Российская политика в АТР, "Тихоокеанская Россия" В.Л. Ларин

Раздел II

сивному его развитию. Ещё сложнее будет это сделать в будущем, поскольку вступление Китая в стадию «стареющей нации» постепенно ограничивает количество свободной рабочей силы в КНР. Так что на реализацию взаимовыгодного сотрудничества в сфере привлечения трудовых ресурсов у России и Китая остаётся не более 10–15 лет. Но в любом случае большого притока китайских рабочих в Россию, по мнению автора, не предвидится227.

Одной из самых болевых точек для китайских исследователей является негативное отношение россиян к Китаю и китайцам. В высших политических кругах данная проблема, как уже отмечалось в начале этой статьи, обтекаемо сформулирована как «недостаточный уровень доверия между двумя государствами». В научных кругах вещи называются своими именами. О значимости этой проблемы для китайского научного и политического сообщества говорит хотя бы тот факт, что некоторые исследователи считают её главным препятствием к развитию китайско-российского стратегического партнёрства228. Но если в начале первого десятилетия нового века китайские учёные пытались понять, откуда в России появились и активно развиваются представления о «китайской угрозе», «китайской экспансии», «жёлтой опасности», то ближе к его концу уже выработали определённый взгляд на проблему.

Наиболее детальный её анализ, опираясь на тщательное изучение российской прессы и научных работ российских исследователей 90-х годов ХХ – начала XXI в., представила докторант Института мировой истории АОН КНР Ван Сяоцзюй229. Автор отмечает, что идея «жёлтой опасности», возникшая в России

вконце XIX в., возродилась в России после обретения ею независимости в 90-е годы ХХ в. в связи с появлением в ней китайских мигрантов, проявилась в форме антикитайских настроений прежде всего на Дальнем Востоке, а основным её содержанием стала идея об «экспансии Китая». Эта «экспансия» трактовалась

втрёх проекциях: как «демографическая», «экономическая» и «военная». Автор

227Там же. С. 34-36.

228См.: – = Хуан Дэнсюэ. Анализ китайскороссийского стратегического партнёрства – проблемы, вызовы, перспективы // 2008. № 2. С. 37–43.

229= Ван Сяоцзюй. Эволюция и особенности российского общественного мнения о Китае // История и современное состояние китайско-российских отношений. 2004. С. 596–609.

140

«Горячие точки» российско-китайских отношений

детально и на примерах анализирует истоки представлений о «китайской экспансии», выделяя среди них следующие:

•решающий фактор – сдвиг в соотношении комплексной мощи Китая и России, происходящий в пользу Китая. Россияне, привыкшие видеть перед собой слабый, уступающий России Китай, интерпретируют это изменение как угрозу;

•неготовность россиян к взаимодействию с восточной культурой, несомой китайскими мигрантами, что порождает их «опредёленную закрытость»;

•разность демографических потенциалов по обе стороны границы;

•более умелое регулирование Китаем приграничной торговли, приносящее выгоды Китаю;

•разыгрывание карты «китайской угрозы» «региональными сепаратистами» и некоторыми местными политиками;

•европоцентризм российской внешней политики, создающий «тёплую постель» для распространения этих идей;

•влияние западного общественного мнения230.

Отметим, что из этого длинного и, в общем, объективно выделенного ряда причин как-то выпадают деятельность и поведение самих китайцев на российской территории, которые далеко не всегда вписываются в рамки не только российского, но и китайского законодательства. Интересно, что писали бы о россиянах те же самые авторы, если бы десятки тысяч граждан России, пребывающие в Китае, нарушали его миграционное законодательство, браконьерничали в китайских лесах и на китайских реках, занимались нелегальной трудовой деятельностью, незаконными валютными операциями и контрабандой, создавали свои преступные группировки?

По мнению Ван Сяоцзюй, «теория китайской экспансии» в России в последние 10 лет демонстрирует тенденцию к «утончению» и «углублению». Само по себе изменение социально-экономической ситуации в Китае «обогащает и развивает» её. Многие российские политики и учёные ищут доказательства реальности этой экспансии в мировой истории, в современном Китае, в реакции китайских учёных на... «теорию китайской экспансии» в России. В результате неудовольствие и враждебность россиян в отношении Китая и китайцев растут, что не только оказывает сильное влияние на сами российско-китайские отно-

230 Там же. С. 599–604.

141

Раздел II

шения (в частности, на торговлю и сотрудничество в использовании рабочей силы), но и влияет на образ Китая в мире и фон международной политики231. По мнению автора, раздуваемые российскими СМИ идеи «китайской экспансии» способны «разжечь шовинистические настроения» россиян, которые впоследствии могут быть использованы и повсеместно распространены «жёлтыми СМИ». Китай должен не только изучать это явление, искать ответы на его распространение, но и информировать о нём китайцев, дабы смягчить воздействие того шока, который их ожидает в процессе взаимодействия с Россией.

Если Ван Сяоцзюй пишет только об угрозе «шовинистических настроений» в России, то уже известный нам тандем хэйлунцзянских исследователей – Цзян Чанбинь и Ли Чуаньсюн – полностью уверен, что утрата Россией прежних позиций

СССР нанесла «сильнейший удар по национальному самолюбию и чувству превосходства» россиян. Поскольку же их «великодержавие» и «чувство сильной державы» почти не изменились, это уже породило рост национализма, который нашёл выражение в ксенофобии и «теории жёлтой опасности». На Дальнем Востоке и в Сибири, где «из-за временного снижения государственной мощи России проблема так называемой китайской «незаконной миграции» приобрела со страха истерический характер», острие ксенофобии было направлено против китайцев232.

Многие китайские исследователи видят главную причину распространения «теории китайской угрозы» в России в изменении соотношения комплексной мощи России и Китая, в вызревающих в России националистических и ксенофобских силах. Задумываются они о том, что же Китай должен сделать для преодоления этих тенденций, неблагоприятных и опасных для его граждан, работающих в России.

Такой прагматический подход характерен прежде всего для учёных пров. Хэйлунцзян. Для таких исследователей из Харбина, как Инь Цзяньпин, Ли Чуаньсюн, Ван Сяолин важна не теоретическая составляющая «китайской угрозы» или «жёлтой опасности» в России, а их негативное влияние на экономические отношения провинции с Россией, важным элементом которых является привлечение туда китайской рабочей силы. Именно поэтому Инь Цзяньпин с удовлетворением фиксирует реальное и положительное изменение отношения дальневосточников к Китаю и китайскому присутствию в регионе, наблюдаемое во второй половине первого десятилетия XXI в. и обусловленное, по

231Там же. С. 604-608.

232Цзян Чанбинь, Ли Чуаньсюн. Ослабить чувства национализма… С. 619–620.

142

«Горячие точки» российско-китайских отношений

его мнению, прежде всего прагматическими потребностями дальневосточных территорий и реалистичностью взглядов его жителей на отношения со своим соседом233, а Ван Сяолин предлагает конкретные меры, которые должно предпринять китайское правительство для увеличения масштабов экспорта рабочей силы в Россию234.

Среди других проблем в двусторонних отношениях китайские исследователи выделяют вопросы экологии, возможные столкновения интересов Китая и России в Центральной Азии, противоречия в использовании российских ресурсов, прежде всего энергетических. Отмечаются опасения россиян, что Россия может стать сырьевым придатком Китая, что также подпитывает их страх перед Китаем и китайцами235. Много проблем обнаруживается в сфере торговоэкономических отношений, но к их анализу и поискам решения китайские авторы подходят с сугубо практической точки зрения. Особенно эта тенденция характерна для учёных пров. Хэйлунцзян, чьё экономическое благосостояние сегодня в немалой степени зависит от характера экономических отношений с Россией. Сотни статей и докладов на научных конференциях посвящены тому, как улучшить двусторонние, особенно межрегиональные экономические отношения и разрулить существующие в них проблемы.

Будем справедливы: не все исследователи смотрят на причины взаимного недоверия столь односторонне. Чжоу Юндун видит одну из главных причин возникающих проблем в том, что «знание народов друг о друге отстаёт от реальности». По его мнению, «очень многие россияне… не имеют представления о многотысячелетней китайской культуре», а представления китайцев о России «неполны, неточны, необъективны», у многих из них они застыли на уровне 50-х годов ХХ в. В результате, не только россияне не испытывают доверия к Китаю, но и в КНР «в отношении России существует недостаточно понимания, недостаточно доверия… Китайцы в определённой степени испытывают ложные, ирра-

233“ ” = Инь Цзяньпин. Китайцы на Дальнем Востоке: от «угрозы» к фактору, стимулирующему стабильное экономическое развитие Дальнего Востока // 2006. № 3. С. 25–29.

234= Ван Сяолин. Современное состояние, проблемы и решения сотрудничества провинции Хэйлунцзян с Россией в области рабочей силы //2007. № 6. С. 9–10.

235 . = Цзо Фэнжун. Внешняя политика России как сильной державы и китайско-российские отношения стратегического сотрудничества // История и современное состояние китайско-российских отношений. 2009. С. 821.

143

Раздел II

циональные националистические чувства»236. Причинами возникновения этого «негармоничного фона российско-китайских отношений» являются не только «нерешенность исторически возникших основ для взаимного недоверия»237, разные культурные традиции, но и деятельность СМИ, которые создают «неадекватные представление друг о друге»238.

* * * * *

Итак, подводя итоги, можем констатировать не только существование, но и заметное укрепление в Китае в последние годы научной платформы, формирующей негативный образ России и россиян в глазах китайцев.

Есть, правда, весомый аргумент, к которому можно прибегнуть ради самоуспокоения: всё то, о чём пишут китайские учёные – это история, которая не должна – если исходить из установок политиков – влиять на настоящее. Хорошо бы так, но вот, завершая свой экскурс в «историю агрессии России» против Китая и Японии, сотрудник Института международных отношений Пекинского университета с сожалением резюмирует: «до сегодняшнего дня более 1 млн кв. км Северо-Востока нашей страны захвачены Россией…, территория государства утеряна и до сих пор нет способа её вернуть»239. Заметим, что написано это уже после того, как Китай и Россия разделили последний спорный участок территории в районе Хабаровска, официально зафиксировали и демаркировали границу на всём её протяжении240.

Ван Сяоцзюй, которую я достаточно много цитировал в этой статье, отмечает, что некоторые российские учёные «тщательно изучают даже мизерные изменения во взглядах некоторых китайских историков, выискивая в них

236. = Чжоу Юндун. Анализ негармоничных факторов в развитии отношений китайско-российского стратегического партнёрства // История и современное состояние китайско-российских отношений. 2009. С. 784, 785.

237Там же. С. 780.

238Там же. 784.

239Вэнь Сюэ. Неодинаковый ответ... С. 35, 37.

240«Дополнительное соглашение о восточном участке российско-китайской границы» было подписано в Пекине 14 октября 2004 г., ратифицировано ВСНП КНР 27 апреля 2005 г. и Государственной думой РФ 20 мая 2005 г., обмен ратификационными документами состоялся во Владивостоке 2 июня 2005 г.

144

«Горячие точки» российско-китайских отношений

тенденции политики Китая в отношении России»241. Формально, это, наверное, так. Историки отражают общественное мнение и, в какой-то степени, формируют его. Мне трудно представить, какие взгляды в отношении России сформируются у китайского студента или аспиранта, который ознакомится с цитировавшимися выше статьями китайских учёных, но мне очень кажется, что они не будут дружественными.

Более тревожно, что такие подходы явно льют воду на мельницу части китайской военной и политической элиты, которая придерживается, по выражению Я. М. Бергера, «великодержавно-экспансионистских взглядов» и стремится «повернуть экспансию Китая в северном и западном сухопутных направлениях, в сторону Центральной Азии и Сибири»242. Пускай это течение не только не является доминирующим, но и не занимает видного места в современной военной и политической мысли Китая. И официальные документы КНР, и многочисленные публикации последних лет, посвящённые стратегии развития Китая, его внешней политике и проблемам обеспечения его безопасности, ориентированы на поддержание и развитие дружественных связей с Россией. Но не учитывать наличие таких тенденций нельзя. Как и питающих их научных концепций.

Не менее тревожно, что эти концепции внедряются в сознание молодых китайцев, формируют сознание и образ России у подрастающего поколения. В программы вступительных экзаменов в высшие учебные заведения по истории, ежегодно утверждаемые Министерством образования Китая, в вопрос о «Второй опиумной войне» стабильно входит раздел о «захвате Россией обширных северных территорий Китая» ( )243. При этом захвате не «царской Россией», как традиционно пишут учёные-историки,

апросто Россией.

Взаключение не могу не согласиться с тезисом, высказанным в глубокой статье Цзян Чанбиня и Ли Чуаньсюна: «решение проблемы «подлинного доверия» - это дело взаимное». Китайские историки призывают не возлагать это

241Ван Сяоцзюй. Эволюция и особенности... С. 605.

242Бергер Я. Эволюция геополитических взглядов в Китае // Проблемы Дальнего Востока. 2010. № 4. С. 25.

243К примеру, см.: 2010 = Программа единого государственного экзамена по специальности «история» для абитуриентов, поступающих в высшие учебные заведения в 2010 г. // URL: http://gaokao.chsi.com.cn/gkxx/ss/201001/20100120/62267352-3.html.

145

Раздел II

дело только на китайскую сторону244. К сожалению, сами они в большинстве своем ищут виновных только в России.

244 Цзян Чанбинь, Ли Чуаньсюн. Ослабить чувства национализма… С. 613.

146

Тихоокеанские амбиции России и американские интересы

вВосточной Азии: грядущий конфликт или…?*

Впоследнее время и в прессе, и в научных изданиях появилось немало публикаций, рисующих достаточно мрачное будущее российско-американских отношений. Не буду их пересказывать, ибо они всем знакомы. Много пишут на эту тему

впреддверии встречи восьмерки в Германии. И не только в России и Америке. Неделю назад в Пекине мне довелось обсуждать с китайскими учёными мно-

гие проблемы мировой и региональной политики. Один из ключевых вопросов, которые волнуют наших китайских коллег – это те же перспективы отношений России и США. Прогнозы этих отношений они дают диаметрально противоположные, в том числе негативные.

Фактически, на горизонте вновь замаячил призрак «холодной войны». Главный вопрос: призрак этот реальный, и тогда это очень серьёзно, или же он пробудился в разгорячённом сознании людей, которые никак не могут расстаться с прошлым и пытаются навязать свои взгляды народам двух стран и всему миру?

Я вижу три главные причины усиления алармистских настроений в России и США. Эти причины достаточно противоречивы, но в совокупности своей они работают против улучшения двусторонних отношений.

Первая – это завершение периода экономического кризиса и политической нестабильности в России и начало процесса её экономического и политического возрождения. С одной стороны, эти процессы реанимируют великодержавные амбиции определённых политических сил внутри страны, с другой – пробуждают десятилетиями копившуюся ненависть капиталистического мира к «советской империи». А поскольку и то, и другое сохранили достаточно прочные корни в Рос-

* Доклад был представлен на международной конференции «Россия и Америка в Тихоокеанском регионе: проблемы и решения». Владивосток, 7 июня 2007 г. Не публиковался.

147

Раздел II

сии и США, они не только создают, но и навязывают идеологические обоснования для ухудшения двусторонних отношений. Сверх того, специфические интересы военно-промышленных комплексов двух государств подпитывают сторонников конфронтации экономически.

Вторая причина – внешнеполитические неудачи самих Соединенных Штатов, провал идеи создания однополярного мира. Косвенная причастность России к этим неудачам (хотя бы её оппозиция США в выборе решений по ряду международных проблем) позволяет некоторым американским политикам «переводить стрелки» на Россию как источник нестабильности в мире.

Третья причина – сама Россия как фактор мировой политики. Как и в каком направлении она будет двигаться? Чего от неё ожидать завтра и послезавтра? Неизвестность волнует и пугает. Неопределённость российской внешней политики, в том числе на Тихом океане – одна из таких неизвестных величин. До сих пор основные параметры этой политики чётко не обозначены. Тезис о непредсказуемости России служит одним из главных аргументов американских и не только «ястребов» в их призывах не доверять России, сдерживать Россию, бороться с Россией. В то же время предпринимаемые в последнее время Кремлём попытки обозначить новые параметры внешней политики страны, основанные на принципах самостоятельности, независимости, национальных интересов, порождают не менее серьёзные вызовы.

Рубеж 2006-2007 годов ознаменовался рядом инициатив президента В. Путина, призванных кардинально изменить парадигму развития Тихоокеанской России, а значит и подходы Москвы к Восточной Азии и АТР. Очередная попытка Кремля изменить облик российского Дальнего Востока предполагает принятие комплексных мер. Достаточно упомянуть создание специальной структуры – Государственной комиссии по развитию Дальнего Востока и Забайкалья, выработку идеологии и стратегии развития региона, выделение значительных финансовых средств, предложение о проведении саммита АТЭС во Владивостоке в 2012 г. и др.

В общественном мнении и среди специалистов существуют обоснованые сомнения в способности российской власти реализовать очередной амбициозный проект по превращению России в Тихоокеанскую державу. Не будем сейчас об этом. Предположим, что политика России не изменится после 2008 г., что установки президента будут выполняться, и Россия действительно возьмется за развитие своих восточных окраин, превращая их в плацдарм своего экономического

148