Уголовный процесс Современные проблемы Сборник Томин

защиты законных интересов других УУП (см. также коррелирующую фор-

мулу принципа процессуальной независимости должностных лиц – УУП).

Исторически сложилось, что развитие уголовного судопроизводства происходит в сторону либерализации. В связи с этим объяснимо внимание,

которое уделяется таким УУП как подозреваемый и обвиняемый, применяе-

мым к ним мерам процессуального принуждения. Развивают эту линию до-

кументы, принимаемые ООН, например, «Свод принципов защиты всех лиц,

подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме».

Принцип 1 названного документа гласит: «Все лица, подвергнутые задержа-

нию или заключению в какой бы то ни было форме, имеют право на гуман-

ное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности»1.

По моему твердому убеждению, содержащиеся в Своде принципов

(всего принципов в нем 39) идеи, mutatis mutandis должны распространять-

ся отнюдь не только на защиту прав обвиняемого и (или) подозреваемого

(лиц, в подавляющем числе случаев производств по уголовным делам при-

чинивших зло другим людям). Более того, в конечном счете, последова-

тельная реализация этих идей должна привести к полному соответствию прав потерпевшего и обвиняемого, что, к сожалению, пока не наблюдается на практике. Например, согласно п. 8 ч. 4 ст. 47 УПК РФ в случаях, преду-

смотренных этим кодексом, обвиняемый вправе пользоваться помощью защитника, в том числе бесплатно, т.е. за счет налогоплательщиков. Сле-

довательно, и потерпевший должен иметь такое же право, касающееся его представителя. Тем более, весьма вероятно, что потерпевший оказался в затруднительном материальном положении именно вследствие соверше-

ния преступления, являющегося предметом соответствующего уголовного

1 Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря 1988 г. // Правовое регулирование деятельности органов внутренних дел : сб. нормат. прав. актов в 3-х томах. 2-е изд., доп. и перераб. / отв. ред. В. А. Васильев; сост.: Т. Н. Москалькова, В. В. Черников. М. : БЕТА-Фрейм, 2003. Т. 1. С. 446

131

дела. В то же время обвиняемый может объявлять себя неимущим, так как по понятным причинам скрывает средства, нажитые преступным путeм.

Высказанные соображения ни в коем случае не следует рассматри-

вать как направленные на уменьшение гарантий подозреваемому, обвиня-

емому. Нет, они направлены на улучшение процессуального статуса по-

терпевшего с тем, чтобы он сравнялся по объeму процессуальных прав со статусом обвиняемого (подозреваемого). Если умаление прав потерпевше-

го оправдывается недостаточностью средств, то видится справедливое ре-

шение вопроса в том, чтобы взять эти недостающие средства из оплаты га-

рантий обвиняемому. И так до тех пор, пока не будет установлен баланс гарантий прав обвиняемого (подозреваемого) и потерпевшего1.

Мне, импонирует, когда авторы, ранее относившие к принципам, хотя и важные, но не высшей степени общности для уголовного процесса идеи, по зрелом размышлении изменяют свою позицию. Так, А. Ю. Епихин, сначала полагавший обеспечение безопасности личности в уголовном судопроизвод-

стве самостоятельным принципом этого судопроизводства, теперь приходит к выводу, что «обеспечение безопасности личности является одним из средств реализации прав и защиты законных интересов личности, вовлекае-

мой в сферу уголовного судопроизводства»2.

Принцип обеспечения законных интересов личности вовлекаемой, или могущей быть вовлеченной, в уголовный процесс означает также, что для до-

стижения цели уголовного процесса, или выполнения непосредственной за-

дачи той или иной его стадии или, наконец, для разрешения какой-либо част-

ной задачи при производстве по уголовным делам надлежит избирать способ действия, который причинит наименьший ущерб причастным к нему (спосо-

1См. также: Корнелюк О. В. Баланс процессуальных статусов потерпевшего и обвиняемого при досудебном производстве : автореф. дис… канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2003. 26 с.

2Епихин А. Ю. Безопасность личности в сфере уголовного судопроизводства: принцип или институт // тр. юрид. ф-та СГУ. Вып. 3… – С. 220; его же. Обеспечение безопасности личности в уголовном судопроизводстве. СПб : изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2004. С. 65–66.

132

бу) лицам. При этом возможный способ не ограничен исключительно рамка-

ми УСП в узком смысле данного термина.

Например, на основании п. 1 ч. 1 ст. 140 УПК РФ в орган внутренних дел поступило заявление о преступлении с указанием на виновность в со-

вершении этого преступления определeнного лица. Информации, содержа-

щейся в заявлении, недостаточно для возбуждения уголовного дела, необхо-

димо провести проверку. Она может быть осуществлена способами, регла-

ментированными законом, может быть даже проведено такое следственное действие, как осмотр места происшествия (ч. 2 ст. 176 УПК РФ). У всех этих методов проверки есть общая черта: они носят гласный характер. Даже если виновность проверяемого не подтвердиться и в возбуждении уголовного дела будет отказано, негативная информация о нeм все равно отложиться в созна-

нии окружающих. «То ли Иванов пальто украл, то ли у него украли – однако что-то было. Дыма без огня не бывает». Безусловно, в подобных ситуациях невиновный предпочел бы, чтоб проверка в отношении него проводилась не-

гласно. Это возможно выполнить, если проверка будет осуществляться мето-

дами ОРД, которые негласны по своей сути. Более того, в таких случаях и сам проверяемый может не знать о проверке и, следовательно, будет избав-

лен от связанных с гласными уголовно-процессуальными процедурами пси-

хологических стрессов.

Отмечу, в подобных ситуациях эвристические методы ОРД лучше учи-

тывают интересы личности, чем формализованные, включающие в себя удо-

стоверение как необходимую составную часть результатов каждого из них, и

методы уголовного судопроизводства, которые подчас в заботах о гласности процесса забывают об интересах вовлеченных в него личностей. Подчеркнeм,

о законных интересах.

Хотелось бы обратить внимание и на следующее обстоятельство. В со-

ответствии с ч. 1 ст. 19 Конституции РФ все равны перед законом и судом.

Между тем, кроме рассмотренного выше установленного уголовно-

процессуальным законом неравенства потерпевшего и обвиняемого, УПК РФ

133

отступает еще от одного требования ч. 2 той же статьи Конституции РФ: за-

прещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам религи-

озной принадлежности. Однако ст. 56 УПК РФ сформулирована таким обра-

зом, что предоставляет преимущества верующим христианских конфессий, в

которых есть институт исповеди, описываемый в п. 4 ч. 3 названной статьи.

В связи с этим возникает неясность, как можно интерпретировать формулу

«тайна исповеди» применительно к буддизму, исламу и некоторым другим религиям1.

Уголовно-процессуальный кодекс РФ, взявший выполнять без чьей-

либо просьбы, обязанности науки по конструированию системы принципов уголовного судопроизводства, такого принципа в гл. 2 не обозначил. Однако анализ содержания восьми его статей показывает, что ему удалось «спра-

виться» с принципом обеспечения законных интересов личности в процессе лишь раздробив его. Так, ст. 9 названа «Уважение чести и достоинства лич-

ности», ст. 10 – «Неприкосновенность личности», ст. 11 – «Охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве», ст. 12 – «Неприкосновенность жилища», ст. 13 – «Тайна переписки телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений», ст. 16 – «Обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту», ст. 18 – «Язык уголовного судопроизводства» и ст. 19 – «Право на обжалование про-

цессуальных действий и решений». Заметим, что при этом законодателю пришлось отступить от доктринального понимания принципа, предполагаю-

щего, что всякая идея, возводимая в этот ранг, должна быть наиболее общей для всей системы соответствующего УСП. Кроме того, формулировки боль-

шинства приведeнных статей нарушают баланс процессуальных статусов об-

1 Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте России по состоянию на 2004 г. включает в себя представителей следующих конфессий: православия, в том числе старообрядческого; ислама; буддизма; иудаизма; католицизма; протестантизма различных направлений // РГ. 2004. 9 сент. С. 9.

134

виняемого (подозреваемого) и жертвы преступления неизменно в пользу первых1.

На смену реальному, а зачастую надуманному обвинительному уклону приходит уклон оправдательный, что противоречит формулировке ч. 2 ст. 6

УПК РФ. Меня всe чаще посещает еретическая мысль, что характерный для современных тенденций развития отечественного УСП уклон, скорее, не оправдательный, а квазиоправдательный. Увеличение оснований для вынесе-

ния оправдательного приговора; постановка во главу угла защиту интересов обвиняемого, подозреваемого и даже лица, которое еще только может стать подозреваемым или обвиняемым; презумпция виновности следователя и опе-

ративного работника2; возможность исключать доказательства по формаль-

ным основаниям – это внешнее, средства, позволяющие достигать опре-

делeнные цели части политиков и ряду категорий юристов. О политиках мы здесь говорить не будем, но скажем о юристах. Создаeтся впечатление, что ряду из них не даeт покоя то обстоятельство, что в США юристы входят в число двух самых высокооплачиваемых профессий. А у нас пока нет. Только ведь хорошо известно, что высокие и чрезмерно высокие гонорары отдель-

ных адвокатов неизбежно повлекут за собой (что уже и происходит) расслое-

ние и в адвокатском сословии

7. Принцип материальной (объективной) истины как основание

разрешения уголовного дела.

Правила о недопустимости доказательств, установленные ст. 75 УПК РФ, это публичное выражение недоверия каждому из судей, всему судейско-

му сообществу. И не только ему. Это еще и недоверие прокурорам, следова-

телям, оперативным работникам, в отношении последних оно усугубляется акцентами, содержащимися в ст. 89 УПК РФ, устанавливающей вопреки сво-

1См., например:Корнелюк О. В. Баланс процессуальных статусов … С. 1 и др.

2Мы подозреваем, что именно такая презумпция подразумевается в ряде норм УПК РФ, в частности, в п. 1 ч. 2 ст. 75.

135

ему наименованию недопустимость использования результатов ОРД в уго-

ловном процессе.

Формула: для принятия окончательных решений по уголовному де-

лу, а также окончательных решений для большинства стадий уголовно-

го процесса, за исключением ситуаций, в которых законом предусмотре-

но принятие решений в случаях, когда объективная истина не постигну-

та, необходимо уголовно-процессуальное познание объективной истины.

Уголовно-процессуальное познание объективной истины специфично,

что особенно ярко проявляется в соотношении в нем объективных и субъек-

тивных элементов. Именно потому, что в рассматриваемом случае в позна-

нии объективной истины наиболее важны субъективные элементы, то понят-

ны стремления исследователей дать специфичному объекту (уголовно-

процессуальному познанию истины) и специфичное обозначение – матери-

альная истина.

Базовым элементом принципа материальной истины является положение, содержавшееся в ст. 20 УПК РСФСР 1960 г. и не включен-

ное в УПК РФ: суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дозна-

ние, обязаны принять все предусмотренные законом меры для всесто-

роннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела,

выяснять как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его вину обстоятельства. Отметим, что некоторые правоведы полагают, что данная идея является самостоя-

тельным принципом уголовного процесса1.

То, что разработчики проекта УПК РФ не слишком жаловали объек-

тивную истину в уголовном судопроизводстве, уже неоднократно отмечалось процессуалистами. Внесенные разработчиками и принятые законодателями правила, стесняющие процедуры доказывания (в частности, с достаточно спорными – впрочем, можно сказать и иначе: с бесспорно беспомощными с

1 См. например: Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / под общ. ред. В. М. Лебедева; науч. ред. В. П. Божьев. М. : Спарк, 1996. 624 с.

136

гносеологических позиций критериями недопустимости доказательств), в

совокупности с пристрастными нормами толкования сомнений в пользу тех,

кому это выгодно, создают всe больше не только обходных, но и вполне за-

конных путей для обладающего финансовыми или иными возможностями виновного уходить от ответственности.

Как было сказано выше, характер уголовно-процессуального по-

знания объективной истины особо специфичен в плане соотношения и,

добавим, взаимодействия (субординации или координации) в нем объ-

ективных и субъективных элементов. Повторим: очевидно, что в про-

цедурах уголовного судопроизводства в познании объективной истины особенно опасны проявления субъективных элементов истины и меха-

низмы еe постижения.

Отнюдь не для доказывания очевидного, а просто для иллюстрации,

приведем выдержку из одной из многочисленных священных книг. Причем,

чтобы автора не заподозрили в распространeнном ныне в российском об-

ществе быстром переходе из атеизма в православие, заметим, что это выдержка из редкой в употреблении в евразийском государстве священной книги. Мы приводим цитату из нее, чтобы сослаться на здравый смысл: «…Летопись, которую я пишу, соответствует истине, и я пишу еe моей собственной рукой; и составляю еe сообразно своему знанию»1.

Совершенно необходимые, на мой взгляд, возможности расширения гносеологических основ уголовного процесса позволяют подумать о том,

чтобы дополнить хорошо усвоенную нами из диалектического материализма и не всеми еще забытую формулу «практика – критерий истины» возможно-

стями неопозитивистских (логический позитивизм) подходов к проверке до-

казательств и истинности выводов, в частности, верификации методов позна-

ния как способа обеспечения достоверности их результатов.

1 Книга Мормона: Летопись, написанная на листах рукою Мормона, взята с листов Нефия / Пер. с листов на англ. язык Иосифа Смита-мл. (Переводчик с англ. на русский не обозначен). Солт Лейк-Сити, Юта США : изд-во Церкви Иисуса Христа Святых последних дней, 1988. 1 Нефий, гл. 1, п. 3.

137

Уголовно-процессуальный кодекс не только не содержит термина ис-

тина, но и существенно затрудняет еe познание по уголовным делам.

Например, такие статьи УПК РФ, как 75, 86 (ч. 1), 89 и некоторые другие ре-

ально препятствуют познанию истины по уголовным делам. Кроме того, на наш взгляд, п. 1 ч. 2 ст. 75, как и институт понятых в УСП, определeнно ос-

нован на презумпции виновности следователя, а ст. 89 УПК РФ на презумп-

ции виновности оперуполномоченного и органа дознания в целом. Указанные нормы не только препятствуют, а временами и полностью блокируют позна-

ние по отдельному делу, ставят не основанные на законах гносеологии барь-

еры на пути развития практики и теории доказывания вообще. В УПК РСФСР 1960 г. одной из наиболее отработанных была норма, регламентиру-

ющая предъявление лица для опознания. Такого следственного действия УПК РСФСР 1923 г. не предусматривало. Тем не менее, потребности практи-

ки и здравый смысл диктовали необходимость его включения в текст уголов-

но-процессуального закона, который и закрепил апробированное практикой средство доказывания.

Как быть теперь, когда ч. 1 ст. 86 УПК РФ, исходя, видимо, из того об-

стоятельства, что с принятием этого нормативного акта дальнейшее развитие теории и практики доказывания закончилось, устанавливается следующее: «Собирание доказательств осуществляется… путем производства следствен-

ных и иных процессуальных действий, предусмотренных настоящим Кодек-

сом (выделено авт. – В. Т.)»? Кому приносит пользу запретительный характер ст. 86 УПК РФ? Чьи законные интересы он гарантирует? На мой взгляд, при провозглашении в качестве общего положения теории доказывания «свободы оценки доказательств», что делает УПК РФ в ст. 17, перечень источников

доказательств, приводимый законодателем в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, не

только излишен, но и вреден.

В настоящее время способы совершения преступлений совершенству-

ются. Беловоротничковые, общеуголовные, организованные преступники и террористы не дожидаются чьего-либо дозволения, чтобы применить до-

138

стижения науки, техники или криминальной практики для оптимизации modus operandi преступной деятельности. Трудно также рассчитывать на то, что вышеназванные лица будут соблюдать установленные законом условия, в

соответствии с которыми формируются доказательства их вины. А вот орга-

нам уголовной юстиции, судьям, следователям и прокурорам для того, чтобы применить достижения криминалистической науки, техники или судебно-

следственной практики, необходимо дожидаться, пока будут внесены изме-

нения в ч. 2 ст. 74 УПК РФ.

Кроме того, наличие исчерпывающего перечня дозволенных к приме-

нению источников доказательств, указанных в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, противоре-

чит ч. 1 этой же статьи. Согласно ей доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь,

дознаватель в порядке, определeнном УПК РФ, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уго-

ловного дела.

Итак, согласно одной части статьи – «любые доказательства», согласно другой части этой же статьи – только те, которые получены из перечисленных

вней источников. Такой перечень содержался и в ст. 69 УПК РСФСР 1960 г. Но

внем не было той западни, которую создают в УПК РФ ст. 75 и ст. 83: они за-

прещают производство следственных действий, не указанных в кодексе.

8. Принцип участия народного элемента в уголовном судопроиз-

водстве и обеспечение социального контроля за ним.

Формула: представители населения наделяются достаточными

полномочиями для осуществления социального контроля за уголовным судопроизводством, доведения до суда общественного мнения по кон-

кретному уголовному делу, оказания влияния на принимаемые в ходе его решения и для осуществления взаимодействия с его участниками.

139

Второй стороной данного принципа, естественно, коррелирующей с первой, является увеличение эффективности уголовного судопроизводства посредством сотрудничества УУП, особенно участников уголовного процесса

– государственных органов и должностных лиц с населением.

Вначале остановимся на рассмотрении вопроса о нравственном значе-

нии этого принципа. Дореволюционный русский процессуалист С. И. Виктор-

ский, говоря об этой идее, подчеркивал, что участие народного элемента в

уголовном судопроизводстве необходимо для того, «чтобы в стране действи-

тельно было правосудие, а не одно производство судебных дел»1. Последо-

вательное проведение принципа участия народного элемента в УСП в уго-

ловно-процессуальном и смежных отраслях права, своей реализацией в практике ОРД и следственно-судебной деятельности способно существенно их оптимизировать.

Отношение законодательства, в частности, конституционного, стран Западной Европы и США, с которого разработчики УПК РФ сделали многие кальки, к принципу участия народного элемента в УСП неоднозначно. Лишь малое число конституционных актов содержат положение, установленное в ст. 91 Конституции Австрии: «народ участвует в отправлении правосудия»2.

Статья 101 Конституции Италии гласит: «правосудие отправляется именем народа». В большинстве же конституций стран Западной Европы и США фор-

мулировки, которые могли бы быть истолкованы, как провозглашение и, тем более, реализация названного принципа, отсутствуют. Сказанное в полной мере относится к УПК и законам о судоустройстве названных стран.

В отечественном законодательстве и судопроизводственной (в широ-

ком смысле) практике идея участия народного элемента в уголовном судо-

производстве в разные периоды развития страны реализовывалась по-

1Викторский С. И. Русский уголовный процесс : учеб. пособие / репринт. переизд.. М. :

Городец, 1997. С. 39.

2Австрийская республика. Конституция и законодательные акты. М., 1995.

140