Симона де Бовуар, Второй пол

мире с собственными проектами. Но от молодого человека ее отличает нежная кротость и позиция ожидания. Самым изящным образом, несмотря ни на что, она предназначает себя Другому, Этот Другой обладает в ее глазах такими чудесными свойствами, что она одновременно влюблена и во всех молодых людей из семьи соседей, и в их дом, и в их сестру, и во всю их жизнь; и Дженнифер ей нравится не столько как подруга, сколько как воплощение этого Другого. Роди и его кузенов она очаровывает своей способностью подчиняться их воле, считаться с их желаниями. Она — само терпение, мягкость, согласие и молчаливое страдание.

Тесса из романа Маргарет Кеннеди «Нимфа с верным сердцем» не похожа на Оливию, но и она тоже пленяет нас своим сердечным отношением к дорогим ей людям. Это непосредственная, диковатая, но цельная натура, Она не согласна жертвовать даже малейшей частью своей личности; украшения, румяна, притворство, лицемерие, показное изящество, осторожность и подчинение женщины вызывают в ней возмущение; ей хочется быть любимой, но она не согласна носить маску; она приспосабливается к настроению Левиса, но без всякого раболепства; она понимает его, чувствует все движения его души, но когда им случается поссориться, Левис хорошо знает, что ему не удастся смягчить ее с помощью ласки. В то время как властную и тщеславную Флоренс можно склонить на свою сторону поцелуями, Тессе удается чудо — любя, она остается свободной, и поэтому в ее любви нет ни враждебности, ни надменности. Ее простодушие привлекает так же, как могли бы привлечь ухищрения; она не уродует себя для того, чтобы понравиться, не унижается, не превращается в вещь. Она живет в окружении музыкантов, отдающих себя без остатка творчеству, но самой ей неведома власть всепоглощающего вдохновения. Зато она всем своим существом любит окружающих, понимает их, помогает им и делает это легко, движимая неясным и непосредственным великодушием. Именно поэтому она остается совершенно свободной даже в такие моменты, когда, думая о других, забывает о себе. Благодаря своей чистоте и естественности ей удается избежать многих конфликтов, переживаемых девушками; она страдает из-за жестокости мира, но не из-за собственной раздвоенности; в ней все гармонично, как в беззаботном ребенке или в мудрой женщине. Такая чувствительная, великодушная, восприимчивая и пылкая девушка вполне готова к глубокой любви.

Если же она не находит любви, она способна погрузиться в поэзию. Поскольку ей не приходится действовать, она наблюдает, чувствует, замечает; какой-нибудь цвет или улыбка могут глубоко взволновать ее, ведь ее судьба зависит не от нее, и она собирает ее по кусочкам, любуясь древними городами и изучая лица зрелых мужчин. Она изучает мир на ощупь и на вкус хотя и страстно, но более бескорыстно, чем юноша. Плохо интегрированная в человеческий мир, она с трудом приспосабливается к нему и, как маленький ребенок, многое видит в нем по-своему. Вместо того чтобы заботиться о своей власти над вещами, она озабочена их значением, замечает их необычные очертания, неожиданные превращения. Лишь изредка она чувствует в себе творческую отвагу, да и технические приемы, которые помогли бы ей выразить свои чувства, незнакомы ей; но в ее беседах, письмах, литературных заметках и набросках иногда проявляется необычное видение мира. Девушка пылко устремляется вовне, потому что ее трансцендентность еще не загублена; и в силу того, что она еще ничего не совершила и еще не стала ничем, ее порыв преисполняется страстью. Ощущая в себе пустоту, не ведая ограничений, из глубины своего «ничто» она стремится овладеть ВСЕМ. Вот почему она испытывает такую необычайную любовь к Природе: она обожествляет ее даже в большей степени, чем юноша. Необузданная, не зависящая от человека Природа яснее всего выражает целостность всего сущего. Девушка еще не успела завладеть никакой частицей вселенной, именно поэтому Дна может принадлежать ей вся, и, гордо овладевая ею, она познает себя. Немало рассказов об этих восторгах юности можно найти у Колетт в романе «Сидо»: Я так любила восход, что мать использовала это как поощрение. Я просила ее разбудить меня около половины четвертого утра и тогда уходила, захватив корзинку, в сторону огородов, затерявшихся в узкой излучине реки, в ту сторону, где росла земляника, черная и красная смородина.

В половине четвертого все еще спало в нетронутой, влажной голубой дымке, и, идя вниз по песчаной дороге, я постепенно погружалась в туман, которого в низине было больше, чем наверху. Сначала в тумане были только ноги, потом в нем исчезало мое стройное тело, затем он подступал к моему лицу — к губам, ушам и особенно к носу, моему самому чувствительному органу... Именно на этой дороге, в этот ранний час я осознавала свою ценность, состояние невыразимой благодати и причастности к первому порыву ветра, первому птичьему щебету, к овалу показавшегося на горизонте солнца, еще не успевшего принять свою обычную форму... Я возвращалась, когда звонили к первой

221

мессе. Но к этому времени я успевала досыта наесться ягод, сделать большой круг чо лесу, как

вышедшая в одиночку на охоту собака, напиться из двух моих любимых затерянных в лесу ключей...

В книге «Тяжесть теней» Мэри Уэбб также описывает ту горячую радость, которую испытывает девушка, любуясь хорошо знакомым ей пейзажем: Когда атмосфера в доме накалялась, нервы у Амбры напрягались до предела. Тогда она уходила в горы, поросшие лесом. Ей казалось, что в отличие от обитателей Дормере, которые жили под гнетом закона, лес живет только движением. От того что великолепие природы придавало ей силы, у нее выработалось своеобразное восприятие красоты. Ей казалось, что она видит связи между предметами; природа перестала для нее быть случайным сочетанием мелких деталей и превратилась в гармоничную, строгую и величественную поэму. Это было царство прекрасного, здесь сверкал какой-то свет, не исходивший ни от цветов, ни от звезд... Казалось, что по всему лесу пробегала легкая, таинственная и волнующая дрожь, похожая на блики света...

Прогулки Амбры в этом мире зелени были своеобразным религиозным ритуалом. Однажды тихим утром она пришла в Птичий сад. Она часто приходила сюда на восходе дня с его мелочными, раздражающими заботами... Беспорядочное порхание и гомон птиц приносили ей какое-то утешение...

Наконец она дошла до Верхнего леса, и красота обступила ее со всех сторон. Для нее в этих свиданиях с природой было что-то напоминавшее противоборство, она слышала собственный гневный голос, который говорил: «Я не отпущу тебя, пока не получу твоего благословения...» Она стояла опершись на дикую яблоню и неожиданно внутренним слухом услышала, как быстро и мощно поднимается по дереву сок. На мгновение ей показалось, что он шумит, как прибой. Цветущая верхушка дерева закачалась от ветра, и Амбра, очнувшись от грез, вновь услышала шум вокруг себя, таинственные речи ветвей... У каждого лепестка, у каждого листочка была своя мелодия, свидетельствующая о том, из какой глубины он появился на свет. Ей казалось, что в нежных и хрупких шариках цветов таились грозные отзвуки мира... С вершины холма прилетел и зашелестел в ветвях душистый ветерок. Предметы, обладающие формой и сведущие о ее смертности, затрепетали, ощутив дыхание этого непередаваемого, не имеющего формы явления. Этот ветерок превращал лес из простой группы деревьев в нечто целое и изумительное, напоминающее созвездие... Он в своем непрерывном и неподвижном существовании не принадлежал никому, кроме самого себя. Именно это и привлекало Амбру в этих местах, населенных духами природы, и от любопытства у нее прерывалось дыхание. Именно из-за этого она и застыла сейчас в каком-то странном экстазе...

Такие непохожие друг на друга женщины, как Эмилия Бронте и Анна де Ноайль, переживали в юности, да и не только в юности, подобные порывы.

Приведенные отрывки хорошо показывают, какую опору находит девушка в полях и лесах, В родительском доме царят мать, законы, обычаи, привычки, и девочке хочется вырваться из этого круга, ей хочется самой стать независимым субъектом. Но в обществе она получает право взрослого человека, лишь становясь женщиной, за свободу она должна заплатить самоотречением. А вот среди растений и животных она остается человеком и чувствует себя свободной одновременно и от семьи, и от мужчин, она — субъект, личность. В таинственности лесов она видит отражение своей одинокой души, а в широких просторах равнин — явленный образ своей трансцендентности. Она сама чувствует себя бескрайней песчаной равниной, взметнувшейся к небу вершиной. Видя уходящие в неизвестность дороги, она верит, что ничто не помешает ей пойти по ним и когда-нибудь она по ним пойдет. С вершины холма она обозревает все дарованные ей, лежащие у ее ног богатства мира. Любуясь струящейся водой или переливающимся светом, она предчувствует еще неведомые ей радости, огорчения, восторги. В зяби на озере, в солнечных бликах она смутно видит залог собственных будущих переживаний. Запахи и краски говорят на таинственном языке, но одно слово звучит в нем с победной ясностью, это слово — «жизнь». Существование перестает быть какой-то абстрактной судьбой, вехи которой отмечены записями в мэрии, существование — это будущее и великолепие плоти. Девушка перестает ощущать свое тело как постыдный изъян, а в своих желаниях, которые материнский взгляд заставляет загонять далеко вглубь, она все больше узнает те соки, что поднимаются по стволам деревьев. Она больше не чувствует себя проклятой и открыто заявляет о своем родстве с листвой и Цветами. Сминая головку цветка, она осознает, что когда-нибудь в ее руке будет трепетать живая добыча. Плоть больше не воспринимается как грязь; это красота и отрада. Растворившись в небе, слившись с равниной, девушка превращается в чуть заметное дуновение, оживляющее и воспламеняющее мир, в веточку вереска; она — и индивид, живущий на земле, и разлитое в атмосфере сознание, она — и дух, и жизнь; она так же торжествующе вездесуща, как сама земля.

222

Иногда девушка ищет по ту сторону Природы более отдаленную и более ослепительную реальность; она готова раствориться в мистическом экстазе. Во времена, когда религия играла важную роль в жизни общества, многие девушки спасались от душевной пустоты обращением к Богу; на Екатерину Сиенскую и Терезу Авильскую1 очень рано снизошло божественное откровение. Жанна д'Арк была юной девушкой. В другие времена высшей целью возвышенных порывов становится благо человечества; тогда мистическое воодушевление воплощается в конкретные проекты, но огонь, который пылает всю жизнь в душах таких женщин, как г-жа Ролан или Роза Люксембург, загорается также и изза тяги юного существа к абсолютному, В покорности, самоотречении, в самом глубоком отказе от своей индивидуальности девушка может черпать величайшую отвагу. Иногда это приводит ее к поэзии. Но может привести также и к героизму. Один из способов, с помощью которого женщина может преодолеть свое униженное положение в обществе, заключается в том, чтобы раздвинуть его горизонты.

Богатство и сила натуры, благоприятные обстоятельства иногда позволяют женщинам сохранить, став взрослыми, страстные замыслы, родившиеся в юности. Но это бывает очень редко. Не случайно героини романов Джордж Элиот и Маргарет Кеннеди — Мэгги Тюлливер и Тесса — умирают молодыми. И сестры Бронте тоже прожили нелегкую жизнь. «Ситуация» девушки так сильно трогает нас потому, что она восстает против мира, несмотря на свою слабость и одиночество; но мир слишком могуществен, и, если она упорствует в его отрицании, она неизбежно ломает свою судьбу. Красавица Зюилен, поражавшая всю Европу язвительной силой и оригинальностью ума, внушала страх всем своим возлюбленным: из-за ее категорического нежелания считаться с обстоятельствами она долгие годы не могла выйти замуж и тяготилась этим; ведь, по ее мнению, выражение «девственная мученица» — это плеоназм. Но такое упорство встречается редко. Большинство девушек понимают, что вступили в неравный бой, и в конце концов уступают. «Все вы умираете, дожив до пятнадцати лет», — пишет Дидро Софи Воллан. Когда же, как это бывает чаще всего, бой — это лишь символический мятеж, поражение неминуемо. Требовательная в воображении, полная надежд, но пассивная девушка вызывает у взрослых снисходительную улыбку, они знают, что она смирится со своим уделом. Действительно, непослушная и странная девочка по прошествии двух лет становится рассудительной, забывает о своем протесте против уготованной ей женской участи. Именно такую судьбу предсказывает Колетт своей

Мы еще вернемся к своеобразию женского мистицизма.

героине Винке, то же самое происходит с героинями ранних романов Мориака. Кризис отрочества

— это нечто вроде «работы», напоминающей ту, которую доктор Лагаш называет «похоронной работой». Девушка постепенно хоронит свое детство, хоронит в себе автономного и властного индивида, которым она была, и покорно вступает во взрослую жизнь.

Конечно, невозможно установить четкие категории, основываясь на одном возрасте. Некоторые женщины остаются инфантильными на всю жизнь; иногда описанное нами поведение сохраняется довольно долго. Тем не менее в целом заметна большая разница в поведении молоденькой пятнадцатилетней девушки и девушки взрослой. Последняя неплохо разбирается в реальной жизни, она уже не живет воображением, ее меньше, чем раньше, мучают противоречия, Вот что писала Мария Башкирцева, когда ей было около восемнадцати лет: Чем старше я становлюсь, тем больше во мне равнодушия. Теперь мало что меня волнует, а раньше волновало все.

Ирен Ревельотти отмечает: Для того чтобы мужчины обращали на вас внимание, нужно думать и поступать так, как это делают они, иначе они считают вас паршивой овцой, и вы остаетесь в одиночестве. А я уже достаточно тосковала в одиночестве. И теперь хочу, чтобы было много народу даже не вокруг меня, а вместе со мной... Я хочу жить настоящим, а не существовать, дожидаясь будущего и мечтая о нем, мне больше не нравится придумывать приключения, не имеющие никакого отношения к реальности.

И дальше: От того, что мне говорят комплименты и ухаживают за мной, я стала ужасно тщеславной. Куда девалось счастье, полное страха и изумления, которое я испытывала в пятнадцать лет... На смену ему пришло какое-то холодное и жестокое опьянение от того, что я беру реванш в жизни, расту в глазах общества. Я флиртую, играю в любовь. Я никого не люблю... Я стала умнее, хладнокровнее, трезвее. Но и холоднее. Что-то сломалось во мне... За два месяца я рассталась с детством.

223

Приблизительно те же мысли мы находим в ее признаниях, сделанных в девятнадцатилетнем возрасте1: Раньше, о! какая пропасть лежала между складом моего ума, казавшимся несовместимым с нашим временем, и требованиями самого этого времени! Теперь я, как мне кажется, стала спокойнее. Новые великие идеи, которые я узнаю, не вызывают во мне мучительных потрясений, бесконечных разрушений и построений; они прекрасно вписываются в то, что уже накоплено мной... Теперь я незаметно для себя, не теряя нити рассуждений, перехожу от теоретических идей к обыденной жизни.

Девушки, за исключением самых некрасивых, в конце концов мирятся со своей женской участью, Часто, окончательно не осознавая своего назначения, они с беззаботной радостью наслаждаются его удовольствиями и преимуществами. Не связанная еще никакими обязательствами, никакой ответственностью, она свободна, и в то же время настоящее не кажется ей пустым, не разочаровывает ее, она знает, что это лишь этап в ее жизни; наряды и флирт заменяют ей детские игры, и, погруженная в мечты о будущем, она не видит, насколько пусты эти ее увлечения. Вот как В.Вульф в своих «Волнах» описывает впечатления, переживаемые юной кокеткой на званом вечере: Я чувствую, что вся свечусь в темноте. Ноги в шелковых чулках приятно поглаживают одна другую при ходьбе. Колье холодит открытую грудь. Я нарядна, я готова... Волосы лежат хорошо. Губы у меня алые, и мне это нравится. Я готова к встрече со всеми этими мужчинами и женщинами, которые поднимаются по лестнице. Мы все равны между собой. Я прохаживаюсь мимо них, окидывая их взглядом, и они тоже глядят на меня...

Здесь, в царстве духов и огней, я расцветаю как папоротник, раскрывающий свои курчавые листья... Я чувствую, что сейчас способна на все. Я становлюсь то шаловливой и веселой, то томной и грустной. Меня раскачивает как былинку. Вот меня качнуло направо, и, сверкнув, я говорю тому молодому человеку: «Подойди ко мне». Он подходит. Он приближается ко мне. Это самый волнующий момент, который мне когда-либо приходилось переживать. Я дрожу, я трепещу... Какая мы, наверное, очаровательная пара, я в атласном платье и он в своем черном фраке с белой манишкой. Смотрите теперь на меня, мои пэры, смотрите все, и женщины и мужчины. И я буду смотреть на вас. Ведь я одна из вас, это мой мир... Дверь открывается. Она без конца открывается. Вот она откроется еще раз, и вся моя жизнь изменится... Дверь открывается. «О, иди сюда», — говорю я этому молодому человеку, склоняясь к нему как большой золотистый цветок. «Иди же», — говорю я, и он идет ко мне.

Чем взрослее становится девушка, тем труднее ей переносить материнскую власть. Если она занимается домашним хозяйством в родительском доме, ей тягостно думать, что она лишь служанка, она хотела бы иметь свой собственный дом и своих детей. Нередко между ней и матерью возникает глубокое соперничество, особое раздражение у старшей дочери возникает при рождении новых детей в семье. Она считает, что мать «свое отжила», что теперь ее очередь рожать детей и хозяйничать. Если она работает вне дома, она страдает от того, что в семье с ней обращаются просто как с одним из ее членов, а не как с автономным индивидом.

Она становится менее романтичной, чем была в отрочестве, и больше думает о замужестве, чем о любви. Ее будущий муж уже не рисуется ей в божественном ореоле, она стремится лишь к прочному положению в мире, хочет начать вести свою жизнь женщины. Вирджиния Вульф так описывает мечты девушки из богатой сельской семьи: Скоро, в жаркий полуденный час, когда пчелы жужжат над кустами жимолости, ко мне придет мой суженый. Он мне скажет одно-единственное слово, и я ему отвечу так же. Я подарю ему всю себя без остатка. У меня родятся дети, в моем доме будут служанки в фартуках, в поле мои работницы будут убирать снопы. У меня будет кухня, и туда будут приносить в корзинах больных ягнят, чтобы погреть их у очага, там будут висеть окорока и косички блестящего лука. Я стану, как моя мать, молчаливой женщиной в голубом переднике со связкой ключей в руках1.

Такие же мечты лелеет Прю Сарн, девушка из бедной семьи, в одноименном произведении Мэри Уэбб: Мне казалось, что остаться не замужем — ужасно. Все девушки выходят замуж. У девушки, которая вышла замуж, есть свой дом и, может быть, лампа — она зажигает ее по вечерам, когда муж должен вернуться с работы; но даже если ей приходится обходиться свечами, это все равно, ведь она может поставить их у окна, и муж, возвращаясь домой, думает: «Моя жена дома, она зажгла свечи». И вот наступает день, когда г-жа Бегильди делает ей колыбель из соломы, а потом наступает еще один день, и в колыбели появляется красивый, толстый младенец, и всем посылают приглашения на крестины; соседи сбегаются к матери, как пчелы слетаются к матке. Часто в трудные моменты я думала: «Ничего, Прю Сарн! Когда-нибудь ты станешь маткой в собственном улье».

224

Для большинства взрослых девушек, независимо от того, работают они или нет, живут взаперти в родительском доме или пользуются какой-нибудь свободой, самая важная жизненная задача заключается в том, чтобы найти мужа или хотя бы постоянного любовника. Эта цель часто бывает губительной для женской дружбы. «Сердечная подруга» лишается своей особой роли. Девушка видит в своих подругах скорее соперниц, чем сообщниц. Я знала одну умную и способную девушку, которая воображала себя «недосягаемой принцессой» и описывала себя так в стихах и литературных набросках. Она откровенно признавалась, что не испытывает никакой привязанности к подругам детства: некрасивые и глупые не нравились ей, а соблазнительные казались опасными, Нетерпеливое ожидание мужчины, часто сопровождаемое уловками, хитростями и унижениями, ограничивает горизонт девушки; она становится эгоистичной и жестокой. И если Прекрасный Принц долго не появляется, в девушке начинают развиваться отвращение к жизни и озлобленность.

Характер и поведение девушки определяются ее «ситуацией», если она меняется, меняется и облик девушки. Сегодня она получила возможность сама определять свою судьбу, а не вручать ее мужчине. Если она увлечена учебой, спортом, освоением профессии, общественной или политической деятельностью, навязчивая мысль об отношениях с мужчиной ослабляется, ее значительно меньше занимают сентиментальные и сексуальные конфликты. Однако девушке значительно труднее, чем молодому человеку, обрести самостоятельность, Я уже говорила о том, что ни семья, ни нравы не поощряют ее усилий в этом направлении. Кроме того, даже если она хочет стать независимой, мужчина и любовь занимают большое место в ее жизни. Если она целиком поглощена каким-либо делом, ей страшно, что она не состоится как женщина. Она скрывает это чувство, но оно живет в ней, ослабляет ее волю и ограничивает деятельность. Во всяком случае, работающая женщина стремится совместить свою карьеру с чисто женскими успехами; и дело здесь вовсе не в трате уймы времени на туалеты и внешность, гораздо хуже другое: такое стремление делает ее жизненные интересы противоречивыми. Юноша-студент вне своих учебных занятий ради развлечения и без какой-либо конкретной цели размышляет над актуальными проблемами, и именно такие размышления приводят к наилучшим результатам. Мечты женщины уводят ее от профессиональных занятий: она думает о своей внешности, о мужчинах, о любви; на учебу и карьеру она тратит лишь необходимые время и силы, тогда как в этой области важны максимальные усилия. И это объясняется не недостатком умственных способностей или неумением сосредоточиться; дело тут в плохой совместимости столь разных интересов. Возникает порочный круг: нередко нас удивляет, что женщина, найдя мужа, легко расстается с занятиями музыкой, учебой или работой; это происходит оттого, что вся эта деятельность не задевала ее глубоко и не могла принести глубокого удовлетворения. С одной стороны, все мешает реализации ее честолюбивых замыслов, а с другой — сильнейшее социальное давление толкает ее к замужеству, которое обеспечивает ей определенное положение и защиту в обществе. Естественно, что она не пытается самостоятельно отвоевать себе место в этом мире, а если и пытается, то делает это с большой робостью. До тех пор пока в обществе не будет существовать абсолютного экономического равенства и пока из-за существующих нравов привилегии, принадлежащие мужчине, будут распространяться лишь на женщину-супругу или любовницу, мечта о пассивном жизненном успехе не исчезнет и будет мешать самореализации женщины.

Однако какими бы путями ни шла подготовка девушки к жизни взрослой женщины, она не исчерпывается теми фактами и процессами, которые мы описали. Медленно, шаг за шагом, или резко, но ей предстоит еще приобщиться к сексуальной стороне жизни. Некоторые девушки противятся этому. Если в детстве девушке пришлось пережить связанные с сексом неприятные случаи, если неразумное воспитание внушило ей ужас к сексуальным отношениям, в ней сохраняется отвращение к мужчине, которое обычно испытывает девочка в период полового созревания. Случается также, что в силу обстоятельств некоторые женщины против своей воли долго сохраняют девственность. Но в большинстве случаев, раньше или позже, девушка начинает жить сексуальной жизнью. И разумеется, ее прошлое определяет, как именно сложится эта жизнь. В то же время для девушки это новый опыт, который она познает в незнакомых ей обстоятельствах и на который свободно реагирует. В следующей главе мы рассмотрим этот новый этап ее жизни.

Глава 3 ПРИОБЩЕНИЕ К ТАЙНАМ СЕКСА

225

В каком-то смысле и женщина и мужчина с самого раннего детства начинают приобщаться к сексуальной стороне жизни. Теоретическое и практическое знакомство с ней продолжается без перерыва в детстве и в юности, проходя поочередно оральную, анальную и генитальную фазы. Однако эротический опыт девушки — это не просто продолжение ее предыдущих сексуальных ощущений; для нее он представляет собой нечто непредвиденное и жестокое и воплощается в абсолютно новых для нее действиях, не имеющих ничего общего с ее прошлым опытом. В тот момент, когда девушка впервые сталкивается с тайной половых отношений, перед ней возникает масса острых и неотложных проблем. Одни девушки легко переживают этот кризис, для других он заканчивается трагедией: самоубийством или безумием. Как бы то ни было, судьба женщины в значительной степени зависит от того, как проходит ее приобщение к сексуальным отношениям. Мнение психиатров по этому поводу едино: начало половой жизни женщины имеет огромное значение и отражается на всей ее последующей жизни.

По биологическим, социальным и психологическим причинам положение женщины в этой области действительно глубоко отличается от положения мужчины, У мужчины переход от сексуальной инфантильности к зрелости проходит относительно просто: происходит объективация удовольствия, которое вместо того, чтобы находить удовлетворение внутри субъекта, переносится на другое существо. Выражением необходимости такого переноса является эрекция; половой член, руки, губы мужчины — словом, все его тело стремится к партнерше, при этом он остается центром этого стремления, что свойственно субъекту в его отношениях с воспринимаемым им объектом или приводимыми в действие орудиями. Устремляясь к объекту, субъект не теряет своей автономии; для него женская плоть представляет собой добычу, в ней он находит то, что его чувственность стремится найти в любом объекте; конечно, он не может превратить ее в свою собственность, но может хотя бы держать ее в своих объятиях; однако ограничиться ласками и поцелуями для мужчины означает потерпеть частичное поражение. В то же время это такое поражение, которое приносит радость и стимулирует дальнейшее развитие событий. Полноценный половой акт должен прийти к своему естественному концу — оргазму. У него есть четкая физиологическая цель: в результате извержения семени мужчина освобождается от продуктов секреции, которые отягощают его; во время полового акта наступает полное облегчение, которое, несомненно, сопровождается приятными ощущениями. Конечно, удовольствие — это не единственная цель полового акта, который нередко приводит к разочарованию, поскольку возбуждение исчезает, не дойдя до кульминации. Во всяком случае, мужчина совершает определенное действие, и при этом его тело не претерпевает никаких изменений; услуга, которую он оказывает роду человеческому, неотделима от испытываемого им наслаждения. Женская эротика значительно сложнее, она отражает непростое положение женщины в обществе. Как мы уже отмечали*, самка не только не может использовать в своей индивидуальной жизни свойственную ей силу, но и является жертвой рода, интересы которого не совпадают с ее собственными интересами. Это противоречие доходит у женщины до пароксизма и выражается, кроме всего прочего, в существовании двух разных органов; клитора и влагалища. В детском возрасте центром женской эротики является первый; некоторые психиатры полагают, что у некоторых девочек существует влагалищная чувствительность, однако такое мнение, похоже, не подтверждается вескими доказательствами. Кроме того, подобная чувствительность, повидимому, может иметь лишь второстепенное значение. Во взрослом возрасте клиторная система остается неизменной^, и женщина на всю жизнь сохраняет эту эротическую автономию. Клиторный спазм, так же как оргазм у мужчины, представляет собой нечто вроде детумесценции и происходит почти механически. Однако к нормальному половому акту он имеет лишь косвенное отношение, поскольку не играет никакой роли в зачатии. Мужчина совокупляется с женщиной и оплодотворяет ее только через влагалище; это последнее становится эротическим центром лишь при условии вмешательства мужчины, которое всегда близко к насилию. Когда-то женщина переходила из мира детства в супружескую жизнь в результате настоящего или притворного похищения. Насилие превращает девушку в женщину; в таком случае говорят о «похищении» девственности, дефлорации — «срывании цветка». Но дефлорация не является гармоническим завершением постепенной эволюции, она есть резкий разрыв с прошлым, начало нового цикла. Женщина испытывает удовольствие при сокращении внутренней поверхности влагалища, Всегда ли это сокращение приводит к четкому и окончательному оргазму? По этому вопросу ведутся бесконечные споры. Анатомия не дает на него ясного ответа. «Анатомические и клинические данные убедительно доказывают, что большая часть поверхности влагалища лишена нервных окончаний, — говорится, в частности, в докладе Кинси. — Многие хирургические операции внутри влагалища не требуют применения анестезии. Доказано, что внутри влагалища нервные окончания сосредоточены в зоне, расположенной на внутренней стенке, вблизи от основания клитора». Однако приятные ощущения вызывает не только стимуляция зоны

226

сосредоточения нервных окончаний, но также «введение какого-либо предмета во влагалище, особенно в том случае, когда мускулы влагалища сокращены; в то же время полученное таким образом удовлетворение объясняется, по-видимому, мускульным тонусом, а не эротической стимуляцией нервов». Тем не менее нет никаких сомнений в том, что влагалищное удовольствие существует, так же как и влагалищная мастурбация, у взрослых женщин она, как представляется, более распространена, чем полагает Кинси1.

Совершенно достоверно также и то, что влагалищная реакция очень сложна, ее можно назвать психофизиологической реакцией, поскольку она не только затрагивает всю нервную систему, но также зависит от отношения субъекта к переживаемой им ситуации: она требует всей полноты включенности индивида в акт. Новый эротический цикл, который начинается с первого совокупления, требует определенной «подготовки» нервной системы, выработки новой, еще не существующей формы, в которую должна войти клиторная система. Для этого необходимо длительное время, а иногда такая форма и вовсе не возникает у женщины. Поразительно, что женщина может выбрать между двумя эротическими циклами, первый из которых сохраняет девичью независимость, а второй отдает ее во власть мужчины и ребенка. Действительно, нормальный половой акт ставит женщину в зависимость от мужчины, ведет к продолжению рода. Именно мужчине — как и у самцов почти всех животных — принадлежит агрессивная

Употребление искусственного пениса известно со времен древнегреческой цивилизации и даже ранее до наших дней... Вот список предметов, для извлечения которых из влагалища или мочевого пузыря пришлось прибегнуть к хирургическому вмешательству: карандаши, кусочки воска для заклеивания писем, заколки, катушки, костяные булавки, щипцы для завивки волос, швейные иголки, спицы, футляры для иголок, циркули, хрустальные и простые пробки, свечи, небольшие стаканы, вилки, зубочистки, зубные щетки, футляры от губной помады (в одном случае, приведенном Шредером, в футляре находился майский жук, то есть это было что-то вроде японского rinutama), куриные яйца и так далее. Крупные предметы, естественно, были найдены у замужних женщин (H. Ellis. Études de psychologie sexuelle, vol. I). роль, тогда как женщина лишь терпит его объятия. Как правило, она всегда может принадлежать мужчине, однако он может овладеть ею лишь в том случае, если находится в состоянии возбуждения; мужчина может овладеть женщиной, даже не желающей ему отдаваться, во всех случаях, кроме одного: ему может помешать только такой глубокий протест, который принимает форму вагинизма, более прочно закрывающий доступ во влагалище, чем девственная плева. Но даже в случае вагинизма мужчина может удовлетворить свое желание, физической силой сломив сопротивление женщины. Поскольку женщина является объектом, ее вялость почти ничего не меняет в той роли, которую отвела ей природа; многих мужчин даже не интересует, испытывает ли желание женщина, с которой они разделяют ложе, или просто подчиняется их желанию. Можно совершить половой акт даже с мертвой женщиной. Совокупление невозможно без желания мужчины, и его естественным завершением является удовлетворение мужчины. Оплодотворение может произойти несмотря на то, что женщина не испытывает никакого удовлетворения. Кроме того, для женщины оплодотворение — это отнюдь не завершение сексуального процесса, напротив, это лишь начало той обязанности, выполнения которой требует от женщины род человеческий. Этот процесс развивается медленно и мучительно и проходит через беременность, роды, кормление.

Итак, «анатомическая судьба» мужчины и женщины глубоко различна. Не менее различны их нравственные установки и общественная «ситуация». Патриархальная цивилизация обрекает женщину на целомудрие; право мужчины на свободное удовлетворение сексуальных желаний признается более или менее открыто, но женщина замкнута в границах замужества, для нее физическая любовь, не освященная законом или венцом, является грехом, падением, поражением, слабостью; она обязана всячески защищать свою честь и целомудрие; ее «уступка», или «падение», ведет к презрительному отношению к ней, тогда как ее победитель вызывает восхищение, хотя на словах его и осуждают. С первобытных времен до наших дней бытует мнение о том, что постель для женщины — это «служба», за которую мужчина выражает благодарность, преподнося подарки или обеспечивая ее жизнь. Но служить

— значит отдаваться хозяину; в таких отношениях нет и намека на взаимность. Чтобы убедиться в этом, стоит лишь вспомнить об отношениях супругов или о существовании проституции: женщина отдается, мужчина берет ее и вознаграждает. Ничто не мешает мужчине завоевать и овладеть женщиной, стоящей ниже его на общественной лестнице, общество всегда терпимо относилось к любовной связи между хозяином и служанкой, однако состоятельная женщина, отдающаяся шоферу или садовнику, вызывает

227

осуждение. В Южной Америке, где расизм носил самые жестокие формы, общество никогда не осуждало мужчин за любов»ую связь с негритянками, ни до Войны за независимость, ни в наши дни, и они пользовались и пользуются этим правом с надменностью властелинов. Белая же женщина за связь с чернокожим во времена рабства заплатила бы своей жизнью, а в наше время была бы предана суду Линча. Рассказывая о том, что он переспал с женщиной, мужчина говорит, что он ее «взял» или что он ею «обладал», иногда, говоря об обладании женщиной в грубых выражениях, мужчина заявляет, что он ее «трахнул»; греки называли женщину, не знавшую мужчины, «parthenos adémos», то есть непокоренная девственница; римляне называли Мессалину «invicta»!, потому что ни один из ее любовников не смог доставить ей наслаждение. Таким образом, для любовника половой акт — это завоевание и победа. Эрекция, когда она происходит у собрата, кажется мужчине похожей на смешную пародию на намеренный половой акт, однако, когда то же самое происходит с ним самим, он извлекает из этого даже некоторое тщеславие. Говоря на эротические темы, мужчины используют военные термины; любовнику свойственна стремительность солдата, его половой член выгибается как лук, эякуляция — это залп, можно подумать, что речь идет о пулемете или пушке; они говорят об атаках, осадах, победах. Для мужчины совокупление — это что-то вроде героического поступка, «Половой акт, который заключается в оккупации одного существа другим, — пишет Бенда в «Докладе Уриэля», — наводит на мысль о захватчике и захваченной вещи. Поэтому, когда люди обсуждают даже самые цивилизованные любовные отношения, они употребляют такие слова, как победа, атака, приступ, осада, защита, поражение, капитуляция, то есть совершенно явно проводят параллель между любовью и войной. Этот акт приводит к осквернению одного существа другим и внушает осквернителю определенную гордость, оскверненный же, даже если все произошло с его согласия, испытывает унижение». В этой последней фразе содержится намек на еще один миф, а именно; мужчина пачкает женщину, В действительности сперма — это не экскремент, и выражение «ночная поллюция» употребляется лишь потому, что в этом случае извержение семени не достигает своей естественной цели. Ведь никто не считает кофе грязью и не говорит, что он засоряет желудок, на том основании, что от него на светлом платье может остаться пятно. Некоторые мужчины считают, что нечистой является женщина, она своими влажными половыми органами пачкает мужчину. Как бы то ни было, превосходство того, кто пачкает другого, довольно зыбко. На деле сильная позиция мужчины основана на том, что его биологически агрессивная роль сочетается с социальной функцией главы, хозяина, эта последняя функция и придает такую большую значимость физиологическим различиям. Будучи повелителем мира, мужчина, как на знак своей власти, претендует на право бурно проявлять свои желания; о мужчине, обладающем большими эротическими возможностями, говорят, что он сильный, мощный — это определения, характеризующие его активность и трансценденцию. И напротив, поскольку женщина является лишь объектом, о ней говорят, что она горячая или холодная, иначе говоря, предполагается, что она способна обнаружить только пассивные качества.

Итак, женская сексуальность пробуждается в совершенно иной атмосфере, нежели мужская. Кроме того, в тот момент, когда женщина впервые сталкивается с мужчиной, ее эротическое поведение зависит от многого. Утверждение о том, что девственнице неведомо желание, что ее чувственность пробуждается мужчиной, неверно; эта выдумка еще раз свидетельствует о безудержном стремлении мужчины к господству, о его желании ни в чем не признавать самостоятельности своей подруги, даже в ее тяге к нему самому. На самом же деле как у мужчины желание нередко пробуждается при контакте с женщиной, так и немало девушек страстно ждут ласки еще до того, как к ним прикоснулась рука мужчины.

Мои узкие бедра, из-за которых я была похожа на мальчика, округлились, и во всем моем существе поселилось ощущение трепетного ожидания, во мне все громче слышался совершенно недвусмысленный призыв; я не спала по ночам, ворочалась в постели, металась, охваченная лихорадкой и тоской, — пишет Айседора Дункан в книге «Моя жизнь».

Вот что говорит одна молодая женщина, подробно и откровенно рассказавшая Штекелю о своей жизни: Я начала страстно флиртовать. Мне хотелось «пощекотать себе нервы», Я очень любила танцевать, и во время танцев я закрывала глаза, чтобы полностью отдаться этому удовольствию... Когда я танцевала, во мне появлялось нечто вроде эксгибиционизма: чувственность брала верх над стыдливостью. В течение первого года я танцевала с увлечением. Я любила поспать, спала много и каждый день занималась мастурбацией, иногда это длилось целый час... Часто после мастурбации, вся в поту и не в состоянии продолжать из-за усталости, я засыпала... Я вся горела и была бы рада любому

228

мужчине, который захотел бы меня успокоить. Я искала не какого-то определенного человека, а мужчину*.

Что действительно верно, так это то, что смятение девственницы не выливается в какую-либо определенную потребность: девственница сама не знает, чего она хочет. В ней еще жива детская агрессивная эротика, ее первые порывы были хватательными, и в ней все еще сохраняется желание обнимать, владеть; ее особенно привлекает добыча, обладающая качествами, которые она привыкла ценить при знакомстве с миром посредством вкусовых, обонятельных и осязательных ощущений. Дело в том что сексуальность не является изолированной областью, она тесно связана с мечтами и чувственными удовольствиями; дети и подростки обоих полов любят все гладкое, упругое, мягкое, бархатистое, нежное, то, что не ломается и не теряет формы при нажатии, то, что симметрично на взгляд

ировно на ощупь; женщине как и мужчине, приятно мягкое тепло песчаных дюн, которые так часто сравнивают с женской грудью, шуршание шелка, нежное прикосновение мягкого пуха, бархатистого цветка или фрукта; девушки питают особое пристрастие к неярким пастельным тонам, к нежнодымчатому тюлю или кисее. Им не нравятся грубые материи, скалы неправильной формы, поверхности из необработанного камня, терпкий вкус или кисловатый запах; в раннем детстве они, так же как и их братья, с любовью и нежностью прикасались к материнскому телу; в период самовлюбленности, во время бессознательных или вполне сознательных лесбийских опытов девушки выступают в роли субъекта и стремятся к обладанию женским телом. При первых взаимоотношениях с мужчиной их руки

игубы еще хранят воспоминания об активных ласках и добыче. Однако мужчина с его крепкими мускулами, неровной, а то и поросшей волосами кожей, терпким запахом и грубыми чертами не вызывает у них желания, а иногда и просто внушает отвращение. Именно об этом пишет Рене Вивиен: Я,

женщина, не имею права любоваться красотой. Я обречена видеть мужское уродство. Мне не дозволено восхищаться твоими

волосами и глазами, Твоими длинными и душистыми волосами.

Если в женщине преобладает хватательная наклонность, если она склоняется к обладанию, она, как это случилось с Рене Вивиен, обращается к лесбийской любви или привязывается лишь к тем мужчинам, с которыми она может обходиться как с женщинами; так, героиня романа «Господин Венера» Рашильда покупает себе молодого любовника, очень любит его ласкать, но не позволяет ему лишить себя девственности. Некоторым женщинам нравится ласкать мальчиков тринадцатичетырнадцати лет или даже еще моложе, но они не подпускают к себе сложившихся мужчин. Однако мы видели, что у большинства женщин с детства развивается пассивная сексуальность; им нравится, чтобы их обнимали, ласкали, и, особенно по достижении половой зрелости, они стремятся ощутить себя плотью в объятиях мужчины, которому, как им известно, обычно принадлежит активная роль. «Мужчине не обязательно быть красивым», — слышат они постоянно, в нем следует искать не пассивные качества объекта, а мощь и мужскую силу. Так в них зарождается противоречие: с одной стороны, они стремятся к крепким объятиям, способным превратить их в трепещущий объект, а с другой

— воспринимают резкость и силу как неприятное, ранящее их сопротивление. У них есть две формы чувственности — одна на коже, а другая в руках, и они противоречат друг другу. Женщины стремятся к компромиссу, насколько это возможно; они отдаются мужественному, но достаточно молодому и соблазнительному партнеру, который является для них желаемым объектом; в юноше они могут найти те чары, которые их привлекают; в «Песни песней» наслаждение супруги и супруга гармонично, они находят друг в друге то, что ищут; земную фауну и флору, драгоценные камни, ручьи, звезды. Но у супруги нет возможности взять все эти богатства; из-за строения своего тела она неловка и беспомощна, как евнух, ее порыв к обладанию не может осуществиться из-за того, что у нее нет органа, в котором он мог бы воплотиться. Мужчина же отвергает пассивную роль. Впрочем, часто в силу обстоятельств девушка становится добычей мужчины, ласки которого волнуют ее, но на которого ей не хочется смотреть и которого не хочется ласкать. Нужно также подчеркнуть, что отвращение, которое примешивается к желанию женщины, объясняется не только ее страхом перед мужской агрессивностью, но и чувством глубокой ущемленности: ей приходится достигать наслаждения в борьбе с непроизвольными порывами своей чувственности, тогда как у мужчины зрительное и осязательное удовольствие сливается с собственно сексуальным.

В самой пассивной эротике немало двусмысленного. Нет, например, ничего более неоднозначного, чем прикосновение. Многие мужчины могут без всякого отвращения вертеть в руках любой предмет, но

229

не терпят прикосновения травы или животного, от прикосновения к шелку, бархату одни женщины замирают от удовольствия, другие вздрагивают; помню, как одна моя подруга молодости покрывалась гусиной кожей только при виде персиков; переход от смятения к щекотке, от раздражения к удовольствию происходит очень легко; руки, обхватывающие тело, могут оберегать и защищать его, но могут и сжимать, душить. Такое двойственное восприятие характерно для девственницы из-за ее парадоксального положения; тот орган, где должно завершиться ее превращение в женщину, закрыт девственной плевой. Смутный И жгучий призыв растекается по всему ее телу, но не проникает именно в то место, где должен произойти половой акт. У девственницы нет никакого органа, благодаря которому она могла бы удовлетворить активное эротическое желание; у нее также нет жизненного опыта мужчины, который обрекает ее на пассивность.

В то же время ее пассивность — это не абсолютное бездействие. Для того чтобы женщина почувствовала любовное томление, в ее организме должны произойти фактические изменения: иннервация эрогенных зон, расширение некоторых эректильных тканей, секреция, повышение температуры, учащение пульса и дыхания. Желание и наслаждение требуют от нее, точно так же как от мужчины, траты жизненных сил. Будучи рецептивным, эротическое желание женщины в каком-то смысле активно, оно проявляется в повышении нервного и мускульного тонуса. Апатичные и томные женщины всегда холодны; неизвестно, существует ли врожденная фригидность, но совершенно ясно, что психические факторы имеют решающее значение в проявлении эротических возможностей женщины, В то же время бесспорно и то, что физиологическая слабость, недостаток жизненных сил выражаются, кроме всего прочего, в сексуальном равнодушии. Наконец, если жизненная энергия растрачивается в какой-либо сознательной деятельности, например в спорте, сексуальные потребности вытесняются; так, женщины Скандинавских стран обладают крепким здоровьем, физической силой, но они «холодны». У «темпераментных» женщин, таких, как испанки и итальянки, томность и «огонь» не вступают в противоречие, другими словами, у них все пылающие жизненные силы сосредоточены в их плоти. Стать пассивным объектом — это совсем не то же самое, что быть им; влюбленная женщина не спит, она не мертва, в ней пульсирует, то усиливаясь, то ослабляясь, эротическое чувство; в момент его ослабления каким-то колдовским образом возникает желание. Но равновесие между приливом страсти и

ееотливом легко может быть нарушено. Желание мужчины выражается в напряжении; натянутые нервы и напряженные мускулы не могут быть ему помехой; позы и жесты, сознательные действия не

уменьшают его желания, часто, напротив, увеличивают его. Что касается женщины, то каждое ее сознательное усилие мешает ей «погрузиться» в желание; именно поэтому женщина непроизвольно1 отвергает те формы полового акта, которые требуют от нее физических усилий и напряжения; слишком резкие и многочисленные изменения поз, требование сознательных действий — жестов или слов — разрушают колдовство. Сильное, раскрепощенное сексуальное желание может вызвать подергивание, сокращение и напряжение мускулов; в этот момент некоторые женщины царапаются, кусаются, их тело выгибается с необычайной силой; но все эти явления происходят лишь тогда, когда желание достигает пароксизма, а для этого в качестве предварительного условия необходимо отсутствие какого-либо принуждения, как физического, так и морального. Только в этом случае вся жизненная энергия женщины может сконцентрироваться на сексуальном желании. Все это означает, что девушке недостаточно позволять делать с собой все "что угодно; ее послушание, томность и бездействие не могут принести удовлетворения ни ее партнеру, ни ей самой. От нее требуется активное участие в деле, к которому абсолютно не

1Ниже мы увидим, что существуют также психологические причины, способные изменить

ееестественное поведение.

готовы ни ее девственное тело, ни перегруженное различными табу, запретами и предрассудками сознание.

Учитывая описанную ситуацию, нетрудно понять, что начало эротической жизни женщины не может быть легким. Как мы уже говорили, нередко из-за каких-то случаев, произошедших в детстве или юности, у женщины возникает глубокое неприятие этой стороны жизни, иногда непреодолимое; обычно девушка стремится побороть его, но тогда в ее сознании возникают жестокие конфликты. Ей сильно мешают строгое воспитание, боязнь греха, чувство вины перед матерью. Во многих слоях общества девственность ценится так высоко, что, по мнению девушки, было бы настоящим бедствием лишиться ее, не вступив в законный брак. Девушка, в порыве увлечения или от неожиданности уступившая

230