1. Коммуникация между о и т. Переводчик т выступает в качестве получателя п сообщения на я1

2. Мена кода я, — я2, осуществляемая т (высту­ пающим в качестве пз);

3. Коммуникация между т и гг. Переводчик выступает в качестве отправителя о' сообщения для получателя п'.

Как видно из схемы, собственно перевод являет­ся лишь частью этого процесса и распространяется на часть первой фазы (восприятие и декодирования сообщения, поступающего от О, переводчиком), на всю вторую фазу и часть третьей фазы.

Достоинством данной модели перевода является четкое выделение этапов процесса межъязыковой коммуникации, указание на полифункциональ­ность действий переводчика. Подобное представле­ние о структуре акта межъязыковой коммуникации дает возможность анализировать всевозможные факторы, существующие в каждом из звеньев и воз­действующие на перевод. Модель О.Каде объектив­но корректно раскрывает характер переводческой деятельности с точки зрения последовательности операций, осуществляемых переводчиком.

28.Прагматические отношения в переводе.

Языковой знак обладает не только семантикой (отношение к обозначаемому) и синтактикой (отношение к другим знакам), но и прагматикой (отношением к пользующимся языком). Знаки языка могут производить на людей определенное впечатление (положительное, отрицательное или нейтральное), оказывать на них какое-то воздействие, вызывать ту или иную реакцию, Способностью оказывать на читателя или слушателя определенное прагматическое воздействие (иначе: коммуникативный эффект) обладает и любое высказывание, и любой текст, Характер такого воздействия определяется тремя основными факторами. Во-первых, это -- содержание высказывания. Понятно, что ваша реакция на сообщение о смерти близкого вам человека будет иной, чем весть о том, что вы выиграли сто тысяч рублей. Во-вторых, восприятие сообщения зависит от характера составляющих высказывание знаков. Одно и то же сообщение может быть по-разному оформлено. К.Чуковский обращал внимание на большую разницу между предложениями «Златокудрая дева, почему ты трепещешь» и «Рыжая девка, чего ты трясешься». Говорящий отбирает языковые средства при построении высказывания в соответствии со своим намерением произвести определенное воздействие. В-третьих, прагматическое воздействие высказывания зависит от воспринимающего его рецептора. Сообщение о гибели какого-то человека неодинаково воспринимается его близкими, случайными знакомыми или совершенно посторонними людьми. Из этого факта следует важный вывод, что прагматическое воздействие, определяемое содержанием и формой высказывания, может реализоваться неполностью или вообще не реализоваться по отношению к какому-то типу рецептора. Таким образом, можно говорить, что высказывание обладает прагматическим потенциалом, который по-разному реализуется в конкретных актах коммуникации. Анализ содержания и формы текста позволяет определить этот потенциал, но это еще не предопределяет характер реального воздействия текста на разных рецепторов. Всякое высказывание создается с целью получить какой-то коммуникативный эффект, поэтому прагматический потенциал составляет важнейшую часть содержания высказывания. Отсюда следует вывод, что и в тексте перевода важную роль играет его прагматика. А, следовательно, переводчику необходимо заботиться о достижении желаемого воздействия на рецептора в зависимости от цели перевода, либо воспроизводя прагматический потенциал оригинала, либо видоизменяя его. Изучение прагматических аспектов перевода составляет поэтому одну из центральных задач теории перевода. Следует подчеркнуть, что соотношение между прагматикой оригинала и перевода может быть различным, и прагматическая адекватность перевода необязательно заключается в сохранении прагматики исходного текста. Немецкий переводовед А.Нойберт предложил различать четыре типа прагматических отношений при переводе от наивысшей переводимости в прагматическом смысле до фактической невозможности воспроизвести прагматику оригинала в переводе. Такая градация устанавливается в зависимости от характера текста оригинала: 1)Наиболее полно передается прагматическая направленность оригинала, имеющего одинаковый прагматический интерес и для читателей перевода (например, научно-техническая литература). 2)Достаточно успешно сохраняется прагматический потенциал оригиналов, созданных специально для перевода (информационные и другие материалы, предназначенные для иностранной аудитории). 3)С существенными ограничениями возможна прагматическая адекватность при переводе произведений художественной литературы, которые ориентированы на исходного рецептора, но имеют что сказать и всем людям. 4)И, наконец, оригиналы, специфически направленные на членов данного языкового коллектива и не имеющие никакого отношения к рецепторам перевода (законодательные документы, общественно-политическая и экономическая периодика, различные объявления и пр.), вообще не могут быть переданы прагматически адекватно. Напомним, что речь идет не о качестве перевода, а лишь об одинаковой реакции читателей оригинала и перевода. Достижение такого равенства не является обязательной целью любого перевода, а в некоторых случаях она принципиально недостижима, вследствие особенностей рецепторов перевода, невозможности определить реакцию рецепторов оригинала и ряда других причин. Первый вид прагматической адаптации имеет целью обеспечить адекватное понимание сообщения рецепторами перевода. Ориентируясь на «усредненного» рецептора, переводчик учитывает что сообщение, вполне понятное читателям оригинала, может быть непонятым читателями перевода, вследствие отсутствия у них необходимых фоновых знаний. В таких случаях переводчик чаще всего вводит в текст перевода дополнительную информацию, восполняя отсутствующие знания. Иногда это не требует значительных добавлений. Например, нередко в пояснениях нуждаются упоминающиеся в оригинале названия разного рода географических и культурно-бытовых реалий. При переводе на русский язык географических названий типа американских Massachusetts, Oklahoma, Virginia, канадских Manitoba, Alberta или английских Middlesex, Surrey и пр., как правило, добавляются слова «штат, провинция, графство», указывающие, что обозначают эти названия, чтобы сделать их понятными для русского читателя: штат Массачусетс, провинция Альберта, графство Миддлесекс и т.п. Добавление поясняющих элементов может потребоваться и при передаче названий учреждений, фирм, печатных изданий и т.п. Возьмем, например, предложение «Newsweek reports a new reshuffle in the government». Английскому читателю сама форма слова «Newsweek» говорит о том, что речь идет о еженедельном журнале. В русском переводе это название будет нуждаться в пояснении: «Как сообщает журнал «Ньюсуик» в правительстве вновь произошли перестановки». Аналогичные добавления обеспечивают понимание названий всевозможных реалий, связанных с особенностями жизни и быта представителей иной культуры. В романе Дж.Сэлинджера «Над пропастью во ржи» герой рассказывает, как их кормили в школе: «...for desert you got Brown Betty, which nobody ate...». Понятно, что в переводе нельзя просто сообщить, что в школе угощали какой-то «рыжей Бетти», не занимались же они там людоедством. В переводе читаем: «...на сладкое -- 'рыжую бетти', пудинг с патокой, только его никто не ел». Сообщение дополнительной информации может повлечь за собой и более существенную адаптацию текста. В английской газете говорится, что «The prime-minister addressed the people from the window of No. 10». Каждый англичанин знает, что в доме номер десять по улице Даунинг-стрит находится резиденция премьер-министра Англии. В переводе это предложение эксплицируется: «Премьер-министр обратился к собравшимся из окна своей резиденции». 2)В некоторых случаях адекватное понимание сообщения рецептором перевода может быть достигнуто путем опущения некоторых неизвестных ему деталей. Вот перевод еще одной фразы из уже упоминавшегося романа Дж.Сэлинджера: «There were pills and medicine all over the place, and everything smelled like Vicks' Nose Drops» -- Везде стояли какие-то пузырьки, пилюли, все пахло каплями от насморка. Здесь в переводе опущено Vicks -- фирменное название капель, ничего не говорящее русскому читателю. Хотя это и ведет к некоторой потере информации, она представляется несущественной, и переводчик решил, что такой информацией можно пренебречь для того, чтобы в русском тексте не было непонятных элементов. Опускаемые в переводе слова с конкретным значением могут заменяться более общими, но более понятными для рецептора перевода: «Parked by a solicitor's office opposite the cafe was a green Aston Martin tourer» -- У конторы адвоката напротив кафе стоял элегантный спортивный автомобиль зеленого цвета. В переводе этой фразы из того же романа Дж.Брейна вместо опущенного фирменного названия указано лишь, что речь идет об автомобиле, но в то же время добавлена неизвестная рецептору перевода информация о социальном и имущественном статусе его владельца. Прагматическая адаптация текста перевода с целью сделать его предельно понятным не должна приводить к «сверхпереводу» когда чуть ли не весь текст заменяется разъяснениями. Чукотский писатель Рытхэу рассказывает, что впервые с поэзией Пушкина он познакомился в переводе, который его школьный учитель сделал для своих учеников. Стремясь объяснить все непонятное, он получил такой перевод: «У берега, очертания которого похожи на изгиб лука, стоит зеленое дерево из которого делают копылья для нарт. На этом дереве висит цепь из денежного металла, из того самого, из чего два зуба у нашего директора школы. И днем, и ночью вокруг этого дерева ходит животное, похожее на собаку, но помельче и очень ловкое. Это животное ученое, говорящее...». Надеюсь, что вы все-таки узнали источник этого перевода, хотя, конечно, от пушкинского оригинала здесь осталось совсем немного. Если в рассмотренных выше переводах изменения обеспечивали адекватное понимание передаваемого сообщения, то второй вид прагматической адаптации имеет целью добиться правильного восприятия содержания оригинала, донести до рецептора перевода эмоциональное воздействие исходного текста. Необходимость такой адаптации возникает потому, что в каждом языке существуют названия каких-то объектов и ситуаций, с которыми у представителей данного языкового коллектива связаны особые ассоциации. Если подобные ассоциации не передаются или искажаются при переводе, то прагматические потенциалы текстов перевода и оригинала не совпадают даже при эквивалентном воспроизведении содержания. Стремление добиться желаемого прагматического отношения к тексту перевода у его рецепторов и делает необходимой соответствующую адаптацию. Рассмотрим несколько типичных случаев несовпадения восприятия аналогичных сообщений в оригинале и переводе. Названия одних и тех же деревьев в разных языках могут вызывать у людей неодинаковые ассоциации. Для русского человека береза -- это не просто дерево, а своего рода символ его страны, что-то родное и близкое («у нас в каждой песне березка»). В русском оригинале автор может сравнивать девушку со «стройной березкой». У англичанина название березы -- «a white birch» не связано с подобными ассоциациями, и в переводе такое сравнение может вызвать недоумение. Английское название омелы -- mistletoe -- вызывает воспоминание о приятных минутах праздника, поскольку в праздник по обычаю под подвешенной веткой омелы целуют девушек. Для русского рецептора такой ассоциации не существует, и в переводе может потребоваться дополнительная информация. Следует также учитывать, что восприятие аналогичных слов и выражений зависит от частоты и степени привычности их употребления. Воспитанные английские леди и джентльмены, как и бродяги и уголовники нередко выражают неудовольствие восклицанием «О shit», которое в силу частого употребления не воспринимается как недопустимый вульгаризм. В русском переводе элегантная дама, восклицающая «Ах, дерьмо!» (или еще более близкое к английскому крепкое словцо), выглядит очень странно, и переводчики заставляют ее произносить «Ах, черт!», а то и «О, господи!». По-разному могут восприниматься в оригинале и переводе целые пласты лексики. В силу ряда причин в русском литературном языке широко используется военная лексика. Мы ведем «битву за урожай», объявляем «пьянству -- бой», готовим «фронт работ», становимся на «трудовую вахту». Мы даже за мир «боремся» («И вечный бой, покой нам только снится»). Такое употребление для нас привычно и не привлекает особого внимания. Однако сохранение этой лексики в переводе может создать у читателя нежелательное впечатление о постоянной агрессивности русского автора, и переводчик порой выбирает более «мирные» варианты. Необходимость в прагматической адаптации может возникнуть и вследствие пристрастия автора оригинала к неуместному употреблению возвышенной лексики. В некоторых печатных изданиях часто без достаточных оснований используются такие«громкие» выражения, как «пафос созидания», «величественные свершения», «героический труд», «слуги народа» и т.п. В переводе подобный высокопарный слог, не соответствующий тривиальности содержания, часто создает впечатление неискренности, желания ввести читателя в заблуждение, Поэтому, например, при переводе русских газетных текстов на английский язык наблюдается общая тенденция несколько снижать стиль оригинала. Неприемлемым для текста перевода может оказаться и излишнее употребление в оригинале дерогативной лексики типа «правительственная клика», «марионеточный режим», «презренное охвостье», «банда предателей» и т.п. И здесь сохранение подобных ругательных выражений в переводе может производить в другой культуре совершенно иной эффект и быть прагматически неадекватным. Неодинаковый коммуникативный эффект в разных языках может иметь употребление языковых средств, несвойственных текстам определенного типа. Например, разговорная лексика и образные обороты -- обычное явление в английских научно-технических текстах, и их появление там не привлекает особого внимания читателей. Сохранение таких лексических вольностей в переводе на русский язык, в котором гораздо строже соблюдается серьезность научного стиля, приводит к их резкому выделению в тексте, создавая впечатление несерьезности и «ненаучности» автора. Встретив в серьезной английской статье о развитии автомобильной промышленности такую фразу: «Buick has stolen a march on the rest of the industry with a cast iron V-6 engine», переводчик обнаружит, что на русском языке в таком тексте неуместно написать, что компания «Бьюик» «обставила» или «обскакала» своих конкурентов, и выберет более «солидный» вариант вроде «опередила»... 3)Теперь рассмотрим третий тип прагматической адаптации при переводе. В отличие от предыдущих в данном случае переводчик ориентируется не на усредненного, а на конкретного рецептора и на конкретную ситуацию общения, стремясь обеспечить желаемое воздействие. Поэтому подобная адаптация обычно связана со значительным отклонением от исходного сообщения. Здесь можно выделить несколько типичных ситуаций. 1. В конкретной ситуации переводчик находит целесообразным передать не сказанное, а подразумеваемое. Предположим, несколько иностранцев с переводчиком ждут в лифте, что к ним присоединится приближающийся человек, который, подойдя ближе, говорит: «Я живу на первом этаже». Переводчик решает, что важно передать не причину, а результат, и переводит: «Он сказал, что с нами не поедет». 2. Переводчик решает, что для достижения желаемого воздействия на данного рецептора необходимы иные средства, нежели те, которые использованы в оригинале. Руководитель службы переводов в женевском отделении ООН Ф.Вейе-Лавале рассказывал о том как во время гражданской войны в Конго представитель миротворческой миссии ООН обратился через переводчика к старейшинам одного из племен с краткой речью, призывая их не предпринимать враждебных действий. Выступивший за ним переводчик значительно расширил и приукрасил переводимую речь. Зная, какими средствами лучше воздействовать на своих слушателей, он говорил очень долго, он пел, он исполнил ритуальный танец. И Ф.Вейе-Лавале считает, что это был хороший перевод, поскольку благодаря нему удалось уговорить старейшин не воевать. Конечно, далеко не всегда переводчик может позволить себе подобную прагматическую адаптацию, столь далеко отходящую от оригинала. Известный американский исследователь Ю.Найда рассказывал о примечательном случае, когда переводчику не позволили внести в текст такие изменения, которые обеспечили бы необходимое прагматическое воздействие. В этом эпизоде переводчик Библии, желая проверить действенность своего перевода библейской истории о том, как бог пожертвовал собственным сыном ради искупления людских грехов, прочел этот перевод членам племени, для которых он предназначался. Неожиданно для переводчика эта трогательная история вызвала у его слушателей презрительный смех. Оказалось, что в этом племени существовал групповой брак, при котором нельзя определить, кто является отцом ребенка. Поэтому мужчина считал своим ближайшим родственником не собственного сына, а родного племянника, то есть сына своей родной сестры. И слушатели смеялись, говоря: «Какой хитрый этот ваш Бог! Сыном пожертвовал. Сына бы каждый отдал. Небось, племянника Он не отдал!». Обескураженный переводчик решил, что для достижения желаемого эффекта надо сделать Христа в переводе племянником Господа Бога. Понятно, что никакая благая цель не могла оправдать подобную «адаптацию». 3. Прагматическая адаптация этого типа нередко встречается при переводе названий литературных произведений, кинофильмов, телевизионных передач с целью сделать такие названия привычными и естественными. Роман под названием «Live with Lightning» становится в переводе «Жизнь во мгле», американский фильм «Mr.Smith goes to Washington» выходит на русские экраны под названием «Сенатор», а в телесериале, посвященном работе скорой помощи, очередная серия «Days like this» переводится просто «Тяжелый день». И здесь стремление сделать название привычным и характерным для принимающей культуры приводит порой к курьезным результатам. Вот как в Японии в прошлом веке перевели название пушкинской повести «Капитанская дочка»: «Дневник бабочки, размышляющей о душе цветка. Новые вести из России». Четвертый тип прагматической адаптации можно охарактеризовать как решение «экстрапереводческой сверхзадачи». Всякий перевод -- это текст, создаваемый переводчиком для достижения определенной цели. В большинстве случаев эта цель заключается в обеспечении адекватности перевода. Однако порой переводчик может использовать перевод для достижения какой-то иной цели, решить какую-то свою задачу, непосредственно не связанную с точным воспроизведением оригинала. И для решения такой «сверхзадачи» он может изменять и даже искажать оригинал, нарушая главные принципы своей профессиональной деятельности. Понятно, что подобная практика носит исключительный характер и действия переводчика не являются переводом в обычном смысле этого слова. Рассмотрим некоторые примеры подобной адаптации. В прошлом веке известный французский писатель Проспер Мериме весьма успешно перевел гоголевского «Ревизора». Но в одном месте пьесы переводчик неожиданно написал совсем не то, что говорится в оригинале. В пьесе городничий приказывает поставить вокруг куч мусора забор, говоря, что чем больше сносят, тем лучшей считается деятельность властей. А переводчик вместо «чем больше сносят» пишет «чем больше строят». Считается, что Мериме сделал это, опасаясь что сохранение варианта оригинала могло быть истолковано как намек на действия французской императрицы, по воле которой в это время сносилось много домов для устройства Больших парижских бульваров, и повлечь за собой неприятности для переводчика. А вот пример использования сознательного искажения в пропагандистских целях. В разгар «холодной войны» американские газет как-то сообщили о ссоре президента Трумена с учителем музыки его дочери и о том, что в одном своем письме президент назвал этого учителя «that lousy teacher of music». Разговорное слово «lousy» вполне прилично, его можно услышать и в речи образованного человека. Но это прилагательное образовано от существительного «louse» -- «вошь». И в переводе американский президент называл учителя музыки «вшивым», демонстрируя свою невоспитанность.

29.Детерминанты процесса перевода.

ДЕТЕРМИНАНТЫ ПРОЦЕССА ПЕРЕВОДА

Детерминантами принято именовать факторы, определяющие

(детерминирующие) ход того или иного процесса, специфику той

или иной деятельности. Каковы же детерминанты процесса пере-

вода, которыми должен руководствоваться переводчик?

Общественное предназначение перевода заключается в том, чтобы обеспечить двуязычную опосредованную коммуникацию в максимально возможной степени подобную обычной, одноязычной, коммуникации.

Общественное предназначение перевода конкретизируется в двух требованиях к тексту перевода. Он должен: 1) оказывать на адресата перевода приблизительно то же регулятивное воздействие, что и оригинал на своего адресата; 2) быть при этом в максимально возможной степени семантико-структурным подобием оригинала.

Каждое из этих требований к ПТ имеет свой общественно-практический смысл, вытекающий опять же из общественного предназначения перевода. Так, если бы ПТ не обладал регулятивным воздействием, равноценным регулятивному воздействию ИТ, то не могло бы быть и речи об уподоблении двуязычной коммуникации с переводом одноязычному общению, ибо регулятивное воздействие на адресата есть самое главное в языковой коммуникации — то, ради чего люди общаются устно и письменно, непосредственно или посредством книг и СМИ.

Без второго требования нельзя было бы отграничить перевод от других видов языкового посредничества. Понятие «равноценность регулятивного воздействия» по своей сути не может быть достаточно строгим и не поддается измерению и фиксации. Бывают ситуации, когда в узком, чисто практическом смысле равновоздейственность вторичного текста по отношению к первичному может быть достигнута не посредством перевода, а с помощью других способов зыкового посредничества (выше приводился соответствующий пример). Семантико структурное подобие переводного текста исходному тексту призвано выполнить еще одну функцию — аутентичность авторской речи. Отсутствие необходимой меры семантико-структурного подобия между ИТ и ПТ привносит в ПТ возможность интерпретаций, никак не вытекающих из ИТ. (Выше были приведены соответствующие примеры.)

Поскольку регулятивное воздействие текста определяется не только его собственными свойствами (содержанием и структурой), но и коммуникативной компетенцией адресата, воссоздание посредством ПТ регулятивного воздействия, присущего ИТ, требует помимо воспроизведения содержания ИТ еще адаптации создаваемого текста к иной коммуникативной компетенции: к иной язы- ковой норме, иному узусу, иному преинформационному запасу. Это достигается с помощью трансформаций.

Большое значение для качества перевода имеет адекватная мера переводческих трансформаций, которая определяется в соответствии с тремя принципами (см. выше). Удачно найденная мера переводческих трансформаций позволяет оптимально разрешить возникающие в переводе противоречия: 1) между необходимостью воспроизвести с помощью ПТ регулятивное воздействие ИТ и требованием к качественному переводу — в максимально возможной мере сохранить семантико-структурное подобие оригинала, не потерять отношение семантико-структурной производности ПТ от ИТ; 2) между стремлением как можно точнее воспроизвести в переводе содержание ИТ и в то же время адаптировать ПТ к иной коммуникативной компетенции.

Характерной особенностью процесса перевода являются противоречия, которые приходится преодолевать переводчику. Помимо противоречий общего плана, отмеченных на схеме 5, можно назвать ряд более частных противоречий: между системами ИЯ и ПЯ, между их нормами, двумя узусами, преинформационными запасами носителей ИЯ и носителей ПЯ (как культурно-исторического, так и актуально-событийного характера). Как протекает поиск переводческого решения, отвечающего двум приведенным выше требованиям?

Попыткой ответить на этот вопрос является концепция «усредненного» рецептора. По мнению ряда переводоведов, в процессе перевода переводчик сознательно или интуитивно ориентируется на какого-то читателя или слушателя, которого В.Н.Комиссаров называет рецептором, а мы именуем адресатом. Особое значение в рамках данной концепции приобретает понятие «усредненного» рецептора (адресата), на которого обычно и должен ориентировать свой перевод переводчик. «Этим термином, — пишет В. Н. Комиссаров, — в теории перевода обозначается гипотетический представитель данного этноса — ,средний англичанин', ,среднийрусский'. Понятно, что реально существует множество конкретных индивидов с различными знаниями и опытом. Тем не менее все они принадлежат к единому языковому коллективу и обладают достаточной общностью, чтобы пользоваться одним языком как средством общения. Такую общность и представляет собой усредненный рецептор, как бы обладающий знаниями и опытом, характерными для всех членов данного этноса. Эту общность и учитывает переводчик, выбирая вариант и решая, какую следует осуществить прагматическую адаптацию создаваемого текста, чтобы обеспечить его адекватное понимание и коммуникативный эффект. Таким образом, переводчик должен ориентироваться на некую абстракцию, реально несуществующего рецептора, которому он приписывает какую-то совокупность знаний, чувств и предпочтений. Если признать, что учет особенностей усредненного рецептора составляет неотъемлемую часть переводческого процесса, то возникает вопрос, каким образом переводчик определяет эти особенности».

Ответа на этот вопрос не дается. В. Н. Комиссаров лишь обращает внимание на «очевидную сложность» поставленной проблемы, о которой свидетельствует, по его словам, «отсутствие в современной теории перевода более детального обсуждения вопроса о содержании понятия "усредненный рецептор"». Затем В.Н.Комиссаров рассматривает некоторые, не очень обнадеживающие перспективы конкретизации понятия «усредненный рецептор», моделирования коммуникативной компетенции среднего представителя этноса.

Перед лицом заранее предполагаемых и, попросту говоря, очевидных трудностей позволительно усомниться не только в конструктивности концепции усредненного рецептора, но и в адекватности этой концепции реальности перевода. Строго говоря, сам по себе переводчик вообще не ориентируется на какой-либо тип рецептора. За него это делает отправитель (автор текста), который создает текст с рассчетом на определенный тип адресата: специалиста или профана, взрослых или детей, образованную или малообразованную аудиторию, верующих или атеистов и т.д. Вместе с исходным текстом переводчик получает «в придачу» и заданный автором тип адресата с той лишь разницей, что у адресата, с которым имеет дело переводчик, иные лингвоэтнические особенности. Задача переводчика — с помощью другого языка «перекодировать» ИТ таким образом, чтобы в новом языковом облике переводной текст сохранил свой потенциал воздействия на

уже нового адресата.

Набор действий, необходимых для реализации этой задачи, видоизменяется в зависимости от силы и специфики проявления лингвоэтнического барьера, которые варьируются от одного акта перевода к другому. Иногда для того, чтобы перейти этот барьер, достаточно лишь смены внешней формы переводимого отрезка ИТ, под которой принято понимать звуковую или графическую сторону языкового выражения.

Сравните:

Unser Kollektiv besteht aus 6 Mitgliedern.

Наш коллектив состоит из шести членов.

Такое «поверхностное» перекодирование текста — довольно редкое явление. Чаще бывают необходимы более глубокие преобразования исходного материала в процессе перевода — структурные и семантические трансформации, введение дополнительной (поясняющей) информации в ПТ, недостающей носителю для адекватного понимания исходного содержания или его (неявно выраженного смысла.

В условия реальной переводческой деятельности, когда постоянно варьируются в количественном и качественном отношении факторы, управляющие действиями переводчика, а вслед за ними меняются используемые переводческие приемы, когда переводится то публицистический текст, то юридический, то художественный, то технический, вряд ли можно говорить о некоем постоянном ориентире для переводчика, каковым является усредненный рецептор.

В качестве опоры для переводчика в его сложной деятельности — его «борьбе» с лингвоэтническим барьером, проявляющимся то в одной, то в другой ипостаси — может послужить только знание этого «противника». Это знание накапливается у переводчика в течение всей его профессиональной деятельности осознанно или подсознательно. Серьезный специалист целенаправленно «коллекционирует» и изучает факторы лингвоэтнического барьера, относящиеся к сферам языковых систем, норм, узусов, знаний культурно-исторических реалий и текущих событий.

Существенно при этом то, что путем сопоставления двух языков в статике (парадигматике), вне их соотнесенного функционирования в процессе перевода, нельзя составить представления о факторах лингвоэтнического барьера, реально влияющих на перевод, поскольку может оказаться, что некоторые яркие различия между ИЯ и ПЯ практически не являются препятствиями для переводчика и преодолеваются, можно сказать, механически. Так, к примеру, для перевода с немецкого языка на русский несущественно, что в немецком только один вид глагола, а в русском — два, что в немецком у глагола три формы прошедшего времени, а в русском — одна. Зато, несмотря на наличие в этих языках сходных по своему грамматическому значению глагольных форм — причастия I (Partizip I) и деепричастия, перевод последнего на немецкий язык сопряжен для молодых переводчиков с определенными трудностями, поскольку перевод деепричастия с помощью причастия I (Partizip I) возможен лишь в 15 % случаев. Такова немецкая языковая норма. В остальных случаях приходится искать другие решения, наиболее типичные из которых хорошо знать заранее. Опытный языковой посредник знает множество «ложных друзей переводчика» и иных «лексических ловушек», он помнит слова ПЯ, которые вызывают затруднения в переводе, знает множество эвфемизмов и аллюзий, специфику культуры двух народов. Он постоянно следит за текущими событиями в странах ИЯ и ПЯ.

Переводчик знает типичные трудности перевода, обусловленные асимметрией двух языковых систем, норм, узусов, преинформационных запасов. Обнаружив в исходном тексте отрезок, требующий не апробированного ранее асимметричного переводческого решения, переводчик концентрирует на нем свое основное внимание.

«В процессе поиска переводческого решения имеет место сосредоточение усилий... на ключевых участках поиска, о котором сигнализирует ощущаемая переводчиком неудовлетворенность наметившимся вариантом решения или неуловимость, расплывчатость представления о нем», — пишет М. Я. Цвиллинг.

Определить упомянутые ключевые участки и найти адекватные переводческие решения языковому посреднику помогает знание лингвоэтнического барьера, его наиболее труднопреодолимых участков, а также типовых переводческих решений.

Говорить о некоем постоянном ориентире не приходится. Можно говорить о главной цели — нейтрализовать с помощью различных переводческих приемов те проявления лингвоэтнического барьера, которые в каждом конкретном случае препятствуют коммуникации носителей ИЯ и ПЯ.

30.Современное переводоведение в Англии и США.

Переводоведение в Англии 2. Английское переводоведение в XX веке Более фундаментальные труды по теории перевода появились в Англии лишь во второй половине XX столетия. Здесь можно прежде всего отметить книгу Томаса Сэвори «Искусство перевода» (Лондон, 1952). В ней автор, пытался рассмотреть широкий круг переводческих проблем. Хотя лингвистическая основа этого исследования была явно недостаточной, автору удалось сформулировать рад положений, которые получили дальнейшее развитие в трудах по лингвистической теории перевода. Здесь еще нет изложения общих принципов построения теории перевода, тематика разделов и их последовательность в значительной степени произвольны. Прежде всего предлагается различать 4 вида перевода. Предлагаемая классификация отражает одновременно различия в степени точности и в характере переводимых материалов. Термины, которые используются при классификации, не всегда удачны, но автор достаточно подробно раскрывает их содержание. Он выделяет следующие виды перевода: (1) Совершенный перевод - перевод чисто информационных фраз-объявлений. (2) Адекватный перевод - перевод сюжетных произведений, где важно лишь содержание, а как оно выражено, несущественно. В этом виде перевода переводчик свободно опускает слова или целые предложения, смысл которых ему кажется неясным, перефразирует смысл оригинала, как ему заблагорассудится (3) Третий тип перевода, не получающий особого названия, - это перевод классических произведений, где форма так же важна, как и содержание. Качественная характеристика этого типа перевода дается путем указания на то, что не может быть «совершенным» (1-й тип) и что он требует столь длительного времени и таких больших усилий, что это сводит на нет коммерческую ценность перевода. (4) Четвертый тип перевода определяется как близкий к «адекватному» (2-й тип). Это перевод научно- технических материалов, чье появление вызывается практической необходимостью. Он требует хорошего знания переводчиком предмета, о котором идет речь в оригинале. Утверждая, что суть перевода всегда сводится к выбору, Т. Сэвори указывает, что при выборе переводчик должен последовательно ответить на 3 вопроса: 1) Что сказал автор? 2) Что он хотел этим сказать? 3) Как это сказать? Таким образом, Т. Сэвори наряду с содержанием и формой оригинала выделяет в качестве объекта перевода и то, что теперь назвали бы коммуникативным намерением автора. Центральное место в работе занимает раздел, посвященный вопросу о принципах перевода. Рассматривая формулировки, выдвигаемые различными авторами, Т. Сэвори приходит к выводу, что каких-либо общепризнанных принципов перевода вообще не существует. Для доказательства такого вывода он приводит список подобных формулировок, в котором рядом помещены взаимоисключающие принципы: 1. Перевод должен передавать слова оригинала. 2. Перевод должен передавать мысли оригинала. 3. Перевод должен читаться как оригинал. 4. Перевод должен читаться как перевод. 5. Перевод должен отражать стиль оригинала. 6. Перевод должен отражать стиль переводчика. 7. Перевод должен читаться как произведение, современное оригиналу. 8. Перевод должен читаться как произведение, современное переводчику. 9. Перевод может допускать добавления и опущения. 10. Перевод не должен допускать добавлений и опущений. 11. Перевод стихов должен осуществляться в прозе. 12. Перевод стихов должен осуществляться в стихотворной форме. Со своей стороны, Т. Сэвори отказывается от формулирования каких-то новых принципов перевода. Он ограничивается указанием на то, что переводчик должен находить средний путь между буквальным и свободным переводом, для чего его перевод, с одной стороны, должен читаться как оригинальный текст на ПЯ, а с другой стороны, быть более верным оригиналу, поскольку это позволяют нормы ПЯ. Особо оговаривается право переводчика заимствовать удачные варианты из предшествующих переводов. Не предложив новой трактовки общих принципов перевода, Т. Сэвори вместе с тем обратил внимание на один из важнейших факторов, влияющий на переводческий процесс и детально разрабатываемый в современной теории перевода. Он отметил, что выбор варианта перевода во многом зависит от предполагаемого типа читателя. 60-е годы XX столетия ознаменовались появлением собственно лингвистических исследований в области теории перевода, придавших ей более строгий научный характер. Большинство лингвистов, обратившихся к переводческой проблематике, принадлежали к английской лингвистической школе, которая обычно связывалась с именем Джона Ферса. Для лингвистов этой школы характерно рассмотрение языковой структуры как в формальном, так и в семантическом плане, большое внимание к функциональной роли языковых единиц в различных ситуациях речевого общения, стремление увязать общелингвистическую теорию с прикладными аспектами языкознания. Это позволило по-новому подойти и к теории перевода, рассматривая ее как часть прикладного языкознания, базирующуюся на постулатах общего языкознания. Отныне переводоведение получало фундаментальную теоретическую базу, и переводческие проблемы рассматривались в ряду других лингвистических проблем, либо их рассмотрению предшествовало изложение общелингвистических положений, на которых оно основывалось. Начало такому подходу положил сам Дж. Ферс. В статье «Лингвистический анализ и перевод» он высказал убеждение, что лингвистический анализ фонологического, фоноэстетического, грамматического и других аспектов значения может быть увязан с анализом различных аспектов перевода. Указав на опасность использования дословного перевода в качестве основы для выводов об особенностях структуры языка, с которого сделан перевод, Ферс отметил, что проблему места перевода в лингвистике предстоит еще изучить. Общий вывод, к которому пришел Дж. Ферс в своей статье: «Существование перевода является серьезным вызовом лингвистической теории и философии», побудил его последователей заняться разработкой основ лингвистической теории перевода. Одним из таких последователей был выдающийся английский лингвист Майкл А. К. Хэллидей. М. А. К. Хэллидей не занимался специально переводческими исследованиями, но включил переводческую проблематику в собственно лингвистические работы, подчеркивая необходимость включения перевода в объект языкознания. Для Хэллидея теория перевода - это часть сопоставительного языкознания. По мнению М. А. К. Хэллидея, перевод лежит в основе любого сопоставления языковых единиц и структур. Такое сопоставление предполагает контекстуальную эквивалентность сопоставляемых единиц, то есть возможность их использования в переводе друг для друга. Лишь после того, как благодаря контекстуальной эквивалентности доказана сопоставимость единиц двух языков, можно ставить вопрос об их формальной эквивалентности, о том, насколько сходно их положение в структуре каждого из языков. Таким образом, понятие «эквивалентность» оказывается центральным не только для теории перевода, но и для сопоставительного языкознания, и М. А. К. Хэллидей пытается пролить свет на сущность этого понятия. Следует заметить, что не все сказанное М.А.К, Хэллидеем о переводческой эквивалентности подтвердилось при дальнейших исследованиях, но его мысли о существовании шкалы эквивалентности и невозможности зафиксировать ее минимальный уровень сохраняет свою эвристическую ценность. М.А.К. Хэллидей понимал, что эквивалентность перевода не ограничивается отношением между текстами, а распространяется на более мелкие части текстов оригинала и перевода. Однако он допускает существование отношения эквивалентности только между отдельными предложениями в текстах, но не между составными элементами предложения. Большое внимание в работах М.А.К. Хэллидея уделяется моделированию самого процесса перевода. Определив переводческий процесс как последовательный выбор эквивалентов на разных уровнях языковой иерархии, он предложил для описания этого процесса использовать Модель, которая правильно отражала его сущность, хотя и не обязательно соответствовала бы реальным действиям переводчика. М.А.К. Хэллидей различает в процессе перевода несколько этапов в соответствии с «рангами» (уровнями) единиц, которыми оперирует переводчик на каждом этапе. Сначала - на ранге морфем - дается наиболее вероятный эквивалент для каждой морфемы, не считаясь с ее окружением. Затем наиболее вероятные эквиваленты выбираются для единиц более высокого уровня - на ранге слов. При этом эквиваленты на уровне морфем пересматриваются уже с учетом лингвистического окружения. Затем такая же процедура повторяется на уровне словосочетания и предложения. На основе такой модели в процессе перевода выделяются два этапа: 1) выбор наиболее вероятного эквивалента для каждой категории или единицы; 2) модификация этого выбора на уровне более крупной единицы на основе либо данных ИЯ, либо норм ПЯ. Например, выбор формы числа в переводе обычно зависит от ИЯ, а выбор рода и синтаксического согласования определяется нормами ПЯ. В работах М.А.К. Хэллидея используется и вариант этой модели, где учет грамматических и лексических черт ПЯ выделяется в отдельный этап. Схема описания процесса перевода, предложенная М.А.К. Хэллидеем, нашла мало сторонников среди теоретиков перевода. Однако несомненной заслугой является сама идея моделирования переводческого процесса, позволяющая описывать мыслительные операции переводчика, которые нельзя наблюдать непосредственно. Разработка различных моделей перевода получила широкое распространение в современном переводоведении. Проблемы переводческой эквивалентности и моделирования переводческого процесса находятся в центре переводческих трудов М.А.К. Хэллидея, но они не исчерпывают их содержания. Ученого интересуют особенности научно-технического и художественного перевода, специфика устного перевода, перспективы развития машинного перевода Обращение к переводческой проблематике такого крупного лингвиста, как М.А.К. Хэллидей, несомненно способствовало формированию лингвистической теории перевода. При всей ценности работ М.А.К. Хэллидея в области теории перевода она составляла лишь небольшие разделы в трудах, посвященных более широкой лингвистической проблематике. Заслуга создания первой лингвистической монографии по проблемам перевода принадлежит другому английскому лингвисту – Джону Кэтфорду. 3. Переводческая концепция Джона Кэтфорда Наиболее полным воплощением английских переводческих концепций этого периода явилась работа Дж. Кэтфорда «Лингвистическая теория перевода», сыгравшая значительную роль в становлении современной теории перевода. Книга Дж. Кэтфорда - это первая попытка в английском переводоведении построить цельную и законченную теорию перевода на основе определенных представлений о языке и речи. Дж. Кэтфорд положил начало традиции, которая нашла свое отражение во многих последующих работах по лингвистической теории перевода: предварять рассмотрение собственно переводческих проблем изложением исходных общелингвистических концепций. Этому посвящена первая глава книги, содержащая краткое, но очень четкое описание структуры языка, строения его единиц, взаимодействия языка с ситуациями, в рамках которых осуществляется речевое общение. Вслед за Дж. Ферсом Дж. Кэтфорд различает собственно языковые формальные уровни и экстралингвистические (неформальные). Собственно языковые уровни включают фонологию и графологию, связанные с фонической и графической «субстанцией» (звуками и буквами), и грамматику и лексику, связанные с ситуативной субстанцией (элементами внешнего мира). Отношение между грамматическими и лексическими единицами и соответствующими элементами ситуации составляет контекстуальное значение этих единиц, в отличие от их формального значения, определяемого отношением единицы к другим единицам того же уровня. Дж. Кэтфорд дает классификацию грамматических единиц из 5 рангов (классов): предложение, клауза, группа, слово, морфема. Группа представляет собой член предложения (слово или словосочетание), клауза -элементарное предложение, простое, или придаточное, а также приравниваемые к предикативным единицам обособленные обороты, а предложение - единица, состоящая из двух и более клауз. Изложив некоторые исходные лингвистические понятия, Дж. Кэтфорд переходит к рассмотрению собственно переводческих проблем. В соответствии со своим подходом Дж. Кэтфорд дает упрощенное, но собственно лингвистическое определение перевода как «замену текстового материала на исходном языке (ИЯ) эквивалентным текстовым материалам на языке перевода ПЯ». Он настаивает на термине «текстовой материал» (а не просто текст), поскольку некоторые элементы оригинала могут быть прямо перенесены в текст перевода. И здесь Дж. Кэтфорд выдвигает положение, сыгравшее большую роль в последующем развитии переводоведения. Он заявляет, что термин «эквивалентность» - несомненно ключевой в определении перевода и что центральная задача теории перевода заключается в том, чтобы определить природу переводческой эквивалентности и условия ее достижения. Автор рассматривает возможные виды перевода. Предлагается различать, с одной стороны, полный и частичный перевод, а с другой - тотальный и ограниченный перевод. При полном переводе переводится весь текст оригинала, при частичном переводе часть текста оригинала переносится в текст перевода либо потому, что она признается непереводимой, либо для придания переводу «местного колорита». Тотальным переводом предлагается именовать обычный перевод, когда оригинал переводится на всех языковых уровнях, Тогда как ограниченный перевод означает перевод лишь на каком-либо одном уровне: фонологическом, графологическом, грамматическом или лексическом. Предлагается также различать перевод, ограниченный рангом, где эквиваленты создаются исключительно между единицами одного и того же ранга (слово переводится словом, группа - группой и т. д.), и перевод, свободный от такого ограничения. Тогда традиционные термины - свободный, буквальный и пословный перевод - получают собственно лингвистические определения. При свободном переводе эквиваленты перемещаются по различным рангам, но тяготеют к более высокому рангу, чем предложение. Пословный перевод осуществляется в основном на ранге слова, хотя может включать и некоторые эквиваленты на ранге морфемы. Буквальный перевод занимает промежуточное положение: он дословен, но допускает изменения в связи с требованиями грамматики ПЯ (добавление слов, изменение структуры на любом ранге и т. п.). Большое внимание уделено в книге способу определения эквивалентности. Дж. Кэтфорд предлагает установить эквивалентность двух отрезков текста эмпирическим путем: анализируя уже выполненные переводы или предлагая опытному переводчику перевести отрезок текста оригинала. При этом обнаруживаемые эквиваленты отнюдь не обязательно будут формально соответствовать друг другу, то есть занимать примерно одинаковое место в системах ИЯ и ПЯ. Не будут они иметь и одинаковые значения, поскольку каждый язык имеет собственную систему значений, и, следовательно, значения единиц оригинала не могут совпадать со значениями единиц перевода. Эквивалентность при переводе возникает тогда, когда устанавливается соответствие между различительными признаками (или, по крайней мере, между некоторыми из них) текста на исходном языке и текста на языке перевода. Высказывания Дж. Кэтфорда по проблеме переводческой эквивалентности оказались весьма плодотворными и нашли отражение во многих публикациях по теории перевода более позднего периода. Заслуживают внимания и разделы книги, посвященные применению транслитерации при переводе, грамматическим и лексическим преобразованиям, взаимодействию разных уровней в процессе перевода, проблемам учета при переводе социальных, диалектальных и иных языковых различий и т. п. Несмотря на их несколько фрагментарный характер, они убедительно свидетельствуют о плодотворности лингвистического подхода к переводческой проблематике. 4. Вопросы теории перевода в работах Питера Ньюмарка П.Ньюмарк - переводчик-практик и преподаватель перевода, формулирующий теоретические положения на основе обогащения переводческого опыта. Ему не по душе абстрактные теоретические модели и «чистая теория», он больше всего озабочен тем, чтобы теория перевода была непосредственно связана с переводческой практикой. Поэтому в его работах много частных наблюдений и замечаний о различных тонкостях и трудностях перевода и меньше собственно теоретических проблем. Вместе с тем в них можно найти и целый ряд общетеоретических концепций, представляющих собой несомненную ценность, несмотря на то что порой они не обладают достаточной научной строгостью и излишне категоричны. По мнению П. Ньюмарка, главная задача теории перевода заключается в том, чтобы определить надлежащие методы перевода для возможно большего числа типов или подтипов текста, чтобы создать основу для формулирования принципов, отдельных правил и советов, необходимых переводчику. Все положения теории перевода должны выводиться из переводческой практики и обязательно сопровождаться примерами из оригиналов и их переводов. П. Ньюмарк неизменно следует этому правилу, и в его работах всегда присутствует богатый иллюстративный материал. Хотя П. Ньюмарк делает упор на прикладную роль теории перевода, он осознает и ее большое научно- познавательное значение. Рассмотрев важнейшие факторы, влияющие на выбор стратегии переводчика (цель текста, намерение переводчика, характер читателя и языковые и художественные качества текста оригинала) и основные типы переводческих текстов (выражающие соответственно экспрессивную, информативную и директивную функции), П. Ньюмарк формулирует два общих метода перевода: коммуникативный и семантический. Коммуникативный перевод стремится произвести на читателя воздействие как можно более близкое к тому, какое испытывают читатели оригинала. Семантический перевод стремится передать, с учетом семантических и синтаксических ограничений ПЯ, точное контекстуальное значение оригинала. Хотя оба метода могут сочетаться при переврде всего текста или его части, но в первом случае акцент делается на сообщении читателя и высказывании, а во втором - на значении, авторе и его замысле. Он отмечает, что коммуникативный перевод всецело ориентирован на читателя перевода, обеспечивая ему простую и ясную передачу исходного сообщения в привычной для него форме. Напротив, семантический перевод остается в рамках культуры оригинала, он более сложен, более детален, стремится передать все нюансы мысли, все особенности авторского стиля . Хотя П. Ньюмарк подчеркивает, что в ряде случаев коммуникативный перевод является обязательным (например, в предупредительных надписях типа «Beware of the dog» = «Осторожно, злая собака»), его симпатии явно на стороне перевода семантического. П. Ньюмарк делает интересную попытку подкрепить свою концепцию общими соображениями о соотношении речи и мышления. Он рассуждает о том, что человек больше мыслит, чем говорит, и что поэтому язык - это скорее орудие мысли, чем средство коммуникации. Процесс мысли наиболее полно отражается в письменной речи, в то время как устная речь более стереотипна и автоматизирована и часто осуществляется без предварительного обдумывания. Именно она представляет собой коммуникацию в чистом виде. Коммуникативный перевод связан с передачей информации, семантический перевод - с отражением процесса мышления. Первый воспроизводит то, что сообщает автор оригинала, второй - то, что и как он думает. Хотя коммуникативный перевод более распространен, семантический перевод оказывается, по мнению П. Ньюмарка, более значимым. П. Ньюмарк указывает, что характеристика двух общих методов перевода является его главным вкладом в теорию перевода. Вместе с тем в его работах рассматривается и ряд более частных переводческих проблем: вопросы перевода собственных имен, политических и иных терминов и названий, метафор и слэнга, выбора синонимических соответствий и пр. Все эти вопросы рассматриваются на большом иллюстративном материале, сопровождаемом тонкими и очень полезными в практическом плане наблюдениями и замечаниями.

Переводоведение в США

Ряд американских лингвистов, таких как Эдвард Сэпир, Бенджамин Л.Уорф, Флойд Лоунсбери, Юджин А.Найда, Ч.Ф.Веглин, Мартин Джус, Джозеф Х.Гринберг, Уриэл Вайнрайх, Л.Блумфилд и З.С.Хэррис, представлявших дескриптивистское направление американского языкознания, возникшее в русле структурной лингвистики, проявили большой интерес к проблемам языка и культуры. Их взгляды имели ряд существенных отличий от европейских структуралистских школ, отражающих специфические общественно-исторические, философские и языковые условия развития языкознания в США: распространение теорий позитивизма, прагматизма и бихевиоризма; традиции изучения языков коренного индейского населения; актуальность практических проблем, связанных с разнородными группами иммигрантов, живущих в США и т.д. Данное направление языкознания сложилось под непосредственным влиянием идей Л.Блумфилда, который отвергал необходимость изучения содержательной стороны языка. Он уделял большое внимание изучению бесписьменных языков малых племен и народностей, у которых не было ни грамматик, ни словарей. При их исследовании для установления и различения единиц языка им был введен формальный критерий - сочетаемость единиц, их место в речи относительно других единиц, - который получил название дистрибуции. Основным объектом исследований американских языковедов стала формальная сторона языка, в то время, как объяснение языковых явлений через категории мышления и психики человека Блумфилд назвал ментализмом и считал главным препятствием для превращения лингвистики в точную науку. Описание языка понималось как установление языковой системы, индуктивно выводимой из текстов и представляющей собой совокупность некоторых единиц и правил их расположения. Слово как основная единица языка, как правило, не выделялось и трактовалось как особо тесно спаянная цепочка морфем, соединенная в пределах предложения с другими такими же цепочками. Единицы, более крупные, чем предложение, не рассматривались, т.к. считались не принадлежащими структуре языка (исключением стала работа З.Хэрриса «Анализ дискурса», 1952). Наибольшее распространение в исследованиях данного направления получил метод анализа по непосредственно составляющим. Для членения высказывания на составляющие использовался учет числа возможных продолжений в различных местах высказывания. Группа последователей Блумфилда, т.н. йельская школа (Б.Блок, Дж.Л.Трейджер, З.Хэррис, Хоккет и др.), характеризуется последовательным антиментализмом и стремлением к все большей формализации. Напротив, анн-арборская школа Мичиганского университета (Фриз, К.Л.Пайк, Ю.Найда и др.) отличается более широкой проблематикой, исследует значения языковых единиц, связи языка с культурой и социальным окружением, смыкаясь с этнолингвистикой. Руководствуясь взглядами, отличными от взглядов своих европейских коллег, они также внесли весомый вклад в область семантики, а, следовательно, и перевода. Возможно, одним из наиболее важных аспектов влияния современного языкознания на переводческую деятельность было освобождение переводчиков от исходных установок предыдущего поколения филологов.

В связи с особой ролью одного из ярчайших представителей школы дескриптивистов Юджина Найды хотелось бы несколько подробнее остановиться на характере его деятельности, хотя, безусловно, небольшой формат данной статьи не позволит в полной мере раскрыть весомость общепризнанного вклада этого выдающегося ученого в развитие науки переводоведения. Известный американский лингвист, главный консультант по вопросам перевода Американского Библейского общества, Юджин Альберт Найда родился 11 ноября 1914 г. в Оклахома- Сити. Во время учебы в Южной Калифорнии он проявил интерес к изучению греческого, латыни, французского и немецкого языков. Для написания дипломной работы он был направлен в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, где специализировался по греческому языку и в 1936 г. получил степень бакалавра. На этом этапе своей жизни Ю.Найда приобщился к церкви и присоединился к делегации лингвистов, отправившейся в Мехико. В 1939 г. он получил степень магистра в Южнокалифорнийском университете, где углубился в изучение религиозной литературы и специализировался в изучении Нового Завета на греческом языке. Большая часть его работ посвящена дескриптивной лингвистике, межкультурным коммуникациям, изучению греческого, готского и древнеанглийского языков. Его докторская диссертация, посвященная синтаксическим структурам в английском языке, была завершена в 1943 г. под руководством Чарльза Фриза, Леонарда Блумфилда и Эдгара Стуртеванта. В том же году он получил предложение присоединиться к Американскому Библейскому обществу, где работал в качестве исполнительного секретаря в отделе перевода.

В силу специфики своей работы он посетил более 75 стран во всем мире, осуществляя руководство обучающими программами и проводя исследования в области более чем 200 языков. Он является постоянным сотрудником и членом редакционной коллегии журнала «The Bible Translator» со времени его основания в 1948г. Позже Найда взял на себя дополнительные обязанности координатора исследований в области перевода Объединенных Библейских обществ. За свою работу в данной области он награждается почетными степенями доктора богословия Восточной бабтистской семинарией (в 1956 г.) и Южно-калифорнийской бабтистской семинарией (в 1959 г.), степенью доктора богословия Мюнстерским университетом (Западная Германия, 1966 г.) и степенью доктора литературных наук Эдинбургским университетом Хериота-Ватта (1974 г.). Доктор Найда читает лекции во многих университетах. В 1968 г. он являлся председателем Американского лингвистического общества.

Будучи специалистом в области библейских переводов, Ю. Найда написал ряд статей и книг, опираясь на приобретенные лингвистические, антропологические, коммуникативные и другие знания. В работе «Перевод Библии» («Bible Translating», 1947) он впервые разработал ряд принципов и приемов с примерами для облегчения работы миссионеров при переводе Священного Писания, использовав при этом собственный опыт, а также материалы и рукописи Американского Библейского общества и опыт своих коллег в различных странах мира. Его дальнейший рост как специалиста в области перевода нашел свое отражение в книгах «Слово Божье на мирском языке» («God’s Word in Man’s Language», 1952), «Культуры и обычаи» («Customs and Cultures», 1954), «Чтение проповедей для обращения иноверцев» («Message and Mission», 1960), «Религия и культура» («Religion Across Cultures», 1968), «Проповедование Евангелия в Латинской Америке» («Communication of the Gospel in Latin America», 1969), «Руководство по переводу «Послания к римлянам святого апостола Павла» («A Translator’s Handbook on Paul’s Letter to the Romans», 1973, совместно с Барклаем М. Ньюманом). Применяя современные знания из разных областей, Найда пытается донести мораль христианства до людей при помощи языка, характерного для современного мира. В своих работах он указывает на необходимость время от времени обновлять язык Священного Писания, приспосабливаясь к социокультурным переменам (особенно к диахроническим лингвистическим изменениям), и открывать новые и новые факты, имеющие значение для богословских наук.

Доктор Найда широко известен своими работами по семантическим структурам и теории перевода. Его первая опубликованная статья «Лингвистические и этнологические трудности перевода» («Linguistics and Ethnology in Translational Problems», 1945) получила всеобщее одобрение и была включена в хрестоматию Дэла Хаймса «Язык, культура и общество» («Language in Culture and Society», 1964). Его первая книга «Морфология. Дескриптивный анализ слов» («Morphology, The Descriptive Analysis of Words», 1946) свыше десяти лет оставалась одним из основных учебников по языкознанию. В 1947г. вышли в свет его знаменитые «Лингвистические интерлюдии» («Linguistic Interludes»), построенные в виде непринужденной беседы, которые по сей день остаются полезным источником информации об основных принципах и методах дескриптивной лингвистики и подчеркивают важность изучения языка в широком контексте общечеловеческой культуры и общества. Книга «Изучая иностранный язык» («Learning a Foreign Language», 1950) также является хорошим пособием по изучению языкознания, написанным доступным языком. Диссертация Ю.Найды «Краткий обзор синтаксиса английского языка» («A Synopsis of English Syntax», 1964) является хорошим справочным материалом о функционировании слов как синтаксических классов. Однако наиболее ценным вкладом в языкознание стали книги «Наука перевода» (« Toward a Science of Translating», 1964), «Теория и практика перевода» («The Theory and Practice of Translation», 1969, совместно с Чарльзом Р. Табером) и статья «Культурно-этническая концепция перевода» («Translation Across Cultures»), в которых Найда расширяет свои более ранние взгляды на проблему перевода, отводя главную роль рецептору перевода. В своей работе «Исследование семантических структур» («Exploring Semantic Structures», 1975) Ю.Найда проводит углубленный анализ значений ядерных структур и взаимоотношений между ними. Работа «Компонентный анализ смысловых значений» («Componential Analysis of Meaning», 1975) посвящена референциальным аспектам значений слов, а также дополнительным аспектам, несущим коннотативную и эмоциональную нагрузку. Юджин Найда также является автором труда по лексикографии и словаря к изданию Нового Завета на греческом языке, в котором он классифицировал около 15 тысяч словарных единиц, расположив их в тематически организованном порядке (он выделил более 250 тематических групп).

Школа Ю.Найды занимает одно из ведущих мест в американском языкознании. Ряд его последователей (Бикман, Ларсен и др.) являются авторами научных исследований в области религиозных переводов. Методы Ю.Найды оказались полезными не только для миссионерской работы и библейских переводов, но и для всех сфер научной деятельности, связанной с межкультурными коммуникациями. Благодаря его трудам был признан факт существования культурно-этнических различий между народами, что послужило очередным шагом навстречу улучшению межчеловеческого взаимопонимания и обмена информацией. Он считает, что все, что может быть сказано на одном языке, может быть передано и на другом языке с определенной степенью точности, если определить равноценные контрольные точки языка рецептора и подобрать соответствующие структуры при помощи реорганизации составляющих элементов сообщения. Межъязыковой и межкультурный обмен информацией - это процесс эквивалентного перевода сообщений на язык рецептора посредством уместной реорганизации формальных и семантических структур, а реалии, оказывающие влияние на межкультурную коммуникацию, могут оказать неоценимую помощь для преодоления препятствий на пути к международному взаимопониманию. 31.Переводоведение в Германии

Лингвистическое переводоведение в Германии. Развитие теории перевода в Восточной Германии.

Большой интерес к проблемам перевода - характерная особенность истории немецкой культуры. Достаточно вспомнить, что могучее движение реформации началось с опубликования Мартином Лютером его «Письма переводчика», в котором он обосновывал принципы нового перевода Библии.

Ратуя за полную и точную передачу оригинала, Лютер в то же время решительно возражал против его рабского копирования, настаивал на полноценности языка перевода, требовании «чистейшего и внятного немецкого языка». Лютер сам был талантливым переводчиком, хорошо понимавшим, какую большую роль при переводе играет соотношение структур и функциональных стилей двух языков, участвующих в процессе перевода. В своих переводах он применял многие языковые преобразования, которые сегодня мы бы назвали переводческими трансформациями: изменял порядок слов, применял описательный перевод отдельных слов оригинала, уточнял связи между словами и фразами, вводя дополнительные союзы и другие связки и т.д.

В более позднее время проблемы перевода привлекали внимание многих выдающихся деятелей культуры Германии. О переводе высказывали свои концепции И.Брайнтингер и А.Шлегель, И.Гёте и Ф.Шлейермахер, В.Гумбольдт и Я.Гримм и многие другие. Современник В.Гумбольдта Фридрих Шлейермахер посвятил свою работу обоснованию различных методов перевода. Он указывает, что метод перевода зависит, прежде всего, от характера переводимого текста. В связи с этим предлагается различать перевод устных высказываний и письменных документов, непосредственно отражающих предметы и действия в определенном порядке следования в пространстве и времени.

Переводчик имеет дело, с одной стороны, с системой чужого языка, а с другой стороны, с творчеством автора, использующего язык относительно самостоятельно и свободно. В связи с этим Ф.Шлейермахер предлагает различать два метода перевода: парафразу и свободное переложение. При парафразе переводчик во главу угла ставит верность отдельным частям подлинника, оперируя элементами обоих языков так, как если бы они были математическими знаками, находящимися в определенном отношении друг к другу. При свободном переложении переводчик стремится создать одинаковое впечатление для своих читателей, каким оно было у читателей подлинника, отказываясь от соответствия отдельным его частям. Таким образом, в концепции Ф.Шлейермахера уже имеются элементы ориентации на получателя, которая играет столь большую роль в современной теории перевода.

Весьма значительный след в немецкой переводческой теории оставил гениальный классик немецкой литературы Иоганн Вольфганг Гёте. Гёте сам дал блестящие образцы художественного перевода и много и плодотворно размышлял о возможностях и методах переводческой деятельности. Он различал два принципа перевода - один из них требует переселения иностранного автора к читателям перевода, так, чтобы они могли увидеть в нем соотечественника; другой требует, чтобы читатели перевода отправились к этому чужеземцу и применились к его условиям жизни, складу его языка, его особенностям. В переводе эти принципы могут сочетаться, когда переводчик выбирает средний путь, но каждый из них имеет свои достоинства.

Подобные замечания литературоведческого и лингвистического характера можно найти у многих переводчиков и ученых на протяжении XVIII и XIX веков. Они подготовили почву для создания развернутых переводовёдческих концепций, которые появились уже в XX столетии.