Уголовный процесс Современные проблемы Сборник Томин

Рассуждения В.П.Проценко вовсе не безобидны – завершаются они утверждениями о зарождении «антисистемы права» и постановкой вопроса о

«конце истории»!?1.

Созвучна с высказанной, на наш взгляд, позиция, высказанная в юри-

дической литературе, представляющая презумпцию невиновности как эле-

мент, чужеродный российскому уголовному судопроизводству. Так, А.В.

Агутин и Н.В. Агутина полагают, что презумпция невиновности – это запад-

ноевропейская идея, и, как воззрение элиты, ошибочно воспринятая в ходе судебной реформы 1864 года российским уголовно-процессуальным законо-

дательством2. Выводы отсюда делаются вполне определенные: «своеобраз-

ной пружиной уголовного судопроизводства является идея виновности», ко-

торая «своими корнями …уходит в глубину русской старины и функциони-

рования уголовного судопроизводства. В противоположность ей презумпция невиновности со всеми присущими недостатками является достоянием за-

падной цивилизации. В российской уголовно-процессуальной действитель-

ности она выступает в качестве инородного тела. В тех случаях, когда под воздействием ее правил уходят от ответственности наиболее отъявленные преступники, то презумпция невиновности способна выступать в качестве дезорганизатора уголовно-процессуальной деятельности… Ситуация в дан-

ной сфере остается более или менее сносной лишь благодаря богатству глу-

бины российского духа…»3.

1Там же. С. 133.

2См.: Агутин А.В., Агутина Н.В. Теоретические и нравственные основания принципов в современном отечественном уголовном судопроизводстве. – М., 2009. С. 69.

3См.: Агутин А.В., Агутина Н.В. Указ. раб. С. 23-24. Презумпция невиновности как принцип судопроизводства, действительно, имеет, скорее всего, древнеримское происхождение. Первые попытки ввести его в отечественное судопроизводство, по мнению некоторых исследователей, предприняла Екатерина II. См.: Решняк М.Г. Презумпция невиновности в российском уголовном процессе: история возникновения и развития // Проблемы современного состояния и пути развития органов предварительного следствия (к 150летию образования следственного аппарата в России): Сб. матер. Всерос. науч.-практ. конф.: В 3-х ч. Часть 1. – М.: Академия управления МВД России, 2010. С. 332-337.

171

Подобные рассуждения вызывают определенные возражения, среди ко-

торых, в частности, следующие:

1) приведенного В.П. Проценко правила априори просто не существу-

ет;

2) правовая идеология, как и нормотворчество, формируются на док-

тринальном, декларативно-политическом и законодательном уровнях. При этом юристы традиционно используют методы формальной логики, абстра-

гируясь от эмпирической картины живого уголовного процесса, не говоря уже о выявлении так называемого общественного мнения;

3) механизма выявления и учета мнения народа (граждан), предше-

ствующего легальной формулировке новелл, не существует, а его создание – утопия? Не проводить же плебисциты по проблемам формирования уголов-

ной политики государства (они достаточно отчетливо выявляются на крими-

нологическом уровне) до внесения преобразований в законодательство. Да и каким инструментарием измерить, какое из предполагаемых нововведений значимо? Во взаимоотношении «идеологема – народ» первична, увы, идеоло-

гема. Именно идеология формирует правосознание граждан, в том числе со-

трудников органов уголовной юстиции. Хотя вероятны и исключения. (Так,

несмотря на усиленное внедрение в современное общество либерально-

правовой идеологии, большинство граждан отторгает мораторий на приме-

нение смертной казни1). Нельзя не учитывать и наличие отдельных негатив-

ных черт, проникших в сознание большинства представителей некоторых народов, и завоевавших там сильные позиции. Для России – это правовой ни-

гилизм, распространенное представление о действенности незаконных мето-

дов расследования и т.д. Здесь «насаждение» цивилизованных правил, хотя и не всегда поддерживаемых большинством населения – единственный вывод;

1 По данным различных источников за применение смертной казни как исключительной меры наказания высказываются от 72 до 96 % россиян.

172

4) норму, не интегрированную в конкретную отрасль права, точнее бы-

ло бы, на наш взгляд, как и прежде, именовать декларативной, но не идеоло-

гемой; 5) главное – какое отношение ко всему выше сказанному имеет анали-

зируемая нами презумпция невиновности? Она-то, вероятно, поддерживается большинством граждан. Она закреплена на конституционном уровне (ст. 49

Конституции РФ) и в отраслевом законодательстве в качестве нормы-

принципа (ст. 14 УПК РФ) и, в данном случае, неважно, включает ли её сам автор в число принципов уголовного судопроизводства. Она реализована в нормах уголовно-процессуального законодательства, а не пребывает в декла-

ративном состоянии.

Идеологемы в праве, безусловно, существуют, хотя и желательно, что-

бы непосредственно в законодательстве их не было много. Примеры право-

вых идеологем – «правовое государство», «либерализация законодатель-

ства», «гуманизация ответственности и наказания». При этом правоведов, в

отличие от культурологов, историков, политологов и лингвистов, они долж-

ны привлекать своими специфическими качествами. В науке уголовного процесса выявление и исследование идеологем – это элемент оценки целей,

задач и содержания реальной уголовной политики в целом и уголовно-

процессуальной политики как ее составляющей в частности; определение ее будущего и, на этой основе, перспектив развития уголовно-процессуального законодательства. Точнее – один из элементов, поскольку действительность сложнее самой совершенной уголовной политики, а тем более олицетворяю-

щих ее деклараций.

2. В.М.Быков привлек презумпцию невиновности в качестве «орудия главного калибра» для участия в дискуссии о перспективах ратификации Россией ст. 20 Конвенции ООН против коррупции 2003 г.1на основе своеоб-

1 Быков В.М. Препятствует ли принцип презумпции невиновности борьбе с коррупцией? // Российская юстиция. 2011. № 11. С. 35-37.

173

разных представлениях о том, когда она начинает действовать, а на каких этапах еще «молчит».

Как известно, указанная статья Конвенции, именуемая «Незаконное обогащение», призывает государства рассмотреть вопрос о возможности признания в качестве уголовно наказуемого деяния незаконное обогащение,

учитывая при этом особенности национального законодательства. Таким обогащением, согласно Конвенции, является значительное увеличение акти-

вов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, ко-

торое оно не может разумным образом обосновать.

Позиция В.М.Быкова заключается в следующем: был бы в Особенной части УК РФ соответствующий состав преступления, а презумпция невинов-

ности его применению не помеха. Почему не помеха? Потому, разъясняет ав-

тор, - что «презумпция невиновности появляется и действует в уголовном судопроизводстве только после возбуждения уголовного дела и появления в нем таких участников процесса, как подозреваемый и обвиняемый»1. Ответ настораживает. Ведь основная проблема, с которой столкнулись юристы и законодатели большинства государств, ратифицировавших Конвенцию ООН

2003 г. (их около ста), заключается именно в невозможности конструирова-

ния соответствующей рекомендациям этой Конвенции статьи уголовного за-

кона, предусматривающей ответственность за незаконное обогащение. Такой статьи, нормы которой не противоречили бы основополагающим принципам национальных правовых систем, – прежде всего, недопустимости объектив-

ного вменения (эта категория автором оставлена без внимания), а также со-

блюдения фундаментальных уголовно-процессуальных правил, вытекающих из презумпции невиновности. Среди этих правил внимание должно быть об-

ращено отнюдь не на момент «начала действия» презумпции невиновности в уголовном процессе, а на недопустимость (или допустимость?) инверсии бремени доказывания.

1 Быков В.М. Указ. раб. С. 37.

174

Известно, что презумпция невиновности традиционно рассматривается

вобщеправовом и процессуальном значении.

Вобщеправовом значении она – элемент правового статуса личности в обществе, определяет уголовный процесс извне, а не является лишь одним из его составных элементов1.

Впроцессуальном значении принцип презумпции невиновности влияет на уголовное судопроизводство через порождаемые им правила доказывания виновности, среди которых следующие:

1) подозреваемый или обвиняемый не обязан доказывать свою невинов-

ность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения (п. 2

ст. 49 Конституции РФ и ч. 2 ст. 14 УПК РФ); 2) все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть

устранены в порядке, установленном УПК РФ, толкуются в пользу обвиняе-

мого (п. 3 ст. 49 Конституции РФ и ч. 3 ст. 14 УПК РФ)2; 3) обвинительный приговор не может быть основан на предположениях

(ч. 4 ст. 14 УПК РФ).

Кроме того, принцип презумпции невиновности определяет и следую-

щие положения: недоказанная виновность полностью равна доказанной не-

виновности; признание обвиняемым своей вины в совершении преступления может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении его ви-

новности совокупностью имеющихся по уголовному делу доказательств (ч. 2

ст. 77 УПК РФ).

1Подробно об этом пишет В.Т.Томин, свыше 50 лет посвятивший изучению принципов уголовного процесса, в интересной и мудрой книге: Уголовный процесс: актуальные проблемы теории и практики. – М.: Юрайт, 2009. С. 279-284.

2Правило о толковании сомнений касается лишь фактической стороны уголовного дела (способ совершения преступления, цель, размер ущерба, свойства личности обвиняемого, виновность и т.п.). В вопросах квалификации преступления или назначения наказания сомнения устраняются с помощью уяснения смысла закона и принятия итогового решения (См.: Научно-практический комментарий к УПК РФ / Под общ. ред. В.М. Лебедева; науч.

ред. В.П. Божьев. – М., 2002. С. 34-35.

175

Таким образом, данный принцип служит гарантией защиты от необос-

нованного обвинения и осуждения, а также нацеливает органы государства на объективное, беспристрастное установление обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, без чего невозможно обеспечить принятие законного, обоснованного и справедливого решения по делу в целом.

Вероятно, уместно также вспомнить, что и понятие уголовного пресле-

дования может трактоваться шире обвинительной деятельности, осуществля-

емой в рамках производства по уголовному делу1, в частности, при проведе-

нии оперативно-розыскных мероприятий и проверочных действий до реше-

ния вопроса о возбуждении уголовного дела.

О необходимости обеспечения прав человека нередко говорят и пишут,

комментируя обличительные сообщения в СМИ. Следовательно, и в этих си-

туациях есть место для использования презумпции невиновности.

Буквальное (формально-догматическое) толкование используемой в нормативных актах различного уровня фразы «обвиняемый считается неви-

новным», оставляющее вне поля зрения гуманитарные и общеправовые цен-

ности, не всегда уместно. Обратим внимание на то, что законодательства ря-

да государств и международно-правовые акты наряду с термином «обвиняе-

мый» в рассматриваемой ситуации используют слова «каждый», «гражда-

нин», «никто», «лицо». Однако процессуально-правовая природа презумпции невиновности, ее суть при этом не меняется. Как объективное правовое по-

ложение, основанное на законе и определяющее статус человека и граждани-

на, презумпция невиновности существует независимо от того, возбуждено ли уголовное дело, привлечено ли лицо в качестве обвиняемого по этому делу.

3. Настораживают предложения о пересмотре ключевых доктриналь-

ных подходов к пониманию природы презумпции невиновности, низведению

1 Такое понимание уголовного преследования прослеживается и в ряде решений Конституционного Суда РФ. См., например: Постановление Конституционного суда РФ от 14.07.2011 г. «По делу о проверке конституционности положений п. 4 ч. 1 ст. 24 и п. 1 ст. 254 УПК РФ в связи жалобами гр. С.И.Александрина и Ю.Ф.Ващенко» // СЗ РФ. 2011. № 30

(2). Ст. 4698.

176

ее со статуса объективного правового положения до субъективного отноше-

ния участников судопроизводства к содеянному и виновному в этом.

В конце 70-х – начале 80-х гг. прошлого столетия видные представите-

ли уголовно-процессуальной науки (М.С.Строгович, В.М.Савицкий,

А.М.Ларин и др.) искренне считали, что отечественное правоведение успеш-

но переболело ошибочной трактовкой презумпции невиновности как внут-

реннего убеждения субъектов доказывания по вопросу о виновности или не-

виновности обвиняемого (подозреваемого, подсудимого); что пришло пони-

мание: презумпция невиновности «не психическое состояние тех или иных участников процесса, а … объективное правовое положение, основанное на законе и поэтому обязательное для всех»1. Но нет, не переболело. Рецидивы случаются постоянно. Приведем лишь несколько примеров.

М.Г.Решняк в своей статье, наряду с другими пассажами, указывает на существующее, по ее мнению, противоречие между процедурой привлечения гражданина к уголовной ответственности в качестве обвиняемого и обязан-

ностью следователя, в силу анализируемой презумпции, считать при этом данного гражданина невиновным»2.

В другой статье её автор В.И.Фалеев высказывает мнение: презумпцию невиновности нельзя возводить в абсолют (хотя, как известно, в «абсолют» её возводят Конституция Российской Федерации, отраслевое законодатель-

ство и международно-правовые акты), а для этого, по мнению автора, следует освободить потерпевшего, обратившегося в суд с заявлением о привлечении лица к уголовной ответственности, и прокурора, поддерживающего обвине-

ние в суде, «от обязанности считать подсудимого невиновным»3.

1Ларин А.М. Презумпция невиновности. – М.: Наука, 1982. С. 32.

2Решняк Г.М. Реализация принципа презумпции невиновности в уголовном процессе // Российская юстиция. 2010. № 9. С. 36.

3Фалеев В.И. О презумпции невиновности // Принцип презумпции невиновности и его значение на современном этапе: Сб. науч. тр. / Под ред. Т.С.Волчецкой. – Калининград: Изд. КГУ, 2001. С. 13.

177

Еще дальше идут авторы коллективной монографии под редакцией Н.А.Колоколов, утверждающие, что «…зачастую еще до возбуждения уго-

ловного дела очевидно, что преступление совершено, совершено оно бес-

спорно конкретным лицом, содеянное оно не отрицает. При таких обстоя-

тельствах участники уголовного судопроизводства вступают в процесс с конкретным априорным знанием о виновности. Упоминание о презумпции невиновности в этих условиях – не более чем дань вежливости»1.

Еще одно подобное суждение принадлежит И.Ю.Панькиной, автору в целом интересной по кругу затронутых проблем и объёму информации моно-

графии. Она также предлагает выделить две формы рассматриваемой пре-

зумпции – общегражданскую и уголовно-процессуальную (что в целом не вызывает возражений), но при этом в уголовно-процессуальном значении она определена весьма неожиданно. Вот её формулировка: «Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным до момента процессуаль-

ного оформления дознавателем, следователем, руководителем следственного органа, прокурором и судом своего окончательного вывода о виновности об-

виняемого»2. По сути эта формулировка повторяет типичную для своего вре-

мени характеристику рассматриваемой презумпции, даваемую, например,

В.З.Лукашевичем, который определял ее как «предположение о виновности обвиняемого каждым из участников процесса вплоть до того момента, когда у этого участника не сложится внутреннее убеждение в виновности»3.

Чего больше в приведенных позициях: путаницы в понятиях, желания привнести новое слово в науку, убеждения, что презумпция невиновности в России не прижилась?

Попробуем разобраться.

1Теория уголовного процесса: презумпции и преюдиции / Под ред. Н.А. Колоколова. – М., 2012. С. 19.

2Панькина И.Ю. Презумпция невиновности: теория и практика реализации в российском уголовном процессе. – М.: Юрлитинформ, 2010. С. 55.

3Лукашевич В.З. Гарантии прав обвиняемого в советском уголовном процессе. – Л.: Изд. ЛГУ, 1959. (Справедливости ради отметим, что в более поздних работах уважаемый профессор уточнил свою точку зрения).

178

Претензий к приведенным формулировкам много. Во-первых, хорошо известное уголовно-процессуальной теории деление презумпции невиновно-

сти на общегражданскую и уголовно-процессуальную со всей очевидностью предполагает, что имеются в виду хотя и не идентичные, но всё же однопо-

рядковые по сути категории, отличающиеся лишь кругом лиц, которых они

«охватывают». Общегражданская формулировка защищает каждого гражда-

нина, даже и того, в отношении которого ещё только решается вопрос о воз-

можности возбуждения уголовного дела. В этом значении она является од-

ним из элементов общеправового статуса гражданина, гарантией каждому гражданину государства. Уголовно-процессуальная «формула» предметно нацелена на защиту прав и законных интересов именно обвиняемого. Что ка-

сается приведенных выше позиций, то они коренным образом противоречат

иобщеправовому (общегражданскому) толкованию и уголовно-

процессуальному. Невольно возникает вопрос: а презумпцию ли невиновно-

сти исследуют авторы? Ответ представляется отрицательным.

Во-вторых, воплощённые в нормах права традиционные мировоззрен-

ческие идеи, олицетворяющие рассматриваемую презумпцию, обязывают до вступления в законную силу приговора суда считать обвиняемого невинов-

ным всех – государственные органы, должностных лиц, субъектов доказыва-

ния и граждан. А к кому обращено анализируемое определение в монографии И.Ю.Панькиной? Оказывается, к лицам, осуществляющим производство по уголовному делу, которые сами и «оформили» окончательный вывод о ви-

новности обвиняемого. Об этом однозначно свидетельствует всё написанное в книге до и после анализируемой фразы. Стало быть, дознаватель, следова-

тель, прокурор и даже судья обязаны сами себя убеждать в виновности обви-

няемого. Так презумпция невиновности ли это?

В-третьих, процитированные выше работы по существу призывают к реставрации отвергнутого юридической наукой определения понятия пре-

зумпции невиновности. Предлагают, как 50 и более лет назад трактовать её

179

не как объективное положение, присущее законодательству, праву, а как внутреннее убеждение субъектов доказывания.

В таком случае неясно, какое влияние на правовое состояние подозре-

ваемого, обвиняемого имеет такая, с позволения сказать, «презумпция неви-

новности»? Существование формулировки рассматриваемого принципа в за-

коне важно не само по себе (в противном случае это было бы декларативной

«идеологемой»), а как основа системы правил доказывания виновности. Дей-

ствуют ли они после процессуального оформления дознавателем, следовате-

лем, руководителем следственного органа, прокурором и судом своего окон-

чательного вывода о виновности обвиняемого, если исходить из формули-

ровки принципа И.Ю.Панькиной. Если действуют, то в чем смысл такой формулировки? Не действуют – прямой путь к неправосудным обвинитель-

ным приговорам.

Предпринимаемые попытки ревизии цивилизованного понимания пре-

зумпции невиновности вызывают немало вопросов. В чём смысл реанимации отвергнутых наукой идей недалёкого прошлого? Почему названных выше ав-

торов не настораживают проблемы и парадоксы, с которыми они постоянно сталкиваются? Отчего в своих изысканиях они «эксплуатируют» именно пре-

зумпцию невиновности? Почему им «тесно» в рамках институтов и норм,

олицетворяющих иные отправные положения уголовно-процессуального права?

Мы далеки от мысли об ограничении возможности научных дискуссий по любым проблемам уголовного судопроизводства. Однако именно по про-

блемам. Порождает ли презумпция невиновности в ее современной форму-

лировке проблемы теоретического и правоприменительного свойства? Пре-

зумпцией невиновности гордится весь по-настоящему цивилизованный мир.

Почему же отечественные ученые сомневаются в ней?

Здесь уместно заметить, что в более чем обширной литературе, посвя-

щённой теории доказательств и доказательственному праву, даже в разделах о субъектах и обязанности (бремени) доказывания, не часто встречается упо-

180