Категории диалектики

Напомним, что название это условно, ибо основные зако­ны диалектики выражены с помощью философских категорий, а здесь, в этой теме, тоже форму­лируются законы диалектики (закон причинности и др.).

1. Связь и обособленность

Подумаем, когда употребляется термин «связь»? Связать, например, концы веревок — значит, соединить их с помощью узла. Части часов связаны так, что образуют целое — пред­мет, показывающий время. Если людей объединяет дело, ин­терес или что-нибудь другое, также говорят о связях.

Следовательно, связь имеется тогда, когда две вещи ока­зываются в чем-то едины, выступают как одно. При этом образуется признак, которого не было у вещей до связи.

Возникновение связи означает возникновение единого че­рез посредство чего-либо. Посредник, так сказать, «связной», есть во всех случаях связи. Две веревки, как известно, соеди­няются посредством узла. Гвозди, болты, клей и т. п. — то­же средства связи. Но большинство связей не осуществляет­ся так зримо. Вещи могут быть связаны посредством призна­ка и относиться к одному классу предметов. Время и прой­денный путь связаны посредством скорости.

Нет вещи, которая была бы не связана с другими. Ф. Энгельс писал в «Анти-Дюринге»: «Когда мы подвергаем мыс­ленному рассмотрению природу или историю человечества или нашу собственную духовную деятельность, то перед на­ми сперва возникает картина бесконечного сплочения свя­зей и взаимодействий, в которой ничто не остается непод­вижным и неизменным...».

Ф. Энгельс собирался, работая над «Диалектикой приро­ды», «развивать общий характер диалектики как науки о связях в противоположность метафизике»².

Все имеет свою противоположность, связь — тоже. Есть термины, которые употребляются для обозначения противо­положного связи. Противоположностью является обособлен­ность. Обособленность есть отсутствие связи, но не просто отсутствие, а исключение ее, это разъединенность. Синони­мом обособленности является изолированность.

Каждая вещь не связана в каком-то отношении с другой. Не со всеми знакомыми связывает нас дружба, не каждый близкий — родственник или коллега. Ф. Энгельс писал: «Чтобы понять отдельные явления, мы должны вырвать их из общей связи и рассматривать изолированно...». Такое рассмотрение вещей должно быть в единстве с изучением связей.

Существует термин «обратная связь». Люди использовали обратную связь задолго до того, как появился термин. Ввел его в науку в 1906 году Е. Румер. Им обозначают ту связь, благодаря которой осуществляется самоуправление или уп­равление другой системой. Система имеет обратную связь, если может перестраиваться, менять поведение под влиянием информации, полученной от вещи, с которой есть взаимо­действие, в том числе есть управление этой вещью (систе­мой). Система с обратной связью может устранить различие между заданным и действительным состоянием.

Врач, поставив диагноз на основе обследования больного, назначает лечение и следит за тем, как оно действует на больного. Известный советский хирург Н.М. Амосов опреде­лял лечение как искусственное управление организмом с целью восстановления нормы. Без обратной связи нет подлинного лечения. То же можно сказать об управлении и обучении.

Подводя итог размышлениям о фактах обратной связи и о механизме ее, подчеркнем, что Н. Винер считал обратную связь необходимым условием всей жизни: «В многочислен­ных примерах... мы встречаемся с тем фактом, что обратная связь не только участвует в физиологических явлениях, но и является совершенно необходимой для продолжения жизни».

Связь и обособленность разнообразны. Связь может пере­расти в сотрудничество. Но никакое сотрудничество, напри­мер, в процессе труда, не существует без разделения труда. Благодаря связи и обособленности осуществляются коорди­нация (порядок соподчинения, согласования действий) и субординация (порядок подчинения) элементов в системе.

Связи бывают корреляционные (статистические); функ­циональные, причинные, связи состояний.

2. Причина и следствие

Обратимся к справочной литературе. Философская тра­диция определяет причину через «вызывает». А когда стало ясным различие между генетической связью (genesis — про­исхождение) и причинной, был сделан вывод о необходимо­сти добавлять к «вызывает» «непосредственно». Причина — то, что непосредственно вызывает... Что? Обычно говорят: «изменение». Но причину имеет все, т. е. и отсутствие изме­нения, наличие или отсутствие признака и т. д. Вероятно, причину надо определить как то, что непосредственно вызы­вает данное бытие или небытие.

Когда научное познание стало отчетливо отличать корре­ляционную и функциональную связь от причинной, философы отказались от утверждений типа: «Следствие вызывается не­сколькими причинами» как от неверных. Действительно каждое следствие вызывается одной, своей причиной, которая оказывается единством условий (обстоятельств), т. е. слож­ным образованием. Положение о том, что следствие вызыва­ется не одной, а несколькими причинами, утвердилось в пе­риод кризиса метафизического, лапласовского детерминизма, который сводил причину к внешнему условию (обстоятельст­ву). Оказалось, что это не так. Тогда многие философы и пришли к столь же неверному выводу. Диалектический де­терминизм рассматривает причину как взаимодействие внут­реннего и внешнего.

Внешнее и внутреннее — контрарные противоположности и согласно «ядру диалектики» нет никакой необходимости разрывать их так, что внешний фактор объявляется причи­ной, а внутренний фактор условием, при котором действует причина. Например, возбудитель болезни — вирус — это, дес­кать, причина, а состояние организма — условие ее эффективности. Такое разделение противоположностей есть мета­физическая ошибка.

Из этого следует, что если обстоятельство (наряду с дру­гими) обусловливает нечто (следствие), то оно входит в при­чину. Вот поэтому высказывания типа: «Следствие — всегда результат взаимодействия причины и условий» лишено смысла.

Причина только тогда является причиной, когда она по­родила следствие. Выходит, что причина и следствие одно­временны. Но становление причины есть процесс, т. е. об­ладает длительностью, значит, генезис причины предшеству­ет во времени следствию. И причина первична по отноше­нию к следствию.

Поскольку причина сложна, не сводится к одному усло­вию, обстоятельству, поскольку у следствия одна причина, выделение главных и неглавных, основных и не основных и т. д. причин у одного следствия лишено научного значения.

Если принимаются изложенные выше предпосылки, то из этого следует, что утверждения вроде: «Одно и то же следствие может вызываться разными причинами», «Одна и та же причина может вызывать разные следствия», ложны. Удивительно, что некоторые люди не замечают этого, не за­мечают несовместимости этих утверждений с принципом причинности. Ведь если причина вызывает, определяет след­ствие, то как она — совершенно одинаковая — может выз­вать разное и наоборот?

Ничтожные причины вызывают и ничтожные следствия. В следствиях есть общее. Это общее в них вызвано общим в причинах. Различие в следствиях обусловлено различием в причинах.

3. Необходимость и случайность

Давайте посмотрим первоисточники и сопоставим суще­ствующие точки зрения на соотношение случайности и необ­ходимости. «Все необходимо и только необходимо, случай­ного ничего нет», — утверждали такие философы, как Демо­крит, Спиноза, Гольбах. Другие считали, что миром правит случай, что все случайно и только случайно, ничего необходи­мого нет (Фишер и другие). Наиболее распространенным взглядом является следующий: в мире есть и случайность и необходимость, но они принадлежат разным событиям: одни события случайны, другие — необходимы.

Все эти взгляды не могут быть приняты, ибо они мета­физичны, отрывают необходимость и случайность друг от друга, не «схватывают» единство противоположностей. Диа­лектика рассматривает необходимость и случайность в един­стве, о чем писал Ф. Энгельс в «Диалектике природы» (раз­дел «Случайность и необходимость»). Суть этих воззрений можно сформулировать в следующем положении «Любое событие, любой признак и т. д. случайны и необходимы в разных отношениях».

Необходимость философы традиционно связывают с дос­таточным основанием, а случайность — с отсутствием осно­вания. Так, например, рассматривал их Гегель. Значит, необ­ходимо то, что имеет основание в некотором ходе событий, во взаимодействии вещей и т. д. Но то, что необходимо в этом отношении, оказывается, не имеет основания в других вещах, их взаимодействии, их связи, т. е. оказывается слу­чайным. Случайное не имеет основание в чем-то и поэтому по отношению к нему случайно. Но нет случайных событий, не имеющих вообще оснований. В чем-то оно есть. Значит то, что является случайностью, оказывается необходимостью в другом отношении.

Часто философский смысл необходимости смешивают с обыденным: «необходимо то, что мне надо». Нет, необходи­мость — это то, что имеет основание. Это и закон, это и ре­волюция, победа или поражение и т. д. Случайность так же всеобща, как необходимость. Случайно действие закона, вра­щение Земли вокруг Солнца и т. д. Все дело в отношении. Вращение Земли вокруг Солнца вызвано действием сил тяго­тения и движения, поэтому необходимо. Для людей, населя­ющих Землю, случайно. Значит, случайность и необходимость исключают друг друга и не существуют друг без друга.

4. Возможность и действительность

Действительность и возможность — противоположности. Действительность — это то, что имеет наличное бытие, суще­ствует как данность. Возможность — то, что хотя и имеет бытие, но не имеет наличного бытия, однако для появления которого из необходимых и достаточных условий есть хотя бы одно или более условий. При наличии одного условия существует формальная возможность. Если для превращения возможности в действительность недостает лишь одного ус­ловия, то такая возможность называется реальной. Если на­личие условий иное, то это означает превращение формаль­ной возможности в реальную. Если все условия налицо, воз­можность неизбежно превращается в действительность. Не­избежность имеет бытие только в этот момент. Ни формальная, ни реальная возможности не являются неизбежностью. Неизбежным что-то становится только при наличии необхо­димых и достаточных условий. Если этого нет, возможность может не превратиться в действительность, если в силу дей­ствия определенной причины не будет нужного условия.

Очень часто смешивают формальную возможность с ре­альной. «Волков бояться — в лес не ходить», — говорят тем, кто это делает. А.П. Чехов в рассказе «Человек в футляре» показал человека, который постоянно отождествлял эти два вида возможностей.

Любая действительность содержит ту или иную возмож­ность и делает невозможным что-то, исключает иное.

В обществе необходимым условием превращения реальных возможностей в действительность является деятельность лю­дей. Ни один план не становится действительностью сам со­бой.

В мире есть не только возможность и действительность, но и невозможность. Невозможно то, что несовместимо с объек­тивными законами, невозможно сверхъестественное, невоз­можно и то, что исключается сложившимися в какой-то мо­мент условиями. Вовсе не все возможно. В рассказе «О вреде философии» М. Горького, верно говорится, что если было бы все возможно, то оказалось бы, что «жить невозможно в ми­ре таких возможностей».

В заключение следует отметить, что термин «действитель­ность» употребляется для обозначения просто объективной реальности.

5. Содержание и форма

Можно заметить, что очень часты случаи употребления термина «содержание» не в том значении, которое он имеет в общенародном языке. Содержимое чего-то не есть ни сущ­ность этого, ни главное в нем и т. д., как пишут некоторые авторы учебных пособий и иных трудов. Содержаться — на­ходиться, помещаться в чем-то; содержимое — имеющееся в чем-то. Содержание — не сущность, не основа, не главное, а все то, что имеется в вещи в определенном отношении, что ее образует.

«Содержание» — всеобщая категория: в мире нет ничего такого, что нельзя было бы рассматривать как относящееся к содержанию (как содержание) чего-то. Вот поэтому то, что составляет вещь, относится к содержанию ее: это и эле­менты, и процессы, и отношения в вещи. Однако говорить о содержании конкретных вещей вне «систем отчета» — зара­нее обречь себя на неудачу. Есть отношение, в котором, на­пример, учебник не имеет никакого другого содержания, кроме листов с напечатанными на них языковыми знаками и переплета. В другом отношении учебник не содержит этих листов, переплета, а содержит сведения, относящиеся к ос­новам данной науки. Поскольку часто одним словом на­зывают различные содержания, возникает путаница. Со­держанием библиотеки являются образующие ее книги, жур­налы, газеты и т. п. Но библиотека — это и здание, в кото­ром хранятся и выдаются для чтения книги и т. п. Ясно, что содержанием библиотеки как помещения являются иные эле­менты: залы, служебные помещения и т. п., которые могут быть указаны в пространственных отношениях на плане это­го помещения. В системе отсчета строителя данная библио­тека как здание содержит кирпичи или панели и т. п.

Вещь может не иметь того или иного содержания («бес­содержательный разговор»), но не бывает такого, чтобы она не имела вообще содержания. В этом смысл положения, что нет бес­содержательных вещей, которое верно лишь в определенном отношении, поскольку может отсутствовать определенное со­держание.

Форма — вид, в котором существует содержание. Отож­дествление формы со структурой и проявлением (явлением) неправомерно, ибо порождает недоразумения. В рассужде­ниях о форме Земли или о формах государств, мыслей и т. п. термин «форма» употребляется в указанном значении. Фор­ма всегда есть форма какого-то содержания. Бесформенных во всех отношениях вещей нет, хотя вещь может и не иметь той или иной формы («бесформенная груда» и т. п.).

Всеобщим законом является то, что содержание опреде­ляет форму, что форма зависит от содержания. Сомнение в правильности этого положения, выражающееся в признании, прямом или косвенном, исключений, является следствием не­понимания относительности формы и содержания и отрыва общего от отдельного.

Говорят, что библиотека может находиться в любом зда­нии, и здесь никак не прослеживается зависимость формы от содержания. Но ведь библиотека как библиотека (как совокупность книг и т.п.) не имеет своей формой здание. Она имеет своей формой то, что характеризуется словами, например, «большая» или «маленькая» и т. п. Не являются в определенном отношении формами, например, стакан и другие сосуды, в которые налита жидкость, ибо это так на­зываемые «внешние формы», которые надо выделить особо и повести о них особый разговор. Внешняя форма — пред­мет, который уподобляется другому предмету или которому уподобляется другой предмет. Формами воды (не отдельных молекул, а множеств их), формами определенных содержа­ний являются капля, лужа, море и т. п. Форма зависит от количества содержания, здесь также количество переходит в качество.

Распространенным является мнение, что одно и то же содержание может существовать в различных формах.

Но из закона соответствии формы и содержания предмета следует, что конкретное содержание имеет только одну фор­му и наоборот. Изменилась форма — нужно полагать опре­деленные изменения и в содержании.

6. Отдельное, общее, единичное

Заметим, что термин «вещь» в философии употребляется во всеобщем значении. Нужно усвоить, что вещи существу­ют как отдельные вещи, как единство разнообразных ка­честв. Прав был Гегель, писавший, что животного, как тако­вого, нельзя показать, а всегда можно показать лишь опре­деленное животное.

Но у вещей есть общее, т. е. то, что принадлежит, по крайней мере, двум вещам. На этой основе создаются классы предметов, которые в таком виде не существуют в объектив­ной реальности. Плод растения вообще, плод как таковой не существует вне яблок, огурцов, мака и т. д. В. И. Ленин в «Философских тетрадях» отмечал, что общее существует лишь в отдельном, через отдельное, что всякое отдельное есть (так или иначе) общее.

У двух вещей есть и различие, т. е. то, что принадлежит одной вещи, не принадлежит другой. Общее (тождество) и различие — противоположности, не существующие друг без друга. Метафизическое же мышление абсолютизирует, одно­сторонне преувеличивает либо общее, либо различие, отры­вает их друг от друга.

Если признак присущ только данной вещи или данному классу предметов среди сравниваемых, то он называется еди­ничным и образует специфику данной вещи или данного класса. Нахождение общего в вещах позволяет обнаружи­вать сущности классов предметов, законы предметных обла­стей.

Отдельное есть единство общего и специфического. Про­тивоположности едины: общее не существует без специфи­ческого и наоборот. Неумеренность номинализма и реализма приводит к преувеличению того или другого из этих призна­ков.

7. Сущность и явление

Термин «сущность» употребляется в разнообразных соче­таниях. Говорят о сущности происходящего, о сущности класса предметов и т. д. Чтобы разобраться во всем этом, на­до уяснить, что все, что принадлежит вещам, проявляется в их взаимодействии друг с другом. Явление (проявление) сви­детельствует о чем-то другом, в нем выражается то, что составляет «второй план», что определяет его. Когда мы мо­жем ответить на вопрос «Что это?» (т. е. что за этим («сто­ит»), мы вскрываем сущность («Это пожар», «Это грипп», «Это стыд» и т. д.). У единичного своя сущность. Но всякое отдельное связано с общим, поэтому часто, как в примерах выше, находится родовая сущность. Сущность класса — приз­нак, который принадлежит всем предметам класса и только им. Делимость на два — сущность четных чисел; учиться в вузе, получать высшее образование — сущность студентов как студентов. Один класс может входить в другой, поэтому в познании субъект может идти от более общей сущности к менее общей или наоборот, т. е. от сущности одного порядка к сущности другого порядка. Общие сущности также про­являются, как и отдельные.

Явление определяется сущностью, зависит от нее. К. Маркс писал в «Капитале», что если бы форма прояв­ления и сущность вещей непосредственно совпадали, то всякая наука была бы излишня.

8. Система и элемент

Любой отдельный предмет будем называть элементом. Так, молекула состоит из атомов, которые являются в ней элементами. Системой называется совокупность элементов, имеющих общую связь. Система функционирует как некое единое образование. Система имеет признак, не присущий ни одному из элементов. В системе элементы находятся в определенной связи. Если операция, примененная к элемен­там системы, приводит к элементам той же системы, то та­кая система называется закрытой относительно этой опе­рации. Открытая система противоположна закрытой. Перио­дическая система химических элементов замкнута относи­тельно определенных атомно-физических и квантово-физических операций. Атом серебра, попав под обстрел потока кос­мических частиц, может распасться на элементарные части­цы, не являющиеся элементами периодической системы. Система натуральных чисел замкнута относитель­но сложения и умножения. Деление же может дать числа, не являющиеся натуральными, например, дроби.

Система относительна и абсолютна. Развалины дома — не система в архитектурном и строительном отношении (ха­ос), но система с точки зрения механики (давление, сцеп­ление).

Системность — черта мира и должна учитываться в по­знании и деятельности.

Материя и формы ее существования. Материя и сознание

Материей в прошлом называли вещество, тот «строитель­ный материал», из которого образуются вещи. Так, древне­греческий философ Фалес из Милета первоначалом всего счи­тал воду. В «Фаусте» Гете Фалес говорит: «Вся жизнь про­истекла из влаги». Соотечественник Фалеса Анаксимен счи­тал началом всего воздух. Сгущаясь, воздух образует об­лака, воду, землю и камни, разрежаясь — огонь. Анаксимандр (тоже из Милета, как и названные выше философы) учил, что первоначалом всего сущего является апейрон (без­граничное) — нечто беспредельное и неопределенное. Все многообразие вещей возникло путем выделения из апейрона противоположностей (горячее и холодное, сухое и мокрое и т. п.) и их борьбы. О четырех элементах (воде, воздухе, огне и земле) писал Эмпедокл. Аристотель полагал, что су­ществуют четыре начала: холод, тепло, сухость и влажность. Комбинация их дает четыре элемента: землю, огонь, воздух и воду. Земля — комбинация сухости и холода, вода — хо­лода и влажности, воздух — влажности и тепла, огонь — тепла и сухости. Древняя философия содержала идею и о том, что «строительным материалом» являются не какое-то вещество вроде огня или воздуха, а неделимые частицы — атомы.

Мысль о неделимых частицах, составляющих вещи, была высказана древнеиндийскими философами, древнегреческими — Левкиппом, Демокритом, Эпикуром, древнеримским — Лук­рецием. Атомы рассматривались как неделимые, предельно малые частицы, как первооснова вещей. Они различаются весом, скоростью, расположением в вещах.

В 17—19 веках атомистика развивалась Галилеем, Гассенди, Ньютоном, Ломоносовым, Дальтоном и др. В науке утвердился взгляд, по которому материей являются атомы различных элементов (железа, меди и. т.д.). Современные символы химических элементов введены в 1814 г. Берцелиусом.

Мысль о материальном единстве мира, об атомистическом строении вещества была ценным достижением науки этого периода.

Но этому материализму была присуща и метафизичность, поиски материи как таковой, на что указывали уже К. Маркс и Ф. Энгельс. Последний писал, что когда естествознание пытается отыскать материю как таковую, «то оно поступает таким образом, как если бы оно вместо вишен, груш и яб­лок желало видеть плод как таковой, вместо кошек, собак, овец и т. д. — млекопитающее как таковое, газ как таковой, металл как таковой, камень как таковой, химическое соеди­нение как таковое, движение как таковое».

В конце 19 — начале 20 веков в физике произошла револю­ция, вызванная лавиной открытий. Было открыто, что атом имеет сложное строение (имеет ядро и электроны), что су­ществует радиоактивность — явление превращения одного химического элемента в другой, была создана теория отно­сительности, доказавшая изменение массы в процессе дви­жения. Были сделаны и другие открытия, смысл которых состоял в обнаружении микромира, на который не распро­странялись законы классической механики. Некоторые фи­зики восприняли эти открытия как «всеобщий разгром прин­ципов» и перешли с позиций материализма на позиции иде­ализма — «физического идеализма», который утверждал, что «материя исчезла», что законы и принципы физики — лишь конструкции ума. «Физический идеализм» возник в определенных социальных условиях — усиления реакции в Европе, но он имел и гносеологические корни, таящиеся в самом процессе познания. Это, во-первых, математизация физики: теоретическая физика стала математической, что усилило абстрактность, отвлеченность физики, а каждая аб­стракция содержит возможность отлета от действительности, возможность идеализма. Во-вторых, релятивизм, абсолюти­зирующий относительность знаний, рассматривающий их как чистые условности, также вел к идеализму.

В.И. Ленин подверг критике «физический идеализм» и показал, что физика переживала тогда кризис из-за того, что физики не знали диалектики. Они были материалистами, но их мате­риализм был механическим, метафизическим. А новая физи­ка рождала диалектику. Кризис методологических основ ста­рой физики и привел к утверждению, что «материя исчезла».

В.И. Ленин показал, что исчезла не материя, а тот пре­дел, до которого ее знали тогда. Материю отождествляли с атомами, с массой покоя, протяженностью и т. д. Оказалось, что атомы не являются неделимыми, что масса не является постоянной, что вещество и поле взаимосвязаны и т. д. В.И. Ленин обобщил новые данные физики, показал, что материя — лишь свойство вещей, существующих вне и неза­висимо от сознания. Понятие о материи — категория фило­софии, а материя — объективная реальность: «Материя есть философская категория для обозначения объективной ре­альности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощуще­ниями, существуя независимо от них». Материя абсолютна и относительна.

Не менее важным является и следующее положение: «...Единственное «свойство» материи... есть свойство быть объ­ективной реальностью, существовать вне нашего сознания».

Значит, вещь материальна не сама по себе, а в отноше­нии к сознанию. Материальны частицы вещества и полей, ор­ганизмы и общество. Материя — это общее в вещах, это объективное единство мира.

Движение и покой

В XVII—XVIII веках Г. Галилеем, Р. Декартом и другими была высказана идея об онтологической равноправности движения и покоя. Эта идея была поддержана марксистской философией. Так, Ф. Энгельс утверждал: «Конечно, для на­шего метафизика твердым орешком и горькой пилюлей яв­ляется тот факт, что движение должно находить свою меру в своей противоположности, в покое... Для диалектического понимания эта возможность выразить движение в его противоположности, в покое, не представляет решительно ни­какого затруднения».

Самая знаменитая из всех идей Гераклита — учение, что все находится в состоянии потока. Еще сильнее оно подчер­кивается его учениками.

Взгляды на соотношение движения и покоя можно раз­делить на четыре вида.

Первый. Этот род воззрений абсолютизирует движение, преувеличивает его место в мире, принижает покой, нередко вплоть до его отрицания. Еще древнегреческий философ Кратил считал, что нельзя и один раз войти в одну и ту же реку: покоя нет.

Второй. Этот род воззрений, наоборот, преувеличивает, абсолютизирует покой, принижает движение. Метафизики не склонны к умеренности. Гераклит утверждал, что все изме­няется. Парменид решил, что ничто не изменяется. Его уче­ник Зенон в апориях «Дихотомия», «Стрела», «Ахилл», ис­пользуя прием неограниченного деления отрезков на два, доказывал невозможность движения.

А в 17—18 веках, по словам Ф. Энгельса, господствовал метафизический метод мышления, который рассматривал вещи и их мысленные отражения как неизменные, застывшие, раз и навсегда данные.

Третий. Это признание того, что в мире есть и движение, и покой. Но движение и покой рассматриваются как присущие разным вещам или одной и той же вещи, но в различное время. Другими словами, покой и движение отрываются друг от друга: вещь либо движется, либо покоится.

Все перечисленные точки зрения являются метафизическими. Диалектическая концепция сводится к следующему.

Движение и покой всеобщи, присущи одновременно, но в разных отношениях, всему существенному, они субъективны, абсолютны и относительны. Остановимся на доказательстве этих положений.

Движение, как известно, - любое изменение. А изменение – это снятие того или иного тождества и формирование некоторого различия. Значит, изменение произошло, если появилось то, чего не было в вещи в предшествующий момент, с которым сравнивается данный, или исчезло то, что было. Покой же – отсутствие движения, любое сохранение тождества и снятие определенного различия. Покой существует, если у вещи сохранилось то, что было в предшествующий момент, с которым сопоставляется данный.

Движение и покой, таким образом, могут рассматриваться как атрибуты всего существующего (всех вещей), как состояния, как противоположности, переходящие друг в друга.

Если покой – противоположность движения, а движение всеобще, то и покой всеобщ. Нет такой вещи в мире, нет такого в нем уголка, такого события, которым одновременно не были бы присущи движение и покой. Даже, как ни парадоксально, само изменение постоянно, т.е. выступает как неизменная черта мира. Если бы движение (изменение) изменилось, то оно перестало бы быть движением (изменением).

Такие физические константы, как скорость света в пустоте, постоянная Планка, элементарный электрический заряд, постоянная тяготения именуются «мировыми постоянными». Точка кипения, плавления, замерзания веществ, константы полураспада радиоактивных веществ и т. п. не имеют такой общности, как первые, но они являются устойчивыми, покоящимися чертами мира. Физические константы входят как в законы сохранения, так и в законы изменения.

Значит, постоянные величины следует рассматривать как отражение единства покоя и движения. То же можно сказать об инвариантных, сохраняющихся величинах и законах. Инвариантность означает тождественность, устойчивость в физических процессах. Инвариантные величины существуют по отношению к определенным группам преобразования, от которых они не зависят. Инварианты не зависят от всех преобразований данной группы. Да и сами законы фиксируют устойчивость.

Покой часто называют частным случаем движения. При этом ссылаются на Ф. Энгельса и Г.В. Плеханова. Произ­ведем, однако, уточнения. Утверждение «покой — есть част­ный случай движения» принадлежит не Ф. Энгельсу, а Кирх­гофу в его «Математической механике». Ф. Энгельс отметил, что Кирхгоф «...способен не только вычислять, но и диалек­тически мыслить». Похвально отозваться о Кирхгофе были основания: он увидел связь движения и покоя. Но в каком же контексте был дан этот отзыв? Ф. Энгельс обсуждал воп­рос: «Неужели, когда поднятая гиря остается спокойно ви­сеть наверху, то ее потенциальная энергия во время покоя тоже является формой движения?». «Несомненно», — отвечал Ф. Энгельс и отметил, что это осознали Тейт и Кирхгоф. Так можно ли фразу Кирхгофа распространять на покой как таковой?

Рассмотрим рассуждения Г.В. Плеханова о покое. Г.В. Плеханов считал без всяких оговорок покой частным случа­ем движения: «Как покой есть частный случай движения, так и мышление, по правилам формальной логики (согласно «основным законам» мысли) есть частный случай диалекти­ческого мышления».

По Плеханову, мышление об изменениях подчиняется нормам диалектической логики, а о «сочетаниях» — нормам формальной логики. «Поскольку данные сочетания остаются данными сочетаниями, мы обязаны судить о них по формуле «да—да и нет—нет». А поскольку они изменяются и пере­стают существовать, как таковые, мы обязаны апеллировать к логике противоречия...».

Г.В. Плеханов явно относил мышление по правилам формальной логики к покою, а по правилам диалектической логики — к изменению, движению. А это неверно, ибо пра­вила формальной логики должны соблюдаться в любом рас­суждении в строго определенном отношении, как и. правила диалектической логики в рассуждениях, производящих «раз­двоение единого и познание противоречивых частей его...».

Покой — не часть движения, а противоположность движе­ния со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В научной литературе распространилось такое утверж­дение, что движение абсолютно, а покой только относителен.

Термин «абсолютный» употребляется в двух значениях:

1) безусловный, безотносительный;

2) полный, совершенный. Термин «относительный» имеет противоположные значения. Тот или иной предмет, качество, константа, закон, истина и т. д. абсолютны потому, что в определенном отношении, определенных условиях имеет бытие или небытие только данный предмет, данное качество, данная константа и т. д. И это бытие (или небытие) не зависят от других отношений, не обусловливаются тем, что имеется в других «системах от­счета». Однако существующее в данном отношении не суще­ствует в других, отличных от первого.

Осознание относительности покоя философией имелось уже в XVII—XVIII вв. Особо следует выделить И. Канта и Д. Дидро.

Но осознание относительности чего-либо еще не означает диалектического осознания. Развитие диалектического под­хода к движению происходило в борьбе с метафизическим.

Релятивизм все, в том числе и покой, рассматривает как чистую условность, как только относительное. Догматический ум все превращает в абсолют. Для него и покой только аб­солютен. В материалистической диалектике вывод о соотно­шении абсолютного и относительного основывается на принципе, по которому противоположности едины, не существуют в вещах друг без друга и находятся в отношении противоре­чия. Основывается он также на обобщении того материала, который дают специальные науки. А они все настойчивее показывают, что нет никаких абсолютов и нет чистых услов­ностей, что абсолютное и относительное находятся в связи.

В чем же абсолютность и относительность покоя? Вещь покоится не вообще, а в отношении к чему-то, в сравнении с чем-то. Так вот в том отношении, в каком покой сущест­вует, он не обусловлен другими отношениями, является без­условным, полным и совершенным покоем. Если А покоится, то А покоится и только покоится в этом отношении. Его по­кой относится к объективной реальности, абсолютен, являет­ся покоем, а не движением. Но в другом отношении, в дру­гой системе отсчета покоя уже нет, есть движение. Покой и движение исключают друг друга в одном и том же отношении и предполагают друг друга в разных отноше­ниях. Следует отметить далее, что покой, будучи противоположностью движения, существует не только как механический покой. Видов покоя столько же, сколько видов движения. Ф. Энгельс выделял механическое движение, физическое, биологическое, социальное. В последние годы стали выделять еще и геологическое движение.

Пространство и время

Пространство — это протяженность, это порядок распо­ложения одного подле другого. А время — это длительность, порядок следования одного после другого. Уже немецкий фи­лософ Лейбниц утверждал, что время и пространство — это порядок, соотношение тел друг с другом.

Дж. Уитроу писал: «С практической точки зрения раз­ницу между определением Лейбница и определением Нью­тона можно резюмировать в утверждении, что, согласно Ньютону, вселенная имеет часы, тогда как, согласно Лейб­ницу, вселенная есть часы».

Пространство и время принадлежит вещам, вещи обла­дают свойствами, которые мы называем пространством и временем. Пространство и время объективны. Они абсолют­ны, безусловны. Если события, например, одновременны в определенном отношении, то они только одновременны в этом отношении. То же можно сказать о длительности и протяженности.

Однако пространство и время относительны. Относитель­ность пространства и времени выражается в зависимости их свойств от различных видов и состояний вещей. Это под­тверждают открытие Н.И. Лобачевским неэвклидовой гео­метрии, теория относительности и квантовая теория. Лоба­чевский подорвал ньютоновское представление о простран­стве как существующем в отрыве от материи и движения. Лобачевский (а затем Риман и другие) показал, что про­странство определено в своей конкретной природе и свойствах состояниями материи. Он поставил вопрос об объек­тивной относительности, ограниченности отдельных прост­ранственных свойств и структур и недопустимости абсолю­тизации выявленных свойств пространства.

Частная теория относительности открыла новое свойство пространственно-временных характеристик. Рассматривая инерциальные, т. е. движущиеся прямолинейно и равномер­но одна относительно другой, системы отсчета (например, тела), теория относительности показала, что в этом случае одновременность двух событий (мгновенных явлений) в одной системе отсчета не будет такой же по отношению к дру­гой системе отсчета. Те события, которые в одной системе отсчета будут одновременными, в другой системе отсчета являются последовательными. Временные промежутки и пространственные расстояния между двумя какими-либо разобщенными в пространстве и во времени событиями не будут одни и те же для всех указанных систем отсчета. Временной промежуток, отнесенный к движущейся со ско­ростью, близкой к скорости света, системе отсчета, будет больше временного промежутка, измеренного в системе от­счета, принятой за покоящуюся. Пространственные же рас­стояния между событиями будут короче в движущейся сис­теме отсчета по сравнению с принятой за неподвижную. Иначе говоря, «время замедляется», а «пространство со­кращается».

Общая теория относительности Эйнштейна установила зависимость общих свойство пространственно-временных от­ношений от особенностей тяготения материальных масс: чем больше материальная масса, тем сильнее гравитацион­ное поле, тем медленнее течение времени, тем сильнее искривление пространства.

Идеальное. Сознание и психика

Психика человека включает в себя потребности, желания, эмоции и чувства, воображение, ощущения, мыслительный процесс и т. д. Стороной психики человека является созна­ние — высший вид отражения. Психика человека, таким об­разом, включает в себя сознание и бессознательные про­цессы.

Потребность в знаниях — одна из фундаментальных со­циальных потребностей. Без познания, без знаний челове­ческое общество даже элементарно не сохранилось бы, не смогло бы существовать. Познание связано с другими пот­ребностями, волей, эмоциями, чувствами. Результаты позна­ния хранятся памятью и с помощью созданных людьми средств, начиная от книги, кончая голографией. Влияние других сторон психики на познание может быть положительным и отрицательным, т. е. способствовать достижению истины или возникновению за­блуждений.

Понять что-то, осознать — значит узнать связь его с другим, известным.

Сознание есть отражение вещей и замещение вещей. В сознании вещи существуют, но идеально. Идеальное — про­тивоположность материального, оно существует в отноше­нии к материи. Определение идеального дал К. Маркс: «...Идеальное есть не что иное, как материальное, пересажен­ное в человеческую голову и преобразованное в ней».

Осознание свойства вещи, отношения между вещами, закона и т. п. — это возникновение в голове познающего субъекта идей, концепций, понятий. «Идеальный» происхо­дит от «идеи», а не «идеала». Идеи, а не сами материальные вещи существуют в сознании, поэтому оно идеально.

И самосознание как сторона сознания также зависимо от внешнего мира, является его отражением.

Познание осуществляется с помощью различных средств, в том числе знаков. Знаки разнообразны, мы буквально жи­вем в мире знаков. Слово — лишь один из видов их.

Знак — предмет, обозначающий другой предмет или класс предметов. Он замещает предмет (класс), служит для приобретения, хранения и передачи информации. Разрознен­ные знаки являются неязыковыми. Язык же — система зна­ков, используемая как средство общения. У животных есть свой «язык», но он содержит небольшое, по сравнению с человеческим, количество знаков, которые не образуют сис­тему. Языки, которыми пользуются люди, разнообразны Язык называется естественным, если он сложился в жизни, истории народа. Таковы языки русский, венгерский, японский и т. д. Если язык создан людьми для каких-то целей, он называется искусственным Для осуществления передачи ин­формации на расстояние возникла азбука Морзе. Для составления программ для компьютеров существуют искусст­венные языки. В научных исследованиях, в изложении их результатов используется язык формул, который позволяет уплотнять информацию и придает ей вид, удобный для передачи и т. д. Искусственные языки возникают на основе есте­ственных.

Язык и мышление тесно связаны между собой. Мышле­ние осуществляется с помощью естественных и искусствен­ных языков. Мысль и существует лишь в соединении знаков по определенным правилам. Язык и мышление едины.

Мысли существуют через связь знаков естественного и искусственного языков и являются опосредованными отра­жениями вещей, их отношений на базе чувственных данных. Предметами мыслей и их связей являются вещи, свойства и отношения. Причем, одно и то же выступает в разных объек­тных отношениях как предмет, свойство и отношение. Но все это — предметы классов (множеств). Существует объ­ективное единство всех. островов (у них есть общий приз­нак, и поэтому они составляют класс), все учащиеся вузов образуют множество студентов. Класс отцов, пропозициональных функций, магнитных полюсов, квадратов, противо­речий и т. д. могут быть предметами мыслей. Значит, пред­метами мыслей могут быть как отдельные вещи, так и их клас­сы, их знаки.

В данной теме возникает, особенно в последнее время, вопрос — «Мыслят ли компьютеры?». Этот вопрос и вопрос «Думают ли животные?» сходны по­тому, что ни компьютер, ни животные не имеют сознания.

Теория познания

Познаваем ли мир? — этот вопрос является второй сто­роной основного вопроса философии - ответ на него дает теория познания, или гносеология.

История философии знает случаи отрицательного ответа на вопрос, познаваем ли мир. Еще в античные времена воз­ник скептицизм. Пиррон и другие скептики сомневались в возможности достижения достоверного знания. Мысля ме­тафизически, они абсолютизировали относительность ка­честв. Рассуждали они так: о большом можно сказать, что оно маленькое, о тяжелом — что оно легкое, о полезном — что оно вредное и т. д. Поскольку обо всем можно утверж­дать противоположное, то лучше вообще воздерживаться от суждений. Скептицизм существует и сейчас.

Основой же различных форм социального скептицизма является скептицизм гносеологический, философско-мировоззренческий, который объявляет вотум недоверия разуму и способностям человека и человечества.

Если в гносеологии скептицизм — это дорога к агности­цизму или один из его видов, то в общественной жизни от скептицизма возможен переход как к революционной, так и к контрреволюционной идеологии и практике, как к актив­ности, так и к пассивности.

Прямое отрицание познаваемости мира присуще агно­стицизму.

Надо сказать, что сам термин был создан в девятнадца­том веке английским ученым Т. Гексли. Агностиками стали называть тогда английского философа Д. Юма, немецкого философа И. Канта и других. Первый отмечал, что нам не­посредственно даны ощущения. Выйти за пределы опыта мы не можем: ощущения проверяются ощущениями же. Вот поэтому, говорил Д. Юм, я не знаю, может, правы те, кото­рые утверждают, что мира-то никакого нет, а, может быть, правы те, которые считают, что мир таков, каким он нам дан в ощущениях. «Не знаю» — вот вывод агностика.

И. Кант не был последовательным сторонником агности­цизма. Он полагал, что мы знаем то, что нам показывают ор­ганы чувств, знаем являющееся нам, но сущность вещей непостигаема, вещи являются «вещами в себе». Основатель немецкой классической философии писал: «О том, каковы они (вещи.— Авт.) сами по себе, мы ничего не знаем, а зна­ем только их явления, т. е. предоставление, которые они в нас производят, воздействуя на наши чувства». Агностицизм абсолютизирует трудности познания.

Познание — противоречивый процесс; оно дает не толь­ко истины, но и заблуждения, в нем в единстве и противоре­чии находятся знание и незнание. В мире всегда есть поз­нанное и непознанное. Никогда не наступит момент, когда человечество смогло бы заявить: «Ну, все: познавать боль­ше нечего». Мир познаваем, но в каждый момент он не мо­жет быть познан до конца.

Вещь, которую человек познает или на которую воздействует, называется объектом. Вещь становится объектом благодаря наличию отношения (взаимодействия) с субъектом. Субъект социален: познает не просто человек или груп­па людей, а личность, находящаяся в определенных отно­шениях с другими людьми, имеющая средства познания, соз­данные в ходе развития общества, опирающаяся на уже до­бытые знания и т. п. То же можно сказать и о группе людей, ибо субъектом познания являются малые и большие соци­альные группы, даже все человечество.

Обладают ли способностью ощущения камни, растения? Утвердительно отвечали на этот вопрос сторонники гилозоизма. Они считали, что всем вещам присуща чувствитель­ность, только в различных количествах, поэтому в камне она незаметна. Это утверждение неверно, ибо способность ощу­щать, чувствительность присущи существам с нервной системой. Лишь животные, обладающие нервной системой, име­ют психику. Но эта способность не возникла из ничего, она имеет свою основу.

В.И. Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме» высказал идею, что отражение – всеобщее свойство вещей, а ощущение – лишь вид этого свойства. Он писал: «…В ясно выраженной форме ощущение связано только с высшими формами материи (органическая материя)», и в «фундаменте самого знания материи» можно лишь предполагать существование способности, сходной с ощущением». И второе высказывание: «..Логично предположить, что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения».

Чем же характеризуется отражение? Оно имеет место лишь при взаимодействии вещей. При взаимодействии вещи изменяются не как им «вздумается», так сказать, а в соответствии с воздействием, своей природой и состоянием.

Отражение - свойство вещей воспроизводить в особенностях своего изменения воздействия. Воздействие запечатлевается в вещи, ее можно назвать «эхом мира». В вещах сохраняются результаты воздействий на них. Следы от прошлых воздействий влияют на процесс отражения новых воздействий.

Можно выделить различные виды отражения. Разделим сначала на отражение в неживой природе и живой. Первое делится на механическое, физическое и химическое. От того, какого характера происходит процесс, зависит характер отражения. Нагревание, например, - физическое отражение, а образование ржавчины – химическое. Всему живому свойственна раздражимость – свойство отвечать на воздействие изменением своего состояния и поведения. На основе раздражимости возникает чувствительность - способность ощущать. Чувствительность – это уже психическое отражение. Оно не присуще ни растениям, ни простейшим существам без нервной системы. Усложнение психики привело к образованию психики высших животных, которая чрезвычайно разнообразна.

Психика животных – это вид отражения, который непосредственно предшествует психике человека, высшему виду отражения. Животным присущи эмоции, чувства, воля и мышление, но не такие, как в случае сознания.

Психика человека включает в себя потребности, желания, эмоции и чувства, воображение, ощущение, мыслительный процесс и т. д. Стороной психики человека является сознание – высший вид отражения.

Потребность в знаниях — одна из фундаментальных со­циальных потребностей. Без отражения, без познания, без знании человеческое общество даже элементарно не сохра­нилось бы, не смогло бы существовать.

Познание осуществляется в силу действия всеобщего за­кона отражения, а также, как отмечено выше, социальной потребности. Познание отражает в образах свойства вещей, их отношения, открывает законы, моделирует ситуации дей­ствительности, стремится предвидеть ход событий. Лишь благодаря познанию добываются, производятся знания, происходит осознание действительности. Понять что-то, осознать — это, значит, узнать связь его с другим, извест­ным. Термин «знание» употребляется в двух значениях. В широ­ком смысле им называют все результаты познания, т. е. не только истинные, но и ошибочные. В узком — знанием является только то, что истинно, доказано и принято субъектом. Зна­ниями являются утверждения, что все селитры хорошо растворимы в воде, что Ю.А. Гагарин — первый космонавт, что, согласно второму закону Ньютона, сила измеряется произве­дением массы на ускорение, что нет ничего необусловлен­ного и т. д.

Не являются знаниями в собственном смысле слова воп­росы, предположения, мнения, заблуждения, лживые заве­рения и т. д.

Объектом познания является все существующее в мире. В качестве предметов, которые познают люди, могут высту­пать процессы природы, вещи, созданные людьми, их связи, их переживания и мысли, знаки, которыми они пользуются и т. д.

Познание бывает стихийным и организованным специ­ально. Цель производить знание имеет наука. Она относится к духовному производству.

Субъект в познании активен. Познание не следует уподоб­лять отражению вещей в зеркале. Отражает вещи не просто мозг, а субъект, являющийся деятельным, имеющий опреде­ленные интересы и определенный опыт.

В процессе отражения вещи воздействуют друг на друга, в результате этого воздействия остаются следы, которые влияют на взаимодействие с другими вещами. Человек в двадцать лет и в сорок лет далеко не один и тот же — в нем хранится много следов внешних воздействий: других людей, условий среды, переживаний, страстей.

Эстетическое, научное и любое другие отражение вещей заключается в получении следов воздействия первичных предметов на вторичные. Следы в некотором отношении адекватны предметам, а в другом — не адекватны. Когда во всеобщие процессы отражения включаются человеческие субъекты, дополнительно возникающая неадекватность может быть результатом их лести, ошибок в познании, преднамеренной лжи и т. п. След, отпечаток от отражаемого воздействия есть образ последнего, и этот образ может быть адекватным или неадекватным, т. е. соответствующим, точным, или, напротив, несоответствующим.

Чувственный и рациональный моменты в познании

Чувственным моментом в познании является деятельность органов чувств. Видеть, слышать, ощущать запахи, твердое, мягкое, воспринимать березу или мелодию, представлять пустыню — все это относится к чувственному моменту.

Ощущение — это отражение свойства вещи в момент воз­действия вещи на орган чувств. В ощу­щениях отражаются отдельные свойства вещей. Но как?

Утверждение, что ощущения ни на что не похожи, что они ничего не отражают, неверно. Но неверно и другое: что ощущение и свойства вещей одинаковы. Не следует забы­вать, что боль, сладкое, красное и т. д. принадлежит субъек­ту, они субъективные образы соответствующих свойств ве­щей, взаимодействующих с субъектом. Г. В. Плеханов был прав, говоря, что роза, на которую никто не смотрит, не яв­ляется красной. Ведь красное — ощущение определенной длины электромагнитных волн.

Восприятие - это отражение совокупности свойств вещи в момент воздействия вещи на органы чувств. Восприятие есть единство ощущений. Воспринимаются ландшафт, снего­пад, балет и т. п. Если что-то воспринималось, то его можно представить. Представление — образ предмета, воспринято­го ранее. Оживление следов от прежних воздействий на ор­ганы чувств и есть представления. Но есть представления, в которых просто воспроизводится увиденное, услышанное и т. д. ранее, и представления, в которых причудливо соче­таются образы того, что воспринималось ранее. Если в пер­вом случае имеет место деятельность памяти, то во втором — воображения, которое, конечно, основывается на памяти. Благодаря воображению возникли образы самолетов и кос­мических кораблей, структурные формулы в химии, полотна Рубенса и Репина, романы Л.Н. Толстого и сказки А.С. Пушкина и т. д. Воображение необходимо не только в дея­тельности поэта, но и математика. Образование новых обра­зов, которым нет соответствия в виде отдельных вещей,— это одно из проявлений активности отражения.

Чувственный момент — источник знаний, основа их. Но зна­чение его не следует преувеличивать. Сенсуалисты Д. Локк, Гельвеций и другие считали, что все знания исчерпываются тем, что дают нам ощущения, восприятия: разум не содер­жит ничего такого, чего бы не было в органах чувств. Мыш­ление, по мнению сенсуалистов, лишь комбинирует то, что дают нам органы чувств, которые никогда не ошибаются.

Такое одностороннее, метафизическое преувеличение роли чувственного момента в познании является неправильным. Еще И. Кант говорил: «Рассудок ничего не может созерцать, а чувства ничего не могут мыслить. Только из соединения их может возникнуть знание».

Рациональный момент — это деятельность мышления. Вот в том, какого мышления, надо разобраться. Дело в том, что высшим животным тоже присуще мышление. Толь­ко оно осуществляется на уровне первой сигнальной систе­мы и называется наглядно-действенным. В процессе станов­ления человеческого общества возникает собственно челове­ческое мышление на основе второй сигнальной системы, вла­дения естественным и искусственным языками. Связь этого мышления с внешним миром опосредована чувственным мо­ментом. Благодаря мышлению происходит открытие законов. Благодаря ему мы предвидим ход событий. Мышлению мы обязаны тем, что понимаем происходящее, можем его объяснить. Мышление создает понятия, образует суждения. Особенно ярко мышление проявляется в умозаключениях, в создании концепций, идей, гипотез, теорий.

Начнем с понятия. Все вещи существуют как отдельные вещи. Каждая вещь многокачественна. На основе объектив­ного единства вещей — наличия у них общего качества — происходит образование классов предметов. Класс, значит, составляют однородные предметы. Например, класс четных чисел образуют числа, делящиеся на 2. Если мы мыслим признак, который выделяет класс предметов среди других, то мы имеем понятие об этом классе. Заметьте сразу: поня­тие — мысль, а не знак, название. Нет понятия «студент», а есть понятие о студенте. Чтобы признак оказался выделяю­щим, он должен быть присущ только предметам класса и притом всем, т. е. должен быть сущностью класса (или, как говорят, «существенным признаком»). «Прямоугольник, сто­роны которого равны», — это понятие о квадрате.

Суждение — мысль о принадлежности или отсутствии признака (признаков) у предмета (предметов). В суждени­ях есть субъект, предикат и связка, которая может быть и невыраженной непосредственно.

Субъект — это термин, обозначающий предмет, а преди­кат — термин, обозначающий признак. Термин может быть выражен словосочетанием. «Суровый Дант не презирал со­нета...» (А. С. Пушкин). Здесь субъект — «суровый Дант», предикат — «презирал сонет», связка отрицательная — приз­нак не принадлежит предмету.

Умозаключение — связь суждений, но связи бывают раз­ные. В умозаключении вывод следует из исходных суждений (посылок). Умозаключение — такая связь суждений, кото­рая дает новую мысль, непосредственно не содержащуюся в посылках.. Как это происходит, показывает пример, который мы сейчас рассмотрим.

«Один старый аббат, беседуя в кругу интимных дру­зей, случайно сказал:

— Священнику приходится испытывать странные вещи; вот, сударыни, первый исповедовавшийся у меня был убийца.

При этих словах знатнейший дворянин окрестности вхо­дит в комнату.

А, аббат, вы здесь, вы знаете, господа, я был первым ис­поведовавшимся у аббата, и ручаюсь вам, моя исповедь по­разила его!» (У. Теккерей).

Тот вывод, который был сделан присутствующими, не был сообщен ни аббатом, ни дворянином, который когда-то испо­ведовался у аббата. Но этот вывод следует из посылок.

В умозаключениях могут сочетаться разнообразные суж­дения, но не всякая их связь ведет к достоверно истинному выводу. Истинный результат получается при наличии двух условий:

а) истинности исходных предпосылок;

б) логической правильности. Ф. Энгельс об этих условиях писал так: «Если наши предпосылки верны и если мы пра­вильно применяем к ним законы мышления, то результат должен соответствовать действительности...».

Далее следует охарактеризовать гипотезу и теорию. Ги­потеза — предположительное объяснение некоторого бытия. Ф. Энгельс неоднократно подчеркивал огромное значение ги­потезы в естествознании и науках об обществе. «Формой развития естествознания, поскольку оно мыслит, является гипотеза», — говорил Ф. Энгельс. Он же и показал, как воз­никают гипотезы. Ф. Энгельс отмечал, что наблюдение от­крывает какой-нибудь новый факт, делающий невозможным прежний способ объяснения фактов, относящихся к той же самой группе. С этого момента возникает потребность в но­вых способах объяснения. В науках постоянно возникают эти потребпости в новых объяснениях, в гипотезах.

Ф. Энгельс в «Анти-Дюринге» говорит, что в физике и химии находишься среди гипотез, словно в центре пчелиного роя, в науке вообще абсолютные истины окружены гус­тым лесом гипотез.

Какую же гипотезу надо считать правильной? Такую, которой не противоречит ни один факт, которая не противоречит законам науки. Если гипотезе противоречит какой-ни­будь факт, то гипотезу нужно отбросить. Подтвержденная же гипотеза становится теорией. Гипотеза, таким образом, становится теорией, когда она подтверждается практикой.

Теория — достоверное и упорядоченное объяснение неко­торого бытия, пронизанное единым принципом.

Что такое истина и заблуждение?

«Друзья мои, послушайте, что я узнал, какую истину! Угол падения равен углу отражения! Или вот еще: между двумя точками самый краткий путь — прямая линия!».

Этот отрывок взят из стихотворения в прозе И. С. Тургенева «Истина и правда». Молодой человек сообщает друзьям, что он узнал две истины.

Почему же они истины? Распространенным заблуждени­ем является, что истина — то, что все считают истинным. Так, говорят, что в то время, когда все думали, что атом неделим, эта мысль была истинной, а потом стала ложной, когда обнаружилось, что атом имеет сложное строение. Не­верно это. Такой взгляд ставит качество истины, присущее мыслям, в зависимость от субъекта, его мнений и воли, и является проявлением субъективного идеализма.

Каких только концепций не выдвинули идеалисты! Тут и концепция общезначимости (Д. Беркли, Э. Мах), ставящая истину в зависимость от мнения всех (или большинства). И конвенционализм (А. Пуанкаре, Р. Карнап), рассматривающий истину как результат соглашения ученых. И концепция когеренции истины (Б. Бланшард, Ф. Бредли), которая признаком истинности рассуждения считает только логическую непротиворечивость его. И прагматизм, определяющий истину как то, что полезно, работает, ведет нас. А.А. Богданов писал, что «истина сеть идеологическая форма – организующая форма человеческого опыта».

Материалистическая традиция в понимании истины рассматривает истину как отражение объективной деятельности. Еще Аристотель говорил так: прав тот, кто считает разделенное – разделенным, а соединенное – соединенным, в заблуждении тот, мнение которого противоположно действительным обстоятельствам.

Немецкий философ-материалист Л. Фейербах считал, что «высший закон, высшая задача философии заключается в том, чтобы помыслить вещи и сущности так, познать их такими, каковы они есть».

Я замечаю, что данный человек бледен, и на этом основании высказываю суждение «этот человек болен», которое может быть истинным, а может быть и ложным. В каком случае оно истинно? В том случае, когда мое суждение соответствует действительному состоянию данного человека. В каком случае оно ложно? В том случае, когда нет согласия между действительным состоянием этого человека и моим суждением о нем. А это значит, что истина есть именно согласие между суждением и его объектом. Так писал об истине Г.В. Плеханов.

Как видим, и античный мыслитель, и немецкий философ XIX в., и видный теоретик марксизма говорят об истине как о знании, соответствующем объективной действительности.

Истина – правильное отражение предмета в сознании на уровне суждений и их связей.

Заблуждения — вид ошибки. Понятие ошибки — родо­вое, а заблуждения — видовое. Любое заблуждение можно рассматривать как ошибочную мысль, которую субъект принимает за истинную. Заблуждение — это субъективизм лич­ности или социальной группы. В заблуждениях проявляются качества и интересы личности. Можно утверждать в опреде­ленном смысле, что, каков человек, таковы и его заблуж­дения.

Сформулируем общее положение о том, когда непознава­тельные процессы способствуют возникновению заблужде­ний. Это происходит только тогда, когда интерес, страсть, влечение и т. п. препятствуют познанию данного предмета. Тогда имеется вытеснение результатов познания, искажение их. Нет таких предметов, относительно которых не заблуждались бы люди.

Сознание не может сразу «схватить» объект. Заблужде­ние упрощает то, что имеется в мире, связывает то, что не связано в действительности, распространяет свойства, при­надлежащие только одним предметам, на другие.

Заблуждения и возникают потому, что какая-то система отсчета превращается субъектом в единственную. Человек начинает тогда «смотреть на все со своей колокольни». «Смотреть со своей колокольни» — это значит игнорировать все системы отсчета, кроме одной, значит мыслить метафизически.

С. Есенин писал:

Если тронуть страсти в человеке,

То, конечно, правды не найдешь...

Прав ли поэт? Да, в том отношении, в каком страсти ме­шают познанию.

Истина и заблуждение «входят» к нам через одну и ту же «дверь» — отражение предметов посредством чувств и средств мышления. Например, способом существования истин и заблуждение в духовном мире людей является одни и те же элементарные (понятия, суждения, умозаключения) и более сложные (гипотезы, концепции и т.д.) логические формы.