Средневековая философия

Определяя средневековую философию как самостоятельный тип философии, отличный от предшествующего, мы можем отметить, прежде всего, своеобразный способ философствования. Его своеобразие состоит в тесной связи философии с религиозной верой, основанной на принципах откровения и монотеизма, т.е. принципах по существу чуждых античному способу философствования. Если античности присущи философия, наука, художественное творчество, то эпохе христианства, средневековью – богословие, по отношению к которому философия (теоретическое мышление) играет роль служанки. Античность обращается к разуму, логике и космическому строю вещей (природе); средневековье – к вере, чуду и авторитету. Классическая античность, предпочитая разум вере, не знает философского или религиозного догматизма. Христианство же, исходя из догмата об абсолютном превосходстве веры над разумом, предпочитает единомыслие "лукавым мудрствованиям", нищету духа – "гордыне" знания.

Для античности характерны идея гармонии тела и души, культ живого, здорового, прекрасного тела, любовь к земной жизни; для христианства – практика "умерщвления" плоти, культ бессмертной души и вера в загробное существование. "Ибо, если живете по плоти, то умрете: а если же духом умерщвляете дела плотские, то живы будете". ⁶⁹ Для классической античности смерть – естественный процесс и жизнь могущественнее смерти; для христианства боль жизни могущественнее интереса к жизни. Эллинская античность занята проблемой жизни и жизнеутверждения; христианское средневековье – проблемой смерти и "спасения души". Классическая античность видит назначение жизни в осуществлении идеалов "прекрасного и доброго"; христианство же видит жизнь лишь как испытательный срок, юдоль страдания и печали.

Фундаментальная зависимость средневековой философии от религиозной идеологии не означала, однако, полного растворения философии в религии, но неизменно на протяжении всего средневековья определяла специфику философских проблем и выбор способов их разрешения.

Характерными свойствами средневекового мышления вообще и философского в частности являются ретроспективность и традиционализм, т.е. обращенность в прошлое. Установка средневекового сознания такова: чем древнее, тем подлиннее, чем подлиннее, тем истиннее. Самый древний и самый подлинный документ и аргумент для средневековья – это Библия. Ориген (ок. 185-253 гг.) утверждал, что Библия есть единственный в своем роде свод всех возможных истин, сообщаемых человечеству божественной благодатью на все времена. Следовательно, достаточно уяснить себе смысл библейских высказываний, чтобы получить безошибочное знание или ответы на все вопросы. Однако истина как бы зашифрована, скрыта в тексте Библии. Отсюда и проистекает основная задача философии: раскрыть и разъяснить священные письмена. И чем ближе философ стоит ко времени откровения, т.е. живет в более близкие ко времени откровения годы, тем меньше для него тайн в писании. Чем дальше от времени откровения, тем больше вероятность ошибки. Исходя из этого, патристика является восприемницей апостольской традиции и обладает наивысшим после Библии авторитетом. Патристика – религиозная философия созданная отцами церкви. (Климент Александрийский (ок. 150-219 гг.), Ориген (ок. 185-253 гг.), Аврелий Августин (354-430 гг.) и др.) Именно эта философия, первая по времени в христианстве, должна служить прообразом всего будущего философствования, его классическим образцом. Любая форма новаторства рассматривается как признак суетной гордыни, отступление от архетипа, а тем самым и от истины. В этом плане весьма характерны слова Климента Александрийского о том, что истинная философия есть христианская религия.

Если патристика создает систематическую догматику на основе Священного писания, то средневековая философия занимается ее упорядочением и "популяризацией". По сути именно этим и определяются задачи и функции философии. Философия становится служанкой богословия. Философия призвана теперь научить почитанию Бога: ибо сам Бог приобщает ее умам мудрецов. Средневековая философия не занимается поисками истины. Истина уже дана в откровении. Задача в том, чтобы изложить эту истину посредством разума, т.е. посредством философии. Для средневекового философа руководящим принципом выступает следующее положение: там, где возможно, соединяй веру с разумом. Но соединение веры с разумом – это подчинение философии богословию. Философия не может и не должна подменять богословие, ибо твердость положение веры, их истинность не зависит от рациональных доказательств. Философия может лишь в некоторой степени прояснить то, что уже установлено верой. Истина веры – сверхразумная истина и, следовательно, сверхфилософская истина.

Методом средневековой философии становится дедукция, опирающаяся на определения и законы формальной логики. Схоластика, т.е. средневековая философия, унаследовала восходящее к Аристотелю представление о логике как учении об универсальном методе познания и теории рассуждения вообще. Поэтому схоластические трактаты нередко напоминают хрестоматии по формальной логике, произведения религиозного творчества. Суть схоластического философствования свелась к формальным рассуждениям о понятиях и категориях без рассмотрения их реального содержания.

Проблема взаимоотношение разума и веры получила различное истолкование у средневековых философов. Так, например, Эриугена (810-877 гг.) был защитником рационализации теологии, полагая, что между "правильным разумом" и "истинным авторитетом" не может быть противоречия, и чтобы устранить их прибегал к аллегорическому истолкованию Писания. Он заявлял, что авторитет рождается от истинного разума, но разум никогда не рождается из авторитета. Ансельм Кентерберийский (1033-1109 гг.) однозначно ставит веру выше разума и, по сути, воспроизводит положение Августина Блаженного о том, что будет вера, будет и понимание. Не размышлять, чтобы верить, а верить, чтобы понимать. Догматы вероучения – это незыблемая истина. В основоположениях веры истина уже дана, ибо вера предшествует разуму и ее положения есть норма для него. Однако во многих случаях истина веры требует прояснения. Вот здесь и необходим разум (философия) как средство для веры.

Совершено иной точки зрения придерживается Пьер Абеляр (1079-1142 гг.). Он полагал, что разум имеет преимущества перед верой и прогресс в вере возможен только на пути знания. Требуя сознательного отношения к священным текстам, он ставит философский разум на место верховного судьи в сфере священного писания. Абеляр стоит у истоков теории "двух истин", сообразно с которой вера – это предположение о вещах невидимых, не доступных человеческим чувствам, следовательно, вера не имеет отношения к реальному, природному миру, познаваемому науками и философией.

Совершенно различает науку и религию (веру и знание, разум) по методу достижения истины Фома Аквинский (1225-1274 гг.). Наука и философия, полагает он, выводят свои истины, опираясь на разум и опыт. Религия же познает свои истины из откровения. Догматы веры не противоразумны, не иррациональны, а сверхчувственны и их доказательство не под силу человеческому разуму. Вера более достоверна, чем разум: ибо он постоянно ошибается. Вера опирается на незыблемую правдивость Бога. И в моральном отношении вера более ценна, чем знание (разум), которое может отвратить человека от Бога. В случае конфликта между верой и знанием последнее слово всегда за верой. Философия (разум) лишь служанка богословия.

Различные точки зрения в средневековой философии были не только по вопросу о взаимоотношении веры и разума. Споры шли по многим вопросам, но самая длительная дискуссия разгорелась по поводу существования общего или спор об универсалиях. Суть спора сводилась к вопросу о реальности существования универсалий, но, кроме того, необходимо было решить ряд сопутствующих вопросов: как соотносятся общее и единичное?; существует ли общее в единичном или же вне его? Сама эта сугубо философская проблема уже была поставлена в античности и ее принципиальные варианты решения были сформулированы Платоном и Аристотелем. У Платона общее (идея) существовало до вещей, а у Аристотеля общее (форма) существует в вещах, в единичном. Схоласты принципиально нового здесь ничего не сделали, а лишь воспроизвели с различными нюансами уже наработанные варианты.

Те мыслители, которые утверждали реальное существование общего, получили название "реалисты", причем, одни из них полагали, что общее существует в самих вещах, а другие – что общее существует до вещей. Таким образом, мы видим, что одни воспроизводят идею Аристотеля, другие – Платона. Им противостояла другая группа мыслителей, получившая название "номиналисты". Номиналисты полагали, что общее существует после вещей и лишь в сознании человека. Носителем общего является слово, имя (номен), а отсюда и номинализм. Номиналисты, таким образом, не допускали реального существования общего, но допускали его лишь как мысль, имя, понятие.

Эта проблема лишь на первый взгляд кажется достаточно абстрактной, отвлеченной от реальной жизни. Для средневековья, для теологии (богословия) она была даже очень актуальной и занятия ею могли стоить жизни, ибо она напрямую была связана с понимание догмата Троицы, где Бог и един и троичен одновременно. Если каждая ипостась (сущность) Бога это единичное, а единство их – это общее, то выводы из рассуждения номиналистов могут быть очень печальные, ибо общее (Бог) – это только мысль, слово, имя, но не реальность (универсалии реально не существуют). Значимыми, существующими оказываются ипостаси Бога, как единичное и только они обладают реальным существованием. Таким образом, осуществляется отход от монотеизма к политеизму, а это ересь.

Возникали проблемы с теологией и у реалистов, хотя для теологии позиция реалистов была предпочтительнее. Утверждение существования общего до единичного (существование Бога до трех его ипостасей) вело к пантеизму, к отрицанию личного бога. Как не крути, а теология не поддается рационализации, как этого хотел Эриугена. Остается только вслед за Аврелием Августином повторять: "Я не хочу, Боже мой, быть настолько опрометчивым, чтобы не верить…". "Не о духовных истинах, сияющих "в тверди",- они есть авторитетны, что о них судить не положено, - не об этой книге Твоей, хотя и есть в ней места темные: мы подчиняем ей свой ум и уверены, что и то, что закрыто от глаз наших, сказано правильно и правдиво". "Верю, что правду я говорю только по внушению Твоему, ибо Ты один "Истина", а "всякий человек – ложь". Поэтому "тот, кто говорит ложь, свое говорит", чтобы сказать правду, мне надо говорить Твое". "Не имея ясного разума, бессильные найти истину, мы нуждаемся в авторитете Священного Писания…". "Ушли все сомнения в Твоей неизменной субстанции; в том, что от нее всякая субстанция; не больше знать о Тебе, а уверенно жить в Тебе хотел я".⁷⁰

При всем своеобразии взглядов отдельных мыслителей и при всех расхождениях схоластических учений, схоластическая философия была едина в себе в безоговорочном принятии фундаментальных для нее мировоззренческих принципов, таких как теоцентризм, креационизм, провиденциализм, персонализм и ревеляционизм. Эти принципы в совокупности составляют фундамент всей средневековой философии. В чем же суть этих принципов?

Принцип теоцентризма означает, что все в этом мире соотносится с Богом и от него получает свои определения. Бог стоит в центре всего и чем ближе к Богу та или иная вещь, тем более достойной и совершенной она объявляется, тем более высокое ее место в системе ценностей. Принципу теоцентрической иерархии подчиняется и знание. Теология, как наука о боге будет помещаться на вершине пирамиды знания. Ниже будет находиться философия и еще ниже все остальные науки. Достоинство философии измеряется ее способностью возводить ум к вещам божественным.

Креационизм или принцип творения гласит, что все сотворено Богом из ничего, а все сотворенное, тварное стремится к ничтожеству и уничтожению. Акцентирование внимания на божественности творения или на тварности могло порождать оптимистическое или пессимистическое мироощущение.

Провиденциализм или принцип божественного провидения гласит, что Бог неустанно и непрерывно правит миром, что все уже предустановлено и предопределено. Отсюда и возникает идея смысла и гармонии мирового устройства.

Персонализм. Этот принцип требовал признания человека как неделимой личности, которая обладает разумом и свободой воли и сотворена по образу и подобию Бога, в силу чего и является венцом, вершиной творения. Хотя человек и рассматривается как единство души и тела, приоритет отдается душе и именно с ней отождествляется личность. Тело же рассматривается как темница души, сосуд греха, а отсюда и постоянная борьба внутри человека добра и зла, духа и плоти, разума и чувственности.

Принцип ревеляционизма или откровения означает, что все необходимые истины человеку уже даны в божественном откровении и зафиксированы в Писании. А отсюда единственно достоверный и достойный способ познания – это постижение смысла Писания. Ревеляционизм, по сути, делает излишними все другие способы познания, хотя и не исключает их напрямую. В свете этого принципа все философствование в средневековую эпоху зачастую сводилось к экзегезе (истолкованию) Писания.