исправл

Caridad Bravo Adams

LA MENTIRA

CAPÍTULO PRIMERO

La fina piragua, larga y estrecha como la hoja de una espada, va lentamente contra la corriente a lo largo de la orilla del Río Cuyaba..

— ¡Arriba!... ¡Arriba!... ¡Arriba!...

El hombre cuya voz dirige a los remeros es un indio, alto, macizo, recio, como tallado en caoba vieja... A su voz, los galeotes parecen reanimarse a realizar el mayor esfuerzo y sus ojos mongólicos buscan la aprobación del hombre blanco, sentado justamente en el medio de la piragua. Y la mirada inquieta recorriendo las orillas del río donde se amontona la selva...

—¿Cuándo llegaremos al poblado ese?...

—Los hombres están remando bien, patrón, pero la corriente es fuerte.

 Ha mirado el largo y estrecho trozo de cielo que deja libre la selva sobre el río, como interrogando a las nubes negras henchidas de amenaza de lluvias y truenos...

—Ocho días remontando este río que parece no acabarse nunca...

—No es igual bajar el río que subirlo. Hay que tener paciencia, patrón.

—Paciencia... ¡paciencia!... ¡ Porto Nuevo está en el fin del mundo por lo que veo!

El hombre blanco ha apretado los labios como para contener la emoción dolorosa que le embarga mientras su mano inquieta oprime la carta en el fondo del bolsillo de su chaqueta.

En el fin del mundo, en el corazón de la selva, en el rincón más apartado, en el centro mismo de América, en las selvas de Brasil inexplorado e inmenso, se alza Porto Nuevo.

Aldea de mineros, de buscadores de oro, de aventureros ansiosos de jugarse la vida, de desesperados; en guerra abierta con el universo... Así se presenta a los ojos del hombre.

—Llegamos, patrón... Este es Porto Nuevo.

Demetrio de San Telmo baja a tierra. Es un hombre alto, delgado, musculoso, de anchas espaldas y puños recios. Un mechón de cabellos castaños, le cae lacio sobre la frente; los ojos, de un color gris de acero; por la camisa de lino entreabierta se ve el ancho pecho de atleta...

—Coge tu dinero. Espera... ¿Puedes decirme donde vive Ricardo Silveira?...

—No bajo nunca a Porto Nuevo. ¿Por qué no preguntas en la taberna?...

Demetrio de San Telmo se vuelve para mirar al pueblo con una horrible sensación de absoluta soledad. Dos docenas de casuchas de adobe se amontonan en el centro, al remedo de plaza publica, donde ubicadas frente a frente, como desafiándose, están la iglesia y la taberna...

Tras vacilar un instante ha ido hacia la taberna y otra vez sus dedos estrujan la carta doblada en el bolsillo de su chaqueta como pidiéndole los remedios necesarios para responder al ruego que hay en ella...

—¿Podría informarme alguien dónde vive Ricardo Silveira?...

Algunos dicen: –Ya se acabaron los buenos tiempos en que Ricardo compartía su whisky con nosotros. Siga su camino...

Pero un hombre contesta: —Creo que puedo darle los informes que necesita. Ricardo Silveira le esperaba a usted... Venga...

Demetrio mira con extrañeza el chaleco cerrado, la chaqueta negra, el rostro pulcramente afeitado y los ojos serenos, claros y azules que se fijan con interés en él.

—Le vi bajar de la piragua...Y estaba en la puerta de la Iglesia cuando cruzó usted la plaza... ... ¿Será usted Demetrio de San Telmo?

—Exactamente... ¿Cómo sabe?...

—Yo soy el Reverendo Williams Johnsson y fui amigo de su hermano de usted. dialog

—¿Fue?... ¿Quiere decir que no lo es ahora?...

—Su hermano ha muerto.

—¡Llegué tarde!... ¡Llegué demasiado tarde!...Tardó demasiado en escribirme esta carta Ricardo. Fueron inútiles todos mis esfuerzos... ¡Dios no quiso permitir que llegase!... Era mi único hermano, Reverendo, más que hermano... Éramos hermanos de madre solamente. Por eso tenemos distintos apellidos.

—Ricardo no era el mismo que usted conoció seguramente, cambió mucho aquí, en este ambiente. Un gran dolor puede también cambiar al hombre más noble, cegarlo, enloquecerlo...

—¿Un gran dolor?

—Su hermano Ricardo tuvo aquí la obsesión de la riqueza, buscó infatigablemente la mina que había de convertirle en millonario en pocos meses; pero lo dejó todo cuando llego aquella carta, la carta de aquella mujer... Una mujer que le hizo buscar la riqueza, que le hizo buscar después la muerte, al rechazarle cuando la había alcanzado...

—¿Qué me está usted diciendo?... ¿Buscó Ricardo la muerte por su propia mano?...

—Solo sé decirle que sabía que iba a morir, puesto que escrituró la mina a nombre de usted...

—¿Entonces mi hermano se ha suicidado?.... ¡Mi hermano ha muerto por una mujer!... ¿Puedo saber su nombre, Reverendo?... ¿Quiere dicírmelo ahora mismo?...

—Su nombre, el nombre de ella no lo sé. Sospecho que solo Ricardo podría decirlo y se llevó su secreto a la tumba...

—Lo único que quiero, lo único que necesito es averiguar, saber... ¡Lleveme usted a su casa!

Se ha ido muy de prisa.

En la cumbre de la colina se alzan tres bungalows de madera, y el úlitmo, el más lejano, acaso el más pobre es el que habitara Ricardo y cuya puerta franquea ya Demetrio de San Telmo, cada instante más contristada el alma...

—¿Y aquí vivía mi hermano!... ¡¡Aquí murio!!... Llegó a ser el hombre de confianza del millonario Castelo Branco en Río de Janeiro... Un día abandonó su cargo; la sed de oro pareció enloquecerle...

—Cuando llegó la carta... Esta mujer decía que iba a casarse con otro... Uno que ya era millonario... Su hermano bebió como nunca aquella noche. Su hermano estaba solo en medio de la sala, había destrozado el retrato de ella y lloraba como un niño sobre sus pedazos...

—¡Es absurdo, increíble!... ¿Cómo era la mujer del retrato?...

—Muy hermosa, ciertamente... Una verdadera belleza. Un porte aristocrático, delicado.

—¿Nunca dijo su nombre mi hermano?...

—Nunca... Era un perfecto caballero. Es indiscreto, pero tengo entendido que ella le había amado generosamente antes...

—¡MALDITA!... Probablemente hay una manera encontrarla. Sé que era joven, que era hermosa, que pertenecía a la mejor sociedad de Río de Janeiro. Seguramente a la sociedad que frecuenta la casa del millonario Castelo Branco. Ese fue durante dos años el mundo de mi hermano...

—Por favor, cálmese... Es una locura haber pensado en la venganza... Destrozará usted su propia vida, sin que pueda remediar nada de lo que ya ha ocurrido a Ricardo.

—¿Piensa que puedo vivir tranquilo después de todo esto?... Pero yo se que mi vida no tiene ya más que un objeto: cobrar esa deuda, castigar esa infamia...

Ha abierto el pequeño maletín de cuero que momentos antes extrajera de un armario. Los ojos de Demetrio resbalan indiferentes sobre los gruesos trozos de oro, se detienen tristemente un instante sobre el reloj y la sortija de su hermano, y ven al fin algo de que la mano se apodera al instante.

—Un pañuelo de encajes... De ella, sí... ¡de ella!...

Lo ha estrujado con rabia. Es un pequeño cuadrángulo de seda, leve y lejanamente perfumado; y al borde mismo del encaje, un ancha inicial que se clava en las pupilas de Demetrio de San Telmo, como queriendo desafiarle. El Reverendo Johnsson se inclina, preguntando:

—¿Qué es?

—Poca cosa...Un pañuelo de encajes. ¡Bastante sin embargo para señalarme el camino de la venganza!...

Каридад Браво Адамс

(перевод Голубкова Вера)

Ложь.

Глава первая.

Изящная пирога, длинная и узкая, словно лезвие меча, медленно плывет против течения вдоль

берега реки Куйаба под равномерные удары шести весел, толкающих ее вперед.

- Вверх!.. Вверх!.. Вверх!..

Шесть потных смуглых тел согнулись, чтобы снова выпрямиться, напряженно, с усилием,

между тем, как широкие деревянные лопасти весел погружаются в зеленоватую воду…

- Вверх!.. Вверх!.. Вверх!..

Мужчина, чей голос управляет гребцами, задавая им ритм, – индеец из племени тупи, рослый, плотный, коренастый, словно вырезанный из старого красного дерева… От его голоса каторжники, похоже, воодушевляются, чтобы совершить большее усилие и их монгольские глаза, иссиня черные, ищут одобрения белого человека, сидящего точно в середине пироги, в шлеме из коры пробкового

дуба на затылке; его беспокойный взгляд шарит по берегам реки, где громоздится тропический лес…

- Когда мы прибудем в эту деревню?..

- Люди споро гребут, патрон, но течение сильное.

- Я спросил тебя, когда мы прибудем?..

- Сегодня, патрон, если нас не настигнет буря.

Лес над рекой открывал длинный и узкий кусок неба. Он посмотрел на него, словно задавая

вопросы черным тучам, угрожающим проливным дождем и громом.

- Уже восьмой день, как я в пути. Восьмой день преодолеваю эту реку, что, похоже, никогда не

закончится…

- Спускаться по реке – это не то же, что подниматься по ней; нужно иметь терпение, патрон.

- Терпение… Терпение!

Белый человек сжал губы для того, чтобы сдержать вызывающие боль эмоции, наполняющие

его, между тем, как рука беспокойно сжимает письмо, положенное на дно кармана его пиджака, а

глаза вновь внимательно осматривают темно-зеленый берег, пока индеец отвечает ему с ледяной крат-

костью примитивных племен.

- Ты нанял мою лодку, чтобы отвезти тебя в Порто Нуэво, я тебя и везу в Порто Нуэво.

- Он тут!.. Это те соломенные домишки, которые виднеются на песчаном пляже?..

- Нет, патрон. Порто Нуэво, все еще далеко, намного дальше…

- Где-то на краю света, как я погляжу!

На краю света, в самом сердце этой сельвы, в самом дальнем уголке Эстадо де Матто Гроссо; это так, в центре Америки, в этих неизведанных обширных чащобах Бразилии, эффектно

возвышается Порто Нуэво. Деревенька горняков, искателей золота, алчных отчаявшихся

авантюристов, рискующих жизнью в открытой войне с этим миром… Такой она предстает глазам

прибывшего человека.

- Приехали, патрон... Это Порто Нуэво.

Деметрио де Сан Тельмо, не медля ни минуты спрыгнул на плохо скрепленные доски пристани, жадно вдыхая, словно ему не хватает воздуха, липкое, влажное и теплое испарение этих болот, среди

которых возвышается деревня.

Это – высокий, худощавый, мускулистый мужчина с широкой спиной и крепкими кулаками.

Прядь прямых каштановых волос вяло спадает на лоб; глаза серо-стального цвета прищуриваются, словно бы для того, чтобы приобрести бóльшую силу; из расстегнутой льняной рубашки видна

широкая грудь силача, он потряхивает длинными и легкими ногами, измученными долгой

неподвижностью в пироге...

- Сколько я тебе должен?

1

- Как договорились, патрон, и сколько твоей душе угодно на водку этим парням, которые хорошо

гребли.

- Получай, возьми свои деньги, а остаток для них…

- Да поможет тебе Бог, патрон.

- Надеюсь. Можешь сказать мне, где живет Рикардо Сильвейра?

- Я привожу на эти пристани груз и отвожу его уже много лет, патрон, но никогда не

высаживаюсь в Порто Нуэво. Почему бы тебе не спросить в таверне?

Индеец снова запрыгнул в пирогу, дал знак гребцам, и пирога тронулась. Деметрио Сан Тельмо

протягивает руку, словно желая задержать их, но гребцы безразлично продолжают работать.

- Вверх!..

Лодка удаляется. Они продолжили плыть против течения, не взглянув на мужчину, лицо

которого в этот момент, кажется, еще больше омрачилось. До сих пор этот таинственный и

равнодушный индеец был единственным товарищем для него… Теперь же он поворачивается, чтобы

посмотреть на деревушку с ужасающим ощущением абсолютного одиночества. Едва ли может

пригодиться ему его знатность в разбросанных бараках на берегу реки, в двух дюжинах домишек из

необожженного кирпича, сгрудившихся в центре жалкого подобия общественной площади, где,

расположенные лицом к лицу, словно соперничая, находятся церковь и таверна…

- Порто Нуэво…

Секунду поколебавшись, он направляется к таверне, и вновь его пальцы сжимают письмо,

сложенное в кармане пиджака, словно требуя от него утешения, необходимого, чтобы ответить на

мольбу, содержащуюся в нем.

- Кто-нибудь мог бы сказать мне, где живет Рикардо Сильвейра?

Глаза всех присутствующих в крайнем изумлении уставились на только что вошедшего, словно

никто не понял его. Кто-то показал на мужчину, стоящего в центре группы, довольно высокого, мускулистого, грузного и краснощекого. У него было лицо пропойцы, который вырывает бутылку, что

придвигает ему буфетчик, чтобы еще больше напиться.

- Вы тот, кто может сказать мне, сеньор?..

- Ботель… Меня зовут Ботель. Мне нечего и некому сказать. Может, Ваши поиски не кончатся

для Рикардо ничем хорошим.

- Если Вы с ним знакомы, я прошу сообщить мне о нем. Я только что прибыл в Порто Нуэво.

Восемь дней езды для того лишь, чтобы увидеть его. Индеец, который привез меня, посоветовал мне, чтобы я спросил в таверне.

- Уже прошли добрые времена, когда Рикардо делил свой виски с нами. Он пошел своей

дорогой… Спрашивайте в другом краю. Нам здесь неважно, что случилось с ним.

Внезапная ярость искажает лицо пришельца, но, прежде чем слова срываются с его губ, прежде

чем следует неистовый жест в направлении пьянчужек, все закончилось – чья-то рука твердо, но

спокойно схватила его за плечо…

- Вы желаете пойти со мной, сеньор?

- Ну да, как же!

- Прошу Вас, идемте со мной. Думаю, что я могу дать Вам информацию, в которой Вы

нуждаетесь. Рикардо Сильвейра ждал Вас… Идемте…

Несколько шагов и – они оказались снаружи таверны. Деметрио с удивлением разглядывает

застегнутый жилет, черный пиджак, красивое, выбритое лицо и ясные светло-голубые глаза, с

интересом рассматривающие его.

- Я видел, Вы выходили из пироги… Я был у дверей церкви, когда Вы пересекли площадь. Вы

же Деметрио де Сан Тельмо?

- Верно… Откуда Вы знаете?

- Я Реверендо Вильямс Джонсон. Я был лучшим другом Вашего брата.

- Был?.. Вы хотите сказать, что теперь не являетесь им?.. Однако…

- Я отведу Вас в дом Вашего брата после того, как мы поговорим, и Вы отдохнете несколько

минут. Я вижу, Вы очень устали, друг мой. Идемте со мной... Я живу здесь, рядом с церковью.

2

- Моя усталость не имеет значения… Если Вы знаете, где живет Рикардо, умоляю, покажите

мне. Мне необходимо немедленно видеть его. Я уверен в том, что он отчаянно ждет меня.

- Теперь уже не ждет… Не может ждать…

- Что Вы хотите сказать?..

- Ваш брат умер…

***

- Выпейте, друг мой… Пейте, прошу Вас. Немного виски окажется очень кстати в такой момент,

как этот… По страданию, которое Вы испытываете, я вижу, сколько причин было у бедного Рикардо

ожидать Вас, надеяться на Вас, думать, что все для него было бы по-другому, если бы Вы находились

рядом с ним, но к несчастью…

- Я приехал поздно!.. Приехал очень поздно!.. Рикардо слишком замешкался написать мне это

письмо. Все мои усилия оказались напрасными… Господь не захотел допустить мой приезд!.. Похоже, что Бог не смотрит на землю!..

- Успокойтесь, друг мой… Понимаю Вашу боль; я уже знаю от Рикардо то, он значил для Вас…

- Он был моим единственным братом, Реверендо.

- Полагаю – больше, чем братом, я узнал, что Вы были отцом для него… Несмотря на разницу в

несколько лет. Восемь, верно?

- Да… Мы были сводными братьями, только по матери. Поэтому у нас разные фамилии.

- Рикардо подробно рассказал мне об этом за несколько дней нашей дружбы.

- Несколько дней?

- Вы поймете, что мы не были друзьями, и, между прочим, он был завсегдатаем таверны. Ботель, тот, к кому Вы направились вначале, был его неразлучным дружком в течение тех девяти долгих меся-

цев, пока Рикардо находился в Порто Нуэво. С ним он обнаружил залежь, с ним проводил дни и ночи, напиваясь.

- Что Вы говорите?.. Этот человек был другом моего брата?..

- Рикардо, конечно же, не был таким, каким Вы его знали, он очень изменился здесь, в этой

среде, и Вы не должны слишком винить его в этом. Большая боль тоже может изменить даже самого

благородного человека, ослепить его, свести с ума…

- Большая боль?

Деметрио де Сан Тельмо вновь вскочил на ноги. Его великолепная фигура кажется более высо-

кой, более крепкой в простенькой комнатушке Реверендо Вильямса Джонсона. Губы его беспокойно

подрагивают и почти грубо он отталкивает стакан, который пастор снова и снова предлагает ему.

- Простите меня, Реверендо, я не хочу пить в такой момент. Мне необходимы трезвый ум и

здравый рассудок, и мне нужно, чтобы вы сказали мне правду… Вы сказали, сильная боль. Неужели

сильная боль была тем, что привело Рикардо в Порто Нуэво? Тем, что заставило его уйти от его заня-

тий, его друзей, карьеры, от его счастливой жизни в Рио-де-Жанейро?... Я всегда боялся чего-либо

подобного!..

- Одни честолюбцы приходят в такие места, как это. Те, кто вожделеет залежей золота и

алмазов, как Ботель. И те, кто, как я, страстно желает обратить души к небу… Ваш брат Рикардо был

одержим здесь манией богатства, он неутомимо искал залежь, которая превратила бы его в миллионе-

ра за несколько месяцев; но он бросил все, когда получил какое-то письмо, письмо от некоей женщи-

ны…

- Кто была эта женщина?.. Заканчивайте, Реверендо Вильямс, прошу Вас… Ведь была какая-то

женщина, верно?

- Я так полагаю. Женщина, которая заставила его искать богатство, и которая впоследствии

заставила искать смерть, оттолкнув его, когда всего добилась…

- Что Вы сказали?.. Рикардо искал смерти от своей собственной руки?

- Данные, которыми я располагаю по этому вопросу, довольно неопределенные. Я разговаривал

3

с ним, и мне известно одно – он знал, что вскоре умрет, и, разумеется, нотариально оформил залежь

на Ваше имя…

- На мое имя!..

- Все бумаги находятся в полном порядке и в моей компетенции. Теперь, когда Вы успокоились

и собрались с силами, ступайте в бунгало Вашего брата на окраине поселка. Это не очень далеко, и

там до сих пор находятся все его вещи. В своей записке он просил меня, чтобы все оказалось в Ваших

руках.

- В таком случае мой брат покончил с собой?.. Мой брат погиб из-за женщины!.. Могу я узнать

ее имя, Реверендо?.. Вы сами не хотите назвать мне его теперь, тотчас же, немедленно?..

- Мой бедный друг… Ее имя, я не знаю ее имени. Подозреваю, что один только Рикардо мог назвать

его, но эту тайну он унес с собой в могилу… Ваш брат страшно пил, потом принимал успокоительные

лекарства, таблетки, наркотики, чтобы успокоить свои нервы… Кто его знает!.. И более сильный чело-

век не смог бы вынести этого и достиг полного истощения.

- Это немыслимо!... Невообразимо!.. Такой парень, как Рикардо, который, кажется, имел все

радости мира… Только зачем Вы рассказываете мне это, зачем уверяете меня в этом, можно подумать, что все это – правда…

- В своем письме он что-нибудь рассказал, нет? Мне он сказал, что написал Вам, он верил в то, что Вы приедете, чтобы освободить его, вырвать отсюда, даже против его воли, если будет нужно.

Ваш брат часто говорил мне о Вашей энергичности и решительности, Деметрио…

- Какая польза от энергичности и решительности в том, что не исправишь?

- Это пригодится на рудниках, чтобы лучше выдержать это немыслимое мучение…

- Мои собственные чувства не волнуют меня, Реверендо, но он… он… Все было странным,

непонятным в его поведении с тех пор, когда он покинул Рио-де-Жанейро. Он написал мне одно неле-

пое письмо, в котором даже не указал, куда должен был отправиться.

- Я так понял, что он уехал из столицы без конкретного направления. В поезде он познакомился

с Ботелем, который привез его в Матто Гроссо и который притащил его в Порто Нуэво. Здесь он жил, как глупец, пока искал богатство, то самое богатство, которого жаждал, словно одержимый…

- Для нее!.. Ради женщины, которую ценил. Расскажите мне все, что узнали, говорите ясно, Реверендо... Я думал, что пересек всю страну, чтобы сблизиться с ним, я добрался сюда в надежде из-

бавить своего брата от опасности, о которой он рассказывает в этом письме; эти четыре строчки отча-

яния и безумия… и я нахожу его мертвым, погибшим подобным образом… Чтобы свести меня с ума, меня тоже!...

- Я понимаю, что Вы чувствуете, но невозможно поступить иначе, чем попробовать достойно

смириться и принять Ваше наследство…

- Какое значение имеет для меня наследство!.. Какое значение имеет для меня эта проклятая

залежь, которая стоила жизни моему брату!.. Единственное, что я хочу, единственное, в чем нужда-

юсь, – это выяснить, узнать… Идемте со мной в его дом, Реверендо!..

- К несчастью я не могу уйти прямо сейчас… Это то бунгало, что виднеется с вершины холма. С

крышей из шифера. Но, повторяю, что было бы лучше…

- Спасибо за все, Реверендо… Мы увидимся позже.

Деметрио поспешно вышел, и нежный женский голос звучит за спиной пастора.

- Святой отец.

В двери, отделяющей скромную комнатку от церкви, появляется местная босоногая девчушка,

бесшумно приближаясь к пастору. Она одета в узкую пеструю тунику; черные, как смоль, волосы дву-

мя косами ниспадают почти до колен. На коже цвета меди сверкают огромные черные, со стальным

отливом, глаза…

- Это был новый хозяин, падресито?..

- Да.

- Он брат патрона Рикардо?..

- Да.

- Он пошел туда?..

4

- Да. Но тебе не нужно мешать ему… Он хочет побыть один, ему необходимо побыть одному.

- Но там находится моя одежда… и там моя постель. И он…Ведь господин Рикардо заплатил

мне за работу на год вперед. А также купил и подарил мне это ожерелье. Я должна расплатиться за

это, работая теперь на него, на брата.

- Новый хозяин намного больше отблагодарил бы тебя, лишь бы ты оставила его в покое, по

меньшей мере, до завтра. Позже он непременно решит, чего же он хочет…

- Он остается?..

- Я ничего не знаю, Аеша.

- И он будет находиться там, на этой горе, один… и никого, кто приготовит ему еду?.. Весь дом

находится в беспорядке. Я оставляю ключи у Вас, раз Вы не разрешили мне пойти туда… Но откуда

Вы знаете, что я не нужна новому хозяину, падресито?..

- Ладно, Аеша… Ты задашь мне этот вопрос потом, когда я спрошу его. А сейчас иди со мной.

Наконец-то ты очень внимательно выслушаешь проповедь, которую я произнесу нынче вечером…

***

На вершине холма, единственном возвышенном участке земли во всем районе, стоят три дере-

вянных бунгало: одно из них, полностью запущенное, наглядно свидетельствует о том, что в нем уже

очень давно никто не живет; другое, недавно покрашенное в кричащие цвета, окруженное деревьями

в виде тропического сада; и последнее, самое дальнее, возможно, самое бедное и на вид самое

мрачное, с толстой шиферной крышей и, кажущимися тоскливыми, бесцветными стенами, – то, где

жил Рикардо, и дверь которого сейчас открывает Деметрио де Сан Тельмо. Душа Деметрио с каждой секундой печалится все больше.

- И это здесь жил мой брат?!. Здесь умер!!. Здесь влачил свое жалкое существование… По чьей

вине?.. За что?..

В небольшом, настежь открытом шкафу, валяется куча флаконов: средства против малярии,

тропической лихорадки, против укусов ядовитых насекомых…

- Здесь он скорее существовал, нежели жил, больной, заброшенный… Здесь он думал о смерти, или, уже отчаявшись, сам искал ее…

- Добрый вечер…

- А, кто!..

- Добрый вечер, сеньор… Вы будете тот самый родственник, которого ждал Рикардо?..

- Совершенно верно, но…

- Я – его ближайшая соседка… Живу в том желтом бунгало… Я – жена доктора Ботеля…

- А-а!

Превозмогая свою душевную боль, Деметрио де Сан Тельмо обратил пристальное внимание на

женщину, которая входит, почти крадучись. Она молода и не дурна собой, но несмотря на это в ее

лице усталость, а преждевременно поседевшие волосы белеют на ее висках. Взгляд ее печален, а дви-

жения плавны; это сразу же вызвало в нем симпатию к только что пришедшей.

- Вы смотрите на меня с удивлением.

- Я признаюсь в этом. Никогда не думал, что этот сеньор Ботель женат, и кроме того, женат на

даме.

- О-о… Вы очень любезны и уж верно не из-за моего мужа.

- Да, это он Вас послал…

- Нет-нет… Он до сих пор еще не вернулся. Но я увидела Вас, когда Вы поднимались от дерев-

ни; по одежде и внешнему виду Вы не показались мне одним из всех искателей залежей, а кем-то дру-

гим… Когда я увидела, что Вы открыли двери дома Рикардо и вошли сюда, у меня не осталось сомне-

ния, что дело касается его брата Деметрио, о котором он столько говорил, одним словом, я решила

представиться… Довольно бесцеремонным образом, но в конце концов… Здесь не так как в городе.

Здешняя жизнь совершенно иная…

- Как я предугадываю, это ужасно для такой женщины, как Вы.

5

- Вы даже не можете представить себе это. Поэтому не нужно слишком винить невесту Вашего

брата…

- Невесту моего брата?..

- Ну хорошо… Вы, вероятно, знаете всю историю…

- Я абсолютно ничего не знаю. Реверендо Джонсон, единственный из деревни, с кем я погово-

рил, дал мне всего лишь смутную информацию… Я знаю, что мой брат был болен, и это сделало его

жизнь адской, он потерял всякую надежду, возможно, даже искал смерть от своей собственной руки…

И знаю, что причиной всего этого была женщина, женщина, с которой Вы, похоже, знакомы.

- Да нет… Всего лишь по фотографии.

- Какой фотографии?

- По той, что находилась в той рамке. Ваш брат порвал ее на куски той ночью, когда получил

письмо, и с тех самых пор он ничем больше не занимался. Пил и пил, как сумасшедший… Он с

большим трудом притащился на рассвете… И еще он приказал девчонке принести побольше виски из

таверны… Но мой муж и батраки, продолжали работать в указанном им месте, вот так они и обнару-

жили залежь.

- Вы поведали мне невероятные вещи…

- А Вы ничего этого не знали?

- Нет. Брат уехал из Сан Пауло, чтобы работать на своем поприще, выполнять важные обязан-

ности…

- На своем поприще…

- Мой брат был адвокатом. Вы этого не знали?

- Он никогда об этом не говорил.

- Он приехал в Рио-де-Жанейро будучи доверенным лицом миллионера Кастело Бранко… Од-

нажды он забросил свои обязанности; оказалось – жажда золота свела его с ума.

- Один раз ночью он разговаривал с моим мужем, оба они крепко выпили, и так я подслушала

кое-что из их разговора… Он хотел быть богатым, его невеста запретила ему надеяться на что-либо, если ему не удастся разбогатеть за один год; и он приехал в Матто Гроссо, торговал скотом, находился

среди искателей алмазов из Рио Парана; мучился от болотной лихорадки и малярии… муж привез его

в Порто Нуэво…

- Рикардо так страдал, так противостоял всему ради презренной женщины, которой нужны были

подарки и деньги… Это чудовищно, невообразимо!..

- Ваш брат тоже сам покупал их, сеньор Сан Тельмо, однако ж эта женщина завладела им… Он

надеялся заставить ее измениться… Когда он получил письмо…

- Уже дважды Вы сказали мне об этом письме… Вы его видели?.. Читали его?.. Вы, наверное, узнали, о чем в нем говорилось?..

- Она сообщала, что хочет выйти замуж за другого… За кого-то, кто уже был миллионером…

- Вот как!

- Той ночью Ваш брат напился, как никогда. Тогда-то я и услышала его крики и грохот, с кото-

рым он крушил мебель… Аеша, та индианка, работавшая у него, в ужасе примчалась ко мне домой и

заявила, что ее хозяин сошел с ума… Моего мужа не было. Я, несмотря на сильный страх, решилась

приблизиться к нему. Брат Ваш находился один посреди комнаты; порвав в клочья ее фотографию, он

плакал, словно ребенок, над этими обрывками.

- Но это же абсурдно, невероятно!..

- И тем не менее, он ждал Вас… Я понимаю Ваше страдание, Вашу большую боль.

Она умолкла, взволнованная мукой, отразившейся на мужественном лице Деметрио де Сан

Тельмо и безмолвно смотрит на него; он же, между тем, наклоняет голову, словно под неумолимым

бременем горя, чтобы затем почти вызывающе вскинуть ее.

- Какой была эта женщина на фотографии?

- Прекрасной, это точно… Настоящая красавица. Аристократическая осанка, утонченная, изыс-

канная, в какой-то степени понятно, что, она боялась разделить все эти тяготы с Вашим братом. Для

этой девушки из хорошей семьи, выросшей в столице, все это хуже преисподней.

6

- Однако я не сомневаюсь, что она направляла его так, что он погряз в этом аду…

- Если родился в богатстве – боишься стать бедным.

- Мой брат никогда не называл ее имени?

- Никогда… Он был истинным джентльменом.

- Как это понимать?..

- Это бестактно, но я узнала, что прежде она очень сильно любила его…

- Вы хотите сказать, что она была его любовницей?

- Думаю, что так… все эти дела столь щекотливы; конечно, у меня нет полной уверенности Ваш

брат хранил это в секрете, даже когда напился почти до потери чувств, ведь это что-то значит, не так

ли?

- Ваше предположение весьма меткое… И это было последним, чего не хватало даме с фотогра-

фии – быть, кроме всего ветреной, легкомысленной женщиной… Будь она проклята!!!

- Сеньор Сан Тельмо…

- Простите меня… я настолько возбужден, что не отвечаю за свои слова. Однако, уверяю Вас, что…

- Ой, взгляните!... Это Реверендо…

Пастор действительно входил в дверь, как всегда, важно и сдержанно.

- Не тревожьтесь, сеньора Ботель. Я разыскал сеньора Сан Тельмо на случай, если он хотел пе-

реночевать в моем доме и оказать честь, составив мне компанию за ужином.

- Вы очень любезны, но…

- Надеюсь, что Вы не откажете мне в этом. Спустимся вместе через минуту. .

- Реверендо… Не думайте, что я пришла сюда из любопытства… Я…

- Ботель уже покинул таверну и не очень-то замедлит с приходом. Ему не понравится, если Вы