билет 8

Вавилония была страной интенсивного земледелия, существовала собст-венность на землю (царя, царских людей, храмов, общины, частных владель-цев). Земля обрабатывалась с помощью рабов или самостоятельно либо сдава-лась внаем (аренду). В области имущественных отношений законы четко под-разделяют имущественные права собственника, арендатора и наемных работ-ников и разграничивают меры ответственности за утерю, хищение, невозврат собственности или причинение вреда имуществу.

Земледелие было основной хозяйственной деятельностью в стране, и за-коны уделяют ему самое пристальное внимание. Самым распространенным ви-дом этого хозяйствования было мелкое землевладение. Крупные землевладель-цы прибегали к использованию труда низшей категории царских служилых лю-дей (мушкенов) либо сдавали землю мелкими участками в аренду за фиксиро-ванную долю в треть или половину урожая, а также за фиксированную плату, вносимую заранее (ст. 45). Крестьянин-общинник мог менять, закладывать и сдавать в аренду свой участок, а кроме того, передавать его по наследству вме-сте с другой недвижимой собственностью (ст. 39−47, 60−65). Все эти правомо-чия утрачивались, если он выходил из общины. Жена беглеца из общины могла отказаться от него (ст. 136). Отчуждение земли воспринималось как несчастье, покупка земли − как несправедливость.

Каждый земледелец обязан был поддерживать в исправности ороситель-ные сооружения и нести ответственность за нерадивое или неумелое с ними об-ращение перед соседями, которые понесли вследствие такой нерадивости ущерб (ст. 53−56).

Арендатор земли должен вносить плату в 2/3 урожая и возвращать землю обработанной (ст. 42−43). Наемные сельские работники получали плату сереб-ром или хлебом. За невыращенный хлеб полагался штраф, равно как за кражу семян или изнурение скота. Штраф выплачивался зерном. Неуплата штрафа влекла за собой наказание смертью: неплательщика разрывали на части при помощи тяглового скота (быков) (ст. 256).

Должник вынужден был отдавать свою землю в обеспечение долга либо отдавать в кабалу детей, других членов семьи. В заслугу Хаммурапи ставится ограничение ростовщического процента по займам и возможность в некоторых случаях отсрочить уплату долга (ст. 48).

Так, торговый агент (тамкар), выдав-ший кредит, не мог брать больше 20% при займе серебром и свыше 33,5% при займе зерном (ст. 89). В случае завышения этого процента тамкар рисковал не получить всю долговую сумму. Устанавливался запрет забирать в покрытие долга поле или сад (ст. 49 и 66).

Работа по найму практиковалась очень широко, и свободные люди участ-вовали в этом наряду с рабами. Нанимали, как правило, на короткий срок − на время посевных работ или жатвы. Оплата в основном была поденной, но в та-ком размере, чтобы наемный работник был в состоянии прокормить свою се-мью в течение всего периода работы по найму.

Особое регулирование получила работа профессионалов (людей высокой квалификации) − врачей, строителей, корабельщиков. Услуги были дифферен-цированы в оплате в зависимости от категорий потребителей услуг, например, хирург получал разную в кратном отношении плату за операцию для авилума, для мушкенума и раба.

Договоры поручения (что-либо вывезти и продать) оформлялись пись-менно. Нарушение этого ритуала и формы было сопряжено с ответственностью для обеих сторон.

Характерными были отношения между крупными и мелкими торговыми агентами − между тамкарами и шаммалумами соответственно. Последние были партнерами-помощниками тамкаров и несли определенную ответственность за недополучение торговой прибыли. Если прибыль не получена, шаммалум воз-мещал ее тамкару в трехкратном размере. Если продажа была удачной и при-быль получена, шаммалум обязан был передать прибыль с надлежащими доку-ментами тамкару. В случае непредставления документа сделка считалась недей-ствительной, прибыль утаенной и шаммалум обязывался возмещать прибыль в трехкратном размере. В случае несправедливости обвинения в утаивании при-были шаммалумом, тамкар обязывался компенсировать несправедливое обвине-ние в размере, превышающем размер прибыли в 6 раз.

« Обелиск Маништушу» - письменный памятник, относящийся ко времени Ак·

кадской династии Саргонидов. Это каменный обелиск, четыре грани которо­

го заполнены текстом в староаккадской клинописи. Предполагается, что он

стоял в храме или в каком-то ином общественном месте и в качестве военного

трофея бьm захвачен зламитянами и увезен в Сузы. Здесь, в Сузах, в 1900 г. он

был найден Французской археологической экспедицией.

Историческая реальность древнего Двуречья, очертания которой со временем

становятся все более четкими благодаря изучению новых пластов документально­

го материала, предстает перед нами как диалектическое единство двух противопо­

ложностей - храмового хозяйства и общинного хозяйства. Эти два экономи­

ческих организма отличаются друг от друга в главном - характере собственности

на землю, но сосуществование их взаимно обусловлено. Диалектика их взаимо­

отношений бьша реконструирована в 60-70-е годы в ряде работ И.М. Дьяконова

и его учеников и в наиболее полном виде изложена в упоминавшемся издании

"Истории древнего Востока".

Ее сущность определяется безусловной многозначностью той роли, которую

должен бьш играть и играл храм в ранней древности: это святилище - место

общения с божеством, следовательно, святыня, от которой зависит благополу­

чие, жизнь в этом и другом мире; это пристанище, защита, кров в чрезвычайных

обстоятельствах; это общий запасник, аккумулирующий все материальные цен­

ности данного человеческого сообщества. С развитием и усложнением обществен­

ного производства организующая экономическая роль храмов возрастала. Во

всяком случае со времени создания принципиально новой формы сельскохозяйст­

венного производства - ирригационного земледелия - храм как организующий

центр, а затем автономный хозяйственный организм безусловно становится одним

из составляющих экономической жизни ранней древности5 .

С наступлением нового исторического этапа, условно наэываемого Протопись­

менным периодом (около 3000 г. до н.э.) , храмы имеют сложные и достаточно

обlШlрные хозяйства, выделенные общиной. Общество Шумера в Протописьмен­

ный период переходит ту грань, за которой начинается история цивилизации

с крепнущим институтом государства с растущим антагонизмом классов.

Задача централизованного руководства ирригационной системой обусловила

возрастающую роль храма как в экономическом, так и в идеологическом плане.

Это специфическое слияние хозяйственных и культовых функций и определяло

позиции храма в "диалоге" с общиной. Каждая община имела свое божество, ко­

торое " ... мыслилось одновременно и как создатель мира и жизни вообще и как

создатель данной общины", ее покровитель; "религиозный культ являлся тем

началом, которое идеологически объединяло всех, пользующихся благами в общи­

не, против всех враждебных им природныхи социальных сил" (ИДВ. С. 144 сл.).

Как уже бьuю отмечено выше, историческая реальность древнего Шумера пред­

ставляла собой диалектическое единство храмово-государственного экономическо­

го организма и общинного, которые различались организацией аграрного режима,

характером собственности на землю. Отличия принципиальны, и чтобы понять их,

следует представить себе структуру храмового хозяйства и принципы организа­

ции производства в нем. Такую возможность дают уже материалы Раннединасти­

ческого периода 1 (около 2750-2615 п. до н.э.). "Земля храма делилась на "жре­

ческую" ... "поля кормления" ... "поля возделывания". И что немаловажно, зе­

мельные владения храма бьmи в принципе уже отделены от земельного фонда об­

щины" (ИДВ. С. 168).

Начиная со второго этапа Раннединастического периода (конец ХХУII в.) о ха­

рактере храмовой экономики можно судить с еще большей степенью достовер­

ности. Документы храмового архива из lIIуруппака « ... ясно различают, что отно­

сится к "общине" (уру) и что относится к "храму" (э, э-галь) или "богу" (дин­

гир») (ИДВ. С. 171). К Раннединастическому периоду III (2500-2315) храмовые

хозяйства обособляются от общины и органов общинного самоуправления, хотя,

как и прежде, храм аккумулирует не только материальные ценности, но и обеднев­

lШIх членов общины, число которых росло с углублением социального расслое­

ния; однако храм перестает вьmолнять роль общинного запасника и казны.

Аграрный режим в храмовом хозяйстве бьm организован таким образом, что

весь земельный фонд бьm разделен на три части:

первая - собственно храмовая или "жреческая" земля, урожай с которой шел в основном на культовые нужды и в обменный фонд;

вторая - так назьmаемая "земля кормления", которую мел­

кими индивидуальными наделами давали за работу и службу;

третья часть - так называемая "земля воздельmания", ее так же раздавали индивидуально наделами от 1 до 3 га за долю урожая; такой надел мог взять любой желающий, будь то член храмового хозяйственного персонала или храмовой администрации, или общин­ник. Следует обратить внимание на то, что в среднем размеры наделов бьmи неве­лики, что вьщавали их строго индивидуально, и они постоянно перераспределялись по усмотрению храмовой администрации.

За пределами храмовой земли бьmа общинная земля, аграрный режим которой в корне отличался от характера землевладения в храмовом хозяйстве. Как известно, к серьезному изучению конкретных исторических форм общинного института на древнем Востоке побудила историографическаи ситуация 20-30-х годов в советской науке, связанная с полемикой оформационной принадлежности восточных обществ. По мере развития тезиса о рабовладельческом характере древневосточных обществ, вьщвинутого впервые в мировой науке В.В. Струве, встал вопрос о месте общины в структуре зтого способа производст­ва. Однако положительное решение его на существовавшем уровне текстологи­ческих исследований древневосточного клинописного материала оказалось невоз­можным. Признаваемая абстрактно, община практически исключалась из струк­туры послепервобытных способов производства. Подобная трактовка бьmа пред­определена сложившимся представление м об общинном институте как пережитке первобытного строя, надолго исключившим общинную проблематику из круга активного научного поиска. В частности, для исторической концепции В.В. Струве характерен в целом скептицизм в отношении судеб древневосточной общины.

Определяя общину как пережиток родового строя, он считал бесспорным факт ее быстрого исчезновения, обусловленного ранним появлением в Южном Двуречье института частной собственности. Отождествляя храмовое хозяйство с общинным, он вьщвинул гипотезу о зарождении частной собственности на так назы­ваемых "высоких полях,,6. Гипотеза о раннем возникновении частной собствен­ности несла в себе приговор общине как определенным образом организованной системе социальных и зкономических отношений. Обусловленная уровнем разви­тия древневосточной лингвистики ошибочность исходных позиций - отождествле­ние общинного сектора зкономики с храмовым - привела к фактическому отри­цанию значимости общины как социального организма. Однако дальнейшее изу­чение клинописного материала заставило В.В. Струве внести некоторые корректи­вы в данную трактовку общины. Они сводились к признанию существования общин, превращенных, однако, господствующим классом в отряды рабов и рабынь и включенных в организацию .громадного царско-храмового рабовладельческого

хозяйства .

Аграрный режим в общине характеризуют документы купли-продажи земли, которые вомножестве дошли до нас из разных хронологических массивов исто­рии Ыумера. Общинная земля находилась в семейно-общинном владении; ее мож­но бьто продавать и по купать с ведома территориальной общины, которая осу­ществляла право собственности на землю. Что представляли собой эти коллективы? Домашняя или большесемейная община состояла в простейшем случае из отца с матерью, неженатых и женатых сыновей, незамужних дочерей, усыновленных и различных патриархально-зависимых лиц. Как правило, она включала три-четыре поколения родичей, пока не разделялась на несколько новых дочерних общин, которые продолжали ощущать свое родство, сохраняя обычаи взаимопомощи, общий культ. Несколько родственных или неродственных домашних общин составляли вместе одну общину территориальную. « ... Территориальные общины, подобно домашним, входили в определенные иерархические структуры; несколько территориальных общих составляли общину - государство или группировались вокруг центральной общины - ropoдa»l о . Структурная сложность, свойственная общинному организму, характеризуется иерархической соподчиненностью общин­ных образований, последовательным включением систем более низкого уровня в системы qолее высокого уровня. Общинная система вырастала в сложную иерархию, где от большой семьиили еще не разросшейся малой семьи (малая семья есть форма существования большесемейной общины в момент et) деления), расходились последовательные ступени родственносвязанных объединений.

Эта структурная сложность особенно четко прослеживается и в "Обелиске Ма­ништушу", документе, который дает нам веские аргументы в пользу тезиса о корпоративном характере собственности на землю и позволяет представить живую TKaliь хозяйственных и социальных связей в общинной структуре древнего дву­речья. Как уже бьшо отмечено, разногласия в толковании этого письменного памятника принципиальны. Так, Б. Грозный пришел в свое время к вьтоду, что в памятнике речь идет о продаже земли частными земельными собственниками!!. Эту точку зрения разделяли Э. Кюк12 и В.В. Струве 1 Э. Именно в "Обелиске Ма­ништушу" В.В.Струве видел одно из свидетельств существования в Двуречье уже в древнюю зпоху крупного частного землевладения; это бьш основополагающий тезис в его концепции рабовладельческого характера дальневосточных обществ.

Напротив, как доказательство существования коллективной собственностина землю рассматривал памятник французский историк Ж. Флаш!4. Это бьшо безусловно и дЛЯ Н.М. Никольског01 5 , который видел в общине и общинном аграрном режиме ключ к пониманию социально-экономического характера древне­восточных обществ. Такого же мнения придерживался и А.И. Тюменев: «Известный факт скупки земель царем Маншптушу, в котором обычно видят доказательство развития крупной частной земельной собственности, на самом деле свидетельствует скорее об обратном, именно о сосредоточении земель в руках центральной власти ... Непосредственным объектом сделки служат не частновладельческие земли, но земли общинных коллективов (общин). Самые размеры приобретаемых царем земель совершенно исключают предположение об их принадлежности частным собственникам»! 6 .

История осмысления "Обелиска Маништушу" затянулась, таким ·образом, на долгие годы. Выхваченный из исторического контекста, толкуемый как единичный и своеобразный памятник времени династии Аккада, он терял свою ясность и весомость той информации, которую нес в себе.

Свое верховное право собственности на землю община осуществляла участием в сделках, а формаучастия определялась соответствующим уровнем общинной структуры от номовой городской общины-государства до семейной общины. И этот порядок достаточно ярко отражен в "Обелиске 1\1 аништушу". Участие в трапезах граждан, "сыновей" Дур-Суэна, Киша, Марада, Актаба - своего рода участие в сделке, своего рода потлаг - обычай взаимного дарения с угощением вместо формальной покупки; в силу того, что территориальной общине принад­лежит верховное право собственности на землю, общины тем самым как бы санкционировали продажу земли.

В памятнике достаточно четко прослеживается, таким образом, роль и место большесемейной и территориальной общин как социальных и экономических структур в более широкой социальной системе, их отношения к другим элемен­там общества и государству. В повседневной практике община и государство выступали как партнеры, за каждым из которых стояло право собственности, освященное в первом случае обычаем, нормой, традицией общины; во втором случае - суверенным правом государства. Это подтверждается документально: в сделках у каждого из контрагентов - свои свидетели: у царя Маништушу -это 49 человек, занимающих высокие административные посты в аппарате госу­дарства, список которых повторяется при каждой сделке; у общин-продавцов -это лица, состоящие с данной большесемейной общиной в отдаленном родстве и имеющие в силу общности происхождения право на землю.

Итак, контрагентами царя Маништушу выступают большесемейные общины.

В пользу этого утверждения свидетельствуют в совокупности следующие

признаки.

1. Размеры продаваемых участков - это громадные земельные массивы,

хозяйственная эксплуатация которых до их отчуждения, безусловно, предпо­

лагала определенным образом организованную кооперацию. Идеальной формой

такой кооперации может быть большая семья - естественная, изначальная,

биологически обусловленная общность, способная регулировать процесс труда

на основе внеэкономической регламентации.

2. Необходимость "приплаты" и обязательность участия в сделке всех роди­

чей в силу общности интересов - это с очевидностью предполагает нерасчленен­

ность основных условий производства: земли, орудий труда, корпоративный

характер живого труда.

3. Реальное, кровное родство, которое достаточно определенно прослежи­

вается в тексте памятника; каждый коллектив - это биологическая семья в

генеалогических рамках трех-пяти поколениЙ.

Таким образом, в ряду других памятников шумеро-аккадской эпохи "Обелиск

Маништушу" дает наиболее веские аргументы в пользу тезиса о корпоративном

характере права собственности на землю и форм организации труда в древнем

Двуречье. В нем, как в фокусе, отражаются и живая ткань взаимоотношений

:>бщинных структур разного уровня (от спонтанно отчленяющихся малых

семей до больших и групп семей, тесно связанных родством и,

надо думать, взаимопомощью), и характер их взаимодействия с формирующимся

институтом государства, прослеживаются с достаточной определенностью тенден­

ции развития всей системы социальных связей в целом.

Историю этого развития можно представить, на наш взгляд, в виде двух

периодов: первый характеризуется системой "большесемейная община - сосед­

ская община", которой свойствен индивидуальный характер производства при

общественном характере присвоения; второй - системой "индивидуальная

семья - территориальная (в частности соседская) община", где последняя высту­

пает уже не как коллективный собственник, а как коллектив собственников,

в котором индивидуальному характеру производстна соответствует индиви­

дуальный характер присвоения.

Таким образом, этот процесс представляется как постепенное угасание кол­

лективности, заданной сферой личных связей, той самой естественно сложив­

шейся коллективности, которая являлась, по словам К. Маркса, первой пред­

посьmкой присвоения людьми объективных условий ЖИЗНИ,И составляла основу

архаической (гомогенной) общины4 З. Коллективность же, заданная сферой

труда, развиваясь, реализует себя в различных формах производственной

кооперации, одной из которых является община, известная всем докапиталисти­

ческим формациям.

Право собственности. В период создания Законов Ману в Индии уже хорошо

понимали разницу между собственностью и владением при «том, охране частной

собственности уделялось значительное внимание. Законы указывают семь возможных

способов возникновения права собственности: наследование, получение в виде дара

или находка, по­купка, завоевание, ростовщичество, исполнение работы, а также

полу­чение милостыни. Древней Индии был известен и такой способ приоб­ретения

права собственности, как давность владения (10 лет). При этом Подчеркивалось,

что только при законном подтверждении человек из владельца превращался в

собственника. Приобретать вещь можно было Только у собственника. Запрещалось

доказывать право собственности ссылкой на добросовестное владение. Если у

добросовестного приобре­тателя обнаруживалась украденная вещь, она возвращалась

прежнему Собственнику.

Среди основных видов собственности Законы называют землю. Зе­мельный фонд

страны составляли земли царские, общинные, частных лиц. Не следует

рассматривать царя как собственника всей земли в государстве. Царь получал

налоги с землевладельцев не как собствен­ник земли, а как суверен, защищающий

население страны. В Законах Ману говорится, что если царь взимает налоги, не

охраняя подданных, то он немедленно идет в ад; такой царь называется

«крадущим шестую часть урожая».

За незаконное присвоение чужой собственности (чужого участка земли)

накладывался большой штраф, присвоившего чужую землю объявляли вором.

Вмешиваться в дела собственника запрещалось. В Законах Ману говорится, что,

если не собственник поля засевает чужое поле своими семенами, он не имеет

права получать урожай. Лишь сам собственник земли решал вопрос о своей земле,

которую он мог продать, подарить, заложить, сдать в аренду. Законы Ману

охраняют и движимое имуще­ство. Наиболее значительным из него было: рабы,

скот, инвентарь.

В Законах Ману упоминается о рассмотрении судебных споров о границах между

общинами, об общинных колодцах, каналах. При рас­смотрении этих споров прежде

всего учитывалось мнение родственни­ков и соседней. Они же имели право

преимущественного приобретения земли. Таким образом, община, игравшая

значительную роль в общественных отношениях, стремилась ограничить частное

землевладение.