109)Тойнби а. "Христианское понимание истории".

В кратком изложении обширнейшего предмета - отношения между христианством и историей - будет, по-видимому, наилучшим сконцентрироваться на трех моментах. Для того чтобы раскрыть специфику отношения христианства к истории, следует начать с рассмотрения сходств и различий между христианством и другими религиями в их отношении к истории. Затем мы могли бы поочередно рассмотреть историю в свете христианства и христианство в свете истории. Если мы окинем общим взором высшие религии и философии, которые появились вместе с возникновением первых цивилизаций, приблизительно пять-шесть тысячелетий назад, то увидим, что они разделяются на две основные группы - "историческую" и "мифологическую". "Истор" группа вкл философии: платонизм, аристотелизм, стоицизм, эпикуреизм, хинаян-буддизм и конфуцианство, а также религии: иудаизм, зороастризм, христианство и ислам. "Мифологическая" группа включает религии наподобие культа Таммуза и Иштар, Осириса и Исиды, Аттиса и Кибелы, Юпитера Долихенского и Митры, составлявшие определенную конкуренцию христианству в споре за влияние на народы Римской империи. Эта вторая группа включала также религии, такие, как неоплатонизм и махаяна-буддизм, которые представляли собой формы превращенной в религию философии. Как философии, так и религии, входящие в "историческую" группу, являются "историческими" в двояком смысле. Во-первых, все они обязаны своим существованием определенным основателям, жившим в определенный исторический период, чья жизнь переплеталась с историческими событиями, подлинность которых не вызывает сомнений у критиков, оспаривающих подлинность некоторых их деяний, характеристик и т.д., приписываемых обычно основателям религий и философий их последователями. Во-вторых, понятие "исторические" применительно к философиям и религиям употребляется в том смысле, что их основоположники создали школы или основали церкви, которым суждено было сыграть выдающуюся роль на исторической сцене. В целом эти духовные обр проявили значительно больше жизненной силы, чем цивилизации, в которых они возникли, и явили несравненно большую способность к выжив, чем те или иные госва и империи. Из десяти названных нами шесть сохранились и по сию пору, и даже самому "младшему" из них - исламу – уже 14 столетий. Хотя эллинистические философские школы прекратили свое существование в 529 г. до н.э. под воздействием христианского Рима, многое из их учений, равно как и из практики, к тому времени уже было инкорпорировано в структуру христианства. Если боговоплощение служит свидетельством тому, что этот мир имеет внутреннюю и абсолютную ценность как арена страдания, в котором Бог показал Свою любовь к Своим созданиям, то одновременно оно является и событием, не только придавшим истории смысл, но и указавшим цель и направление. Это преобразование истории посредством воплощения полностью изменило наше понимание жизни, поскольку освободило нас от власти циклических ритмов, осуществляющихся во Вселенной, с которыми мы сталкиваемся в нашем жизненном опыте. Существуют, разумеется, уровни существования, применительно к которым эти вселенские циклические ритмы кажутся благотворными и восстановительными. С тех пор как человечество стало осознавать себя, мы всегда жили в уверенности, что день следует за ночью, весна за зимой и что каждый новый год принесет нам новый урожай и новых ягнят. Но наша радость от рождения нового поколения умеряется нашей печалью, вызываемой смертью старших, предшествующих поколений, и эта печаль еще более усугубляется нашим замешательством от несоответствия между краткостью человеческой жизни и обладаемым нами даром разума и воли, возможности которых простираются далеко за пределы наших физических возможностей. Страх этого трагического несоответствия увеличивается, когда мы сталкиваемся с той истиной, что смерть - это удел не только каждого живущего, что надличностные образования - достижения коллективных усилий человечества, как то: искусства, науки, государства, цивилизации, церкви, долговечность которых по сравнению с краткостью жизни их создателей кажется почти богоподобной,-тоже в конечном итоге, раньше или позже, должны разделить судьбу своих творцов. В такой перспективе жизнь поистине представляется ничего не значащей историей, а когда мы направляем свой телескоп на звездную Вселенную, то при виде космических круговоротов, необъятность которых делает их бесстрастные повторы еще более бессмысленными, мы испытываем тот же священный трепет, в котором признавался Паскаль. Боговоплощение освобождает нас от этих чуждых и демонических сил, убеждая, что благодаря страданиям и смерти Бога на этой бесконечно малой песчинке (мироздания) вся физическая Вселенная теоцентрична, ибо если Бог есть Любовь, то человек может чувствовать себя везде, где действует власть Бога, как у себя дома. Кроме того, и это, пожалуй, самый яркий свет, каким осветило историю христианство, страдания Христа придали смысл и человеческим страданиям, примиряя нас с трагичностью нашей земной жизни, ибо внушают нам, что эта трагичность - не бессмысленное и бесцельное зло, как то утверждалось Буддой и Эпикуром, и не неотвратимое наказание за глубоко укоренившийся грех, как то объясняется нехристианскими школами иудейской теологии. Свет страстей Христовых открыл нам, что страдание необходимо постольку, поскольку оно есть необходимое средство спасения и созидания в условиях временной и краткой жизни на Земле. Само по себе страдание ни зло, ни добро, ни бессмысленно, ни осмысленно. Оно есть путь, ведущий к смерти, а его цель - дать человеку возможность участвовать в работе Христовой, реализуя тем самым возможность стать сынами Божьими, братьями во Христе. Во времена Вольтера, до развития теологии, христианство было уязвимо для, казалось, очевидной и разрушительной критики, указывавшей на то, что к тому времени христианство уже существовало добрых две тысячи лет. Впрочем, это не вносило заметных изменений в общий климат нравственной и духовной жизни в издавна существовавших номинально христианских странах.