7. Общественное движение / 4. Либерализм / по Чичерину / Поляков А.В

Вследствие этого в системе Чичерина особый характер получает монархическая власть. Участвуя в законодательстве утверждением законов, в правительственной власти — назначением министерств и «верховными решениями», в судебной — назначени­ем судей и правом помилования, она становится выше всех прочих властей. Это четвертая власть, власть умеряющая, которая при разделении властей гарантирует государственное единство, воздерживает партии, успокаивает страсти, охраняет права и интересы меньшинства, имея всегда в виду высшее благо целого, а не какой-либо части. Политическое кредо такой формы правления выражается в следующей фор­муле: «Либеральные меры и сильная власть—либеральные меры, предоставляющие обществу самостоятельную деятельность, обеспечивающие права граждан, охраняющие свободу мысли и совести, дающие возможность высказываться всем законным желаниям — сильная власть, блюстительница государственного единства, связующая и сдерживающая общество, охраняющая порядок, строго надзирающая за исполнением закона, внушающая гражданам уверенность, что во главе государства есть твер­дая рука, на которую можно надеяться, и разумная сила, которая сумеет отстоят, общественные интересы против напора анархистских стихий и против воплей реак­ционных партий».²⁷

Если сравнить изложенные идеи политико-правовой концепции Б. Н. Чичерина с его характеристикой как виднейшего представителя русского либерализма, т. е. «учения о безусловной и абсолютной ценности жизни, свободы и независимости чело­века в его связи с государством и обществом и вытекающих из этих взаимоотноше­ний неотъемлемых и гарантированных прав», то легко убедиться в обратном. Свобода человека, по учению Чичерина, вовсе не безусловна и не абсолютна, а сама подчи­нена Безусловному и Абсолютному; никакой независимости человека в его связи с государством нет, тем более нет в системе Чичерина никаких неотъемлемых и гаран­тированных прав. Но тем и интересен для нас опыт политических построений этого ученого, что в истории русской политико-правовой мысли им была сделана одна из первых трезвых и глубоко продуманных попыток проложить теоретический курс для корабля государства между Сциллой анархии и Харибдой деспотизма, разрешить дилемму свободы и равенства.

Именно Чичерин убедительно показал, что малейший политический крен в сто­рону идеала фактического равенства (любые коммунистические иллюзии) неминуемо ведет к деспотизму государства. Но к деспотизму «наоборот», к деспотизму толпы ведет и крен в сторону прав и свобод в неподготовленном к ним обществе. И здесь опасность заключается не только в мещанской уверенности «человека из подполья» Достоевского, что его права •— это то, что перетянет на любых весах («Свету ли про­валиться, иль мне чаю не пить. Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить»). Опасность — в самой возможности агрессивно притязать на односто­роннее использование того, что по своей природе, прежде всего социально обязывает, а затем уже предоставляется в качестве субъективного права. Вот почему Чичерин видел свою задачу в том, чтобы объединить всех сторонников реформ на основе либерально-консервативного мировоззрения. «Только энергия разумного и либераль­ного консерватизма может спасти русское общество от бесконечного шатания. Если эта энергия появится не только в правительстве, но и в самом народе, Россия может без опасения глядеть на свое будущее»,²⁸ — писал мыслитель еще в 60-е годы прошлого века.

Именно Б. Н. Чичерин (вместе с В. С. Соловьевым) явился предтечей целой плеяды русских мыслителей (П. И. Новгородцев, С. Л. Франк, П. Б. Струве, И. А. „Ильин, Л. П. Карсавин, П. А. Флоренский, А. В. Карташев), которые в начале XX в. проложили магистральную линию развития русского либерального консерватизма.

 

* Кандидат юридических наук, доцент С.-Петербургского государственного уни­верситета.

¹ См., напр.: Шамшурин В. И. Человек и государство в русской филосо­фии//Вопросы философии. 1990. №6. — Автор, в частности, пишет: «...Чичерин... зачинатель и виднейший представитель русского либерализма — учения о безуслов­ной и абсолютной ценности жизни, свободы и независимости человека в его связи с государством и обществом и вытекающих из этих взаимоотношений неотъемлемых и гарантированных прав...» (с. 132—133); см. также: Зорькин В. Д. Чичерин. М., 1984; Валицкий А. Нравственность и право в теориях русских либералов конца XIX — начала XX в. // Вопросы философии. 1991. №• 8.

² Чаликова В. Либерализм // 50/50. Опыт словаря нового мышления. М.. 1989. С. 275.

³ Нэмо Ф. Либерализм // Там же. С. 263.

⁴ Из двух эпох: русская философия права и социальная реальность. («Круглый стол» редакции) //Социологические исследования. 1990. №3. С. 38.

⁵ Именно поэтому для консерватизма категории органичности и историцизма, находящие свое воплощение в реальных социально-политических институтах, играют такую важную роль. Интересно, что даже такой авторитетный защитник либера­лизма, как К. Поппер, критикуя принцип историцизма, вместо строгих доказательств выставляет всего лишь «свое личное мнение», которое к тому же «не претендует на научность». Может быть, поэтому в качестве антитезы холизму он выдвигает «аль­труистический индивидуализм», т. е. своего рода «жареный лед» (см.: Поппер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 1. С. 138 и след.).

⁶ Френкин А. А. Феномен неоконсерватизма//Вопросы философии. 1991. № 5. С. 67.

⁷ Франк С. Л. Духовные основы общества // Русское зарубежье. Из истории социальной и правовой мысли. Л., 1991. С. 274. — Быть может, наиболее ярко смысл консервативного социально-политического мировоззрения выражен в афористичной фразе штабс-капитана Лебядкина — персонажа романа Ф. М. Достоевского «Бесы»: «Если Бога нет, то какой же я после этого капитан?».

⁸ Чичерин Б. Н. Философия права. М., 1900. С. 24.

⁹ Там же. С. 26.

¹⁰ Другим объектом полемики здесь, очевидно, выступает «Теоретическая фило­софия» В. С. Соловьева, написанная им за год до смерти с явно антиперсоналистических позиций.

¹¹ Трубецкой Е. Н. Учение Б. Н. Чичерина о сущности и смысле права//Вопросы философии и психологии. 1905. Кн. 80. С. 368.

¹² Чичерин Б. Н. Философия права. С. 368.

¹³ Это один из ключевых моментов в понимании природы права философией консерватизма. Вот, например, что в этой связи писал С. Л. Франк (защищаемая им идея имеет весьма почтенный возраст в истории политико-правовой мысли): «Во всем человеческом как таковом, т. е. вне связи его с божественным началом, нет ничего священного; „воля народа" может быть так же глупа и преступна, как воля отдель­ного человека. Ни права человека, ни воля народа не священны сами по себе; свя­щенна первичным образом только сама, правда... само абсолютное, т. е. Независимое от человека добро; и потому ближайшим образом человеческое поведение — индиви­дуальное и коллективное — определено не правом, а обязанностью — именно обязан­ностью служения добру. Все человеческие права вытекают, в конечном счете — прямо или косвенно — из одного-единственного „прирожденного" ему права: из права тре­бовать, чтобы ему была дана возможность исполнить его обязанность» (Франк С. Л. Духовные основы общества. С. 380).

¹⁴ Чичерин Б. Н. Философия права. С. 60.

¹⁵ Чичерин Б. Н. Политические мыслители древнего и нового мира. М., 1897. С. 200.

¹⁶ Б. А. Кистяковский, например, полагал, что Соловьев привел неопровержи­мые доказательства в пользу того, что «подлинное существо права обладает нравст­венным характером» (см.: Кистяковский Б. А. Методологическая природа науки о праве. Вступ. ст.//Радбрух Г. Введение в науку права. М., 1915. С. IX.). Анало­гичных взглядов придерживался Н. Н. Алексеев (см.: Алексеев Н. Н. Русский гегельянец Б. Н. Чичерин//Логос. М., 1911. Кн. 1. С. 211). Во многом отлична по­зиция А. Валицкого, который поддерживает ряд аргументов Чичерина в полемике против Соловьева (см.: Валицкий А. Нравственность и право... С. 32—34).

Представляется, что спор Чичерина с Соловьевым затрагивал разные аспекты одной проблемы соотношения права и нравственности. Чичерин обвинял Соловьева в стремлении к принудительному осуществлению нравственных начал, имея в виду, прежде всего превращение нравственных обязанностей в юридические. Соловьев же под правом как минимумом нравственности понимал порядок, ограничивающий из­вестные проявления зла, т. е. объективное право как таковое. То, что человек, реа­лизуя свое субъективное право, может вступить в конфликт с нормами нравствен­ности, у него сомнений не вызывало. Более того, Соловьев полагал, что именно право, субъективное право, обеспечивает человеку свободу быть безнравственным, свободу соблюдать или нарушать нравственную обязанность (см., напр.: Со­ловьев В. С. Определение права в его связи с нравственностью//Власть и право. С. ИЗ).

¹⁷ В нашей литературе В. Д. Зорькиным было высказано мнение о том, что взгляды Б. Н. Чичерина на естественное право можно назвать концепцией естествен­ного права с изменчивым содержанием, наподобие известной доктрины Р. Штаммлера. Представляется, что некоторое внешнее сходство этих концепций не должно вво­дить в заблуждение относительно их глубоких различий по существу. Смысл теории Штаммлера заключается в отыскании формального принципа права, организующего и направляющего человеческое общество. Только этот принцип является у него безус­ловным. Все остальное в этой области он считал условным и изменчивым. Поэтому, по Штаммлеру, каждая эпоха имеет свое собственное «естественное», или «правиль­ное», право, которое отвечает лишь формальному критерию. Совсем иное понимание естественного права у Чичерина. Для него оно есть идея, имеющая определенное метафизическое обоснование и вечное, неизменное значение. Это значение основыва­ется на диалектике взаимоотношений личности и общества и вытекающей отсюда сво­боды, но лишь постепенно раскрывается в историческом государстве. Такое понима­ние естественного права делает его теорию столь же отличной от теории Штаммлера, сколь отлична от нее, например, концепция естественного права Гегеля.

¹⁸ Чичерин Б. Н. Философия права. С. 96—103.

¹⁹ Кант И. О. поговорке «Может быть, это и верно в теории, но не годится для практики»//Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 4, ч. 2. М„ 1965. С. 80.

²⁰ Чичерин Б. Н. Философия права. С. 104.

²¹ Там же. С. 120.      '

²² Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М.,. 1899. С. 705—706. -

²³ Там же. С. 706—707.

²⁴ Классическим образчиком, демонстрирующим идеи консерватизма примени­тельно к конкретным реалиям политической жизни русского общества последней чет­верти XIX в. и не потерявшим значение для сегодняшних дней, является следующий отрывок из сочинения Б. Н. Чичерина, направленный против «ходячих либеральных: программ»: «Лекарство не заключается в прославляемой ныне свободе печати. Соб­ственный наш двадцатипятилетний опыт, которым подтверждается давнишний опыт других народов, мог бы излечить нас от этого предрассудка. Свобода печати, глав­ным образом периодической, которая одна имеет политическое значение, необходима там, где есть политическая жизнь; без последней она превращается в пустую болтов­ню, которая умственно развращает общество. Особенно в среде малообразованной разнузданная печать обыкновенно становится мутным потоком, куда стекаются вся­кие нечистоты, вместилищем непереваренных мыслей, пошлых страстей, скандалов к клеветы. Это признается самими либеральными западными публицистами, беспрестан­но наблюдающими явления жизни. В России периодическая печать, в огромном большинстве своих представителей, явилась элементом разлагающим; она принесла русскому обществу не свет, а тьму. Она породила Чернышевских, Добролюбовых, Писаревых и многочисленных их последователей, которым имя ныне легион... Если правительство, желая задобрить журналистику, откажется от единственного находя­щегося в руках его оружия, от предостережений, то социалистической пропаганде открыт, будет полный простор. Напрасно мы будем надеяться, что она встретит про­тиводействие со стороны здоровых элементов общества, чтобы противодействовать рассеваемой под научным и филантропическим призраком лжи, нужны мысль, знание, труд; а огромное большинство читающей публики именно потому пробавляется жур­налами и газетами, что оно само не хочет ни думать, ни работать. При таких усло­виях громкая фраза и беззастенчивая брань всегда будут иметь перевес. Уважаю­щий себя писатель с омерзением отвернется от этого турнира. Свобода необходима для научных исследований; без этого нет умственного развития. Но периодическая печать требует у нас сдержи, а не простора. Она составляет самое больное место русского общества» (Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. Земство, и Московская Дума. М., 1934. С. 125—126).

²⁵ Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. I: Общее государственное право. М., 1894. С. 9.

²⁶ Там же. С. 173.

²⁷ Чичерин Б. Н. Несколько современных вопросов. М., 1862. С. 200.

²⁸ Там же. С. 162.