Ямато: социально-политическое устройство, внешняя политика
Древнеяпонское государство Ямато было довольно агрессивным образованием. С IV по VI века яматоские монархи подчинили себе западные, центральные и большинство восточных земель острова Хонсю, завоевали остров Сикоку и поставили под свой контроль север острова Кюсю. С проникновением на Японский архипелаг китаецентричной политической философии, правители Ямато начали рассматривать соседние племена как варваров, которых необходимо «возвращать» под монаршую руку. С VI по IX века яматосцы вели постоянные войны на севере острова Хонсю с племенами эмиси (прото-айнами) и кумасо и хаято на юге Кюсю. Результатом такой политики стало уничтожение или ассимиляция этих племён.
Ямато также проводило активную внешнюю политику, в частности в Корее. Его постоянным союзником на полуострове было древнекорейское государство Пэкче, воевавшее против других соседей — древнекорейских государств Силла и Когурё. Весьма активной сферой влияния японцев на корейском полуострове являлась также небольшая южнокорейская конфедерация Кая (позднее поглощённая Силла). Неоднократным вторжениям японцев на протяжении всей своей истории подвергалось государство Силла. Однако в 663 году когда сначала пэкческие, а позднее и экспедиционные японские войска были разгромлены коалиционными армиями Силла и Китая династии Тан, государство Пэкче прекратило своё существование, а придворная знать Пэкче эмигрировала в Японию. Потеряв таким образом главного союзника на континенте, японцы, умерив внешнеполитическую активность, отбросили амбиции относительно Корейского полуострова и сосредоточились на внутриполитических проблемах.
Внешняя политика Ямато
Страна Ямато активно участвовала в делах восточноазиатского межнационального сообщества и нередко вмешивалась в политику южнокорейского государства Пэкче. В 4 веке н.э. Ямато оказало военную помощь Пэкче в конфликте с северокорейским государством Когурё, и за это получило южные земли Мимана. На это указывает текст стелы, возведенной в честь правителя Когурё Квангетхо. В 5 веке лидеры Ямато пытались дипломатическими средствами получить власть над корейским полуостровом, для этого они просили помощи у Китая. В письменных хрониках китайской династии Сун рассказывается о «пяти японских ванах», которые в период с 413 по 478 год отправили к императору Китая 10 делегаций с просьбой признать их правителями юга Кореи. Так как Ямато признавало господство Китая, Китай оказал Ямато военную и политическую поддержку в противостоянии с Когурё. В шестом веке Пэкче и Ямато создали союз для оказания сопротивления другому корейскому государству под названием Силла. Однако эта война не принесла успеха и закончилась присоединением Миманы к Силле в 562 году.
Благодаря тому, что правительство Ямато проводило энергичную внешнюю политику, в Японию было ввезено множество достижений цивилизации материка. Китайские и корейские переселенцы, поселившиеся на Японском архипелаге передавали японцам новые умения — методы создания прочных керамических изделий, способы ювелирной обработки металлов, строительное искусство, иероглифическую письменность и познания в медицине.
В 6 веке правитель Пэкче передал яматоской знати буддистские образы и сутры. Таким образом в Японию пришел буддизм. Однако по отношению к новой вере среди японцев возникли споры, впоследствии переросшие в религиозную войну. Сильный род Сога требовал принять буддизм, как его приняли соседние государства, а древний род Мононобэ защищал старинные верования. Обладая поддержкой эмигрантских родов, Сога в 587 году разгромили Мононобэ и сосредоточили всю власть в стране в своих руках.
Религиозная система синто и влияние даосизма.
Проникновение буддизма в Японию
Проникновение буддизма в Японию поразило самую сердцевину духовного самосознания японцев, оказало глубокое и длительное влияние на все стороны жизни. Высшее присутствие (или ками), которое японцы так остро чувствовали, и которое не требовало никаких специфических форм или атрибутов, теперь в изобилии проявилось в человеческом облике.
Буддизм попал в Японию из Кореи после нескольких веков развития в Китае. Правитель Ван Пэкче Сонмён государства Пэкче (Кудара) на юго-востоке Корейского полуострова подарил бронзовое позолоченное изображение Будды японскому императору Киммэй (539 -571) в 552 году и уверил, что «среди всех Законов этот Закон — самый превосходный. Его трудно понять, в него трудно войти. Даже Чжоу-гун и Кун-цзы не смогли познать его. Этот Закон - без меры и предела; с его помощью достигают счастливого воздаяния и высшей мудрости. Представь себе человека, обладающего всеми богатствами, которых он желает; что бы он не замыслил — все происходит согласно его желаниям. То же — и с сокровищем чудесного Закона. То, о чем молишься и чего желаешь,— достигается как то задумано и исполняется без изъятия. От далекой Индии и до трех стран Кореи нет никого, кто не принял бы Учения и не последовал ему, кто не почитал бы его и не преклонялся перед ним» [Нихон Сёки, 53]. Император, который не хотел обижать ками, был исполнен благодарности, но осторожен: он позволил первыми обратиться к новой религии только влиятельному клану Сога.
В действительности многие представители сообщества иммигрантов в Японии уже практиковали буддизм задолго до 552 года. Китайский ученый корейского происхождения — Вани, как свидетельствуют записи, познакомил Японию с китайской письменностью в 405 году; другие иммигранты, занимающиеся различными ремеслами — бэ (наследственные гильдии, специализирующиеся в живописи, ткачестве, изготовлении седел), поселились в области Ямато во время правления императора Юряку (457-479). В течение периода Асука (593 — 710) в каждом крупном строительном проекте принимали участие приехавшие корейские мастера, многие из которых впоследствии осели в Японии. И хотя есть упоминания о китайских ремесленниках, основные контакты — и художественные, и религиозные — между Китаем и Японией осуществлялись через Корею.
Период Асука отмечен жизнью и деятельностью принца Умаядо, более известного под его буддийским именем Сё:току (Мудрый и Добродетельный) — жадного до знаний ученого и образованного государственного мужа, чья культурная деятельность оказала значительное влияние на развитие японской цивилизации того времени. В искусстве этого периода отражены культурные связи с Корейским полуостровом, чем с Китаем, особенно с царствами Когурё на севере и Пэкче на юго-востоке. Рожденный при дворе, который получал буддийские изображения из Кореи на протяжении 21 года и уже владел терминологией новой веры, Сё:току вырос в атмосфере культурного брожения. Принц Сё:току был выдающимся буддийским мыслителем. При дворе он проповедовал и составлял комментарии к «Сутре Виламакирти», «Сутре о царице Шримале» и «Лотосовой сутре». В 607 году он отправил ученого в Китай династии Суй для изучения буддизма, а также заказал составление первой компиляции по истории Японии (теперь утерянной). В 604 году он составил знаменитый «Кодекс XVII статей» для обеспечения социального примирения, пытаясь создать централизованную форму власти и объединить глав многообразных кланов, чьё соперничество определяло жизнь в Японии.
Главным скульптором принца Сё:току был Хуэ-чха, монах из царства Когурё, где буддизм был крепче связан с государственной властью (что типично для Китая династии Северная Вэй) по сравнению с более свободным от политики южным буддизмом в Пэкче и в Китае при династии Лянь, где монахи не должны были почитать правителя. Однако влияние буддийских дипломатов, монахов, мастеров и живописцев обоих корейских царств ощущалось с середины VI века. Следует отметить, что в годы правления государыни Суйко (592 — 628) процветали самые противоречивые стили; только один храм Хо:рю:дзи дает представление о нескольких художественных источниках.
Один из них не китайского происхождения — это «скифо-сибирская» [Стэнли-Бейкер, 40] культура всадников начала периода Кофун. Этот стиль прослеживается в ажурных металлических коронах, которые Сиба Тори (что важно, принадлежащий третьему поколению китайских мастеров-седельщиков) использовал в своих буддийских скульптурах, и в треугольных или округлых панелях балдахинов (которые напоминают настенные росписи в каменных дольменах в Фукуока и Кумамото).
Несмотря на то, что влияние материковых стилей было сильно, японские мастера не просто копировали произведения искусства, а сочетали привнесенные элементы с собственной складывающейся иконографией.