Коммерческое управление

Прошения о передаче оружейных заводов в аренду Коммерческое частным лицам поступали еще до отмены крепостного управление права. Одними из первых об аренде сестрорецкого завода просили бельгийские фабриканты Фаллис и Тремтмон в 1857 году. Они обязывались переоборудовать завод и выполнять повышенный наряд на ружья. Д. А. Милютин создал комиссию для разработки условий аренды и перехода оружейников в состояние «вольно поселенных оружейников». Но комиссия, трезво взвесив предложение, высказалась против передачи заводов иностранцам. Однако попытки получить оружейные заводы в частное владение продолжались, тем более, что правительство не прочь было пойти навстречу этим попыткам, игнорируя позицию прогрессивно настроенных военных деятелей. Судьба тульского завода была решена генерал-фельдцехмейстером великим князем Михаилом Николаевичем, который усиленно выдвигал на роль арендатора генерал-майора К. К. Стандершельда, бывшего в то время командиром завода. Сам Стандершельд официально объявил о своем желании стать арендатором в феврале 1862 года, когда уже стоял вопрос о создании комиссии по выработке условий освобождения оружейников. Безусловно, в военном министерстве и в главном артиллерийском управлении нашлось бы достаточно честных русских военных, которые смогли бы провести реорганизацию производства без передачи завода в частные руки. Но слишком большой фигурой был великий князь Михаил Николаевич. Стандершельд как командир завода вошел в состав комиссии действительного статского советника Крылова и, видимо, имел достаточно большое влияние на ее членов. Губернатор Тупы генерал Дараган в своем отзыве на проект аренды заявил, что он «составлен с такими увлечениями в пользу арендатора, которые зашли за пределы приличия к закону и справедливости». Генерал, справедливо полагая, что слух о сдаче завода в аренду не вызовет у оружейников особой радости, и боясь взрыва недовольства, писал, что «проект отдает освобождаемое от обязательной работы население в кабалу частного лица — арендатора завода». Аренда завода сулила немалые прибыли арендатору, поэтому о своих притязаниях на нее заявили и тульские оружейники-капиталисты. Речь шла о том, чтобы создать «Товарищество тульских оружейных мастеров», которое взяло бы на себя управление заводом. Вполне возможно, что они могли бы организовать акционерное общество, объединить капиталы и наладить производство оружия в нужных количествах, однако главное артиллерийское управление было против этого, считая, что оружейные предприниматели не имеют достаточных финансовых возможностей для реорганизации производства.

Волнения среди оружейников летом 1863 года, направленные против будущего арендатора Стандершельда и в известной степени инспирированные зажиточной верхушкой, потерпевшей поражение в борьбе за овладение заводом, заставили правительство поторопиться с выработкой условий сдачи завода Стандершельду, и 27 апреля 1863 года царь утвердил условия договора.

Фактически Стандершельд не был арендатором в полном смысле этого слова, а договор не был классической арендой, ибо она предполагает наем имущества во временное пользование за определенную плату, вознаграждение. По замечанию же самого генерал-фельдцехмейстера великого князя Михаила Николаевича, завод передавался «командиру оного не в арендное содержание за плату, а в коммерческое управление на отпускаемые правительством суммы».

14 мая 1863 года главное артиллерийское управление подписало исключительно выгодный для Стандершельда контракт, согласно которому завод поступал в его управление на пять лет. Стандершельд получал в полное свое распоряжение все заводские постройки, сооружения и оборудование. Он становился полновластным руководителем всего производства и получал широкую автономию, ибо по контракту правительство не имело право вмешиваться в его действия и распоряжения. Казна обязывалась выплачивать управителю завода по 1 5 рублей 8 копеек за каждую сданную винтовку, что давало экономию в 1 рубль 4 копейки на каждом изделии, или 40 тыс. рублей в год по сравнению с дореформенным временем. В своем ретивом стремлении помочь Стандершельду в выкачивании прибылей, а возможно и участвуя в дележе этих прибылей, генерал-фельдцехмейстер настоял на включении в контракт исключительных льгот для управителя. Так, Стандершельд получал по 62 тыс. рублей ежегодно на содержание машин, ремонт зданий и их хозяйственное обслуживание. Ему продавали металл для производства оружия по казенной цене, разрешили выписывать из-за границы ствольные поковки с уплатой пониженной пошлины. В случае финансовых затруднений управитель мог получить 150 тыс. рублей единовременного аванса. Со стороны Стандершельда обязательствами было лишь управление заводом, сдача в арсеналы армии по 60 тыс. винтовок ежегодно и своевременное техническое совершенствование завода. Стандершельд в августе 1863 года объявил всем оружейникам о том, что с 14 сентября он вступает в коммерческое управление бывшим петровским оружейным заводом, и таким образом, старейшая русская казенная мануфактура перестала существовать. Стандершельд прежде всего произвел сокращение рабочей силы, и без работы остались почти восемьсот оружейников, или 21% от числа работавших в 1860 году. Арендатор установил 14-часовой рабочий день и резко снизил расценки. При его правлении квалифицированные оружейники получали по 60 копеек в день, или около 15 рублей в месяц. Нормой стали постоянные задержки выплаты зарплаты, мастера по самому незначительному поводу подвергались штрафам и денежным вычетам. Но не намного легче была участь нанявшихся к местным фабрикантам. Их заведения не могли обеспечить работой всех, кто не попал на завод, да к тому же нищенские расценки, установленные Стандершельдом, позволили частникам также урезать зарплату своим рабочим. Более всего пострадали некогда привилегированные члены оружейного сословия — ствольщики. С переходом к производству стволов из литых стальных заготовок лишились работы и полностью оказались не у дел ковщики ствольных досок, ствольные заварщики, молотобойцы. На грани исчезновения оказались многие оружейные профессии, а число ствольщиков, работавших по домам, сократилось почти на тысячу человек.

Безусловно, тульским оружейникам приспособиться к новым условиям было гораздо легче, чем освобожденным крестьянам, часть которых пришла в города в поисках работы. Будучи специалистами высокой квалификации, они не боялись конкуренции и в основном находили применение своим профессиональным знаниям. Особенно увеличился спрос на товары, сделанные в Туле, когда в 1868 году было закончено строительство Московско-Курской железной дороги и Тула получила надежное сообщение с Москвой. И тем не менее условия труда и быта оружейников были тяжелыми. Об этом ярко свидетельствует такой факт. Военное министерство изъявило намерение открыть в Варшаве оружейные мастерские. Была объявлена запись желающих выехать туда на работу. И почти треть всех тульских мастеров — 1143 человека — высказали желание поехать на новое место.

Оружейные фабриканты, жаждавшие получить завод в свои руки, воспользовались приездом в Тулу Александра II и организовали выступление массы оружейников с прошением к самому царю передать предприятие оружейному обществу. Инспектор Игнатьев уведомил царя об этих настроениях, и Александр II решил «по недостатку времени» завод не осматривать, а ограничиться посещением кадетского корпуса, размещавшегося тогда в бывшем дворце Демидова. Но ему пришлось для этого проезжать по заводской набережной, где огромная толпа оружейников бросилась на колени перед экипажем. Недовольный таким оборотом событий император обратился к собравшимся с требованием разойтись и безусловно повиноваться своему начальству. Оружейники послушались «батюшку-царя», но в тот же день зажиточные мастера подали ему новое прошение, в котором обвиняли Стандершельда, что он принуждает мастеров к подписке на вольную работу, сманивает их из частных мастерских. Царь не отреагировал и на это, так как судьба завода была уже решена. Однако первостатейные еще долго не оставляли попыток завладеть заводом и обеспечить себя квалифицированной рабочей силой. Они использовали для этого любую возможность.

Поскольку сословие оружейников ликвидировалось, то, соответственно, упразднялся и оружейный разряд — орган сословного самоуправления. Для приема оставшихся за оружейниками общественных сумм, имущества и благотворительных заведений нужно было избрать десять уполномоченных. Под нажимом заводской администрации и полицмейстера уполномоченными были избраны только первостатейные, владельцы частных фабрик по производству охотничьих ружей, самоваров, скобяного товара, офицерских вещей, чугунного литья, часов и математических инструментов. Они пытались доказать, что оружейный завод является общесословной принадлежностью, а потому должен быть передан в общесословное, а фактически в частновладельческое управление. Фабриканты воспользовались тем, что в столичной газете «Санкт-Петербургские ведомости» была опубликована корреспонденция под названием «Несколько слов об отдаче в аренду Тульского оружейного завода», где говорилось обо всех негативных для оружейников последствиях коммерческого управления, и 23 ноября 1866 года подали на имя Александра II соответствующее прошение, в котором писали: «Мастеровые получают работу от Стандершельда по цене им самим назначенной и до того низкой, что она при переходном состоянии мастеровых совсем стеснила продовольствие и довела эту массу мастеровых до совершенного разорения и нищеты». Безусловно, авторов прошения не волновало бедственное положение «массы мастеровых», они акцентировали на нем внимание только лишь для того, чтобы сильнее аргументировать свои притязания на владение заводом. Но все старания первостатейных не увенчались успехом, им так и не удалось организовать акционерное «Товарищество тульских оружейных мастеров». Однако бедственное положение неимущей массы мастеров было столь очевидным, что правительство, опасаясь новых выступлений и упадка производства, распорядилось в конце 1866 года оказать материальную поддержку оружейникам, выдав на всех, кто жил тогда в Заречье и Чулково, 89 тыс. рублей в качестве наградных за «усиленную выделку оружия в 1858—1863 годах». В расчете на каждого оружейника пришлось по 32 рубля, что равнялось двухмесячной зарплате. Это «монаршая милость» хоть и была определенным подспорьем для оружейников, но фактически являлась не чем иным, как запоздалой незначительной выплатой недоданных мастерам денег за многие десятилетия подневольного труда. В марте 1867 года правительство еще раз облагодетельствовало оружейников, перечислив им «в оплату прежних нарядов» 38 тыс. рублей. Но по решению Государственного Совета эта сумма предназначалась уже не для распределения среди мастеров, а должна была пополнить учрежденный Екатериной II ссудный фонд. Стандершельд с трудом справился с возложенными на него задачами по управлению заводом в переходный от принудительного к наемному труду период. Наряд в 60 тыс. винтовок был выполнен с большими задержками, вызванными сложностью изготовления новых винтовок систем Терри-Нормана, Карле и Крнка. В 1863 году завод поставил в войска 48 тыс. винтовок, в 1864 году 52 тыс. и только год спустя — 68 тыс.

В 1866 году инспектор оружейных заводов Игнатьев отмечал, что завод под управлением Стандершельда в основном удовлетворяет требованиям правительства. Был доволен и сам Стандершельд. Винтовки, которые он продавал русской армии, изготавливались фактически на государственном заводе, за государственные, то есть народные, деньги да к тому же на каждой винтовке управитель имел по пять рублей 15 копеек прибыли, что за время управления должно было составить почти миллион целковых. Пользуясь тем, что оружейникам некуда было податься, кроме как к нему на завод, он резко снизил расценки и одновременно увеличил нормы выработки и, таким образом, обеспечил себе высокую прибыль. Но при этом не позаботился, конечно, о том, чтобы выполнить статью договора о расширении предприятия, о поддержании в порядке старых и строительстве новых производственных помещений, об оснащении завода современными станками и механизмами: эта работа его не интересовала, так как требовала больших капиталовложений и могла уменьшить прибыль. К тому же по контракту все вновь построенное и приобретенное управителем оставалось в казне по истечении срока договора, а Стандершельд понимал, что коммерческий способ управления есть мера временная.

В результате варварской эксплуатации оборудования тульский завод, как и сестрорецкий и ижевский, стал работать с большими перебоями. Обеспокоенное этим Военное министерство создало комиссию под председательством генерала Глинки-Маврина и поручило ей разобраться в причинах упадка оружейного производства. Глинка-Маврин на примере обследования ижевского завода пришел к такому выводу, что от арендаторов «ни усовершенствования способов выделки оружия, ни правильного ухода за машинами, ни своевременного ремонта зданий, а равно и попечения о поднятии благосостояния мастеровых по самому существу дела ждать нельзя» и потребовал возвращения всех оружейных заводов в казну. К еще более неутешительному выводу пришел военный министр Д. А. Милютин, когда в октябре 1869 года лично обследовал тульский завод. Он признал его состояние совершенно плачевным. В результате было решено создать комиссию во главе с генералом Нотбеком для составления проекта переустройства завода, а сам Нотбек, как человек, по отзывам Д. А. Милютина, «дельный, близко знакомый со стрелковой частью», стал основным кандидатом на пост начальника завода. Коммерческому управлению Тульским оружейным заводом наступал конец.