тогда, когда Dasein пытается указать на нечто, что оно отделяет от себя, отдаляет, ставит перед собой, представляет, и тогда, когда оно пытается указать на само себя. Хайдеггер подчеркивает несколько раз, что Dasein есть своя разомкнутость. Иначе говоря, Dasein само себе дано в этой разомкнутости, в этом "вот". А отсюда и второй вопрос. Каким способом существует "вот-бытие"? Каким образом становится возможным, осуществляется это "вот". Хайдеггер говорит о двух основных способах бытия своим "вот". Это "расположение" и "понимание".
Начиная анализ расположения, Хайдеггер напоминает, что то, что онтологически помечается как расположение, оптически есть хорошо знакомое обыденное настроение. Но чем же отличается онтологическое "расположение" от оптического "настроения"? Как и зачем осуществляется переход от одного к другому? Онтология - сфера логоса,
135
знания. Вероятно, имеет место переход от обыденных представлений к особой форме знаний отрефлексированных, сконструированных осмысленно, выверенных, обоснованных и т. п. При феноменологическом анализе настроения отмечается, первым делом, мимолетность, изменчивость как его обыденная черта. Но эта черта тут же переосмысливается: постоянные изменения настроения свидетельствуют о том, что настроение есть всегда, т. е. всегда есть то или иное расположение Dasein. Dasein всегда так или иначе расположено. Но самое главное состоит в том, что расположение есть экзистенциальный основоспособ, каким Dasein есть свое "вот" (7, 139). Речь идет о том, что расположение- это способ самооткрытия Dasein. В расположении Dasein поставлено перед своим бытием как "вот". Расположение первично потому, что его размыкающие возможности сильнее, чем у познания. Не нужно вглядываться, рассматривать себя, рефлексировать, чтобы постичь свое настроение на оптическом уровне (страх— это страх, боль— это боль). Расположение проявляет себя как "настроенность Dasein на...", как "готовность к...". Расположение проявляет себя в притяжении и отталкивании. Раньше уже шла речь о том, как Dasein структурирует пространство. Теперь ясно, что это структурирование первично, нерефлексивно. Dasein его получает как "вот". Расположение разомкнуто Dasein, но не познано им именно потому, что переживается "до" и независимо от понимания. Откуда такое настроение и "куда" оно исчезнет, Dasein неизвестно. Известно лишь, что оно есть, т. е. настроение "как оно есть".
Существенно, что Dasein постигает не что-то иное, а само себя размыкает в своем настроении (расположении). Но, конечно, речь не идет о том, что только Dasein открыто самому себе. В расположении слиты, смешаны, совмещены разомкнутость мира, события и экзистенции. Настроение - экзистенциальный образ этой разомкнутости. Расположение — интегративный образ разомкнутости мира, со-бытия и экзистенции.
Итак, мы видим, как вычленяется предельный случай: не настроение, которое меняется (и потому является лишь открытой точкой анализа), а расположение, которое может быть разным, но само по себе есть всегда. И берется Dasein вообще. Ставится вопрос о возможностях Dasein владеть расположением, влиять на него. Это помогает выявить первичность Dasein в данном первичном базовом процессе. И наконец, делается вывод об экзистенциальной природе расположения и о его сложной внутренней структуре, определяемой влиянием различных факторов.
Теперь можно перейти к феноменологическому анализу понимания. Начнем с того, что равноисходно с расположением Dasein конституируется пониманием. Этот момент равноисходности подчеркивает-
136
ся, так как необязательно все и всегда сводить к одному или выводить обязательно из чего-то одного. В данном случае равноисходно сосуществуют эти два основных способа бытия Dasein. В соответствии с четко заявленной методологией феноменологического анализа неразделимость расположения и понятности объясняется тем, что расположение всегда имеет свою понятность. В расположении понятность уже представлена. И, наоборот, понятность всегда так или иначе расположена (предрасположенность к испугу, к страху, выступающая из понимания угрожающего состояния ситуации и т. п.). Конечно, как отмечалось, феноменологический анализ направлен на выявление исходных первичных структур понимания. И в этом направлении Хайдеггер отмечает существование базовых, глубинных структур, форм понимания и форм поверхностных, когда понимание оказывается просто одним из видов познания, наряду с объяснением и другими. Что касается глубинного базового уровня понимания, то его важнейшей характеристикой является "ради-чего". В этом "ради-чего" фиксируется значимость тех или иных аспектов бытия, а также разомкнутость, открытость бытия для Dasein. Можно сказать, что первичное понимание - это форма ответа на вопрос "ради-чего?" Не обязательно, чтобы это был вербальный ответ и чтобы он был полностью развернут, четко весь проговорен. Таким образом, понимание ситуации определяет общую направленность, предрасположенность Dasein к тому или иному способу экзистенции.
Далее феноменологический анализ направлен на раскрытие понимания как умения быть. "Dasein не есть нечто наличное, в придачу обладающее еще каким-то умением быть, но оно первично могущее-бытие" (7, 143). Dasein существует, бытийствует как умение быть, определяющее, что может Dasein. Умение быть заложено в понимании. Вместе с тем важнейшая характеристика понимания как умения быть теснейшим образом сопряжена с экзистенциалом возможности.
Конечно, что Dasein умеет, то оно и есть. Dasein бытийствует способом, который определяется присущим ему пониманием как умением быть. Но Dasein не только то, что оно есть, но и то, чем оно может или могло бы стать. Речь идет о возможности того или иного бытия как важнейшей характеристики Dasein, определяемой его пониманием и соответственно его умением быть. Можно понимать возможность как наличность, как какую-то модальную категорию. В таком случае возможность - это еще не действительность, а лишь возможность. Она даже не необходимость и имеет статус ниже, чем реальность, действительность.
Но особенно важно, что возможность можно рассматривать как экзистенциал, т. е. как исконную позитивную онтологическую определенность Dasein. Так ее определяет Хайдеггер. В этом смысле невоз-
137
можно охарактеризовать Dasein, не Охарактеризовав его возможности. При этом возможности Dasein раскрываются в его умении быть. Не только в том, какое есть, но и в том, каким могло бы быть в своих возможностях.
Опираясь на логику прослеживания неразделимых взаимосвязей, можно отметить и то, что умение быть раскрывается в возможностях, равно как и возможности проявляются в умении быть. С одной стороны, возможности раскрываются в умении быть, с другой - умение быть определяет эти возможности и делает их возможными. Можно утверждать, что Dasein понимает себя из возможностей и через это понимание реализует себя в своем "бытии-в". Но, в равной мере, если мы рассматриваем Dasein как целостность, то невозможно постичь целостность, не постигая всех тех возможностей, которые присущи Dasein благодаря его умению быть.
В контексте таких экзистенциалов, как "возможность" и "умение быть", расположен и другой экзистенциал, характеризующий Dasein. Это экзистенциал "набросок". Dasein в этом смысле есть лишь набросок. С ним Dasein не совпадает и не исчерпывается им в той степени, в какой в наброске еще не схвачены, не вырисованы возможности Dasein. Можно сказать, что Dasein всегда больше, чем оно эмпирически есть, но не больше, чем оно есть фактически, уже с учетом его умения быть. Очень выразительно в этом плане звучит формула: "Стань тем, что ты есть", т. е. раскрой, реализуй свои возможности. Попутно отметим, что именно эта идея расширения возможностей, раскрытия возможностей, раскрытия зоны понимания, увеличения просвета бытия, размыкания бытия и т. д. - вся эта терминология связана с экзистенциалами "возможность", "понимание", "умение быть". Варианты анализа индивидуального существования в виде "Dasein-анализа" и многих других опираются на эту идею раскрытия просвета бытия, понимания, на идею реализации заложенных в субъект возможностей.
В завершение феноменологического анализа понимания Хайдеггер затрагивает еще одну тему, которая касается подхода к пониманию как смотрению.
Понимание как смотрение - это "сквозное схватывание" полной разомкнутости бытия-в-мире через его сущностные конститутивные моменты" (7, 146). Иными словами, понимание предполагает усмотрение, выделение сущностных конститутивных моментов, которые образуют понимаемое. Также и сущностные конститутивные моменты собственной экзистенции должны быть схвачены в единстве, чтобы экзис-тирующее сущее могло понять само себя.
Наконец, следует отметить, что понимание как набросок имеет свою возможность формировать себя. Формирование понимания осуществляется толкованием. Важно, что понимание в результате истолкования
138
становится самим собой. Набросок прорисовывается и становится все более полным, конкретным, понятным. Толкование является процессом разработки возможностей, заложенных в понимании. Взгляд на понимание как смотрение является достаточно традиционным. Хайдеггер не хочет полностью от него отказываться, однако делает некоторые существенные дополнения. Не стоит, считает он, слишком формализовывать и строго определять видение именно как видение, т. е. можно сохранить термин видение как смотрение и по отношению к "усмотрению сущностей". Познание может проявлять себя в виде двух основных дериватов, один из которых - "созерцание", а другой - "мышление". Всякий раз, когда понимание наталкивается на определенное препятствие, оно разворачивается в структуры "созерцания" или в структуры "мышления". Созерцание и мышление — две отдаляющиеся и оформляющиеся в самостоятельные сущности формы понимания. Это его дериваты.
Вместе с тем Хайдеггер подчеркивает, что для феноменологического анализа принципиальное значение имеет анализ размыкания, расположения. Речь идет о том, что феноменологическая интерпретация, как и онтологическая, способна лишь как бы прослушивать то, что прежде было разомкнуто, прослушивать уже разомкнутое сущее на его бытие и, как бы следуя за размыкающими возможностями Dasein, позволять ему истолковывать само себя. Феноменологическая интерпретация следует за исходным размыканием, сопутствует ему и поднимает содержание разомкнутого до уровня онтологического термина (экзистенциала), и обрисовывает структуру выявляемого феномена. Эти методологические принципы феноменологического анализа (создать возможность Dasein истолковывать само себя, следовать за исходным размыканием, устранять внешние влияния на истолкование, т. е. занять позицию, при которой влияние на ход развертывания интерпретаций будет минимальным, и наконец поднять содержание разомкнутого до уровня экзистенциала) действительно имеют решающее значение для методологии феноменологического анализа.
Особенности феноменологического метода Хайдеггера (по книге "Бытие и время" )
Нам кажется, что проанализированного материала для оценки феноменологического метода Хайдеггера, как он представлен в книге "Бытие и время", в целом достаточно. Несмотря на то что весь материал фактически взят из первого раздела этой книги, его достаточно потому, что второй раздел уже не вносит ничего принципиально нового в представления о феноменологическом методе.
Поскольку речь идет об особенностях феноменологического анализа Хайдеггера, то, как было заявлено во Введении, предполагается некоторое сопоставление феноменологических методов Хайдеггера и
139
Гуссерля. Задача подобного сравнения в полном объеме, возможно, имеет смысл лишь в рамках истории философии. Сам Хайдеггер в книге "Бытие и время" не рассматривает феноменологический метод Гуссерля и непосредственно не касается вопроса об особенностях собственного феноменологического метода. Он объясняет, почему этот метод ему необходим, и далее делает отдельные замечания по тексту, комментируя те или иные моменты своего видения феноменологического метода. Наши цели состоят в том, чтобы увидеть новые возможности, которые открывает феноменологический метод для психологии и, в частности, для синтеза знаний, накопленных в рамках различных психологических школ и подходов.
Итак, попытаемся определить специфические особенности феноменологического метода Хайдеггера. Сравнение феноменологического метода Хайдеггера и Гуссерля можно провести по трем аспектам: цели метода, его предмет, т. е. что изучает данный метод, и процедура, "технология" феноменологического метода.
Начнем с целей. Можно утверждать, что для Гуссерля (3) основная цель феноменологического метода — разработка подлинно научных оснований конкретной науки. Это касается и психологии. Гуссерль стремится создать метод для построения пространства чисто психологического опыта. Феноменологический метод необходим, чтобы избегать ложного теоретизирования, которое слишком далеко уводит от того, что дано человеку в непосредственном созерцании. Феноменологический метод- это способ избавиться от различных стереотипов и предрассудков, которые как бы привносятся в сферу психологического опыта извне в виде различных заимствований из чужого опыта. Разработка оснований строго научной психологии в этом смысле могла бы привести даже к созданию новой науки - феноменологической психологии, которая этими проблемами занималась бы и результаты которой могли использоваться уже в любой другой конкретной психологии как эмпирической науке, где уже был бы представлен психологический опыт и какой-то еще другой.
Что же касается предмета феноменологического метода Гуссерля, то его можно охарактеризовать как систему таких форм сознания, которые делают возможным научный опыт и являются основанием для накопления и структурирования научного опыта. Речь идет об априорных формах и концептуальных схемах изучаемого предмета или предметного поля. Можно сказать, что феноменологический опыт в понимании Гуссерля расширяет сферу полномочий науки за счет того, что в предметное поле научного рассмотрения втягивается процесс возникновения и развития этих первичных форм сознания, в которых затем будет воплощен научный опыт.
140
Существенны и определенные положения Гуссерля о том, что такое "феномен" и "феноменологический метод". Для Гуссерля "феномен" — это то, что является очевидным как факт сознания, как нечто обнаруживаемое (конституируемое) сознанием в нем самом. Действительно, если в результате феноменологической редукции все сведено к сознанию, если в сфере сознания выделены два полюса, на одном из которых происходит синтез предметов, представленных в сознании, то оно, совершая такой синтез, одновременно и конституирует представленный в сознании мир. Но конституирование мира имеет некоторую возможность произвола, возможность видеть мир таким, каким хочется, чтобы он был, каким он нравится и т. п. Поэтому феноменологический анализ нацелен на то, чтобы устранить любые привнесения со стороны познающего. Феноменология должна вернуться к вещам, дать им проявиться такими, какими они есть сами по себе. Устранение лишнего, привнесенного, вторичного — это и есть путь открытия первооснов, исходных понятий и форм, на которых должна строиться наука. Это — основная цель феноменологического метода Гуссерля, если формулировать ее в столь сжатой форме.
Кроме отмеченного, феноменологический метод Гуссерля включает определенные процедуры, определенную технологию, принципы, задающие способ действия с познаваемым предметом. Прежде всего, это понятия "феноменологическая редукция", затем "рефлексия" и, конечно, "эйдетическая редукция". Говоря о феноменологической редукции, отметим несколько моментов как своего рода ориентиров для сравнения. Под феноменологической редукцией понимается сведение всего наличного опыта к опыту сознания, т. е. отказ от естественнонаучной установки, и вследствие этого снятие вопроса о реальности того, что представлено в сознании. Феноменологическая редукция позволяет реализовать лозунг "назад - к вещам", к тому, что действительно дано в сознании, т. е. к созерцаемому как первичной форме эмпирического опыта. Гуссерль называет его экземплярным опытом, но, естественно, не сводит этот опыт лишь к действительному, а включает в него и возможность. С использованием процедуры свободного варьирования мы можем рассматривать возможные варианты этого экземп-лярного опыта, выявляя в них необходимое, обязательное, инвариантное.
Для феноменологического метода Гуссерля рефлексия является совершенно необходимой процедурой, которая позволяет отличить собственно психологическое содержание сознания от его активности, от тех актов, процессов сознания, которые делают возможным это предметное содержание. Именно благодаря рефлексии можно различить в сознании два полюса - полюс предметности и полюс актов - и соотнести активность сознания с тем предметным содержанием, кото-
141
рое при этом возникает. Таким образом, сознанию оказываются доступны механизмы конституирования его базовых форм.
В рамках концепции Гуссерля эйдетическая редукция также является совершенно необходимым элементом феноменологического метода, так как благодаря феноменологической редукции мы выходим за пределы ограниченности нашего опыта, расширяем его до необходимого, существенного. Но на уровне эмпирического опыта, на уровне отдельных эмпирических данностей науку не построить. Выявление содержательных структур познаваемой сферы - вот что необходимо для науки. Речь идет о системе взаимосвязанных конструктов, которые позволяют до эмпирического исследования структурировать познаваемый мир, изучаемую предметность. Это и есть задача эйдетической редукции, которая убедительно показывает, что феноменологический анализ не замыкается в созерцании, а выходит в сферу понимания, в сферу смысла.
Следует подчеркнуть, что Хайдеггер, как и Гуссерль, очень серьезно относится к идее, согласно которой метод исследования должен соответствовать природе исследуемого явления. Хайдеггер сразу обозначает невозможность применения феноменологического анализа как чисто формальной процедуры. Он постоянно связывает "как" феноменологического метода с его "что". Именно оригинальность того, что анализирует Хайдеггер с помощью феноменологического метода, во многом и определяет его своеобразие.
Для Хайдеггера научное познание - это лишь один из аспектов Dasein, которое как таковое существует и до всякого научного познания, а также и вне его.
Хайдеггера интересует человеческое бытие в целом, во всех его аспектах, а не только в том, который касается научного познания. Познание само по себе шире научного познания и является имманентным свойством Dasein, укоренено в нем и порождается им.
Если же говорить о научном познании, то оно полагает некие специфические, выделенные, особые формы знания. Такие формы не возникают на пустом месте. Задолго до них существует бытие и формы обыденного, повседневного знания, в которых это бытие представлено. Наряду с теоретическим научным знанием и до него есть эксплицитно сформулированное обыденное, ненаучное знание, понимание; и есть еще и имплицитное, темное, непроясненное. Донаучное знание, понимание как эксплицитное, так и имплицитное, являются фундаментом, без которого невозможно научное познание. Прояснение, экспликация этого фундаментального базового знания и является, по мнению Хайдеггера, целью, которую можно достичь лишь с помощью феноменологического анализа.
Существенно и то, что научное познание — это та единственная сфера опыта, где четко разграничивается истинность и ложность зна-
142
ний. Основное в научном анализе всегда связано с различением истинного и ложного, доказательствами истинности или ложности. С этой точки зрения, имея дело с различными структурами сознания, Гуссерль должен был выявлять некоторые из них как истинные, т. е. соответствующие реальности формы сознания, отбрасывая ложные. Если же говорить о Хайдеггере, то им этот вопрос трактуется в несколько иной плоскости. Среди структур опыта, которыми обладает Dasein, есть случайные, а есть более важные, существенные. В обыденном знании, в той степени, в какой оно не совпадает с научным, главное не истинность или ложность, а первичность, фундаментальность и произ-водность, вторичность. Только выявив и прояснив исходное, существенное, можно понять вторичное, производное. Поэтому Хайдеггеру не нужно, анализируя Dasein, что-то отбрасывать как ложное, а что-то оставлять как истинное. Ему нужно анализировать смысл всех форм, сохраняя образуемое ими смысловое целое в качестве общего контекста понимания, но при этом различая формы первичные, фундаментальные, и вторичные, производные.
После всего изложенного нам представляется необходимым сформулировать следующий принципиальный тезис: для выявления, экспликации сути феноменологического метода Хайдеггера ключевыми являются два слова, два понятия: "понимание" и "смысл". Эти слова присутствуют в тексте "Бытия и времени" постоянно, но, может быть, не достаточно акцентированно. Нам представляется, что без дополнительной интерпретации этих ключевых понятий то, что изложено выше по поводу феноменологического метода Хайдеггера, рискует остаться совокупностью набросков, определенных мыслей, идей, смысловая целостность которых недостаточно очевидна.
В этой связи следует обратить внимание, что основной вопрос, на который ищет ответ Хайдеггер - это вопрос: "в чем смысл бытия?".
Поясняя, что бытие нельзя рассматривать как один из видов сущего, равно как и то, что бытие всегда есть бытие сущего, Хайдеггер приходит к выводу, что для поиска ответа на главный вопрос о смысле бытия особую роль играет правильный выбор сущего, которое и будет подвергнуто тщательному анализу. Таким особым сущим оказывается Dasein, отличающееся от какого-либо иного сущего именно наличием понимания собственного бытия.