Иванов А

А. ИВАНОВЪ.

О МАЛОРУССКОМЪ ЛИТЕРАТУРНОМЪ ЯЗЫКЂ И ОБЪ ОБУЧЕНІИ НА НЕМЪ

[А. А. Ивановъ. О Малорусскомъ литературномъ языкЂ и объ обученіи на немъ // Русскій вЂстникъ. — М., 1863. — Т. 45. — С. 244-267.]

Національныя броженія южныхъ и западныхъ Славянъ, НЂмцевъ и пр., своеобразно отразились въ послЂдніе годы и у насъ въ стремленіи нЂкоторыхъ украйнофиловъ образовать для южной части русскаго народа особенную литературу, обучать его на мЂстномъ нарЂчіи и даже сохранить его костюмъ. Стремленіе это, въ началЂ слабое и подвергавшееся всеобщему осмЂянію, постоянно усиливалось послЂ появленія Кобзаря Шевченка и особенно Основы, поддержанной при своемъ появленіи крайне легкомысленными изъявленіями сочувствія со стороны нЂкоторыхъ изъ нашихъ журналовъ. Стремленіе распространялось, несмотря на разумные доводы противъ него всЂхъ болЂе основательныхъ органовъ литературы, и разразилось въ недавнее время торжественнымъ „Отзывомъ изъ Кіева“, помЂщеннымъ въ № 46 Современной ЛЂтописи 1862. „Отзывъ“ этотъ, какъ видно изъ него самого, прямо противоположный тому понятію, которое всЂ здЂсь составили объ украйнофильствЂ, побудилъ и насъ /245/ исполнить давнее намЂреніе — поговорить о немъ, намЂреніе, которое по недостатку времени и нЂкоторымъ другимь причинамъ, откладывали день за день. Но предупреждаемъ, что мы не будемъ разбирать есть высказанныя въ этомъ „Отзы– тенденціи и признанія подписавшихся подъ нимъ лицъ. Мы разсмотримъ только ихъ „основное положеніе“, а перейдемъ затЂмъ къ вопросу о малорусской литературЂ, малорусскомъ языкЂ и объ обученіи на немъ народа, оставляя, несмотря на ихъ вызовъ, всЂ прочія замЂчанія и возраженія до другаго, болЂе удобнаго времени. ЗамЂчу впрочемъ, что если они останутся недовольны и потребують замЂчаній на прочія части „Отзыва“, то я немедленно исполню ихъ желаніе.

I.

Въ этомъ „Отзы– подписавшіеся подъ нимъ высказываютъ, что „основнымъ положеніемъ всЂхъ ихъ понятій служитъ то глубокое убЂжденіе, что ни отдЂльная личность, ни кружокъ, ни группа, ни даже весь такъ-называемый образованный слой общества, не въ пра†навязывать огромному большинству народа, пользуясь его неразвитостыо и вытекающею изъ нея безгласностью, какую бы то ни было теорію, взятую a priori.“ ВслЂдствіе этого „основнаго положенія“, они говорятъ, что считаютъ своею задачей „вспомоществовать народному образованію и развитію“, основанному на собственныхъ народныхъ началахъ, то-есть „развивать эти начала при содЂйствіи достигнутаго ими образованія, давать имъ, по мЂрЂ силъ и возможности, правильное, честное, человЂческое направленіе, беречь ихъ отъ изуродованія, какъ внЂшняго (посредствомъ занесенія въ народъ чуждыхъ ему понятій), такъ и внутренняго (искаженія нравственныхъ народныхъ началъ невЂжествомъ, предразсудкомъ, недостаткомъ сознанія).“ ВслЂдствіе этого они выводятъ, что образованіе народа должно-быть основано: на христіянствЂ, на уваженіи къ поземельной собственности, къ этнографическимъ особенностямъ народа, къ его языку, національности, и наконецъ къ семьЂ и громадЂ (общинЂ). Пока далЂе общины ходить не слЂдуетъ.

Не разсматривая, вполнЂ ли удовлетворителенъ этотъ катихизисъ, и вполнЂ ли согласенъ онъ съ дЂйствительностью, мы /246/ обратитъ вниманіе на точку отправленія его составителей. Въ ней поражаетъ та мысль, что они боятся что-либо навязывать народу, чтобъ оть занесенія въ него чуждыхъ ему понятій не показались народныя начала.

Чтò значитъ навязывать народу понятія? ИмЂютъ ли какой-нибудь смыслъ эта слова? РЂшательно никакого. Это только громкая фраза, въ которой авторы а сама себЂ не даютъ отчета, потому что его дать невозможно, и которая имъ нужна только для того чтобы, какъ мы докажемъ, пустивъ пыль въ глаза непривыкшимъ къ мышленію, оправдать а защититъ свое стремленіе къ обособленію южной части русскаго народа, посредствомъ обученія на мЂстномъ нарЂчіи и созданія своей литературы. Подъ словомъ навязываніе можно понимать только насиліе, принужденіе къ чему-либо; но навязать убЂжденія, понятія вы не можете, потому что не властны надъ чужою мыслью, потому что понятія свободно воспринимаются умомъ человЂка, потому что этимъ же умомъ вырабатываются собственныя убЂжденія, или воспринимаются чужія. Сида не убЂдитъ, да еслибъ и могла убЂдить, то ея нужно было бы слишкомъ много, чтобы частныя лица могли навязать народу свои понятія.

Но мнЂ могутъ сказать, что я придираюсь къ слову, что они только не точно выразились, что словомъ „навязываніе“ они вовсе не желаютъ выразить принужденіе, а только стремленіе сообщить народу тЂ понятія, которыхъ онъ не имЂетъ. Если такъ, то значитъ они хотятъ уберечь народъ, какъ отъ чумы, отъ всякаго знанія и не позволять ему раскрывать глаза на міръ Божій; слЂдовательно, они хотятъ оставить его въ вЂчномъ невЂжествЂ, оградить китайскою стЂной отъ всякаго образованія. Къ такимь выводамъ долженъ придти всякій, принявшій второе объясненіе слова „навязываніе“; а потому всякій долженъ признать одно изъ двухъ: или что авторы „Отзыва“ не умЂютъ выразиться точно, и упорно стоятъ за невЂжество, или что сами не понимаютъ смысла своихъ словъ. Въ самомъ дЂлЂ, господа, если вы хотите, чтобы въ народъ „не заносились чуждыя ему понятія“, а развивались бы и укрЂплялись только тЂ, которыя онъ теперь имЂетъ, то въ такомъ случаЂ, если, напримЂръ, народъ думаетъ, что солнце движется вокругъ земли, — и вы должны увЂрять его въ томъ же; если народъ вЂритъ въ вЂдьмъ, и т. п., — и вы должны, при /247/ содЂйствіи достигнутаго вами образованія, не только оставлять его при этихъ вЂрованіяхъ, но развивать и укрЂплять ихъ.

Но дЂйствительно ли они имЂютъ такія мысли? Искренно ли они говорятъ? Трудно этому повЂрить, зная, что всЂ они принадлежатъ или принадлежали недавно къ университету въ качест†студентовъ и вольнослушателей. ДЂйствительно, въ выписанномъ нами мЂстЂ изъ ихъ „Отзыва“ есть противорЂчія. Сначала они говорятъ, что хотятъ только вспомоществовать народному развитію, а вслЂдъ за тЂмъ заявляютъ претензію уже прямо разбивать народныя начала, давать имъ направленіе. Еще болЂе: изъ того же мЂста видно, что они стремятся не только уберечь народъ отъ внЂшняго, какъ они выражаются, изуродованія, т. е. отъ соприкосновенія съ новыми понятіями, но и отъ внутренняго, т.-е. отъ невЂжества, предразсудковъ, недостатка сознанія. Но вЂдь убЂжденіе въ обращеніи солнца вокругъ земли имЂетъ свою основу въ невЂжествЂ; вЂрованіе въ доеніе коровъ вЂдьмами происходитъ также отъ невЂжества, предразсудковъ, и т. п. Вы слЂдовательно хотите освободить народъ отъ всего этого. Но какъ же это? Помилуйте, господа, да вЂдь вы посягаете на народныя понятія, убЂжденія, вЂрованія! Вы хотите навязать народу новыя мысли, отъ которыхъ только что какъ отъ заразы отреклись!

Мы видимъ, такимъ образомъ, что все основное положеніе ихъ не искренно и противорЂчитъ самому себЂ. Это основное положеніе — громкая, но пустая фраза, ослЂпляющая, какъ мы сказали, только людей лишенныхъ мыслительной способности, но которою, за неимЂніемъ лучшей, они надЂялись оправдать свои національно-сепаративныя тенденціи, свои узкія мЂстныя цЂли и вмЂстЂ съ тЂмъ заявить, выведенными изъ этого основнаго положенія результатами, полнЂйшую свою безвредность и показать, что всЂ они не имЂютъ ничего общаго съ „Молодою Россіей“, отъ которой болЂе всЂхъ отрицаются. ПослЂднее не подлежитъ нашему разсмотрЂнію, равно какъ ихъ увЂреніе въ сердечной болЂзни, происшедшей у нихъ отъ сопротивленія крестьянъ подписывать уставныя грамоты. Обратимся къ упреку въ сепаратизмЂ, упреку самому смЂшному, по ихъ словамъ, — самому серіозному по нашимъ.

Что касается до сепаратизма государственнаго, то дЂйстви-/248/тельно въ настоящее время это „нелЂпость смЂшная,“ каковы бы ни были желанія сепаратистовъ. Хотя, по словамъ подписавшихся подъ „Отзывом“ „никто изъ нихъ не говоритъ и не думаетъ о политикЂ,“ но во всякомъ случаЂ справедливо то, что сепаратизмъ національный, котораго они открыто желаютъ, ведетъ со временемъ къ сепаратизму государственному. Какъ ни важенъ послЂдній, но въ интересЂ просвЂщенія первый, на вашъ взглядъ, еще важнЂе, затрогиваетъ самыя чувствительныя струны, а потому мы намЂрены поговорить о немъ подробнЂе.

II.

Печальныя явленія замЂчаетъ наблюдатель въ славянскомъ мірЂ. Въ то время когда нЂмецкая народность раздЂленная политически, давно уже достигла объединенія умственнаго, духовнаго, посредствомъ одного общаго литературнаго языка, на которомъ производится обученіе всего народа, и одной общей литературы, поставившей этотъ народъ на такую высокую степень развитія, и нынЂ стремится, какъ бы въ довершеніе зданія, къ соединенію политическому; въ то время когда Италія, достигнувъ перваго, достигаетъ теперь и послЂдняго, а Франція уже достигла и того и другаго; — славянскій міръ представляетъ намъ пока совершенно противоположныя явленія. РаздЂденные съ самыхъ древнихъ временъ на мелкія, по большей части враждебныя другъ другу отрасли, Славяне издавна подпадали подъ господство развыхъ нашельцевъ, Гунновъ, Болгаръ, Турокъ, НЂмцевъ и др., и, несмотря на печальный опытъ прошедшаго, донынЂ сохраняютъ свою склонность къ раздЂленію, какъ политическому, такъ и литературному, умственному. Каждый городокъ, каждое мЂстечко, напримЂръ у Болгаръ, только что начинающихъ раскрывать глаза на свЂтъ, стремится имЂть особенный литературный языкъ, сохранить свое, хотя бы и незначительное, разнорЂчіе, не понимая или не желая понять, что чЂмъ болЂе сохранять нарЂчій и подрЂчій, тЂмъ каждое изъ нихъ будетъ бЂднЂе, тЂмъ болЂе будетъ затруднено развитіе всего народа и его политическое объединеніе, такъ существенно для него важное. То же видимъ у Сербовъ въ борьбЂ какихъ-нибудь нарЂчій герцеговинскаго, сремскаго и пр. съ ихъ подраздЂленіями, не говоря уже о борьбЂ между Сербами и весьма /249/ близкими къ нимъ Хорватами; то же видно даже у какихъ-нибудь почти совершенно онЂмечившихся Лужичанъ, и пр. Утомленные такою безцЂльною и безплодною борьбой, они падаютъ и кончаютъ тЂмъ, что принимаютъ языкъ народа совершенно чуждаго. Со скорбью смотритъ на такія явленія, съ негодованіемъ на виновниковъ ихъ , на этихъ народныхъ руководителей. РЂдко встрЂчаются такія достойныя личности какъ личность Шафарика, который даже въ своихъ Славянскихъ Древностяхъ, во многихъ мЂстахъ дышащихъ почти лирическою скорбью, указываетъ намъ на слЂдствія этого стараго славянскаго разлада; — Ганки, стремившагося рада общей пользы, оставивъ всЂ мЂстныя привязанности, сдЂлать русскій языкъ, какъ языкъ самаго многочисленнаго, единственно-независимаго и имЂющаго относительно-богатую литературу славянскаго народа, общимъ латературнымъ языкомъ для всЂхъ Славянъ; — Шумавскаго, старавшагося объединить Славянъ введеніемъ въ употребленіе старо-славянскаго языка, приноровленнаго къ современнымъ славянскимъ нарЂчіямъ; — Колляра и др. Но ихъ попытки остались безуспЂшными, отчасти потому что сами они стояли далеко выше прочихъ славянскихъ дЂятелей, отчасти потому что стремленія нЂкоторыхъ изъ нихъ, какъ напримЂръ Шумавскаго, были довольно утопичны. Только славяно-русскій міръ представляетъ намъ противоположныя явленія. Онъ сталъ объединятъся уже съ пришествіемъ Варяго-Руссовъ, давшихъ ему и общее названіе. Но потребность къ объединенію особенно сильно почувствовалась подъ монгольскимъ игомъ, которое много способствовало дЂлу единства. При ПетрЂ и его преемникахъ дЂло довершилось. Такимъ образомъ московская централизація, превратившаяся потомъ въ петербургскую, сопровождавшаяся многими страданіями и жертвами, послЂдствія которыхъ и теперь еще сильно чувствуются, но постепенно слабЂютъ и исчезаютъ, произвела одинъ великій, громадно-благодЂтельный плодъ: она объединила многочисленныя славяно-русскія племена, состояніе которыхъ безъ нея было бы теперь во многомъ сходно съ современнымъ состояніемъ западныхъ Славянъ, составила одинъ мощный, великій и незавноимый славянскій народъ, имЂющій, какъ мы сказали выше, свою собственную литературу, сравнительно богатую, которой существованіе и дальнЂйшее, /250/ богатое, общечеловЂческое развитіе, по многочисленности народа и по другимъ причинамъ, вполнЂ обезпечено. Петровская реформа весьма много этому содЂйствовала: она, усиливъ центральную власть и освободивъ ее отъ націоналъной исключительности, успЂла сгладить еще многія мЂстныя отличія и довершить объединеніе земли русской; а съ другой стороны, реформа эта, вслЂдствіе своего характера, лишенная мЂстныхъ особенностей, произвела то великое послЂдствіе, что на время, оторвала Русь отъ преданій сковывавшихъ историческое развитіе, сдЂлала ее наслЂдницею всего выработаннаго Европой и сообщила народу (пока, разумЂется, той части его, которой она коснулась) и литературЂ, какъ его представительницЂ, чуждое исключительности направленіе. Правда, разрывъ со стариною сдЂлалъ общество слишкомъ подвижнымъ, шаткимъ и произвелъ слЂпую подражательность. Но къ счастію подражательность имЂетъ значеніе только на низкихъ ступеняхъ развитія, когда общество еще не доросло до критики фактовъ, живетъ не самостоятельною жизнью, а пассивно, въ чуждой опекЂ. Съ распространеніемъ образованія и особенно съ принятіемъ дЂятельнаго, самостоятельнаго участія народа въ своей судъбЂ, въ общественныхъ дЂлахъ, эта подражательность, какъ мы начинаемъ замЂчать и у насъ, становится слабЂе; въ основу полагаются новыя, самостоятельно выработанныя начала, которыя постепенно крЂпнутъ; шаткость начинаетъ прекращаться и со временемъ совершенно прекратится, и вмЂсто подражательности является многозначащая воспріимчивость. „Оторванность отъ почвы,“ о которой такъ часто нЂкоторые твердятъ, исчезнетъ, почва явится, но только гораздо лучшая, гораздо болЂе широкая и твердая. Литература, представительница великаго, говорящаго однимъ языкомъ народа разовьется величественно. Воспринятое, выработанное и вырабатываемое образованнымъ слоемъ общества распространяется и будетъ распространяться на большую и большую массу, и слЂдовательно, самый этотъ образованный кругъ, бывшій вначалЂ незначительнымъ и сдЂлавшійся уже теперъ довольно обширнымъ, будетъ болЂе и болЂе распространяться, пока не охватитъ и не включитъ въ себя всю массу, стоявшую до сихъ поръ внЂ историческаго хода, и она такимъ образомъ постепенно становится наслЂдницею всего вырабо-/251/таннаго предыдущими вЂками, всЂмъ историческимъ развитіемъ западно-европейскимъ и нашимъ.

Такимъ образомъ всЂ дурныя стороны централизаціи московской, съ ея батогами, развившейся по образцу „Византіи и Сарая“ (слова г. Костомарова изъ его вступительной лекціи) и нЂмецко-петербургской, съ ея бюрократизмомъ, исчезаютъ и мало-по-помалу совсЂмъ исчезнутъ; но великіе, истинно-благодЂтельные плоды той и другой останутся навсегда и заставятъ потомство вполнЂ забыть ихъ дурныя стороны.

Теперь, оставляя въ сторонЂ интересы политическіе и общественные, мы подробнЂе разовьемъ ту мысль, что возможно большее распространеніе какого-нибудь литературнаго языка имЂетъ огромное значеніе въ интересахъ просвЂщенія. Чтобы мысль наша выражена была возможно-рельефнЂе, мы постараемся доказать ее на примЂрЂ. Германія, какъ замЂчено въ мартовской книжкЂ Русскаго ВЂстника за 1861 г., ¹ никогда не достигла бы той высокой степени развитія, на которой она теперь находится, еслибы всЂ ея мнюгочисленныя племена не имЂли одного общаго литературнаго языка.

¹ Въ статьЂ: „Нашъ языкъ, и чтò такое свистуны.“

Въ этомъ общемъ литературномъ языкЂ хранятся всЂ умственныя сокровища, весь запасъ идей и знаній, выработанныхъ предыдущемъ поколЂніями и вырабатываемыхъ теперь во всЂхъ частяхъ Германіи, — сокровища, переходящія изъ рода въ родъ, постоянно обогащаемыя и, какъ общее достояніе, щедрою рукою сыплющіяся на весь нЂмецкій народъ, а не на какую-либо часть его. Еслибы каждый авторъ писалъ на своемъ мЂстномъ нарЂчіи, какъ бы бЂдна была литература каждаго нЂмецкаго племени! Какихъ трудовъ потребовало бы изученіе всЂхъ этихъ нарЂчій, да и не къ чему было бы трудиться? Эта литература была бы еще гораздо бЂднЂе чЂмъ мы теперь можемъ предположить, распредЂливъ авторовъ и ихъ произведенія между нЂмецкими племенами, потому что огромное количество изъ существующихъ нынЂ на нЂмецкомъ языкЂ сочиненій тогда совершенно не могло бы появиться, такъ какъ на мЂстныхъ нарЂчіяхъ они не находили бы числа покупателей доотаточнаго для вознагражденія за трудъ и даже за изданіе; а отсутствіе этихъ сочиненій было бы, въ свою очередь, причиною того, что не /252/ возникли бы другія, которыя составляютъ теперь славу Германіи и которымъ первыя предварительною разработкою очистили мЂсто. Какъ жалка, какъ ничтожна была бы теперь Германія, раздЂленная политически, и умственно, то-есть литературно, бЂдная! А это обстоятельство задержало бы развитіе даже всего человЂчества, для котораго Германія такъ много сдЂлала. Счастливое событіе избавило ее отъ ничтожноти: это — Лютеровъ переводъ Библіи на саксонское нарЂчіе, сдЂлавшееся съ того времени общимъ литературнымъ нЂмецкимъ языкомъ. Такомъ образомъ Лютеръ, чрезъ свой переводъ Библіи, сдЂлался величайшимъ благодЂтелемъ Германіи и тЂмъ много сдЂлалъ для всего человЂчества. Саксонское нарЂчіе стало обще-литературнымъ, обще-нЂмецкимъ языкомъ; обученіе народа во всей Германіи стало производиться на немъ же. Она объединилась духовно и получила одну общую сокровищницу мыслей и знаній, стала единою въ литературномъ и научномъ отношеніяхъ, и теперь ждетъ съ нетерпЂніемъ возможности преодолЂть преграды къ ея политическому объединенію, препятствующія ей стать истинно-великою націей. Она достигла такого умственнаго объединенія, несмотря на то что, какъ сказано въ упомянутой нами статьЂ Русскаго ВЂстника, въ Германіи мЂстныя разлачіи языка, не говоря уже о Hochdeutsch и Plattdeutsch, такъ велики, что не только гораздо значительнЂе чЂмъ между малорусскимъ и великорусскимъ нарЂчіями, но даже больше чЂмъ между самыми отдаленными изъ славянскихъ языковъ, такъ что сами НЂмцы различныхъ мЂстностей, если говорятъ на своихъ мЂстныхъ нарЂчіяхъ, часто совершенно не понимаютъ другъ друга. То же самое мы видимъ во Франціи, гдЂ, несмотря на такое же различіе нарЂчій, есть только одинъ литературный языкъ, и никому не приходитъ въ голову сумазбродная мысль образовать тамъ другіе литературные языки. Такимъ образомъ Германія, благодаря своему общему литературному языку получила богатую литературу и избавилась отъ умственной ничтожности, которая была бы необходимымъ слЂдствіемъ образованія въ ней многихъ литературныхъ языковъ; объединившись умственно, она проложила себЂ путь къ объединенію политическому; языкъ ея сталъ необходимымъ для образованнаго человЂка всякой страны; НЂмцы освободились отъ огромной и вмЂстЂ безплодной траты силъ и времени на изученіе своихъ нарЂчій и на переработку /253/ сочиненій съ одного нарЂчія на другое; самыя книги, распространялись въ гораздо большей массЂ, имЂютъ болЂе дешевую цЂну, а слЂдовательно доступны для такихъ лицъ, которыя, по своимъ средствамъ, не могли бы пріобрЂсти ихъ, еслибъ онЂ были дороже; знанія распространилась въ массахъ.

Если такъ велико, въ интересахъ просвЂщенія, значеніе общаго литературнаго языка для родственныхъ племенъ, то ясно, что каждый просвЂщенный и истинно преданный своему народу человЂкъ будетъ стремиться къ объединенію раздЂленныхъ частей народа, оставивъ на долю враговъ просвЂщенія или народнаго единства разъединять уже соединенныя. Возьмемъ славянскій міръ. НЂкоторыя славянскія племена уже развились отдЂльно и образовали свои литературы, такъ что въ настоящее время уже безполезно говорить объ общеславянскомъ литературномъ языкЂ. Благородный Словакъ Колляръ, искренно скорбя объ участи славянскихъ народовъ, далеко возвышаясь надъ тупоумнымъ krajowym патріотизмомъ и его ничтожными представителями, принявъ во вниманіе научныя положенія о славянскихъ языкахъ и найдя соотвЂтствіе между этими положеніями и тою степенью образованія, на которой находятся теперь различныя славянскія народности, выразилъ мысль вполнЂ національную, удобоисполнимую и отчасти уже исполненную.

Славянскіе языки подводятся подъ четыре главныя группы, изъ которыхъ въ каждой до сихъ поръ только одинъ языкъ, наиболЂе распространенный, имЂетъ какое-нибудь литературное развитіе: русскій, польскій, чешскій и сербскій. Прочія племена каждой группы или употребляютъ одинъ изъ этихъ четырехъ языковъ, или совершенно чужды литературнаго развитія. Колляръ доказывалъ, что въ интересахъ славянства должно стремиться къ дальнЂйшему развитію только этихъ четырехъ языковъ, оставивъ всякія попытки къ образованію новыхъ, чему самъ и подалъ примЂръ: онъ, также какъ и Шафарикъ, будучи Словакомъ, писалъ на наиболЂе близкомъ къ своему нарЂчію, и въ то же время имЂющемъ литературное развитіе языкЂ чешскомъ. Такая мысль его, повторимъ, согласна съ научными положеніями, съ современнымъ состояніемъ славянскихъ народностей и ихъ литературъ. Такимъ образомъ русскій языкъ для Велико- Мало- и БЂлоруссовъ, польскій для всЂхъ частей польскаго народа и Кошубовъ, чешскій для Чеховъ, Моравовъ, /254/ Словаковъ и Лужичанъ, наконецъ сербскій для всЂхъ остальныхъ Славянъ. Но не всЂ поступаютъ по мысли Колляра, ибо для того, чтобы поступать по ней, надобно быть свободнымъ отъ мелочныхъ тенденцій и цЂлей, и быть истиннымъ другомъ просвЂщенія.

ПослЂ всего сказаннаго понятно, какъ должны мы смотрЂть на нашихъ національныхъ сепаратистовъ. Мы видимъ въ нихъ враговъ просвЂщенія, поборниковъ невЂжества (по большей части, правда, неумышленныхъ, безсознательныхъ), враговъ всего русскаго народа, и преимущественно той части его, въ пользу которой они будто бы работаютъ. Если такъ важенъ общій литературный языкъ для всЂхъ частей русскаго народа, то понятно, что стремленіе образовать особый языкъ для Южно-Руссовъ находило бы себЂ оправданіе только въ такомъ случаЂ, еслибы разница между великорусскимъ и малорусскимъ нарЂчіями была такъ велика, что дЂлала бы совершенно невозможнымъ общерусскій литературный языкъ. Но мы знаемъ, что разница эта вовсе не велика, что каждый Малороссъ легко понимаетъ Великоросса; знаемъ съ другой стороны, что если, какъ уже было сказано, германскія племена, несравненно болЂе различныя, имЂютъ одинъ общій литературный языкъ, то такой подавно можетъ быть для всЂхъ Русскихъ; знаемъ далЂе, что нашъ литературный языкъ, не принадлежа одной какой-нибудь мЂстности, вырабатывался подъ вліяніемъ старославянскаго языка и различныхъ русскихъ нарЂчій и давно уже сдЂлался общерусскимъ языкомъ, языкомъ всего образованнаго класса и всЂхъ стоящихъ съ нимъ въ соприкосновеніи, горожанъ всЂхъ частей Русской земли, и чЂмъ далЂе, тЂмъ большую охватываетъ массу. Зная все это, мы видимъ съ глубокимъ негодованіемъ, что украйнофилы-сепаратисты стремятся разрушить и уничтожить то чтò уже въ значительной степепи осуществилось, что давно уже идетъ къ полному осуществленію, стремятся уничтожить самые драгоцЂнные плоды нашей исторіи.

Если такъ, то почему же, могутъ мнЂ возразить, сепаративныя стремленія сильно распространились въ столь короткое время? ЧЂмъ объяснить сочувствіе къ нимъ даже нЂкоторыхъ органовъ русской литературы?

Сепаративныя стремленія получили свое начало въ КіевЂ. ЗдЂсь жили и старались дЂйствовать въ этомъ духЂ, пока /255/ не были удалены въ разныя мЂста, Шевченко, Костомаровъ и Кулишъ. Въ здЂшнемъ университетЂ между студентами, эти стремленія получили дальнЂйшій ходъ. Мы могли наблюдать за ихъ распространеніемъ со времени нашего пріЂзда въ Кіевъ и поступленія въ университетъ, то-есть со второй половины 1858 г., и потому бросимъ взглядъ на это распространеніе; относительно предшествующаго времени мы пользуемся слухами.

Въ прежнее время сепаративныя стремленія находили себЂ объясненіе и нЂкоторое оправданіе въ недовольст†существовавшимъ порядкомъ дЂлъ. Люди мыслящіе и благородные, но къ сожалЂнію увлекавшіеся, думая о лучшей участи, для своей родины, мечтали объ ея отдЂленіи. Но отдЂленіе политическое представлялось только въ будущемъ, какъ идеалъ; нужно было прежде всего отдЂлить Малороссію умственно: образовать въ ней особенную литературу и ввести преподаваніе на малорусскомъ нарЂчіи. Къ этой послЂдней цЂли, какъ ближайшей и служащей притомъ средствомъ къ достиженію другой, должны были устремиться ихъ усилія, и они, въ пылкомъ увлеченіи, съ жаромъ предались ей. Попытки ихъ были подавлены въ самомъ началЂ, но не совсЂмъ уничтожены; огонекъ тлЂлъ, ожидая болЂе благопріятнаго времени. Это болЂе благопріятное время наступило со второй половины прошлаго десятилЂтія. Но въ продолженіе его измЂнился образъ мыслей старыхъ малорусскихъ дЂятелей. Они отбросили въ сторону политическій, сепаратизмъ, который и прежде могъ имъ казаться только въ большомъ отдаленіи, но тЂмъ сильнЂе схватились за давнюю мысль о сепаратизмЂ національномъ, который пересталъ уже находить себЂ прежнее объясненіе и оправданіе. Старые дЂятели схватились за него просто какъ за стремленіе, съ которымъ они сжились и отъ котораго, поэтому, не могли освободиться. Но, какъ часто бываетъ, за группою людей передовыхъ, хотя сильно ошибавшихся и увлекавшихся, шла толпа людей (вначалЂ только кружокъ) бЂдныхъ умомъ, слабо развитыхъ и мало занимавшихся, которые, увлекшись неосмотрительною любовью къ народу, слЂпо подражали своимъ вождямъ, не имЂя тЂхъ мотивовъ, которые одушевляли послЂднихъ. ВслЂдствіе нЂкоторыхъ новыхъ обстоятельству благопріятствовавшихъ такому стремленію, отчасти также вслЂдствіе разчета нЂкоторыхъ лицъ, оно усиливалось и пріобрЂтало себЂ /256/ большее и большее число приверженцевъ, начиная отъ самыхъ ограниченныхъ до такихъ, которые были сильны на столько, чтобы не сразу поддаться новому направленію, но не на столько, чтобъ устоять противъ общаго, хотя бы и нелЂпаго напора. ДЂйствительно, до появленія Кобзаря Шевченка въ Кіевскомъ университетЂ преданы были украйнофильству весьма немногіе, думаю, не болЂе десяти человЂкъ; одни изъ нихъ уже окончили курсъ, другіе вышли изъ университета не окончивъ курса, наконецъ нЂкоторые еще и теперь процвЂтаютъ тамъ. Надъ ними многіе смЂялись, но смЂялись также безсмысленно, безсознательно, какъ потомъ сами перешли на ихъ сторону. Кобзарь Шевченка произвелъ большое вліяніе своею народною поэзіей и симпатическими звуками. Но тЂ одностороннія мысли и стремленія, которыя были совершенно извинительны въ ШевченкЂ, выросшемъ въ бЂдномъ крестьянскомъ быту, много перенесшемъ, выстрадавшемъ и въ добавокъ получившемъ весьма незначительное образованіе, вовсе не извинительны въ студентахъ, которые не испытали подобныхъ обстоятельствъ и которымъ слЂдовало бы заглядывать въ дЂло поглубже и пошире. Но подготовленные и возбужденные чтеніемъ о національныхъ стремленіяхъ западныхъ и южныхъ Славянъ, не разбирая того, борются ли они противъ чуждой народности и противъ угнетеній, или поднимаютъ споръ изъ узкаго стремленія къ мЂстной обособленности; увлекаясь сочувствіемъ къ національнымъ стремленіямъ Италіянцевъ (которые, впрочемъ, совершенно противоположны стремленіямъ украйнофиловъ: тамъ раздЂленныя части стремятся соединиться, здЂсь соединенныя раздЂлиться), — они считали долгомъ сочувствовать всякому національному стремленію, являться, если можно, его двигателями, не разбирая, къ чему и зачЂмъ. Это еще сильнЂе высказалось съ появленіемъ Основы. Тогда-то, можно сказать словами Невія: